Ворота замка Эдо выпустили целую орду чиновников на лошадях и в паланкинах в сопровождении солдат и слуг. Среди орды были судьи верховного суда. Генеральный инспектор Накаэ верхом на гнедой кобыле вёл своих коллег, которые тоже были верхом, за исключением старого министра Мотоори, сидевшего в своём паланкине.
Кто-то в толпе закричал:
– Да это же Верховный суд! Эй, когда вы собираетесь приговорить к смерти сорок семь разбойников - ронинов?
Накаэ увидел, что движение замедлилось, когда люди повернулись, чтобы посмотреть на судей и услышать его ответ. По набережной раздавались крики странствующих торговцев, нищих и других простолюдинов, которые всегда слонялись возле замка.
«Верховный суд?», «Куда?», «Они не преступники, они герои!», «Их нужно помиловать!»
Простолюдины бросились к чиновникам, прижали их друг к другу и остановили движение. Жадные, обезумевшие лица стояли напротив Накаэ и других верховых самураев. Голоса кричали: «Простить!» «Осудить!» Накаэ почувствовал, как паланкин министра Мотоори ударил его по левому плечу, когда давление увеличилось. Справа к нему прижалась чужая лошадь. Накаэ почувствовал приступ паники.
– Прогоните этих людей, пока мы не пострадали! – приказал он своей охране.
Войска погнали лошадей к толпе, крича: «Разойтись!»
Толпа усилила давление, хотя в середине её уже кричали испуганные люди. Накаэ увидел, как упал нищий и его затоптали. Женщина отчаянно подняла своего ребёнка над устремившимися к судьям людьми.
– Стойте! – закричал Накаэ.
Министр Мотоори кричал, когда его паланкин начал раскачиваться, а носильщики изо всех сил пытались его удержать. Между самураями охраны и толпой завязалось потасовка. Верховный суд оказался в эпицентре беспорядков.
Ранним вечером Сано вернулся в дом мирового судьи Уэды. Там он застал Рэйко, сидящую у постели отца. Врач проверял пульс в разных местах судьи, который всё ещё был без сознания.
– Было ли улучшение? – спросил Сано.
– Сегодня утром он очнулся на несколько мгновений, - сказала Рэйко, её лицо вытянулось, а глаза были подчеркнуты тёмными тенями.
– Он поправится? – Сано спросил у доктора.
– Сложно сказать. Внутри черепа может быть кровотечение. Его мозг может быть повреждён навсегда. Если он не воскреснет в течение следующего дня или около того…
Глаза Рэйко вспыхнули. Сано, желая утешить, похлопал её по руке.
– Вам стоит пойти домой к детям и отдохнуть, - сказал доктор Рэйко.
Сано согласился.
– Вы сообщите нам, если что-нибудь изменится?
– Конечно, - сказал доктор.
Рэйко коснулась руки магистрата Уэды, сказала:
– Я вернусь завтра, отец, - и позволила Сано вывести ее из комнаты.
На обратном пути в замок Эдо Сано ехал рядом с её паланкином по холодным улицам, где у ворот горели огни, а дым окутывал луну. Сыщики Маруме, Фукида и его солдаты последовали за ним. Сано спросил:
– Достигнуты ли какие-нибудь успехи в поиске нападавшего?
– Не знаю, - сказала Рэйко. – Хирата-сан так и не вернулся.
Сано был удивлён, потому что он тоже ничего не слышал от Хираты.
– Ты что-нибудь узнал? - спросила Рэйко.
Сано рассказал ей свою теорию о том, что нападение на её отца было связано с делом о сорока семи ронинах.
– Судьи Верховного суда заявляют, что они тут ни при чём. Янагисава тоже отрицает свою причастность, – обвинения Янагисавы оставили Сано жгучую обиду. Ему было стыдно рассказывать Рэйко о том, что сказал Янагисава, он боялся, что это правда. – Я проверил своих шпионов. Нет никаких признаков того, что Янагисава приказал напасть на твоего отца, хотя он по-прежнему мой главный подозреваемый.
– Если он это сделал, я убью его, – лицо Рэйко, выглядывавшее в окно её паланкина, выглядело ожесточённым.
«Янагисаве лучше молиться, чтобы не попасть в её руки», - подумал Сано. – Я спрашивал у слонявшихся возле замка людей, не просочилась ли какая-либо информация из верховного суда. Но даже самые большие всезнайки, кажется, ничего не слышали о мнениях судей. Насколько я могу судить, конфиденциальность суда не нарушена. Затем я пошёл на место нападения и стал искать свидетелей. – Сано и детективы постучали во все двери, допросили каждого жителя. – Некоторые люди слышали крики прошлой ночью, но никто ничего не видел.
Ни один из людей, с которыми он беседовал, раньше не упоминал о допросах, и многие были удивлены, узнав о нападении. Разве Хирате не следовало допросить их, когда он был на месте преступления ранее? А где был Хирата?
– У меня есть информация, – Рэйко сказала, что отец рассказал ей о татуировках, которые он видел на руке нападавшего. Она показала Сано составленный ею список. – Я выбрала эти имена ранее осуждённых отцом в протоколах суда.
– Это лучшая новость, которую я сегодня слышал, – Сано был рад инициативе Рэйко. – Но я не могу поверить, что нападение было совершено мелким преступником, который затаил злобу на твоего отца.
– Я тоже не могу, теперь, когда я услышала твою версию. Может быть, преступник был нанят кем-то другим.
Когда они приблизились к замку Эдо, Сано услышал крики и увидел толпу, скопившуюся у ворот. Голоса звучали гневно, перемежаясь криками боли. Паланкины подпрыгивали над самураями, сражавшимися с ордой горожан.
– Подожди здесь, - сказал Сано.
Оставив Рэйко с охраной, он и его люди поехали навстречу стычке. Солдаты за стенами замка рубили людей мечами. Молодой человек упал с разрубленной головой. Лежащие на земле люди кричали, а их топтала толпа.
– Назад! Все, идите домой! – Сано отогнал крестьян от бунта. Его люди разгоняли их угрозами и размахивая мечами.
– Помогите! – воскликнул министр Мотоори из своего паланкина.
Рядом с ним на лошадях сидели генеральный инспектор Накаэ и князь Набешима. Князь Набешима взмахнул мечом. Накаэ закричал, уклоняясь от ударов друга. Неподалеку суперинтендант Огивара изо всех сил пытался удержаться на своем вздыбленном скакуне. Пока Сано пробивался сквозь толпу, чтобы спасти верховный суд, носильщики министра Мотоори попадали. Паланкин рухнул на землю.
Над неимоверным шумом раздался громовой голос:
– Откройте ворота!
Это был Хирата. Стоя на крыше над воротами, он крикнул часовым, чтобы они впустили чиновников в замок. Часовые игнорировали его. Они стояли спиной к воротам, не давая толпе пройти. Хирата спрыгнул к воротам и открыл их. Когда в замок забежали официальные лица, Сано и его солдаты разогнали остальную толпу. Последние чиновники и их свита сбежали в замок. Сано огляделся.
Набережная была усеяна трупами. Раненные стонали. Паланкин министра Мотоори разлетелся на части. Сано спрыгнул с лошади и под обломками нашёл старика. Министр Мотоори свернулся калачиком на земле и мучился от боли. Слуги отнесли его в замок. Сано приказал часовым вызвать врачей для раненых, а затем провёл паланкин Рэйко через ворота.
– Из-за чего это всё случилось? – спросила Рэйко.
– Я как раз собираюсь выяснить, - сказал Сано.
Когда она благополучно возвратилась домой, Сано и Хирата присоединились к оставшимся судьям Верховного суда. Двенадцать мужчин сгрудились внутри караулки, невредимые, но потрясённые.
– Что произошло? – спросил Сано.
– Мы выходили из замка, а эти бездельники узнали об этом. Они хотели сказать нам, каким, по их мнению, должен быть наш вердикт. Они устроили бунт, – генеральный инспектор Накаэ был в ярости. – Нас могли убить.
Суперинтендант Огивара огляделся, считая головы.
– Где министр Мотоори?
Сано объяснил, что Мотоори был ранен. Полковник Хитоми с тревогой сказал:
– У нас уже двое раненых.
– Лучше нам не покидать замок, пока дело с этими сорока семью ронинами не будет улажено, - сказал князь Набешима. – Но нам придётся отложить вынесение приговора до тех пор, пока к нам не присоединятся министр Мотоори и мировой судья Уэда.
Остальные судьи согласились, хотя и пожаловались на неудобства. Сано понял, что если министр Мотоори серьёзно пострадал, двое судей, поддержавших помилование сорока семи ронинов, исчезнут из зала. Это могло бы облегчить согласование вердикта. Но ввиду беспорядков приговор, осуждающий сорок семь ронинов, казалось, не разрешит спор. Сано пожалел судей: они оказались в такой же опасности, как и он. Непопулярный приговор им тоже грозил неприятностями. Но будущее оставалось неизвестным. Пока что Сано увидел возможность прояснить один вопрос.
– Вы рассказывали кому-нибудь о судебном разбирательстве? – спросил он судей.
– Конечно, нет, - сказал суперинтендант Огивара. Остальные тоже покачали головами.
Все они выглядели оскорблёнными, потому что Сано предположил, что они нарушили свое правило конфиденциальности. Если они этого не сделали, и если его теория о том, что кто-то пытался повлиять на приговор, убив магистрата Уэду, была верной, то круг подозреваемых ограничивался им самим, Янагисавой и самими судьями. И Сано знал, кого из подозреваемых он, по-прежнему, считает главным.
Посыльный вошёл в караулку и сказал Сано:
– Простите, но сёгун хочет вас видеть. Немедленно.
* * *
Сано и Хирата нашли сёгуна в спальне. Он откинулся на подушках, закутанный в шёлковую мантию с меховой подкладкой, его босые ноги были в ведре с горячей водой. Голова была закутана полотенцем. Его зубы сильно стучали; цвет его лица был пепельным. Еритомо с тревогой стоял рядом с ним, пока врач смешивал острый лечебный чай.
– Что случилось, ваше превосходительство? - спросил Сано.
– Я только что испытал, ах, самый ужасный страх в моей жизни! – сёгун задыхался. – Я пошёл прогуляться по стене и…
Доктор поднёс чашку чая к губам, сёгун отпил и закашлялся.
Сано был удивлён, потому что сёгун редко выходил на улицу в холодные дни.
– Что там делал Его Превосходительство? – спросил он Еритомо.
Еритомо наградил Сано полным ненависти взглядом.
– Его Превосходительство хотел узнать больше о том, что происходит за пределами замка. Мы стояли на сторожевой вышке возле главных ворот, глядя на город, когда услышали шум. Мы посмотрели вниз и увидели…
– Толпа пытается ворваться в мой замок! – воскликнул сёгун, брызгая чаем. – Я был так напуган, что чуть не упал в обморок!
– Я видел вас там, – Еритомо обвиняюще заговорил с Сано.
– Это гражданская война! Мне надо ждать вторжения? – застонал сёгун. – Да это же мой худший кошмар!
– Я посоветовал Его Превосходительству послать за вами, - сказал Еритомо Сано. – Объясните ему, что это не война и ему ничего не угрожает, – его враждебность к Сано уравновешивалась его заботой о здоровье своего повелителя и собственном благополучии. – А также расскажите, что вы там делали и что эта за сцена снаружи была.
– Сано-сан не подчиняется вашим приказам, - сказал Хирата.
Сано взглядом предупредил Хирату, чтобы он не спорил с Еритомо. Ему больше не нужно было проблем с этой стороны. Он дал отредактированную версию того, что произошло:
– Дело сорока семи ронинов вызвало большой интерес среди горожан. Люди слышали, что верховный суд покидает замок, и хотели взглянуть на судей. Они слишком увлеклись и начали давить.
– Тогда не война, - с облегчением сказал сёгун.
– Много ли людей не пострадало? – спросил Еритомо. – Точто я видел, выглядело как давка.
– Некоторые пострадали, – признал Сано: - в том числе министр Мотоори.
Сёгун задрожал от новой тревоги.
– Ах, мой бедный старый друг. И что со мной будет? Эти смутьяны всё ещё там?
– Нет, ваше превосходительство, - сказал Хирата. – Всё окончено. Вы в безопасности.
– Ну тогда, – сёгун вздохнул и расслабился на подушках. Он отмахнулся от доктора. – Ты можешь идти. Я чувствую себя намного лучше.
– Это произошло из-за дела сорока семи ронинов, - сказал Еритомо. – Пока дело не улажено, наверняка возникнут ещё большие проблемы. А вы знаете, почему это ещё не решено, ваше превосходительство? – он нагло и ослепительно улыбнулся Сано. Он выглядел как юное воплощение своего отца.
– Почему нет? – осторожно спросил сёгун.
– Потому что Сано-сан должен расследовать дело для верховного суда, а он не добился никаких успехов, - сказал Еритомо. – Следовательно, в бунте виноват он.
Сано подумал, что Янагисава не мог лучше свалить на него вину.
– В беспорядках никто не виноват. Это была случайность.
– Сано-сан разогнал толпу, - сказал Хирата. – Он защитил Ваше Превосходительство.
– Если бы он выполнил свой долг, бунта не было бы, - настаивал Еритомо. – Пока он возится с этим делом, может быть ещё один бунт. В следующий раз толпа может ворваться в замок!
– Милостивые боги, нет! – сёгун схватил Еритомо за рукав. – Что я должен делать?
– Вам следует избавиться от Сано-сан, - сразу сказал Еритомо. – Не ждите приговора сорока семи ронинам. Пошлите его сейчас же.
– Возможно, я должен, – сёгун заговорил с непривычной твердостью.
Роковой гром прогремел в голове Сано. Неужели настал день, когда он не смог избежать наказания? Неужели он скоро никогда больше не увидит свою семью? В то же время Сано возмутился. К этому его привели четырнадцать лет верной службы сёгуну! Бусидо редко было тяжелее, чем сейчас. Гнев дал Сано наглость рискнуть, вместо того чтобы торопиться умиротворить сёгуна.
– Если ты хотите, чтобы я ушёл, я выполню свой долг, - сказал Сано. – Я уйду до конца дня. Тогда вы найдете кого-нибудь, кто наведёт порядок с делом сорока семи ронинов, и решит все другие проблемы, которые я обычно решаю для вас, – он говорил медленно, давая сёгуну время представить себе последствия его изгнания. – И все будут знать, что вы наказали меня потому, что Еритомо-сан сказал, что это моя вина, хотя это не так.
– Ах. Ну, ааа... – сёгун съёжился в мантии, как перепел, прячущийся в траве от охотника. Потерять человека, от которого он всегда зависел, было слишком много для сёгуна, которому не нравилось думать, что им манипулируют. – Я думаю, это не совсем то, чего я хочу, – он мрачно посмотрел на Еритомо.
Сано вздохнул. Хирата скрыл улыбку. Не имея таланта отца к быстрому реагированию, Еритомо запнулся. Его лицо покраснело от ярости и он выскочил из комнаты.
– Что случилось с ним? – сказал сёгун.
– Я не знаю, – Сано решил, что лучше всего отступить, пока сёгун не передумал пощадить его. – Если Ваше Превосходительство не возражает, мы вернемся к расследованию.
– Хорошо, - сказал сёгун. Когда Сано и Хирата уходили, он крикнул: - Если это… э-э, дело с сорока семью ронинами не разрешится в ближайшее время…
Им не нужно было слышать, чем он пригрозит на этот раз.
Комментариев нет:
Отправить комментарий