К утру метель улеглась. Когда рассвет заскользил по холмам к востоку от Эдо, небо стало бледно-голубым, а безмятежный город лежал под покровом свежего сверкающего снега. Журавли пролетели над холмом, где находился замок Эдо. Стены и сторожевые башни великой крепости были покрыты белой глазурью. Во внутренней части замка стоял дворец. Тёмные кипарисовые балки обрамляли белые оштукатуренные стены низких соединенных между собой зданий; пики черепичных крыш венчали золотые драконы. В саду валуны и кусты представляли собой гладкие белые холмики. Лёд застеклил пруд, окруженный деревьями, голые ветви которых расстилали кружевные черные узоры на фоне сияющего неба. Снег на лужайке и гравийных дорожках был девственно чистым, на нём не было никаких следов. Сад казался безлюдным, но внешность обманчива.
Под большой сосной, в укрытии, образованном раскидистыми ветвями, притаились три самурая. Сано Исиро, сёсакан-сама сёгуна – Достопочтенный следователь событий, ситуаций и людей – лежал, прижавшись к двум своим главным сыщикам – Маруме и Фукиде. Хотя они постелили на землю стёганое одеяло и были одеты в шапки, перчатки, ботинки с тёплой ворсистой подкладкой и несколько слоёв толстой мягкой одежды, они дрожали. Они были здесь всю ночь, и в их убежище было настолько холодно, что они могли видеть своё дыхание. Сано согнул онемевшие пальцы рук и ног, пытаясь предотвратить обморожение, пока он и его люди наблюдали за дворцом через щели между щетинистыми, пахнущими смолой сосновыми ветками.
– Красиво, не правда ли? – сказал Фукида, худощавый серьёзный детектив.
– Я бы подумал, что было бы намного красивее, если бы я сидел в горячей фурако, – большой, мускулистый Маруме обычно был весел, но теперь, после бессонной ночи на холоде, ему было не до смеха.
Сано не присоединился к разговору. Он слишком замёрз и был слишком подавлен после долгой череды неприятностей. Хотя он обычно, поддерживая моральный дух, старался выглядеть бодрым, с годами это становилось всё труднее.
Шаги захрустели по снегу. Сано приложил палец к губам и указал наружу. В поле зрения появился мужчина. На нём была соломенная покрытая снегом накидка и плетёная шляпа. Он украдкой огляделся. Он никого не мог видеть, так как Сано освободил патрульных от ночного дежурства.
– Это он, - сказал Фукида. – Наконец-то.
Их добыча бочком подошла ко дворцу, поднялась по лестнице на веранду и остановилась у двери. Он приподнял плащ, обнажив толстые ноги, набедренную повязку, обернутую вокруг его талии и промежности, и большие белые ягодицы. Он сидел на корточках и собрался испражняться.
Это был тот человек, что по ночам или рано утром пробирался во дворец.
Сано, Маруме и Фукида выскочили из-под сосновых веток. Маруме крикнул:
– Ха! Попался!
Мужчина удивлённо поднял глаза. Это был юноша с прыщавым лицом. Испуганный видом трёх самураев, бросившихся на него, он вскочил, чтобы бежать, но поскользнулся в снегу и упал на собственные фекалии. Маруме и Фукида скрутили его. Они держали его, пока он не перестал сопротивляться и начал плакать.
– Ты арестован, - сказал Фукида.
– Уф, ну и воняет же от тебя! – сказал Маруме.
Сано спросил задержанного:
– Как тебя зовут?
– Хитоши, - всхлипывая пробормотал юноша.
– Кто ты? – спросил Сано.
– Я служу в замке. – младшие слуги выполняли самую чёрную и грязную работу – мыли полы, убирали уборные.
– Почему ты гадишь во дворце? – сказал Сано.
– Мой начальник постоянно меня задирает. Однажды он заставил меня вылизать ночной горшок, – Хитоши стал угрюмым. – Я просто хотел, чтобы у него были неприятности.
– Что ж, тебе удалось, - сказал Маруме. Надзиратель слуг, который отвечал за поддержание чистоты в замке, получил выговор от сёгуна, военного диктатора, который жил во дворце и правил Японией. Сёгун приказал Сано лично поймать преступника. – Теперь у тебя проблем стало ещё больше.
То, что сделал Хитоши, было не простым проступком. Это было тяжкое уголовное преступление.
– Пойдём, - сказал Фукида. Он и Маруме стащили Хитоши вниз по лестнице.
Хитоши сопротивлялся, волоча ноги.
– Куда вы меня ведёте?
– К сёгуну, - сказал Сано.
Пока Хитоши протестовал, умолял и плакал, детективы потащили его за собой. Фукида сказал:
– Ещё одно дело закрыто.
– В самом деле, – Сано услышал злобу в собственном голосе. Как это было далеко от раскрытия важных дел об убийствах, чем он когда-то занимался. Это было также огромное падение с того поста, которое он когда-то занимал – канцлера Японии, заместителя сёгуна. Но Сано не мог жаловаться. После катастрофы почти два года назад он знал, что должен быть благодарен за то, что его голова всё ещё была у него на плечах.
– Иногда в жизни нужно просто брать то, что можно получить. – тихо сказал Маруме.
В приёмном зале внутри замка Эдо на возвышении сидел сёгун Токугава Цунаёси, закутанный до самого подбородка его аристократического лица в стёганные одеяла. Под цилиндрической чёрной шапкой, соответствующей его чину, на нём был толстый шарф. Вокруг него и трёх стариков из Совета старейшин – главного руководящего органа Японии, которые преклонили колени на верхнем из двух уровней помоста, стояли дымящиеся угольные жаровни. Раздвижные стены вели на веранду, где Сано стоял с Маруме и Фукидой. Рыдающий Хитоши опустился на колени у их ног. Сёгун запретил Сано заводить отвратительного пленника в зал. Таким образом, Сано и его сыщики остались без дела, как если бы они были изгоями, каковыми они и были на самом деле.
– Так это тот человек, который осквернил мой замок? – сёгун даже не озаботился поздороваться с Сано. Он покосился на Хитоши.
– Да, ваше превосходительство. – Сано знал, что сёгун не обязан благодарить его за работу, как и за четырнадцать лет верной и безупречной службы. Это было бусидо, Путь Воина, самурайский кодекс чести. Но, тем не менее, такое пренебрежение вызывало раздражение. – Мы поймали его с поличным.
Сёгун спросил Хитоши:
– Что ты скажешь о своём преступлении?
– Я сожалею! – Хитоши был в истерике от испуга. – Пожалуйста, помилуйте!
Сёгун махнул рукой.
– Я приговариваю преступника к казни, – старейшины одобрительно кивнули, после чего Сёгун сказал в сторону Сано: - Убери его с моих глаз.
Маруме и Фукида подняли рыдающего Хитоши на ноги и потащили прочь. Сано нахмурился.
Наконец сёгун соизволил признать присутствие Сано.
– Что случилось?
– Смертная казнь кажется чрезмерной, - сказал Сано.
Два года назад сёгун дрогнул бы перед лицом критики со стороны Сано, своего доверенного советника; он бы усомнился в мудрости своего решения. Но теперь он раздраженно сказал:
– Этот человек оскорбил меня. Он заслуживает смерти.
– Любые действия против Его Превосходительства равносильны измене, - сказал один из старейших, Като Кинхидэ. У него было широкое плоское, покрытое морщинами лицо, похожее на маску с узкими прорезями для глаз и рта. – По закону Токугава измена карается смертью.
Другой старейшина по имени Ихара Эйгоро сказал:
– Не во всех случаях. Некоторые люди – счастливые исключения, – невысокий и сгорбленный, он напоминал обезьяну. Он многозначительно посмотрел на Сано.
Сано старался не возмущаться этим подлым упоминанием об инциденте, который ускорил его падение. Он столкнулся с двумя старейшинами, своими политическими противниками.
– В деле, о котором вы говорите, измены не было, – он никогда не предавал сёгуна; он не совершал ужасного деяния, в котором его обвиняли.
– Ой? – сказал Ихара. – Я слышал иное.
Заговорил третий старейшина.
– Вы слушали не тех людей, – это был Огами Каору, единственный союзник Сано в совете. Тихий и задумчивый, он казался молодым, несмотря на свои восемьдесят лет и седые волосы.
Сёгун досадливо нахмурился.
– Вы постоянно говорите вещи, которые не имеют смысла, – Не отличавшийся умом, он никогда не улавливал завуалированных намёков, скрытых в дискуссии. Целые разговоры происходили над его головой. Но в последнее время, Сано заметил, что сёгун стал чувствовать, что они имеют место, хотя он их не понимал. – Мне это не нравится. Скажите, что вы имеете в виду.
– Я буду рад объяснить, о чём все говорят, ваше превосходительство, - сказал канцлер Янагисава Ёсиясу, входя в комнату в сопровождении своего сына Еритомо. Они были как бы зеркальным отображением один другого, у обоих было одинаковое высокое, сильное, стройное телосложение, одинаковые тёмные маслянистые глаза, блестящие чёрные волосы и поразительная мужская красота. Сано внешне не отреагировал на них, но внутри он кипел от гнева и ненависти.
Он и Янагисава были соперниками с тех пор, как он впервые присоединился к режиму четырнадцать лет назад. Янагисава тогда был канцлером. События привели к изгнанию Янагисавы, а Сано стал канцлером. Но Янагисава чудесным образом вернулся. Затем сёгун постановил, что Янагисава и Сано разделят должность заместителя сёгуна и будут руководить правительством в качестве канцлеров. Сано это устраивало, но Янагисаву - нет. Янагисава спровоцировал падение Сано с помощью блестящей интриги, отличающейся подлостью и жестокостью.
– И вам доброе утро, достопочтенный канцлер, - сказал Сано. – Чем мы обязаны честью вашей компании?
Но он знал. У Янагисавы было шестое чувство, которое предупреждало его, когда Сано у сёгуна. Ему всегда удавалось показаться.
Янагисава проигнорировал приветствие.
– Сано-сан и Совет старейшин обсуждают ужасное преступление, которое он совершил против тебя два года назад, когда расследовал дело о похищении. Пять женщин были похищены и изнасилованы. Одна из них была твоя жена. Она ужасно страдала, потому что Сано-сан не раскрыл дело достаточно быстро, чтобы она не стала жертвой.
– Теперь она слишком больна и боится выходить даже из спальни, - сказал Еритомо. Он всегда следил за своим отцом, которого обожал.
При других обстоятельствах сёгун мог бы забыть обо всем. Два года - слишком много для его капризной натуры, чтобы выдержать обиду, и его не заботила собственная жена. Их брак был обусловлен политической выгодой, и он предпочитал мужчин женщинам. Но Янагисава и Еритомо всегда напоминали ему. Теперь он впился взглядом в Сано.
– Как ты мог сделать со мной такую ужасную вещь? - потребовал ответа сёгун. Неважно, что его жена пострадала; он все принимал на свой счёт. – После всего, что я для тебя сделал. Без меня ты был бы никем!
Сано был ронином – самураем без хозяина – пока он не вступил в режим Токугавы в качестве ерики в городском магистрате. Во время своего первого дела об убийстве он привлёк внимание сёгуна. Сёгун создал новую должность только для Сано - Достопочтенного следователя событий, ситуаций и людей. С тех пор он регулярно обвинял Сано в неблагодарности и упускал из виду тот факт, что Сано более чем заработал своё положение, часто расплачиваясь за это своей кровью.
Сбитый с толку Сано снова был вынужден защищаться.
– При всем уважении, похищение вашей жены не входило в серию преступлений. Канцлер Янагисава сам организовал её похищение и изнасилование.
– Бредни, - усмехнулся Като.
Ихара поддержал его; они оба были друзьями Янагисавы.
– У тебя нет доказательств.
Сано пытался, но не смог найти никаких улик против Янагисавы, который тщательно заметал следы.
– Обвинение Сано-сана – жалкая попытка свалить вину, ваше превосходительство, - сказал Янагисава. – Это его слово против моего. И вы уже решили, кому верить.
Он поднялся на помост и преклонил колени в почетном положении справа от сёгуна. Он самодовольно улыбнулся Сано, наслаждаясь своим привилегированным статусом и позорным положением Сано внизу. Еритомо сел рядом с сёгуном слева от него. Он злобно посмотрел на Сано.
Жуткая дрожь пробежала по спине Сано. Сходство между Еритомо и Янагисавой с каждым годом усиливалось, в то время как сын мужал, а отец, казалось, совсем не менялся. И у них была общая история, а также внешность.
В юности Янагисава был всего лишь сыном вассала мелкого князя. Затем он очаровал сёгуна своей красотой, обаянием и сексуальными способностями. Сёгун положился на мнение своего любовника и передал Янагисаве управление страной.
Еритомо был продуктом романа между Янагисавой и придворной фрейлиной, дальней родственницей сёгуна. Еритомо тоже очаровал сёгуна своей красотой, обаянием и сексуальными способностями. Теперь он занял прежнее положение своего отца как любимый наложник сёгуна. Сёгун всё больше полагался на его советы. Янагисава и Еритомо держали сёгуна так, что никто не мог сломить их.
Сано подумал о своем собственном сыне Масахиро, которому было одиннадцать лет. Он ни за что не смог бы так использовать Масахиро в политических целях. Он слишком любил Масахиро.
– Вы правы, - сказал Еритомо Ихаре. – Сано-сан плохо повлиял на клан Токугава, и ему повезло, что он ещё жив.
Он ненавидел Сано так же сильно, как и его отец. Когда Янагисава был изгнан, Еритомо остался в Эдо с сёгуном. Сано подружился с юношей, уязвимым перед врагами отца. Затем Янагисава тайно вернулся, и Еритомо помог ему организовать его возвращение. Янагисава атаковал Сано из-за кулис, пока Сано не выманил Янагисаву из укрытия. Сано использовал Еритомо в качестве приманки в жестокой уловке, которую Еритомо не мог простить, хотя Сано извинился. Для Еритомо не имело значения, что ранее он сговорился против Сано и заслужил возмездие. Еритомо стал заклятым врагом Сано.
– Да, я, э-э, должен был убить тебя за то, что ты со мной сделал, Сано-сан, – сёгун выглядел озадаченным. – Почему я не сделал этого?
Заговорили все сразу. Сано сказал:
– Потому что в глубине души вы знаете, что я невиновен, - а Янагисава сказал: - Потому что вы слишком добры, ваше превосходительство.
– Потому что Сано-сан манипулировал вами, - сказал Еритомо. Огами сказал: - Потому что вам нужны его услуги.
Все эти причины, по которым Сано был понижен до прежнего положения, вместо того, чтобы его заставить совершить ритуальное самоубийство, самурайскую альтернативу казни, были правдой. Сёгун не был полностью запуган Янагисавой и Еритомо, и он, вероятно, подозревал, что они подставили Сано. В его эгоизме действительно было сочувствие. Некоторые высказанные Сано доводы убедили сёгуна не приговаривать его к смертной казни. А сёгуну всегда был нужен Сано, чтобы оберегать режим от различных неприятностей.
Кроме того, у Сано по-прежнему были друзья среди важных чиновников режима Токугавы и могущественных даймё – феодалов, правивших провинциями. Они заставили сёгуна сохранить ему жизнь. А у Янагисавы было много врагов, которые поддерживали Сано, как последнюю надежду помешать его приходу к абсолютной власти. Но открыто об этом никто не мог сказать. Сёгун не знал о борьбе за контроль над режимом. Янагисава и его соперники не хотели, чтобы их господин узнал об этом. Воцарился заговор молчания.
Но это не помешало Янагисаве и Еритомо делать всё возможное, чтобы очернить Сано перед сёгуном. Янагисава сказал:
– Хотя Сано-сан заслуживает более сурового наказания, по крайней мере, он вернулся туда, где ему место.
Сано стиснул зубы. Понижение в должности стало серьёзной потерей лица, сокрушительным ударом по его самурайской чести. Хотя он знал, что должен проявить настойчивость ради своей семьи, своих слуг и всех остальных, чьё положение зависело от него, в самые мрачные часы он думал, что смерть была бы лучше, чем это постоянное унижение.
– Быть канцлером было слишком сложной задачей для Сано-сан, - вмешался Еритомо. - Ловить хамов, оскверняющих дворец, больше подходит для его уровня.
Ихара и Като согласно кивнули. Огами сказал:
– Это смешно, учитывая, что Сано-сан в прошлом проделал похвальную работу, руководя правительством. – он пристально посмотрел на Янагисаву. – Лучше, чем некоторые.
Пользуясь неограниченными полномочиями, Янагисава по локоть запустил руки в государственную казну, подкупал чиновников и даймё, угрожал им, чтобы они присягали ему, не связывая себя обязательствами перед сёгуном. Честным людям режима не нравилось возвращение к такому положению дел. Ещё меньше им понравился тот факт, что нынешняя ссора между Сано и Янагисавой не была просто очередным эпизодом давней вражды. Янагисава стал опаснее, чем когда-либо. Янагисава продемонстрировал свою готовность проливать кровь для обретения власти. Если его спровоцировать, он может начать войну, которая грозит Японии неисчислимыми бедами.
Огами боялся открыто выступить против Янагисавы. Остальные старейшины игнорировали его слова. Сёгун нахмурился, разгневанный, потому что вновь не понимал суть скрытых намёков.
– Что ж, я надеюсь, ты усвоил урок, Сано-сан, – Сёгун махнул рукой. – Ты свободен. О, и закрой дверь перед уходом. Мне холодно.
– Да, ваше превосходительство, – Сано не имел права возражать; сёгун мог относиться к нему, как пожелает. Самурай должен служить своему господину без жалоб, независимо от поведения господина или недостатков его характера. Этого требовал Путь Воина. Но терпение Сано было на пределе. Он повернулся, чтобы уйти, прежде чем сделать что-то, о чём впоследствии мог пожалеть.
– Подожди, - сказал Янагисава, наслаждаясь унижением Сано, желая продлить его. Он спросил собрание: - А у нас нет другой работы для Сано-сан?
– Я слышал, что в торговом квартале Нихонбаши произошла серия краж в торговых лавках, – Еритомо злобно улыбнулся Сано. – Может, ему стоит это расследовать.
– Это хорошая идея, - сказал сёгун.
Сано возмутило, что ему поручили гоняться за мелкими ворами.
– Хорошо, - сказал он. – Я займусь расследованием краж в магазинах, – долг оставался долгом, и отдавать мелких преступников под суд служило его личному кодексу чести, хотя и в небольших масштабах. – После займусь настоящими преступниками, – он бросил враждебный взгляд на Янагисаву и Еритомо.
Они планировали не что иное, как захват страны. У Еритомо была кровь Токугавы, что давало ему право унаследовать режим после смерти сёгуна. В списке преемников он был далеко, но Янагисава был полон решимости в будущем сделать Еритомо новым сёгуном. Он намеревался править Японией через Еритомо.
В этом не было ничего нового. Но шансы Янагисавы на успех увеличивались с каждым днём. Сёгун становился старше и слабее. Вскоре кто-то должен был остановить Янагисаву.
Янагисава прищурился, глядя на Сано, затем медленно дразняще улыбнулся.
– Тебе не следует угрожать. Пока твоя семья живёт здесь.
Это была угроза, которая держала Сано в страхе – вред, который его враг мог нанести любимой жене и детям. Им негде было спрятаться от Янагисавы. Его шпионы были повсюду, и спрятаться от него было невозможно. Сано начал опасаться, что никогда не оправится от удара, нанесённого ему Янагисавой, а будет только падать и падать дальше. Но он сопротивлялся поражению, которое пыталось подкрасться к нему. Он должен вернуть себе статус и честь, и он должен удовлетворить свою жгучую потребность отомстить Янагисаве.
Но как? И когда? В сорок пять лет он почувствовал опасность того, что времени может не хватить.
В зал вошёл дворцовый стражник.
– Прошу простить меня, ваше превосходительство, но у меня здесь посыльный с новостями, которые не могут ждать.
– Приведите его, - сказал сёгун, по-детски улыбаясь сюрпризам.
Сано задержался на веранде. Хотя большинство государственных дел больше его не касались, его интересовали любые новости.
Охранник ввёл посыльного. Это был мальчик лет двенадцати, одетый в выцветшее кимоно. Он тяжело дышал и дрожал. Края его штанов были облеплены снегом. Он упал на колени перед помостом и поклонился. Его лицо было красным, глаза круглыми, тёмными от испуга.
– Говори, - приказал сёгун.
Посланник сглотнул, а затем сказал тонким дрожащим голосом:
– Благородный Кира Ёсинака убит!
Сано потряс шок. Ропот испуга прокатился по собранию. Сёгун ахнул.
– Мой церемониймейстер? Ах, какой это удар для меня!
Кодзукэ-но-сукэ – главный церемониймейстер двора – был очень важной фигурой. У двора были тщательно продуманные ритуалы для банкетов, аудиенций сёгуна, религиозных обрядов и множества других случаев. Это делало Киру незаменимым. Он отвечал за все детали ритуалов. Он тренировал участников и репетировал с ними. Он был единственным, кто досконально знал все загадочные правила этикета.
– Откуда ты узнал, что Кира убит? – спросил Янагисава у посыльного.
– Когда это случилось? – спросил Като.
– И где? – дополнил вопрос Ихара.
Посланник изо всех сил пытался прийти в себя.
– Минувшей ночью. В имении Кира-сан. Я там работаю на кухне, – вслипнув ответил мальчик. – Я видел.
Поскольку его отношения с Кирой были строго деловыми, Сано не чувствовал горя из-за смерти Киры, но без Киры замок Эдо мог погрузиться в хаос. Помимо обязанностей, которые он выполнял в течении почти сорока лет, Кира был хатамото - потомственным вассалом Токугава – из высокопоставленной семьи, а также дальним родственником клана Токугава. Его убийство должно иметь громкий резонанс.
– Как это произошло? – испуганно спросил сёгун.
По щекам посланника текли слёзы.
– Ему отрезали голову.
Прозвучали возгласы ужаса.
– Кто это сделал? – Янагисава казался лично обеспокоенным. Сано вспомнил, что Кира была одним из его друзей.
– Банда самураев, - сказал посыльный. – Они ворвались в усадьбу Кира-сан.
Новый шок прокатился по Сано и собранию. Это было чудовищно дерзкое преступление даже для города, в котором насильственная смерть была обычным явлением.
– Кто они? – спросил Еритомо. – Почему они так поступили?
– Не знаю, - смущённо сказал посыльный. – Я сильно испугался и боялся показаться им на глаза, когда это происходило. Я спрятался и не выходил, пока всё не закончилось и они не ушли.
Сердце Сано забилось сильнее, и в нём зародилась надежда. Он посмотрел на сёгуна.
Сёгун был олицетворением горя и замешательства, его желание действовать решительно противоречило его склонности позволять другим решать проблемы за него. С облегчением встретив взгляд Сано, сёгун указал на него.
– Ты должен расследовать убийство Киры, – в шоке от услышанного известия, он забыл, что зол на Сано, он вспомнил только, что Сано был его экспертом в раскрытии преступлений. – Ты должен поймать убийц и разобраться во всём этом.
В приподнятом настроении Сано не возражал против этого, несмотря на то, что устал и замёрз. Он рассматривал дело об убийстве как шанс вернуть утраченное им положение. Он знал, что это была тонкая соломинка, за которую можно было ухватиться; но это было лучше, чем ничего.
– С радостью, ваше превосходительство.
На лицах Янагисавы и Еритомо отразилась тревога.
– Не так быстро, - сказал Янагисава. – Ваше Превосходительство, мы установили, что Сано-Сан непригоден для какой-либо работы более сложной, чем поимка воров. Вы должны поручить кому-нибудь другому расследовать убийство Киры.
– Вы имеете в виду себя? – лицо сёгуна отражало некоторое недоверие и нетерпение.
Янагисава одарил Сано быстрой злобной улыбкой, словно радовался, что выхватил миску риса у голодающего нищего.
– Да, если ваше превосходительство не возражает.
На лице сёгуна явственно проступила обида.
– Нет, не всё в порядке! - иногда его раздражало то, что Янагисава и Еритомо контролировали его. Они были потрясены тем, что сейчас он решил возразить. Он вырвал руку, которую держал Еритомо. – Я хочу, чтобы Сано-сан провёл расследование. – он бросил зловещий взгляд на собравшихся. – Кто-нибудь возражает?
Като и Ихара уставились в пол, вспомнив, что сёгун имел над ними власть жизни и смерти, и им лучше не нарываться на его недовольство. Огами тайком улыбнулся Сано.
– Чего ты ждёшь, Сано- сан? Иди! – сказал сёгун.
– Да, ваше превосходительство, – Сано быстро ушёл, прежде чем сёгун мог передумать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий