И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4»). Эпилог + Историческая справка

ЭПИЛОГ

Обратный путь был быстрым и неожиданно приятным. Возвращению Акитады на родину не помешали ни штормы, ни морская болезнь.

Небо было таким же ясным, как иногда бывает осенью, прозрачно-голубым, оно тянулось от залива Соват мимо мысов Садошимы до самого берега Этиго. Устойчивый ветер плавно унёс их к материку.

Акитада стоял на носу, наблюдая за приближением длинной изрезанной береговой линии, которая защищала зелёную равнину и далёкие заснеженные горы, и был переполнен удивительной привязанностью к этому месту. Он решил сделать всё возможное для своего будущего там, поскольку собирался домой, к своей семье, твёрдому центру его беспокойной жизни.

Его глубокая радость от того, что он жив, усиливалась весёлым присутствием Торы и, в меньшей степени, буйным духом Черепахи, который решил последовать за своим новым хозяином. Убийство Вады, человека, постоянно мучившего его в Мано, придало Черепахе уверенность в себе и в целом более оптимистичный взгляд на жизнь. Даже его хромота казалась менее заметной, возможно, потому, что её заменило заметное чванство. Черепаха стал «кем-то» в своих собственных глазах, избавив своих собратьев от жестокого и мелочного тирана. Теперь Черепаха стал человеком, которого другие люди уважали и даже боялись, и поэтому он предложил свои таланты и услуги Торе и Акитаде.

Но на корабле были куда более важные путешественники. Окисада возвращался в столицу под усиленной охраной. Акитада дважды навещал принца в его хижине и сомневался, что Окисада выживет в сухопутном путешествии к Хэйан-кё. Мягкая жизнь и многократные дозы яда фугу подорвали его здоровье до такой степени, что он испытывал постоянную боль и его часто рвало небольшим количеством еды, которую он съедал.

Акитада тоже не остался невредимым. Он всё ещё хромал, и его колено болело, когда он слишком много ходил или когда менялась погода. Долгие часы сидения со скрещёнными ногами на возвышении во время судебных слушаний в Мано не помогли.

Три чиновника присутствовали на слушании, которое сняло с молодого Мутобе обвинение в убийстве. Судья, словно напуганный кролик, ожидал позорного увольнения за то, что вначале приказал посадить в тюрьму сына губернатора. Он постоянно смотрел на губернатора и Акитаду, желая получить одобрение.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 21

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

РЫБА ФУГУ

 

Открыв глаза, Акитада снова посмотрел на убитого Кумо. Золотой шлем упал, и его лицо после смерти помолодело. Глаза были закрыты, а губы расслаблены, как будто он просто заснул. Акитада встал, чтобы убедиться, что он мёртв, и согнал первую муху с окровавленной брони. Акитада не чувствовал ни торжества, ни сожаления, только безмерную усталость.

Чтобы стоять на ногах, ему потребовались все силы, которые он мог собрать. Спотыкаясь он направился туда, где сидели Тора с Хасео. Тора соорудил что-то вроде прокладки для раны на животе Хасео. Акитада вопросительно посмотрел на него, и он покачал головой. Раны живота всегда вели к смертельному исходу. Всегда. К тому же они были мучительно болезненными. Глаза Хасео были закрыты, губы сжаты.

Акитада сел с другого бока.

– Как ты, мой друг? – он взял мозолистую руку здоровяка в свою.

Глаза Хасео резко открылись. Ему удалось улыбнуться. Акитада всегда будет помнить улыбающегося Хасео.

– Отличный бой, - пробормотал Хасео. Он сделал паузу и почти неслышно добавил: - Замечательно!

Акитада чувствовал себя беспомощным.

– Да, - сказал он, озираясь с нарастающей тошнотой на разбросанные тела и впервые заметив, что некоторые крестьяне робко выглядывают из-за углов и из окон. Жизнь продолжалась.

Но не для Хасео.

Тора сказал Хасео:

– Я видел, как ты дрался с двумя ублюдками одновременно. Люди говорят, что это невозможно, но ты сделал это. Я хотел попросить тебя подучить меня.

Хасео улыбнулся.

– Спасибо. Ты научишься. Ты и сам неплох.

Акитаде было слишком тяжело видеть, как он сражается, но он вспомнил, как Хасео хотел меч на горе, а позже смотрел на оружие Торы, и задавался вопросом о его прошлом.

– Я никогда не спрашивал, как тебя зовут, - сказал он.

Последовала долгая пауза, и он повторил свой вопрос.

– Какое у тебя фамильное имя, Хасео?

Хасео разжал окровавленную руку, чтобы сделать пренебрежительный жест.

– Ушло. Унесено. Забыто. – выходит его приговорили не только к изгнанию, но и лишили его семью фамильного имени.

– Какое оно было? – настаивал Акитада.

Сначала казалось, что Хасео не ответит. Но потом он прошептал:

– Уцуномия.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 20

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 

КУМО

Акитада медленно положил флейту на пол между ними.

Горячая ярость от предательства бурлила в его животе и стучала в висках. С усилием он унял дрожь в руках, ещё одним усилием он сдержал свой голос.

– Где Тошито?

Повисла пауза, затем она неопределенно сказала:

– Он скоро вернётся.

Представляя, что это могло значить, Акитада стиснул руки. Затем он указал на флейту.

– Я не могу принять ваш щедрый подарок, – когда она посмотрела ему в глаза, он резко добавил: - И я ещё не побеждён.

Резко поднявшись, он склонил голову, с удовлетворением заметив, что потряс её, и вышел из хижины.

Снаружи раннее солнце рисовало золотые узоры на земле, и пели птицы, но долина внизу всё ещё была скрыта белым туманом. Масако помешивала в котле утреннюю кашу. Акитада подозрительно посмотрела на неё. В последнее время он встретил больше женской двуличности, чем за всю свою предыдущую жизнь. Теперь казалось вероятным, что она рассказала Рибате о его миссии и что Рибата предупредила Кумо.

Хасео встал. Прикрыв глаза от солнца, он стоял на месте с видом на долину. Высоко в полупрозрачном небе кружил первый змей. Мир был свеж и очень красив. Акитада слишком недавно вышел из сплошной ночи, чтобы не испытывать почти головокружительного страха снова потерять свою хрупкую свободу.

– Хасео, - крикнул он. – Нам надо уходить. Хасео не повернулся. Вместо этого он махнул Акитаде, который повторил ещё более настойчиво: - Мы должны немедленно уходить. Я думаю, нас предали.

– Ааа, – Хасео без удивления кивнул и указал на подножие горы на дальней стороне долины. Там, где солнечный свет растопил узкое пятно тумана, серые скалы и высокие кедры плыли, как маленький остров в белом море, заполнившем остальную часть долины.

И там, среди елей и сосен, что-то искрилось и шевелилось. Маленькие, как муравьи, на таком расстоянии всадники влетали и вылетали между деревьями и один за другим, исчезая в туманном море. Сцена была сюрреалистичной, и они бы её пропустили, если бы солнце не поймало сияющий шлем вожака и не обратило внимание на всадника, который следовал за ним, с цветным знаменем, прикрепленным к задней части его доспехов.

Всадников было меньше десяти, но их могло быть и больше.

Акитада был уверен, что человек в позолоченном шлеме был самим Кумо, стремящимся положить конец их игре в кошки-мышки. Он повернулся, чтобы снова взглянуть на хижину, из-за занавеси на дверях которой на веранду вышла Рибата, маленькая и хрупкая фигурка в серовато-белом одеянии монахини.

Масако хмуро переводила взгляд с Рибаты на них. Несомненно, Тошито был среди всадников в долине внизу, показывая Кумо путь к обители, будучи уверенным, что женщины будут отвлекать их добычу.

Рибата крикнула:

– Что случилось, господин? Что-то не так?

Не обращая на неё внимания, Акитада повернулся к Хасео и сказал тихим голосом:

– Им придётся оставить своих лошадей внизу и подняться наверх пешком. Это даёт нам немного времени. Кумо рассчитывает удивить нас, найдя двух инвалидов в убежище. Мы должны спуститься с другой стороны этой горы. Масако сказала, что там дорога, что ведёт в Мано. Это недалеко.

Хасео кивнул. Не в его характере было спорить и задавать вопросы.

Вместо этого он сказал с печальной улыбкой:

– Какая жалость! Их всего несколько человек. Чего бы только я не отдал, чтобы у нас была пара мечей!

Когда они пробегали мимо монахини к лесу, Рибата встала у них на пути.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 19

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ПОБЕГ

Акитада лежал среди папоротников и смотрел на верхушки мягко покачивающихся деревьев и на мигающие звёзды, пока у него не закружилась голова.

Мир был наполнен запахом травы и клевера, ясным щебетанием просыпающихся птиц, прикосновением прохладного, росистого ветерка. Большего он не желал.

Но Хасео отвлёк его от этого.

– Цепи, - подкравшись тихо сказал он. – Нам надо снять цепи. У тебя ещё есть долото или молоток?

Акитада знал, что это не так, но он сел и прощупал свою одежду.

– Я потерял их где-то внутри. – он посмотрел на тёмную фигуру своего товарища и почувствовал себя пристыженным и бестолковым. – Мне жаль. Это было небрежно, - смиренно сказал он. – Я должен был помнить.

Всё было напрасно, и теперь их поймают, потому что цепи не позволят им уйти от поисковых отрядов, которые вскоре начнут прочесывать склоны. Он снова взглянул на небо. Слева от них была слабый, но всё же заметный признак зари. Восток. Насколько он мог разобрать, они находились на противоположной стороне горы, намного выше и позади утёса с барсучьими норами. Это было хорошо, потому что их нельзя было ни увидеть, ни услышать с места работы.

Хасео вздохнул.

– Неважно. Я тоже потерял своё. Слушай, может ты лучше перевяжешь мне ногу. Я понемногу теряю сознание. Вот. Разорви мою рубашку.

Акитада не мог видеть Хасео, но почувствовал, когда ткань коснулась его, и нащупал ногу Хасео. Его пальцы коснулись крови, большого количества крови, тёплой и скользкой. Он разорвал рубашку на полоски, сложил часть ткани и сказал Хасео прижать ее к ране, а затем завязал на месте как можно крепче.

– Останься здесь, - сказал он Хасео, - пока я поищу камень, чтобы разобраться с цепями.

После долгих испытаний и неудач они обнаружили, что, если натянуть цепь на выступ скалы, а затем ударить по ней камнем, в конечном итоге звено сломается. Негромкий, но резкий звук пугал их, что кто-то может их услышать, и они много раз останавливались, чтобы прислушаться. Но кругом было тихо, и в конце концов они решили, что находятся слишком далеко от входа в шахту, чтобы их могли услышать. Однако, к тому времени, когда они освободились, они оба были основательно измотаны.

Ночь уже была не такой тёмной. Полупрозрачно-серый свет постепенно развеял тьму, и склон горы вокруг них был заполнен зловещими тёмными и неясными формами. Они были далеко не в безопасности, потому что при дневном свете преследователи обнаружат, что они сбежали. Вокруг поднимались другие вершины, лесистые и скалистые. Ночь всё ещё нависала над западом, иначе они могли бы увидеть море. Им придется спуститься с этой горы и уйти как можно дальше от шахты. Проблема заключалась в том, что ни один из них не знал, где они находятся. Хасео извиняющимся тоном объяснил, что он не думал о побеге, когда его привезли сюда, а Акитада был без сознания.

Акитада с любопытством посмотрел на Хасео в сгущающемся свете. Он впервые заметил, насколько тот похудел с тех пор, как они встретились за частоколом гавани. Хасео тоже посмотрел на него и улыбнулся. «Несомненно, - подумал Акитада, - я выгляжу намного хуже, чем он, даже без пропитанной кровью повязки на ноге». Трудно представить себе двух существ, менее годных успешно сбежать с вершины горы, охраняемой людьми Кумо. Но они были свободны и у них был шанс, и это было прекрасно. Он усмехнулся.

– Почему ты смеешься? – спросил Хасео.

– Мы выглядим ужасно, но, клянусь небом, мы справимся, - сказал Акитада и улыбнулся, глядя на измученное лицо Хасео. – Твоя нога всё ещё кровоточит. Ты можешь идти?

Хасео встал и сделал несколько шагов, чтобы посмотреть вниз по склону горы.

– Идём отсюда, - сказал он. - Она перестанет кровоточить, а если не перестанет, я, по крайней мере, выдержу некоторое расстояние между собой и этими ублюдками, прежде чем упаду без сознания.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 18

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«ЗОЛОТОЙ ФЕНИКС»

Маленький Цветок захотела на следующее утро увидеться с Торой. Он только что безропотно доел свою миску водянистой рисовой кашицы – он понимал, что на его деньги кормились дети Оёси – когда узнал о её просьбе. Его надежды на то, что Маленький Цветочек поделится какой-нибудь новой информацией о Ваде, были быстро разрушены понимающим подмигиванием хозяйки.

– Этим утром у меня много дел, - уклонился он, почесывая укусы блох, которые получил за ночь.

Хозяйка усмехнулась своей зубастой улыбкой и весело хлопнула его по спине:

– Давай, красавчик! – Тора, осознавая своё новое звание, счёл её манеру поведения слишком знакомой, особенно когда она добавила: - Ты первый мужчина, которому Маленький Цветочек отдала своё сердце. Для разнообразия она заслуживает чего-нибудь приятного.

Он потянулся за шлемом и направился к двери.

– Я загляну позже, - соврал он.

– Это займет немного времени, – Оёси крепко взяла его за руку и повела к задней части дома.

Она распахнула дверь в комнату Маленького Цветочка и втолкнула его внутрь, со смехом захлопнув за ним.

Маленький Цветок очень поработала над своим туалетом. На ней была кимоно с ярким рисунком – в основном красными и розовыми пионами и ярко-зелёными листьями, и на её тонкой талии был повязан жёлтый пояс. Её лицо было припудренным, на лбу были нарисованы чёрные брови, глаза обведены углём, а губы превратились в крошечный бутон розы. Кто-то, возможно Оёси, причесал её волосы и искусно раскинув их на её тонких плечах.

По обе стороны от её накрашенного лица часть волос была пострижена как у маленьких девочек. Эти маленькие чёрные крылышки обрамляли её лицо, отчего оно выглядело нелепо юным.

Тора в удивлении посмотрел на неё.

Она улыбнулась – осторожно, чтобы не потревожить толстый слой пудры – и обнажила чёрные зубы.

– Вам нравится, господин Тора? – спросила она. – Я хотела показать вам, что могу быть довольно красивой, когда не болею. Мне сегодня намного лучше.

– Я рад, – сказал Тора.

Она села и призывно похлопала по подушке рядом с собой.

– Почему бы вам ненадолго не составить мне компанию?

– Я ... У меня есть дела.

Её глаза расширились, словно её ударили.

– Я вам не нравлюсь? Волосы? Я должна была подколоть их. Или, может быть, вы предпочитаете меньше краски? Господин Вада не любит, когда я рисую. Он хочет, чтобы я выглядела как ребёнок, но я думала о вас ... вы же привыкли к городским женщинам ... очень изящным и красивым ... о, всё это напрасно, – забыв про толстый слой рисовой пудры, она спрятала лицо в пионовидных рукавах и заплакала.

Тора пробормотал проклятие и опустилась рядом с ней на колени.

– Не делай этого, Маленький Цветочек, - грубо сказал он. – Ты действительно очень хорошенькая такая, какая есть. Не пытайся доставить удовольствие тому животному Ваде или мне. Тебе следует пойти домой к семье и найти другую работу, где тебя не обидят мужчины.

Но это не помогло. Она сидела в своём наряде и горько плакала, а через некоторое время он встал и ушёл.

На этот раз Черепахи нигде не было, и Тора пошёл в гавань один. День был пасмурный, и холодный ветер поднимал набегающий прилив, так что рыбацкие лодки качались, как солома, среди белых волн, а грязно-жёлтая пена заливала берег. Чайки с хриплым криком пикировали, ныряя за маленькими существами, которых море выбрасывало на сушу и которые безумно спешили вернуться в безопасный океан. Эта земля была негостеприимна для людей и животных. Эта сцена наполнила Тору ещё большей мрачностью и чувством неотложности.

Несколько носильщиков переносили остатки вчерашнего груза, но новых кораблей с материка не прибыло, а в гавани не было обычного количества стражников. Тора прошёл по улице кособоких винных лавок, складов и портовых контор к концу, где деревья и более солидные крыши свидетельствовали о более зажиточных обитателях. Он прошёл мимо винного магазина, в который заходил сразу после высадки. Он был пуст, но ведь было ещё раннее утро.

За зданием с вывеской «Золотой Феникс» находилась роща. Тора остановился и осмотрелся. Так вот где Вада познакомился с Маленьким Цветочком. Где-то сзади должно быть место, где он чуть не забил её до смерти. Он задавался вопросом, как часто такому человеку нужно повторять подобный опыт. Казалось, нет недостатка в бедных женщинах, готовых рискнуть с такими мужчинами, но насколько остры были аппетиты Вады? Баловал ли он их раз в месяц, каждую неделю или чаще? Он хотел найти Черепаху, чтобы задать ему несколько вопросов. Где же пропадает этот негодяй, когда он ему нужен?

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 17

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ТЁМНЫЙ ТУННЕЛЬ

Кита, начальник рудника, стоял над Акитадой и внимательно глядел на него. Маленькие яркие глаза переходили от лица к телу, останавливаясь на покалеченном колене, а затем возвращались. Они встретились глазами. Глаза Киты были холодными и похожими на бусинки. «Глаза хищника, - подумал Акитада, - глаза тенгу в святилище Минато».

Акитада подумал, узнаёт ли его Кита. Видимо, нет, потому что начальник хмыкнул и сказал:

– Не на что смотреть, так ведь? Думал, что он будет моложе, в лучшем состоянии.

Было очень неприятно слушать, что о нём говорили, как не более чем о животном, но Акитада оставался неподвижным и ждал ответа охранника.

Охранник сказал:

– Он всё время был внутри. Как собака в конуре. С того дня, как босс его привёз.

Кита поджал губы и принял решение.

– Посади его работать в шахте.

Взгляд Акитады метнулся к входу в шахту, где измученное и задыхающееся существо сбросило свой груз и направилось назад, когда был поднят кнут охранника. Он чувствовал такое сильное отвращение к возвращению во тьму в недрах земли, что думал, что лучше умереть здесь и сейчас, чем вернуться туда.

– Он ещё не может ходить, - с сомнением сказал охранник.

– Тогда заставь его работать там, пока он не сможет, - сказала Кита, указывая на людей, которые измельчали камни возле шлюза.

И туда его затащили. Ему дали небольшой молоток и велели разбивать куски камня, которые кто-то бросил перед ним. Успокоенный тем, что его не послали в рудник, Акитада охотно взялся за эту работу. Он был ещё слаб, но для этого занятия требовалось немного сил, только терпение и бездумное повторение. Когда он заканчивал одну партию, рабочий удалял пыль и гравий и заменял их новыми кусками породы. Он не увидел серебряных прожилок ни в одном из кусков, которые разбил. Время от времени на нём появлялись небольшие желтые пятна, но он был слишком занят своим телом, чтобы сильно этому удивляться.

Ел и спал он там же, где работал. Его ноги были связаны у щиколоток, хотя он не мог ходить. Когда он хотел облегчиться, то полз за кусты, а затем обратно. На следующий день охранник заставил его встать. К удивлению Акитады, он снова смог немного распрямить правую ногу и, когда его болезненно ткнули в поясницу, он сделал пару неуверенных шагов к кустам, не испытывая нестерпимой боли. Всё, что осталось от его травмы, - это неподвижное, слегка опухшее ушибленное колено и боль при каждой попытке согнуть его.

Они позволили ему ещё один день провести на солнечном свете и на свежем воздухе, прежде чем отправить в шахту. Это был неподходящий момент для героизма. Он был окружён зоркими стражниками, по-разному вооруженными кнутами, мечами и луками, и направился к входу в пещеру, где они закинули ему на плечи пустую корзину на верёвке и толкнули вперед. Перед ним и позади него шаркали другие несчастные существа, каждое с корзиной на спине. Отойти в сторону было невозможно.

Тьма с радостью приняла его. Воздушные и людские потоки встречались и тянулись, когда он, почти слепой, шаркал в шеренге из десяти человек, следовавших за держащим фонарь охранником. Они спустились по крутому склону, миновали зияющие боковые проходы, поворачивая туда-сюда, пока он не потерял чувство направления или расстояния. Каменные стены смыкались перед ним, туннели стали такими узкими, что он задевал стены плечами, и такими низкими, что ему пришлось согнуться.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 16

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

МАЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОК

Когда Тора и Черепаха вернулись в жилище его сестры, они обнаружили несколько возбужденных детей, с тревогой ожидающих у двери. Судя по всему, они с нетерпением ждали возможности разделить остатки ужина, за который заплатил щедрый постоялец.

После супа с лапшой Тора был не очень голоден, но не хотел показаться недовольным стараниями сестры Черепахи, которую звали Оёси, и попросил всю семью присоединиться к нему. Мгновенно появилось удивительное количество детей. Все они сели на рваные и запачканные циновки в главной комнате, дети в своих весёлых разноцветных лохмотьях разместились по обе стороны от матери, три девочки по одну сторону, пять мальчиков по другую. Сначала она подала Торе и своему брату дымящиеся тарелки с рисом, покрытым овощами и кусками рыбы. Комнату наполнил аппетитный запах. Тора пробовал, а дети пристально наблюдали за ним, облизывая губы. Еда была довольно вкусной, и он сказал об этом, приглашая остальных присоединиться к ним. К его неудовольствию, сестра Черепахи обслуживала только маленьких мальчиков. Ей самой и девочкам пришлось ждать, пока мужчины насытятся.

Тем не менее, это было весёлое застолье: Черепаха болтал, а дети хихикали. Но когда Черепаха упомянул их стычку с Вадой ранее в тот же день, его сестра внезапно разразилась такой злобной руганью, что даже он уставился на неё.

– Что у тебя с ним произошло? – спросил он, когда иссёк её поток ругательств.

– Не у меня, дурак. У Маленького цветка. Я узнала, что она чуть не умерла на улице. Я привела её сюда сегодня утром. Глаза Черепахи вылезли из орбит.

– Амида. Опять! И прямо сейчас. Я должен был догадаться, что произойдёт что-то подобное, когда эта ворона каркнула на меня.

– Что за маленький цветок? – спросил Тора.

– Это шлюха, о которой я вам говорил, - сказал Черепаха с извиняющимся видом. – Девушка Вады. Её так называют, потому что она очень маленькая и красивая. Такие ему нравятся.

– Поэтому теперь она не очень хорошо себя чувствует, - оборвала его сестра. – Вот же ублюдок!

– Чёрт, - сказал Черепаха. – Я не знал. Но если она в постели, может быть, у него есть ещё кто-нибудь. Я могу узнать.

– Ещё глупее её, - пробормотала его сестра, наполняя миску мальчика, пока три маленькие девочки жадно наблюдали за ней. Только ребёнок, привязанный к спине матери, не интересовался едой и смотрел немигающими глазами на Тору через плечо матери. Интересно, где отец детей? Ухаживая за сыновьями, Оёси строго посмотрела на брата.

– Держись подальше, Таймай. Для него тебя убить, всё равно, что шлёпнуть муху.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 15

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

 

ШАХТА

Позже Акитада догадался, что много дней пролежал в могиле.

При отсутствии дневного света невозможно было определить, когда день меняется ночью. Он пытался измерял ход времени по визитам старухи с едой. Раз в день она пробиралась к нему со слепившей его лампой, ставила полные миски с едой и водой, брала пустые и уходила.

Раньше он, по счастью, существовал где-то между сном и бессознательным состоянием. С возвращением разума вернулись смятение, боль, страх и паника. Полная темнота заставляла его думать, что он слепой, пока зловонный спёртый воздух не сказал, что он был похоронен заживо. И это открытие вернуло его в полубессознательное состояние, напоминающее кошмарный сон.

В первый раз он подумал, что его тюремщик – часть его галлюцинаций. Когда он входил и выходил из сознания в этом совершенно тёмном месте, далёкий звон превращался в стук колёс, или щёлканье шара гигчо при ударе его палкой, или постукивание бамбукового ковша по каменной ёмкости с водой в саду святынь, которые были извлечены из детских воспоминаний и обрели пугающую, безумную жизнь в его снах. Свет и тень также пронизывали его сны, потому что ни сознание, ни сон не могли справиться с непроницаемой тьмой.

В случае с древней старухой её появлению предшествовал странный лязг и скрип. Затем тьма разделилась на тонкие полосы золота, образовав прямоугольник, который внезапно расширился до ослепляющей яркости. Он в страхе закрыл глаза. Кислый запах достиг его носа, а звук лёгкого царапания – ушей. Что-то глухо звякнуло рядом с ним, и зловещий голос проскрипел:

– Ешь.

Затем он осторожно моргнул, и там, где-то в футе от его носа, в темноте, освещённой мерцающим светом, отражённым от чёрных каменных стен, повисло ужасное лицо гоблина. Длинные, лохматые, курчавые волосы окружали луноподобный облик, в котором преобладали широкий нос, широкий рот, опущенный вниз по углам, и маленькие бледные глаза, исчезающие в складках оранжевой кожи, покрытой ямками и жировиками. То, что она была женщиной, он заключил только по её голосу, и был рад, когда она отвернула свой взгляд и свет фонаря и снова оставила его в тишине и тьме его могилы.

Но вторжение гоблина ознаменовало возвращение к сознанию. Через некоторое время он справился с тошнотой настолько, что нащупал миску. Когда он поднёс её к лицу, от неё воняло, но дрожащая слабость в руках и запястьях убедила его поесть. На вкус еда соответствовала запаху, не говоря уже о хрящеватых слизистых кусочках густого супа. Он справился примерно с половиной миски, прежде чем его вырвало, и он снова заснул.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 14

Глава четырнадцатая.

ТОРА

Спустя почти месяц после прибытия Ёсимине Такэцуны на остров Садо другой корабль из Этиго доставил в Мано молодого человека в военной форме. Под неусыпным взором нескольких человек новоприбывший направился с корабля в небольшую винную лавку с видом на гавань Мано. Это был красивый парень с белыми зубами под аккуратными усами, носивший свой новый блестящий полудоспех и меч с лёгким чванством. За его спиной хромал неряшливый человек в набедренной повязке и рваной рубашке со связкой вещей. Знак различия на нагруднике посетителя отмечал его как лейтенанта провинциальной гвардии. И железный шлем с его маленькими шишками, и обтянутый кожей нагрудник сияли после тщательной обработки воском. Белые хлопчатобумажные штаны были заправлены в чёрные сапоги, а свободное чёрное кимоно закрывало его широкие плечи.

Он сел на одну из скамеек возле магазина и снял шлем, вытер его и вспотевший лоб ярко-зелёным платком, который достал из рукава. Затем он ударил кулаком по грубому столу. Его носильщик хромая подошёл и присел на землю рядом с ним.

– Эй, - прорычал офицер, - не садись рядом. Сядь там, откуда мне не придётся нюхать твою вонь.

Мужчина послушно встал и отодвинулся.

– Несчастный бедолага не знает, что такое уважение, - проворчал новоприбывший и нахмурился, глядя на костлявое тело носильщика.

Он подумал, что этому мужчине уже за сорок, он слишком стар для тяжёлого физического труда. Кроме того, он был калекой. Одна его нога была короче другой. Хуже того, парень выглядел голодным, казалось, его рёбра пытались пробиться сквозь сморщенную кожу.

Он нетерпеливо повернулся и снова ударил по столу. В дверном проёме появился толстый грязный мужчина в коротком платье и запачканном фартуке и прищурился от солнца. Увидев шлем и меч, он бросился вперёд, чтобы поклониться и поприветствовать благородного офицера.

– Неважно, - сказал его гость. – Принесите мне вина и дайте этому бедолаге чего-нибудь поесть и воды для питья. Если я не накормлю его, он рухнет вместе с моим свёртком.

Офицером был Тора, который обычно отвечал за стражников в провинциальной штаб-квартире Этиго, но теперь ему было поручено найти своего хозяина.

Оглядываясь по сторонам, он рассеянно потёр красную полосу, оставленную тяжёлым шлемом на его лбу. Сделанный из толстого железа и обшитый кожей, даже полудоспех был тяжёлым и неудобным, но он был новым, и Тора всё ещё им чрезмерно гордился.

Хозяин винного магазина вернулся с заказом. Он поставил фляжку и чашку на стол и повернулся, чтобы поднести носильщику треснувшую чашу, наполненную каким-то вонючим веществом, когда Тора железным кулаком сжал его руку. – Что это за вонючие помои? – спросил он.

– Э-э, рыбный суп, господин.

Тора фыркнул.

– Воняет, - объявил он и дёрнул мужчину за руку, вылив суп широкой дугой на землю. Тут же чайки с хриплыми криками ринулись вниз, чтобы предъявить свои права за разбросанные куски.

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ЛЕЙТЕНАНТ ВАДА

Проснувшись Акитада сначала не понял, что его разбудило, потому что было темно и тихо. Он перевернулся, но постепенно к нему вернулись воспоминания о вчерашнем дне. Всё, наконец, закончилось, и скоро он будет дома. Принц сам принял яд. Окисада мог ошибиться в дозировке или, зная о медленной и куда более мучительной смерти, решил ускорить свой конец, но в конечном итоге это не имело значения. Он был мёртв, вся опасность того, что он возглавит новое восстание, миновала, и заговор против губернатора рассыплется, как только этот факт станет известен. Да, состояние Шунсея вызывало беспокойство, но был по крайней мере ещё один человек, который знал, что принц ел рыбку: его постоянный поставщик, Хару. Он сел и потянулся. Услышав тихие звуки в соседней комнате Осавы, он встал, открыл дверь и выглянул наружу. В лесу всё еще была ночь, но небо над деревьями уже становилось тёмно-сине-чёрным, предшествующим рассвету, и несколько птиц сонно щебетали.

Для Осавы было необычно вставать так рано, но и ему теперь было к кому спешить. Акитада улыбнулся, зевнул и несколько раз глубоко вдохнул ароматный хвойный воздух. Было восхитительно прохладно, и ему не хотелось покидать лес и ехать по раскалённой равнине, но сегодня они вернутся в Мано.

Акитада посмотрел на закрытую дверь Осавы и решил одеться. Если Осава так спешит, он не собирался его задерживать. Чем раньше он уладит это дело и уедет из Садошимы, тем лучше. Он успел истосковаться по своей семье.

Он зажёг масляную лампу и потянулся за синей мантией, которую носил несколько дней. Она плохо выглядела и ещё хуже пахла. В его сумке всё ещё лежал его собственный халат из простого коричневого шёлка, тот, в котором он прибыл и который был испачкан и разорван в те первые ужасные дни. Он покачал головой при воспоминании о страданиях осужденных.

Акитада свернул синюю мантию и вытряхнул коричневую, вынув флейту из складок. Конечно же, Осава не будет возражать, если на обратный путь он наденет чистую одежду. У них больше не было официальных остановок по дороге.

Шёлковый халат был немного помят, но выглядел и пах гораздо лучше, чем синий. Он надел его и застегнул чёрный пояс на талии. Дотянувшись до воротника, он прикоснулся к твёрдым документам между слоями ткани. Они тоже скоро перестанут быть нужны. Он виновато подумал о Масако, которая не только вылечила его, но и выстирала и починила его одежду. Ему было стыдно, что он так резко отверг её привязанность. Сегодня вечером он поговорит с ней, объяснит свою ситуацию и сделает ей предложение... Какое? Он думал, что узнает это, как только узнает её настоящие чувства к нему.

Разглаживая знакомый прохладный шёлк, он почувствовал облегчение от того, что всё закончилось. Судья, получив информацию о фактах, будет знать, какие вопросы задать. Если Шунсей окажется слишком слаб, чтобы прибыть в Мано, он может подписать письменные показания. Тайра будет вызван для дачи показаний, и Хару. Накатоми будет вынужден рассказать о болезни Окисада. В конце концов, Сакамото столкнется с массой улик, и он раскроет заговор с целью создания дела об обвинении в убийстве сына губернатора. Да, всё должно хорошо распутаться, даже без присутствия Шунсея.

Пальцами он причесал бороду и волосы, завязал пучок волос и снова проверил ворот своей мантии. Он немного вздулся, не ложился ровно. Он похлопал по ткани, но она всё ещё отопыривалась. Указательным пальцем он проверил шов, в который вставлял документы, и обнаружил, что он порван.

С колотящимся сердцем Акитада выудил бумаги и развернул их. Он долго недоверчиво смотрел на чистые листы обычной бумаги. Он поворачивал их туда-сюда, глупо задаваясь вопросом, не поблекли ли как-то величественные слова, не желая верить очевидному, что кто-то украл его императорские приказы и охранную грамоту губернатора, а вместе с ними и его личность.

На лбу выступил пот. Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел документы. Они всё ещё были там после того, как он покинул Мано, после того, как Масако нашла их, не осознавая, что это такое.

Или, может быть, она слишком хорошо поняла! Чтобы документы были украдены из такого тайника, вор должен был знать, что и где искать. Неужели Масако раскрыла его секрет, возможно, случайно?

И.Дж. Паркер - «Остров изгнанников» («Акитада Суговара-4») Глава 12

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

МАНДАЛА

Следующее утро принесло новые сюрпризы, самым тревожным из которых было исчезновение Гэндзо.

Как и было ему указано, Акитада встал рано. Похоже, ещё никто не проснулся. Он отнёс дрова и воду на кухню и, помывшись у колодца, пошёл в конюшню, чтобы оседлать лошадей. Он ненадолго задумался о Гэндзо, но лень писца к этому времени была настолько очевидна, что у него не возникло подозрений, пока не увидел лежащие в углу пустые седельные сумки Гэндзо.

Закончив седлать лошадей, он затем вернулся в гостиницу, где обнаружил, что острая на язык мать их хозяйки снова взяла руководство на себя. Она просто хмыкнула в ответ на его приветствие. Когда он спросил о Гэндзо, она посмотрела на него пустым взглядом.

– Кто это? Ещё один ленивый бездельник, принадлежащий тому куску сухостоя? Она кивнула в сторону комнаты Осавы.

Акитада усмехнулся и спросил, не спит ли Осава. По какой-то причине она покраснела.

– Если это можно так назвать, - огрызнулась она.

Акитада двинулся по коридору.

– Эй, ты не можешь сейчас туда зайти! – крикнула она ему вслед.

Не обращая внимания на её крики, он поднял руку, чтобы открыть дверь в комнату Осавы, когда услышал внутри тихий смех. Он улыбнулся про себя. Осава для своих лет проявил удивительные таланты в обольщении. Он тихонько постучал и позвал Осаву по имени. Внезапная тишина внутри сменилась шелестом постельных принадлежностей. Осава крикнул:

– Чего тебе надо?

– Я оседлал лошадей, господин, но Гэндзо, кажется, уже ушёл.

– Как? Что ты имеешь в виду, как ушёл? – крикнул Осава после небольшой паузы. – Он, наверное, где-то спит, ленивый болван. Подожди, Такао!

Поздно. Дверь резко открылась, и Такао, выглядевшая почти красивой с нарумяненным лицом и растрепанными волосами, улыбнулась Акитаде. Она прижала свободное платье к груди, но было ясно, что под ним она была совершенно обнажённой. Осава сидел на своей постели и поднял одеяло, чтобы прикрыть свою наготу.

Когда Такао отошла в сторону, Акитада вошёл и закрыл за собой дверь. Он с серьёзным лицом пожелал инспектору приятного доброго утра и поздравил его с удивительным выздоровлением.

– Убирайся! – отрезал Осава. – Ты что, не видишь, что я не такой ... одет?

Акитада поклонился хозяйке дома.

– Ваша благородная мать на кухне, - сказал он ей.

Она закатила глаза, затем повернулась к Осаве и сказала: