И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3. Глава 22

Глава 22

Хризантема и травы

Когда, поздно вечером, они вернулись в резиденцию губернатора, Акитада был без сил, Для поддержания порядка в Такате он оставил Каору и Такесуке. Долгая дорога назад рядом с перекинутым через коня телом Хитомаро заставила его обдумать свои действиях. Когда Такесуке поздравлял его с героической победой. Акитада хотел стереть восхищённый взгляд с его лица. По крайней мере, Тора, который потерял много крови, должен выздороветь. Акитада чувствовал себя глубоко виноватым, что из них четверых только он один вышел из боя невредимым.

Генда плакал как ребёнок, когда он нёс тело своего друга, чтобы положить его в установленный в зале суда гроб. Там он и Тора будут нести караул возле тела Хито.

Акитада лишь ненадолго зашёл в свои личные покои. Сэймэй пытался похлопотать над ним, но небольшое кровотечение из старой раны плеча и несколько синяков в местах, где тело защитила броня, не представляли опасности. Увиденное радостное облегчение на лице Тамако Акитаде показалось таким неуместным, что он молча отвернулся от неё и пошёл искать уединения в своём кабинете. Он не хотел ничего, только заснуть, забыться, на несколько часов уйти от себя - от человека, которого он никогда не знал, от жажды крови, которая всю жизнь была скрыта внутри него, от смерти друга.

Но этому не суждено было случиться. В кабинете, в мерцающем свете керосиновой лампы, он увидел странную фигуру сидящего за столом мужчины. Очень старый человек сгорбился над лакированной коробкой игры, медленно перебирая её содержимое. Он не спеша поднял глаза на Акитаду и приветственно кивнул. Ямабуси вернулся.

Он достаточно долго, изучающе, смотрел на Акитаду, после чего осторожно поставил игру и указал на другую подушку. «Пожалуйста, садись, губернатор, - вежливо сказал он глубоким, спокойным голосом. - Ты очень устал».

Ошеломленный, Акитада повиновался. Он засунул руки в рукава и дрожал, но не от холода, поскольку тут было почти уютно в свете единственной лампы, стоящей на столе и излучающей тёплое сияние между двумя мужчинами.

Старый священник пододвинул жаровню немного ближе к Акитаде. Пар и интересный аромат розы исходил из маленького железного чайника на ней. Мастер потянулся за чашкой, налил, и перемешал. «Выпей это», - велел он, на его тёмно-коричневом, цвета ореха, сморщенном лице, светились живые чёрные глаза.

Акитада отпил, попробовав на вкус, а затем медленно опустошил чашку.

«Сбор сушёных ягод, трав и коры некоторых деревьев, - сказал мастер, отвечая на невысказанный вопрос. - Сейчас вы почувствуете себя лучше, а позже вы будете спать».

«Спасибо. Он имеет приятный вкус». - Забота посетителя, успокаивала. Акитада ощутил согревающий эффект напитка. Чтобы контролировать себя он с усилием нахмурился: «Ты прав. У меня был долгий и трудный день». Даже боль в плече, казалось, ослабла. Его взгляд упал на стол, на котором лежала раковина ямабуси, стрела с чёрным оперением и футляр от игры.

«Скажи мне, что случилось в Такате», - предложил священник.

«Мы взяли замок. Макио мёртв ... как и Хитомаро. И ни одно лекарство или заклинание не изменит этого».

«Ах! - Затянулась долгая пауза, затем ямабуси с сожалением покачал головой. -  Жаль, Хитомаро. Достойный молодой человек». Его серебряные волосы и борода мерцали в свете масляной лампы. Он посмотрел на Акитаду и твёрдо сказал: «Но вы, вы живы. Вы должны научиться прощать себя за то, является всего лишь проявлением судьбы. Это жестокий урок, но смерть настигло его точно в его время».

Пустые банальности, подумал Акитада. Он почувствовал стыд, и отвернулся.

«Подождите, не валяйте дурака, губернатор», - сказал ещё резче ямабуси. Возмущенный, Акитада качнулся назад: «Я не дурак. Но я и не святой мученик как вы, мой господин. Если я потерял друга из-за собственной неосторожности, я не могу исправить это или оправдать себя добрыми делами и молитвами».

Старик вздохнул. Своим корявым пальцем он провел по рисунку на лакированном футляре игры. «Хризантема - последний цветущий цветок, пробормотал он. - Его лепестки опадают и молодые травы высыхают и умирают, когда их короткую жизнь прерывает шторм зимы. У смерти, губернатор, широкие ворота, которые никто не может закрыть».

Акитада сжал кулаки: «Неважно! Ты не можешь понять».

Священник очень мягко засмеялся: «Наоборот, я понимаю это лучше всех других людей. Если вы уже знаете, кто я, то также должны знать, почему».

Акитада возмутился, он наклонился вперёд и обвиняющее выставил указательный палец на своего собеседника. «Я знаю, что вы старший брат покойного князя Маро, дядя Макио, - прорычал он. - Я знаю, что у вас есть внук, Каору, который был скромным лесорубом в деревне изгоев, а потом стал сержантом охранников моей резиденции и суда. Я знаю, о преступлении, в котором вас обвиняли. Я знаю, что вы бежали, бросив своё первородство и спрятались среди отверженных, как странствующий священник с гор». Он замолчал и вытащил из рукава документ, который нашёл в северном павильоне Такаты и бросил его на стол: «А теперь я ещё знаю, что вы невиновны в убийстве той женщины и ребёнка. Читайте признание своего брата».

Старик проигнорировал бумагу: «Неужели мой внук столько разболтал?»

«Нет Каору сделал всё, что мог, чтобы защитить тайну своего происхождения. Каждый раз, когда я задавал вопросы о вас или его семье, он отвечал уклончиво. Но я заметил, что он был знаком как с жизнью отшельника в горной пещере, так и с тайными ходами в замке Таката».

Старик кивнул белой головой. «Ты ему понравился», - сказал он, как о чём-то несущественном.

«Это, - Акитада указал на бумагу на столе. – было оправлено в никуда. Твой брат писал на смертном одре. Сорок лет назад он использовал одну из ваших чёрных стрел, чтобы убить молодую жену вашего отца и её сына, потому что хотел избавиться от вас и стать наследником вашего отца. Но совершённое преступление преследовало его. Я не сомневаюсь, он в конце концов рассказал об этом своему сыну и после этого Макио изолировал его. Когда ваш брат почувствовал приближение смерти, он попросил своего доверенного слугу переправить бумагу ко мне во время банкета, что Макио давал в мою честь. Сегодня я нашёл его признание в месте, где два старика спрятали его».

Акитада замолчал.

Cегодня! Неужели это всё произошло только сегодня? В перед глазами всплыла картина с перемешанной кровью Макио и Хитомаро. Последними словами Хитомаро сказал о своём желании умереть. Он бросался в объятия смерти с того самого момента, когда они вошли в секретный проход. Если кому-то жизнь кажется короткой, то для других она может быть невыносимо долгой. Старик напротив него носил в себе ключ к смертельной тайны в течение сорока лет. Можно утверждать, что все страдания в этой провинции были вызваны вероломным захватом власти в Такате сорок лет назад не тем сыном. Теперь же истинный наследник равнодушно сидел напротив него и не удивился, даже не поинтересовался, чтобы написано в свитке, за который умер верный Хидео.

Как будто прочитав его мысли, старик спросил: «Что случилось с Хидео?»

Акитада холодно сказал: «Его пытали, а затем сбросили с горы, когда он не раскрыл тайник исповеди вашего брата. Нет сомнения, что он умер бы в любом случае, так как он знал правду».

Словно для удовлетворения Акитады, старик, наконец, отреагировал. Он прикрыл руками глаза. «Это сделал Макио?» - Спросил он напряжённым голосом.

«Кайбара. Я был там в ту ночь. Кайбара был единственным, кто покидал банкет в нужное время. Две горничные его видели у павильона павильоне старого хозяина, теми самими, что видели как Хидео с письменными принадлежностями заходил к вашему брату».

«Ах». - Посетитель опустил руку, и кивнул. Его лицо снова стало спокойным.

«Тем не менее, поскольку Кайбару старый хозяин не вызывал, значит, почти наверняка, что он выполнял указания Макио».

Старик снова кивнул: «Да. Вероятно так и было».

Не скрывая своего презрения, Акитада сказал: «Много людей погибло в результате того старого ложного обвинения, мой господин. Вы знали, что это ложь, но вы предпочли бежать и спрятаться среди изгоев, когда вы должны решить свои проблемы и бороться за справедливость. Невыполнение этого погрузило провинцию и её жителей в нищету и кровопролитие. Это стоило жизни Хидео. И сегодня я потерял друга из-за этого».

Старик спокойно посмотрел на него: «Это верно».

«А вы мне пытаетесь читать лекции о судьбе, - сердито продолжил Акитада, - но сами ничего не знаете о долге. Если вы выполнили свой долг и защитили себя от обвинений, судьба сложилась бы иначе. Ваш религиозная жизнь со всеми её жертвами, ваша помощь бедным и ваш наивная защита всех преступников в окрестностях не освобождает вас от вины за невыполненный долг».

«Когда дело доходит до обязанностей, - сказал старик с мягкой улыбкой, - Я надеюсь, что вы согласитесь, что моё преступление несколько смягчается тем, что я нашёл подходящую замену в вас». Он взял стрелу и поднял её: «Я всё ещё могу согнуть лук и поразить цель, когда это требуется».

Акитада напрягся. Конечно. Как он мог забыть? Этот старик был наследником рода Уэсуги, который в молодости был чемпионом среди лучников. Именно он убил Кайбару и спас его, Акитады, жизнь той ночью среди могил. «Да, - сказал он. - Я должен был догадаться, что это были вы». И добавил несчастным голосом: «Я полагаю, что должен быть вам благодарен, но в данный момент это меня не сильно радует». Ведь Хитомаро бы не умер, если бы в ту ночь Кайбара вышел победителем.

«Не стоит меня благодарить. - Старик взял стрелу и положил его за веревку, что служила ему поясом. - Это не было личным делом. Я упомянул об этом, потому что вы усомнились в наличии у меня чувство долга к своим людям. Жизнь Кайбары была единственной, что я забрал с тех пор, как стал буддийским священником. Просто тогда я решил, что ваша жизнь была более ценной для моих людей, чем его». Он вздохнул: «Теперь, полагаю, я должен добавить еще один грех, удовлетворение от того, отомстил за моего старого друга Хидео».

Вдруг Акитада почувствовал, как скорбь полностью завладела им. Так много человеческих жизней растрачены впустую. А теперь же, наконец, закончено всё, что началось с преступления совершённого сорок лет назад. Теперь надо смотреть в будущее. Он неуверенно посмотрел на посетителя. Даже разрушительное воздействие времени, суровый северный климат не могли полностью скрыть благородство и харизму человека, сидящего напротив него. Его кожа почернела, и нечесаные волосы и борода закрывали плечи и грудь, но глаза искрились умом. На нём было меньше одежды, чем у нищего, по виду он больше походил на гоблина, чем цивилизованного человека, но его речь и манеры выдавали в нём аристократа. Кроме того, он, кажется, пользовался уважением, даже благоговением, местных жителей.

Со вздохом, Акитада сказал, «Уже поздно. Вам надо выспаться. Мы встретимся снова утром, чтобы обсудить ваше восстановление в правах. Это порадует людей и должно принести гармонию в провинцию».

Законный хозяин Такаты резко поднял руку: «Нет, я буддистский священник и не имею никакого желания восстанавливать свой титул».

«Что?» - Акитада был ошеломлен.

Старик погладил бороду, улыбнулся и кивнул. «Мой внук очень хорош...», - сказал он самодовольно.

«Каору?» - Акитада открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Захват замка Такаты без хитрости этого замечательного молодого человека был бы невозможен и он доказал свою храбрость и воинское мастерство не только в том бою, но и в случае нападения людей Бошу на Хитомаро. Хитомаро!

«Роса и слёзы одинаково преходящи», - заметил старик с улыбкой.

Акитада покраснел. Неужели он настолько предсказуем, что собеседник с лёгкостью прочитал его мысли! «Это правда, ваш внук Каору обладает превосходными качествами, - сухо сказал он. - Думаю, что это вы научили его стрельбе из лука, а также китайскому языку? Он сказал мне, что стрела, которая убила Кайбару принадлежала мёртвому и что буддистский священник обучил его китайским иероглифам».

Гордый дедушка усмехнулся: «Этот очень способный мальчик! Его отец таким не был».

И это выводило на первый план проблему легитимности. Акитада колебался, но потом спросил прямо: «Вы же священник. Как вы могли взять в жёны женщину из изгоев?»

Впервые, старик выглядел смущенным. Он протянул свою тёмную морщинистую руку к коробке и коснулся её почти извиняющимся тоном. «Нет, - сказал он, - не из изгоем, хотя мы оба стали неприкасаемыми. Масако была молодой женщиной из хорошей семьи, но имела плохую карму и её отправили в Такату для обучения ведению домашнего хозяйства. Она полюбила меня. Когда я должен был бежать, она отправилась за мной в изгнание. Так получилось, что я был вынужден сделать её своей женой. А клятву священника я принял после её смерти».

«Ах, так!» - По крайней мере, она не была сумасшедшей из деревни изгоев, через которую говорили боги. Та, стало быть, была матерью жены погибшего сына. «Ты женился на ней в изгнании? И вскоре после этого у вас родился сын?»

Старик кивнул.

Акитада уставился на него. «О боги! Вы были старшим сыном, наследником, Вы были гордостью клана Уэсуги. Более того, вы были невиновны в убийстве. Почему вы не остались и боролись за право первородства, за первородство вашего сына?»

«Потому что я был виновен».

«Нет! - Акитада постучал по свитку с исповедью старого князя, что лежала на столе между ними. Эти убийства совершил твой брат».

Священник грустно сказал: «Бедный Маро. Однажды мы встретились в лесу. Сначала он не узнал меня. Как видите, я был сильно изменился. - Он указал на свою одежду и бороду. - Но я поговорил с ним и он упал в обморок. Возможно, он принял меня за демона или подумал, что я искал мести, не знаю. Когда я увидел, что натворил, то пошёл прочь. Говорили, что он сошёл с ума после этого».

«Не с ума. Он пошёл домой и рассказал сыну, что ты жив, а Макио запер его в северном павильоне». - Акитада потянулся к листу бумаги и вложил его в руку старика. «Посмотрите, что ваш брат написал перед смертью», - предложил он.

Священник положил бумагу на стол: «Это ничего не меняет. То, что там написано, касается далёкого прошлого. Только сердце помнит всё радости и горе».

Сбитый с толку, Акитада провёл рукой по его волосам. Он почувствовал сонливость. «Я не понимаю, - пожаловался он. - Почему ваш брат на смертном одре ложно признался? Каким образом вы можете быть виновным? В этом нет смысла».

Ямабуси поднял со стола свою раковину и поднялся. Он подвесил раковину к поясу, взял свой посох, последний раз ласково прикоснулся к коробке на столе и сказал: «Прощайте, губернатор! Вы уже должны спать».

Акитада поднялся на ноги и преградил ему путь. «Подождите! Вы не можете всё так оставить! Я должен знать правду. Как я мог так ошибиться? После всего, что я узнал о вашем прошлом, и до, и после убийства молодой женщины и её ребенка, я не могу поверить, что вы способны на такое чудовищное преступление».

Старик посмотрел на него, и что-то в чёрной глубине его глаз заставило Акитаду отступить. «Все люди под своей одеждой голые. Помните, это. Я не натягивал лук и ни пускал в цель стрелу в тот осенний день, но они умерли из-за моего преступления. Мальчик не был сыном моего отца. Он был моим. Это моя вина и это причина их смерти. - Он махнул рукой в сторону игры на столе. - Это игра в футляре была моим подарком для неё. Я заказал его до смерти. Хризантемы и травы нашей запретной любви. Она была названа в честь этого цветка, а наш ребёнок был молодой зеленый побег травы, растущей в руках. Когда мой брат узнал это, то убил их из уважения к нашему отцу и защиты чести нашей семьи».

Акитада не мог поверить в это, но чудовищность преступления и трагичность потери старика лишила его дара речи. Он кинулся к столу и взял коробку. «Вот», - сказал он, предлагая её. Священник поднял обе руки в отказе. «Нет, - Он улыбнулся и сказал, - я встретил вашу жену и знаю, что у неё будет ребёнок. Когда в следующий раз вас постигнет горе, помните, что есть некоторые вещи, над которыми мы не властны, потому что не можем иметь в рукаве солнце с луной и сжимать вселенную в руке. Вам нужно будет думать о том, что ждёт в будущем».

Босиком, с непокрытой головой, худая чёрная фигура ямабуси покрытая грубой материей и кожей, поклонилась с грацией аристократа и тихо вышла из комнаты.

Акитада опустился на подушку всё ещё держа коробку в руках. Усталость переполняла его, он посмотрел на постельные принадлежности, что Тамако расстелила для него в углу. Одеяло лежало странным комом. Он поставил игру на стол и нагнулся, чтобы разобраться.

Когда же он откинул одеяло из стеганного шёлка, то обнаружил под ним две кисточки блестящих чёрных волос, перевязанных красной шёлковой лентой и розовые щеки маленького мальчика с шёлковыми ресницами. Круглое детское лицо спящего Тонео лежало на согнутой руке у флейты Акитады.

Он снова накрыл ребёнка и оглядел комнату. Где же теперь спать ему самому? Затем его взгляд переместился на игру.

Скользнув в комнату к Тамако, Акитада увидел, что она не спит и вздохнул. Она сидела выпрямившись, глядя на него большими глазами трагически горевшими в свете свечи.

«Тамако?» - В его голосе прозвучали всё его горе и чувство вины, и боль, и полная, полная усталость.

Не говоря ни слова, она потянулась к нему, её бледная кожа при свете свечи стала золотой, и он обнял её.

И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3. Глава 21

Глава 21

ДО СМЕРТИ

Акитада не хотел ждать смерти.

Ни для себя, ни для других. Тут в его мысли нетерпеливо ворвался Тора: «Куда к чертям пропал Каору? Ему хорошо, сказал нам, чтобы сидели здесь и ждали его. О чём он думает? Мне не нравится здесь. Мы застряли здесь, как крысы в коробке». Он встал, подошёл к двери и приоткрыл её.

Хитомаро подошёл к нему. «Слишком тихо», - сказал он.

Тора спросил: «Что, если это ловушка, господин? На мой взгляд, этот человек слишком хорошо информированы об этом месте для простого лесника».

Акитада ненавидел бездействие, но покачал головой: «Нет, мы должны доверять Каору. Он вернется в любой момент».

Хитомаро закрыл дверь и зашагал. Тора хмыкнул и сел.

Акитада думал, сможет ли найти путь к воротам отсюда по воспоминаниям о своих прежних визитах. Тогда, въехав в ворота, они оказались во внутреннем дворе. Оттуда, Акитада попал в главное здание. Беда была в том, он не был уверен, где именно они находятся теперь. Он закрыл глаза и представил план нарисованный Каору. Он должен каким-то образом вернуться к главному дому. Галерея, с которой он смотрел на северный павильон, была на западной стороне, но они ушли туда через другую галерею, которая служила арсеналом.

Неважно. Сейчас они не наверху, в северном павильоне, но к воротам они должны прорваться и открыть их, чтобы позволить людям Такесуке войти в замок. Проблема в том, как добраться до них отсюда. В кухонном дворике никого не было, в таком случае, где были слуги? Кто-то из них может быть на кухне, даже с погашенными очагами. Что, если их всех используют для защиты замка?»

«Тора, - обратился он к своему лейтенанту, открывая глаза, - где они принимали вас во время банкета?»

«В одной из казарм. Они кормили меня. Мне показались хорошими солдатами. - Тора поморщился.

Акитада догадался, что Тора не нравится мысль о том, что придётся убивать таких гостеприимных людей: «Но где именно были казармы?»

«Между главным домом и воротами. Зачем это вам?»

Значить в одном из дворов. «Меня интересует, сможем ли мы найти дорогу к воротам без Каору. Люди Такесуке уже готовятся к атаке. Мы не можем больше ждать».

«Тогда пойдём, господин. - Хитомаро вскочил на ноги. - У меня плохое предчувствие».

Акитада вздохнул и поднялся: «Да. Что-то пошло не так. Мы ждали достаточно долго. Посмотрите ещё снаружи и скажите мне, если увидите какой-либо дым в замке».

Хитомаро выглянул и сказал: «Ничего, господин. Должно быть их обоих поймали».

Акитада оглядел сарай. «Очень хорошо. Тут у нас под рукой достаточно материалов, устроим пожар здесь. Сложите хворост, корзины, веники под той стеной и зажигайте огонь. Потом выльем масло из лампы, чтобы горело веселее».

Тора усмехнулся: «Хорошая идея. У кухни, что рядом соломенная крыша. Это должно привлечь их внимание».

Хитомаро кивнул и они приступили к работу. Акитада опустошил корзины и бросил их на кучу. «Мы возвращаемся, откуда мы пришли, - сказал он, - Та галерея должна привести нас к главному дому, оттуда мы доберемся до ворот».

«Когда они увидят огонь, то придут сюда той же дорогой», - пробормотал Хитомаро.

«Мы просто должны быть быстрее», - сказал довольный Тора.

Акитада подумал, что, вероятно, они встретятся с неприятелем ещё до того, как обратит внимание на дым. Он перекатывал один из огромных глиняных сосудов доверху наполненный маслом по грязному полу. Ему на помощь подошёл Хитомаро. Вместе они подняли сосуд и вылили его содержимое на собранную кучу. Пламя мгновенно поднялось вверх, охватывая корзины, хворост и другую утварь, и отбрасывая мерцающий красный свет на их лица. Начал подниматься дым.

Они посмотрели друг на друга. Улыбка Торы улыбка больше походила рычанием демона в свете костра. Акитада пытался избавиться от образа ада, и сказал: «Хорошо. Пошли».

Когда они, во главе с Акитадой, выскочили из сарая, послышался испуганный женский крик. Кухонная дверь была открыта, из неё две испуганные горничные вытаращили глаза на них и на ад, что развернулся позади них. Не обращая внимания на служанок, они пересекли двор и оказались в закрытой галерее. На удивление тут ещё никого не было. На полпути Акитада остановился и открыл один из ставней. Ситуация внизу изменилось. Лучники на сторожевой башне, почти на уровне с галереей, приготовились к стрельбе, а солдаты во дворе были на ногах с мечами и алебардами наперевес. Судя по ржанью лошадей и стуку копыт, там также были лошади. Акитада насчитал около тридцати человек внизу и двадцати на башне, и было вполне вероятно, что какая-то часть находилась вне поля его зрения или в других дворах. Те, кого мог видеть, стояли к нему спиной, сосредоточив своё внимание на то, что происходит за воротами. И теперь он, услышав грохот приближается боевых барабанов.

Такесуке начал наступление и они должны двигаться, но попытка открыть ворота сейчас будет равносильна самоубийству. Когда враг заметит огонь? Или враги будут достаточно бдительными и не покинут свои посты на воротах из-за пожара на кухонном дворе? Но пожар будет распространяться. Они не смогут игнорировать это. По крайней мере, некоторые из солдат во дворе поспешат тушить его.

Наконец, один из лучников на башне повернул голову и увидел пожар. «Огонь! - Закричал он, указывая рукой - Огонь!» Акитада отступил от приоткрытого ставня. Люди во дворе нервно засуетились, послышались крики, и только после минутного замешательства послышались команды офицера, и солдаты Уесуги устремились в разные стороны. Тора, смотревший на них, громко рассмеялся.

Акитада захлопнул ставень: «Пошли!».

Они побежали до конца коридора к пересечению галереи со стеной во внутренний сад. Ворота были за садом. Акитада нашёл лестницу и по ней они побежали вниз. Когда же они достигли калитки, она распахнулась и навстречу им выскочил бегущий солдат. Увидев их, он воскликнул: «Передайте господину, что на кухне большой пожар. Лейтенант Имацу пошёл, чтобы потушить его». Он повернулся, но затем остановился и озадаченный обернулся назад с вопросом: «Кто вы?»

Тут вспыхнул клинок меча Хитомаро. Раздался отвратительный звук и голова человека покатилась в кусты, тело опустилось на колени и упало, пока оно падало кровь убитого хлестала на Хитомаро и Акитаду. Хитомаро перешагнул через тело солдата и пошёл к воротам. Акитада сглотнул и вытер с лица тёплую кровь.

«Пропусти, господин», - сзади раздался голос Торы, который обошёл Акитаду, перешагнул через упавшего человека и последовал за Хитомаро. Он увидел, что они оказались во дворике между бараками, где было много людей. Однако солдаты куда-то бежали, крича друг на друга. Никто не обращал внимания на трёх вооруженных людей, идущих от главного дома.

Они быстро и молча беспрепятственно прошли через внутренние ворота вниз и оказались на площадке перед воротами.

Здесь было меньше солдат, чем раньше, хотя сторожевая башня была по-прежнему полностью укомплектована лучниками, которые посылали стрелы залп за залпом вниз на людей Такесуке. Стрелы находили свои цели, о чём говорили крики из-за стены и торжествующие возгласы сверху. Акитада думал об узком пространстве, по которому шли на штурм люди Такесуке, и о том, что если они не смогут открыть ворота, это будет означать для атакующих почти верную смерть.

Он поспешил, пытаясь вспомнить, что говорил Каору о противовесе, с помощью которого один человек может открыть ворота. Тут раздался ещё один душераздирающий крик и он побежал. Тора и Хитомаро последовали за ним. Кто-то кричал на них, но все трое уже были под навесом ворот и там, в тени, Акитада увидел верёвки и шкивы. Огромные камни висели на верёвках, которые соединялись с колёсами. Сам ворот был массивным деревянным кругом, с железными шипами. Он слышал за стеной удары боевых топоров по многослойному покрытию ворот и понимал, что люди Такесуке не в состоянии разрушить эту конструкцию под обстрелом лучников. Но где же Каору? Тора был уже у ворот, а Хитомаро подбежал, чтобы дать ему помочь. Но ворот не двигался с места. Акитада повернулся, чтобы посмотреть вверх на верёвки и противовесы, пытаясь проследить их путь, надеясь понять, как работает этот простой, но эффективный механизм. Тут солдаты Уэсуги, крича, бросились к ним с вопросами. Акитада пытался им что-то отвечать, но это не помогло. Они уже поняли, в чём дело и напали. Один из них, большой, бородатый мужчина, побежал на Акитаду, направив ему в живот лезвие алебарды. Акитада отскочил в сторону и почувствовал, как клинок проткнул его штаны. Подняв меч обеими руками, он нанёс удар по древку алебарды, отрубив лезвие. Нападавший бросил бесполезное древко и достал короткий меч. Через мгновение они сцепились. Противник был крупнее и сильнее Акитады и прижал его к стене и ухмыльнулся, увидев, что сбоку появился ещё один солдат. Но тут вдруг рядом с Акитадой возник Каору и полоснул по ногам противника. Когда он крича упал, Акитаде удалось вырваться и воткнуть свой меч в грудь мужчины с такой силой, что он пробил его насквозь. На бородатом лице возникло почти комичное выражение, противник осел нанизанный мёртвым грузом на меч. Чтобы вытащить своё оружие Акитаде пришлось поставить ногу на тело убитого. Ошеломлённый творимым насилием он отвернулся.

«Обернитесь, господин. Смотрите снаружи!» - Крикнул ему Каору и прыгнул на самый крупный из подвешенных камней.

«Где ты был?» - Потребовал Акитада.

Каору пропустил и прыгнул снова. «Не сейчас», - выдохнул он. На этот раз он схватил камень и опустился его с ним. Колеса закрутились, верёвки заскрипели.

«Господин!» - Кричал Тора.

Акитада развернулся и увидел ещё одного солдата Уесуги, нацелившего алебарду ему в грудь. Люди Уэсуги, наконец, поняли, что происходит.. Акитада своим мечом инстинктивно отклонил алебарду. Столь же инстинктивно, чему он никогда раньше не учился, он воткнул лезвие в живот противника, который по инерции продолжал движение.

«Берегитесь господин!»

Услышав крик Торы, Акитада дернулся в сторону, выдернул меч из своей кричащей жертвы, из которой фонтанировала кровь. Перед ним пространство было заполнено врагами. Тут на раздумья уже не было времени, надо было просто отбивать атаки и убивать. Забыв все уроки фехтования Акитада, держа меч двумя руками, замахивался и рубил кричащих солдат с дикими глазами, пробивая путь наружу. Сбоку смутно слышались проклятия Торы, рядом мелькали широкие плечи Хитомаро и мигающее лезвия его меча. Они разили противников одного за другим.

На смену убитым приходили другие, но вот громкий лязг и скрежет ознаменовало открытие ворот, а затем раздались победные крики солдат Такесуке, которые устремились в замок. На их красных знамёнах были знаки белого цветка сливы – знаки Сугавара, и у Акитады от гордости закружилась голова.

Проход был узким, солдаты Такесуке атаковали группами по три или четыре человека, в то время как сверху их встречал град стрел. Лучники поражали каждого второго. Акитада увидел как одна из стрел пробив знамя попала в незащищённую голову солдата. Другая стрела отскочила от его собственного шлема, тут Хитомаро оттащил его в тень стены.

«Оставайтесь здесь, господин. Мы с Торой разберёмся».

Акитада сглотнул немного воздуха и посмотрел вверх, на лестницу, что вела к платформе башни над ним. С неё лучники Уэсуги поражали людей Такесуке так же легко, как придворные в столице стреляют в загнанных оленей. Он вскричал: «Вперёд!» И направился к лестнице.

«Подождите, господин». - Тора поймал его за рукав.

Акитада хотел сердито вырвать руку, но потом вспомнил, своё положение и отошёл в сторону. Обязанностью вассала была защита хозяина. Если он не сможет защитить хозяина, то будет опозорен на всю жизнь. Хитомаро уже поднимался вверх по лестнице, за ним устремились Тора и Акитада.

Первые ступени были каменными и достаточно широкими, но выше они сменились деревянными, которые были настолько узки, что только один человек мог подниматься. Вверху Акитада видел серое небо. Затем против него появилось лицо. Тора прижался к стене, а Хитомаро нагнулся. Стрела прошипела мимо уха Акитады, и резко воткнулась в деревянную стену позади него. От удара стена задрожала.

Тора с рёвом бросился вперёд. Он схватил лучника за ногу и потянул его вниз. Когда солдат упал, к нему подскочил Хитомаро, рубанул его мечом и толкнул мёртвое тело вниз к Акитаде.

Акитада уклонился в сторону, а затем побежал вверх за остальными. Верхняя площадка башни превратилась в кровавую арену. В тоскливом свете зимнего дня, Тора и Хитомаро с двух сторон рубили лучников, которые бросили свои луки, но не могли своими короткими мечами оказывать достойное сопротивление.

Он сделал глубокий вдох, почувствовал в ноздрях запах свежей крови, сжал рот и бросился вперёд в гущу орущих солдат. Он рванулся и рубанул, бросился снова, парировал, почувствовал, что его меч воткнулся в чьё-то тело. Почти обезглавил одного человека, который собирался ударить в спину Тору, затем повернулся и рубанул по другому, который шёл на него. Своим длинным мечом он полоснул противника по животу, из которого быстро показались бледные, покрытые кровью кишки. Мужчина выронил меч и схватился за живот, его широко раскрытые глаза широко горели умоляющим взглядом. Но Акитада уже двигался мимо него, преследуя другого человека, рот которого скривился от ужаса. Прежде, чем Акитада смог убить его, солдат бросился через перила и прыгнул с башни, чтобы встретить свою смерть внизу.

На башне стало тихо. Некоторые из лучников сбежали вниз по лестнице, другие прыгнули, остальные лежали мёртвые или раненые. Деревянные доски были покрыты кровью. На башне на ногах стояли только трое, над ними медленно проплывали облака, отправлявшие на землю порывы мокрого снега. Тора вытер кровь с лица Акитады и проревел приветствие, затем он ему улыбнулся: «Мы разбили их, господин».

Акитаду охватила волна ликования, он улыбнулся. Он сражался и выжил. Кто-то из раненых громко стонал. Акитада поскользнулся в луже крови. Это была война, и это было более захватывающим, чем всё, что он делал раньше. Он никак не мог успокоиться. Он посмотрел вниз во двор. Испуганные лошади бежали среди разбросанных тел. Тут и там, раненые спешили укрыться в безопасном месте. Повсюду были Такесуке, их красные знамена с гербом Сугавары развевались там, где раньше были чёрно-белые флаги Уэсуги. Со двора с казармами были слышны звуки боя – крики солдат и звон оружия. На востоке, над кухней стояло густое облако дыма через который пробивалось пламя.

Теперь надо найти Уэсуги. Почему он не присоединился к своим солдатам? Главный дом оставался нетронутым.

Хитомаро уже спускался вниз по лестнице. Тора проверял раненых и сбрасывал оружие с площадки.

«Видели ли ты Каору?» - Спросил Акитада.

«Кто-то позаботится о нём, - зарычал Тора. - Я не мог поверить своим ушам, когда он начал приказывать».

Акитада, по-прежнему, охваченный радостью, усмехнулся и вытер окровавленный клинок о куртку одного из мёртвых: «Это всё от крови, Тора».

Тора остановилась: «Какие?»

Акитада направился к лестнице. «Неважно. У нас есть много работы. Мы же не хотим, чтобы вся слава досталась Такесуке?»

Они сбежали вниз по лестнице и, проталкиваясь между солдатами и лошадьми Такесуке, проследовали в следующий двор. Тора поднял одно из знамён с гербом Сугавара, выпавшее из рук сражённого воина, и развернул его. Не было особой нужды вступать в бой самим. Обходя стычки, они подошли к ступеням лестницы, ведущей на галереи, и солдатским баракам. Здесь догнали Хитомаро и снова обошли завязавшуюся стычку. Лучники Уэсуги стреляли из окошек галереи, из которой они начинали своё продвижение к воротам, а внизу пехотинцы рубили друг на друга алебардами. Ни Уэсуги, ни его старших вассалов здесь не было.

Они бросились к маленькой двери, которая вела к главному дому.

«Подождите!» - К ним присоединился окровавленный Каору. Они прошли в дверь и далее через небольшой сад, где поперёк дороги всё ещё лежало обезглавленное тело.

«Почему ты так долго? - Остановившись перед Каору сердито спросил Акитада. - Мы ждали в этом сарае, пока не уверились, что тебя захватили в плен».

Каору поморщился: «Я не смог сразу найти Коребуко. Они поймали его, когда он готовил пожар. Он был ещё жив, когда я нашел его, и ... Я не мог оставить его сразу. Простите, господин».

Голос Акитады смягчился: «Бедный старик. Давайте захватим Макио и остановим это резню».

Уже не было причины скрываться. Лучники на галерее были слишком заняты, отбиваясь от наступающих солдат, поэтому Акитада со своими людьми пробежали к главному дому, стуча сапогами по глянцевым плитам лестницы. Не задерживаясь, они продвигались по зданию открывая раздвижные двери. В арсенале сундуки стояли открытыми и пустые, часть их содержимого было разбросано здесь же - шлемы, части доспехов, мечей, древки алебард и колчаны короткими стрелами.

В приёмной, четыре старших офицера Уэсуги - пожилые люди с морщинистыми лицами и седыми бородами, охраняли двери в главный зал. Они обнажили мечи. Хитомаро мгновенно бросился на них, а Каору с Тора присоединился к нему. Четверо новых врагов, опытных бойцов, которые ещё не вступали в бой, но Акитада не мог ждать. С кровавым мечом в руке, он прошел мимо них и распахнул огромные двойные двери в зал.

«Таката взята. Именем императора, сдавайся!»

Время, казалось, остановилось, когда испуганное лица присутствующих повернулись к нему. Уэсуги сидел расставив на возвышении походный стул. Под чёрной лакированной бронёй на нём была одета белая шёлковая одежда, на голове у него был чёрный рогатый шлем. На полу полукругом перед ним сидели семь или восемь вооруженных вассалов. Акитада чуть не рассмеялся вслух: генерал заседает на военном совете, когда битва уже проиграна.

Но сидевшие воины разом вскочили, выхватили мечи и, отбросив ножны, бросились на Акитаду. Как и четверо старых воинов, которые стояли у дверей, вассалы Уесуги были обязаны умереть за своего господина. Акитада знал, что не сможет выжить в схватке с ними, и чувствовал, как изнутри его охватывает ледяное оцепление страха. Но тут не было времени думать о своих ощущениях. Он с диким выкриком рубанул первого приблизившегося к нему воина и скорее благодаря удаче, чем мастерству, отрубил мечом руку, но ещё двое напали на него. Он отскочил, парировал жёсткий удар, сделал шаг вперёд и снова отскочил, не дав нанести удар по бедру, а затем отвёл в сторону направленный на него меч другого воина. Тут воин Уэсуги вскричал и упал, и Акитада понял, что он уже не один. Рядом с ним был Тора, который, крича: «Убьём ублюдков!», отрубил человеку голову. Клинок Акитады искал щели в броне, стоящего перед ним другого бойца. Он сделал выпад в незащищённую шею противника, однако враг уклонился и пропустил клинок, который застрял в креплениях доспеха. Акитада нанёс удар в пах противника и резко отскочил назад. А потом он увидел свободный путь к возвышению, на котором всё ещё находился Уэсуги.

Хозяин Такаты стоял с мечом в руке, его круглое лицо было таким же белым, как и одежда под его доспехами. Он видел как Акитада идёт к нему, но молча стоял, опустив меч.

«С ним будет легко справиться», - с удивлением, почти разочаровано подумал Акитада. Он просто вышел на помост и приставил остриё меча к горлу Уэсуги. «Останови бой! - Закричал он, перекрывая лязг сталкивающихся мечей и крики раненых, - Всё кончено. Прикажи своим людям сдаться!»

В зале стало тихо.

Уэсуги сглотнул, потом яростно кивнул головой, в результате чего приставленный к горлу кончик меча Акитады порезал кожу. На белый шёлковый халат упало несколько красных капель. Он посмотрел вниз, захныкал, после чего сел, бормоча: «Кровь. Она сказала, что кровь на снегу. Кровь на снегу!» Подняв руки, перед Акитадой, он заплакал: «Я сдаюсь, я сдаюсь! Не убивайте меня! Я буду служить императору. У меня есть много людей, большое влияние. Договор. Мы можем заключить договор. Я гарантирую защиту от северных варваров в обмен на мою жизнь». Стоящий за Акитадой один из людей Уесуги громко выругался.

Акитада убрал свой меч и с отвращением отвернулся. Двое из воинов Такаты опустили свои мечи, услышав крик Уэсуги о капитуляции. Тора прислонился к столбу. Он получил несколько ран и истекал кровью. Акитада посмотрел на остальных. Каору, также весь в крови, вытащил свой меч из тела упавшего бойца Уэсуги и выпустил наружу фонтан крови. Его жертва умерла с криком и конвульсиями и Каору кивнул Акитаде.

Хитомаро, чудом оставшийся невредимым, стоял в луже крови над упавшим воином, держа рукоять меча рукояткой обеими руками, на лице его как бы застыла маска одного из духов-хранителей с ворот храма. Он смотрел вокруг ища новых соперников, но последние два офицера Уэсуги с мрачными лицами бросили мечи и опустились на колени. Сражение было закончено.

«Кто является здесь вторым по старшинству?» - Резко спросил отрезал Акитада.

Один воин оглядел убитых и поднялся.

«Вы слышали, вашего хозяина. Выйди на улицу и прикажи солдатам сложить оружие. Замок пал и господин Уэсуги мой пленник. - Подумав, он добавил, - Во имя его Величества императора».

В этот момент Акитаду охватил опьяняющий вкус победы. Его руки и колени дрожали от волнения. Но он напомнил себе, что надо закрепить успех и повернулся к Каору: «Возлагаю на вас ответственность за наведение порядка в замке Таката».

Затем, по отвратительной иронии, Акитада, повернулся к Торе, чтобы спросить о его ранах. Когда их глаза встретились, Акитада увидел расширяются от внезапного ужаса зрачки Торы. То, что произошло потом, навсегда отложилось в его памяти чёрным пятном. Он услышал хриплый, почти бесчеловечным рев, и увидел как Хитомаро спешить на Уэсуги с обнаженным мечом.

Инстинктивно Акитада отскочил от своего пленника и преградил путь Хитомаро. Столкнувшись, они потеряли баланс. Акитада был отброшен в сторону и упал на колено. Он увидел, что его лейтенант пытается удержать равновесие, меняя положение меча, как Уэсуги двигается вперёд с мечом и что Хитомаро отшатнулся назад, а затем рубанул своим клинком по широкой дуге.

В одно мгновение всё было кончено, послышался стук упавшего на помосте походного стула, топот ног, шелест шёлка Уэсуги и шипение меча Хитомаро, а затем тяжёлый звук падения тел на деревянный помост. И тишина.

Акитада был в отчаянии. Единственная ошибка, неверный шаг, и триумф превратился в отчаяние.

Уэсуги и Хитомаро лежали, растянувшись на помосте, словно пародия на влюбленных.

Хозяин Такаты был мёртв. Его голова, частично отрубленная, лежала рядом с его правым плечом в быстро расширяющейся луже крови; свинячьи глаза закатились вверх, показывая свои белки, а зубы обнажились в последнем рычании. Рогатый шлем лежал у забрызганных кровью ног Акитады. Шёлковая белоснежная одежда Уесуги покрылась малиновыми цветами.

Хитомаро, который упал на тело Уэсуги, медленно перевернулся на спину. Его левая рука была на груди, прижимая лезвие меча Уэсуги, выступающий из его рёбер. Он морщился от боли. Пальцы его правой руки расслабились и отпустили свой окровавленный меч.

Подошёл Тора и склонился над своим другом. Когда он выпрямился, на его лицо было больно смотреть. «Господин?»

Ярко-красная, пенистая кровь между мечом и рукой Хитомаро. Такая рана в лёгкие была смертельной. Акитада упал на колени рядом с ним.

«Мой друг, - умолял он, положив руку на смертельный клинок. - Пожалуйста, прости меня».

Хитомаро посмотрел на него и покачал головой. «Нечего прощать ... Я хотел смерти», - задыхаясь, сказал он одними губами. Затем, прилагая большие усилия, добавил: «Извините о. . .» Он закашлялся раз, кровь стекала из уголка рта в бороду. «Слишком много ...» - Он слегка приподнялся, снова закашлялся, затем его вырвало малиновой кровью и упал замертво.

Акитада встал. Он оглядел комнату невидящим взглядом: «Как это произошло? Почему Хитомаро напал на Уэсуги? В этом не было необходимости. Уэсуги сдался. Всё кончено. Зачем?»

Тора ответил: «Господин, Уэсуги выхватил меч. Когда вы повернулись к нему спиной. Этот трусливый собирался уничтожить тебя. Хитомаро остановил его».

Подошёл Каору с мрачным лицом и встал, глядя на два трупа. «Хитомаро умер смертью воина, - сказал он. - Ни один человек не может пожелать себе лучшей смерти».

Без единого слова, Акитада повернулся и вышел из зала. Выходя в галереи, он перешагнул через погибших воинов и распахнул широкие двери, в которые подул холодный воздух. Мокрый снег падая на землю. Был слышен отдалённый звон храмовых колоколов переносимый порывами ветра из далекого города.

Тело слегка ощутило холод. Лицо же горело от холода и, когда Акитада коснулся его, то обнаружил, что оно мокрое от слёз. Устыдившись, он вытер влагу. Со двора ниже раздавались победные крики солдат Такесуке. Он наклонился вперёд и посмотрел вниз. Семейный герб Сугавара светился на знаменах. В этот день он взял для императора неприступный замок, но потерял верного друга.

Глядя на свои руки, он увидел, что они окрашены кровью Хитомаро и многих других людей, которых он убил. Как он жить с кровью своего друга на руках? Хитомаро спасал его жизнь, а он тупо преградил ему путь, и стал причиной его смерти так же, как если бы сам держал меч Уэсуги. Он сжал кулаки, пока его ногти не врезались глубоко в ладони.

Для него этот снежный край всегда будет с оттенком крови. Он глубоко вздохнул и посмотрел в сторону северного павильона, нависающий над галереями, место смерти предыдущего хозяина Такаты и убийства его верного слуги Хидео. Это напомнило Акитаде, что ему предстоит сделать ещё одно дело.

Сжавши плечи под порывами ледяного воздуха, он быстро пошёл по коридорам. Горничная выглянула из открытой двери, увидела его покрытые кровью лицо и руки и убежала. Когда он достиг открытой галереи, то обнаружил, что ветер утих, а снег падал мягко и бесшумно. Дыма уже почти не было видно и Акитада понял, что пожар уже потушили.

Дверь в северный павильон была открыта, а внутри всё выглядели по-прежнему. Он беспокоился, что Уэсуги мог приказать отсюда всё убрать, но либо уважение, либо суеверие заставило его оставить комнату нетронутой.

Он подошел к окну над толстым ковриком, на котором умер старый господин. На окне висели свёрнутые жалюзи из бамбука, а рядом с татами был сундук, в котором, рядом с кроватью покойного, находились его письменные принадлежности, единый ключ к тому, что произошло в ту ночь.

Ступив на татами, он развязал свёрнутые бамбуковые жалюзи, боясь, что его догадка окажется неверной. Но тут с шелестом на пол выпал лист бумаги. Толстая бумага тутового дерева была покрыта паутиной иероглифов и скреплена багряной печатью.

Пробежав содержание, Акитада отметил подпись и печать, после чего скатал документ и положил его в рукав.

И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3. Глава 20

Глава 20

Путь войны

За два часа до восхода солнца Акитада всё ещё сидел за столом, глядя то на перья стрелы, то на футляр настольной игры. Чай в чашке давно остыл, а мангал был заполнен золой. Акитада же е чувствовал ни холода, ни на жажды, ни усталости.

Всю ночь он мучился обдумывая возможность штурма неприступного замка Уесуги. Хамайя нашёл в архиве информацию о его строительстве, но в ней не было ничего, чтобы могло оказаться полезным. Акитада вспоминал свои визиты в Такату с надеждой найти уязвимое место. Замок имел идеальную естественную защиту. Расположенный на вершине горы с одним единственным входом, он давал возможность горстке лучников защищаться против целой армии. Применять таран и лестницы было затруднено, так как скалистый увенчанный стенами склон был слишком высокий и крутой, чтобы их подвести к стенам под обстрелом защищающихся лучников.

Конечно, в конечном итоге можно было поджечь ворота замка, но будет стоить жизни многим людям, которые должны уложить хворост и вязанки дров. Хотя людей можно прикрыть специальным переносным навесом, который ещё надо сделать.

Даже это не не решит проблемы, ведь когда ворота будут разрушены узкий вход позволит задействовать лишь небольшое количество солдат в то время, когда защитники будут их обстреливать со стен. Уэсуги же более чем достаточно сил, чтобы сдерживать солдат Такесуке. Такой штурм обернётся слишком большими потерями.

Акитада задумчиво взял стрелу в руку. Должен же быть кто-то, кто может знать другой путь. Он услышал звук в архивах за стенами кабинета и хлопнул в ладоши. В дверях появилась голова Хамайи: «Ваше превосходительство уже встал?»

Акитада не стал поправлять его: «Найдите сержанта Каору. И пришлите кого-нибудь, чтобы принес углей и горячего чаю».

Каору появился быстро. Слуги ещё не успели разжечь мангал, как он зашёл в кабинет Акитады. Когда он сел, то увидел стрелу и вздрогнул. Посмотрев ему в глаза Акитада спросил: «Одна из ваших?»

«Эта? О ...» - Он покачал головой.

«Это стрела, которая убила Кайбару. Мне пришло в голову, что, возможно, вам известно, кто стрелял в него. Хитомаро сообщил мне о ваших навыков обращения с луком».

Каору моргнул. «Нет, господин, не это был я, хотя я сожалею об этом. Вы помните, что в ту ночь я был здесь в резиденции».

«О да. Есть ли у вас какие-либо идеи о том, что это мог быть?»

Ответом послужила тишина. Тут в кабинет осторожно зашёл, засыпал в жаровню новые жаровню угли и поставил дымящуюся кастрюлю чая. Акитада ждал, пока он не ушёл, после чего сказал: «Давай! Вы узнали стрелу. Чья она?»

Каору побледнел, но ответил ровным голосом: «Он принадлежит к мёртвому человеку, господин. Это стрела является частью набора конкурсных стрел, используемых старшим братом умершего хозяина Такаты».

«Ах. Я был уверен, что я видел некоторые такие в арсенале Уэсуги. Это позволяет предположить, что один из людей Уэсуги расстрелял Кайбара».

«Нет!»

Акитада поднял брови. «Нет? Как ещё это могла стрела з арсенала убить Кайбару?»

Каору смотрел на него, как будто загипнотизированный. «Слуги верят в магические силы, что ... что эти стрелы и ... никто из них не притронется к ним. Нет сомнений в том, никто из них не возьмёт её из арсенала».

«Нет сомнений, - сухо произнёс Акитада. - Вы, кажется, хорошо информированы о домашнем хозяйстве Такаты. Вы потратили много времени проводили там?»

На лице сержанта отразилось возмущение. «Я не крал стрелу, господин», - сухо сказал он.

Акитада улыбнулся. «Конечно, нет, - приветливо сказал он. - Я спрашиваю, потому что надеюсь получить информацию о замке. Сегодня мы выдвигаемся к Такате, чтобы потребовать Уэсуги сдаться».

«Значить сегодня? - Каору заметно заволновался. - Выходит слухи верны. Уесуги откажется сдаться и вы должны будете атаковать замок. Могу ли я присоединиться к вам, господин?»

Рвение собеседника вызвало Акитады депрессию: «Будет страшное кровопролитие. Вы почти наверняка будете убиты. Кроме того, вы нужны здесь».

Каору прикусил губу и прямо посмотрел на Акитаду. Наконец, он сказал: «Я мог бы быть полезен. Я очень хорошо знаю замок, всю свою жизнь я относил туда дерево, с тех пор как маленьким мальчиком я пошёл туда с моим отцом». После чего почти машинально добавил: «Он тоже был лесорубом».

«Лесорубом, да?» - Акитада долго смотрел своего сержанта. «Скажите, - небрежно спросил он, - Где вы научились читать и писать китайские иероглифы?»

«Китайские иероглифы? Я не ... ну, вы имеете в виду тюремные записи. Я знаю, некоторые использую для краткости... ».

Акитада кивнул: «Совершенно верно, они подходят для официальных документов. Наш родной язык является более полезным для поэзии и дамских романов. Тем не менее, немногие люди умеют писать по-китайски, особенно в юридической терминологии, а мне кажется, что ваш стиль также хорош, как у Хамайи. Где вы изучили его?»

Каору заерзал. «Буддистский священник научил меня, когда я был молод», - наконец сказал он.

Акитада улыбнулся. «В самом деле? Буддийский священник? Понимаю. У вас образование господина и вы очень талантливый молодой человек, сержант».

Каору густо покраснел. «Я не понимаю о чём вы, господин», - отрезал он.

«Нет, я вижу это». - Произнёс Акитада и замолчал вглядываясь в лицо сержанта. Насладившись конфузом Каору, он решил, что уже достаточно помучил молодого человека и спросил: «Может быть, вы нарисуете мне план замка. Меня особенно интересует, если ли в него доступ, кроме главных ворот».

Лицо Каору просветлело. «Да, такой вход есть, господин. Скрытая дверь и секретный проход. Но про него знают лишь немногие. - Он потянулся к письменному пробору Акитады, вылил немного воды в чернильницу и стал растирать краску. - В северо-восточной стене и ведёт к узкому проходу внутри стен. Вы приходите в одну из крытых галерей. Его соорудили на случай осады, чтобы хозяин и его семья могли бежать, или отправить гонцов». Склонившись над листом бумаги, Каору окунул кисть в краску и быстро сделал набросок: «Вот, господин. Вот здесь находится вход».

Акитада склонился над планом и кивнул: «Хм. Возможно это как раз то, что нам нужно. Что там с охраной?»

«Я сомневаюсь, что многие об этом знают. Вход очень узкий, через него можно проходить только по одному. Изнутри он закрыт секретным засовом. - Каору замолчал, а потом нерешительно спросил, Вы должны будете рассказать о нём многим людям, господин?»

«Не волнуйтесь, ваш секрет в безопасности. Про него узнают только Тора и Хитомаро».

Каору уставился на него, но лицо Акитады было непроницаемым. Через некоторое время, Каору сказал: «Они должны пойти и затем открыть главные ворота для солдат Такесуке? Я не думаю, что у них получится, господин. Секретный вход не охраняется, но от него до ворот далеко, а они не знают свой дорогу. Пожалуйста, позвольте мне сопровождать их».

Акитада подумал и кивнул. «Вероятно вы правы, и я полагаю, вы единственный человек, который сможет решить эту проблему».

Его собеседник моргнул, но ничего не сказал.

«Очень хорошо, - сказал Акитада, складывая план. - Тогда нас будет четверо».

«Конечно, не вы, господин? А что Генба?»

«Генба очень сильный и храбрый, но он не умеет пользоваться мечом. Кроме того, кто-то должен будет остаться здесь».

«Но что, если что-то пойдет не так. В замке полно воинов. Подумайте о вашей жене».

Ночью Акитада заходил в спальню и смотрел, как Тамако мирно спит. Мысль, что им, возможно, уже не суждено встретимся снова, и, что ещё хуже, что его решение приведёт к её гибели, удручала его. Теперь же он посмотрел на Каору и прошептал: «Я иду». Видя тревогу на лице Каору, он добавил как можно более спокойно: «Мы должны что-то предпринять, чтобы отвлечь внимание защитников».

Его слова утонули в мрачном молчании.

«Я думаю, что у меня есть идея, - вдруг произнёс Каору, - но для этого надо ненадолго отвести солдат от замка».

«Это вполне можно устроить. Продолжай».

«Моя бабушка Мико, та, что предсказывает будущее, толкует сны и позволяет богам говорить через неё. Вы понимаете, о чем я?»

Акитада кивнул, но его сердце упало. Он слышал от Хитомаро о сумасшедшей из деревни изгоев. У него было мало уважения к подобным практикам, и не хотелось, чтобы их жизнь зависела от старенькой бабушки Каору.

Каору увидел выражение его лица и сказал: «Мою бабушку хорошо знают в замке. Много лет назад, когда она была молодой девушкой, она служила там горничной, и всё ещё имеет друзей среди слуг». 

«Но сегодняшнем положении Уэсуги, конечно же, не допустит её».

«Напротив. Он очень суеверен и прислушивается к её словам. Если Такесуке отзовёт солдат и она появится, то Уесуги захочет услышать её предсказания о своих шансах». 

«Ах. - Акитада подумал, но потом покачал головой. - Нет, я не могу позволить этого. Это поставит бабушку в крайне опасное положение».

«Она не станет там задерживаться. Кроме того, они побоятся причинить ей вред».

«Но как она сможет отвлечь внимание и уйти до объявления тревоги».

«У неё найдутся помощники. Ей всего лишь надо будет рассказать Уэсуги его будущее и оставить сообщение одному из слуг. Коребуко позаботится обо всем остальном. Возможно ему удастся устроить небольшой пожар...»

Акитада ещё раз взгляну на план замка и медленно кивнул. «Да, это может сработать. Небольшой пожар, который легко потушить, но много дыма. Вот здесь, как мне кажется. На повороте южной галереи. - Он указал на карте. - Коребуко, вы говорите? Это не тот ли старик, что дружил с Хидео?»

Каору кивнул: «Он точно согласится помочь. Он винит Макио и Кайбару в смерти Хидео». 

«Он уверен в этом? Мне он такого не заявлял».

Каору пожал плечами: «Он довольно странный старик, но он узнать что-то от других слуг. В любом случае, ему можно доверять».

Акитада поднял голову, взглянул на Каору и затем кивнул: «Хорошо. Прежде, чем мы встретится я дам подробные инструкции Такесуке. К тому времени вам нужно договориться с бабушкой».

Каору встал и поклонился. «Я польщён вашим доверием, господин. Позвольте...» - Он подошёл к ставням и распахнул их, пустив в комнату холодный воздух. Было полнолуние, небо покрывали рваные тёмные облака, но на востоке темнота была уже не такая густая. «Через час рассветёт. Если я немедленно отправлюсь в свою деревню и часть пути к Такате подвезу бабушку на своей лошади, то Коребуко может быть готов до полуденного риса. Можем ли мы встретиться у подножия замковой горы в начале часа лошади?»

«Да. - Согласился Акитада, который также подошёл к окну и смотрел на плывущие облака. - Когда можно ожидать выпадения большого снега? Я ожидаю его уже в течение нескольких недель». 

«Возможно уже сегодня, возможно, позже. - Каору говорил с равнодушием местного жителя. - Снег выпадет во-время». Он вдруг улыбнулся. «Вы успеете отправить новость в столицу, что мы взяли Такату».

Акитада поднял брови, но промолчал, а потом только сказал: «Нужно чтобы изнутри замка нам подали сигнал.

«Когда все готово, Коребуко прокричит гусём. Если это всё, господин, я уже должен быть в пути».

После того, как Каору вышел, Акитада ещё некоторое время стоял у открытого окна. Он не горел желанием воевать. В этот день должна была решится судьба: жизнь или смерть многих людей. Уэсуги, Такесуке, Каору, возможно, даже судьба императора зависели от старого слуги, который рисковал своей жизнью ради памяти умершего друга. Также его собственная жизнь, как и Тамако, и их ещё не родившегося ребенка. Другого выбора не было, не было возможности что-то изменить. Выдвинув обвинение он рисковал жизнями членов своей семьи и друзей вместе с о своей собственной. Он вспомнил предупреждение Тамако о письме в столицу. Не только Уэсуги был был причиной его беспокойство. Разве кто имеет право играть с жизнями других? Он вздохнул, ненавидя эту суровую северную землю с её суевериями, её насилием, склонностью народа к секретам и заговорам.

Послышалось шарканье у двери. Акитада позвал: «Войдите!» и закрыл ставни. В кабинет нерешительно зашёл Ойоши.

«Я вас не беспокою, господин?»

«Нет, очень рад вас видеть». - Опасаясь, что страхи и неуверенность в себе написаны на его лице, Акитада засуетился, приглашая Ойоши, сесть и выпить чашку чая.

Ойоши выглядел напряженным, но возня Акитады, казалось, успокоила его. «Я с нетерпением ждал возможности поговорить с вами после того, как мы нашли тело госпожи Омейи, - сказал он после глотка чая. - Вы были очень заняты и только сейчас я получил такую возможность. Как дела, господин?»

«Чуть позднее сегодня я направляюсь к Такате, - сказал Акитада, - разобраться с Уэсуги».

«О, Боже. Простите меня. Я выбрал плохое время, но я постараюсь быть кратким. Я хочу уйти в отставку с должности судебного медика».

«Но, почему?» - Взволновано произнёс Акитада. Он ожидал нечто подобное, но сделал вид, что удивлён.

Ойоши улыбнулся: «Не стоит делать вид, что вас это удивило, господин. Ещё до смерти госпожи Омейи, я чувствовал, что вы сожалеете о моём назначении. Я сделал глупую ошибку с опознанием изуродованного тела, которая, безусловно, доказала мою некомпетентность. Думаю, что это должно было вызнать серьезные подозрения. Я не хочу смущать вас , спрашивая, были ли они, но хочу сказать вам, что покину пост, как только вы найдёте замену».

Акитада вздохнул. «Мой друг, - сказал он, - я надеюсь, что я всё ещё могу называть вас другом, после прибытия сюда я сам сделал очень много ошибок. Возможно, некоторые из моих ошибок стоили жизни некоторым людям и будут стоить ещё большему количеству людей. Одной из моих ошибок было сомневаться в вас. Я должен был знать, что человек, который рисковал своей жизнью, чтобы выполнить по моей просьбе незаконную эксгумацию, не может может быть одновременно участником заговора против меня». Он поклонился Ойоши: «Я смиренно прошу простить мою глупость».

Сказанное настолько разволновало доктора, что он пролил свой чай. «О, нет, - вскричал он. - Пожалуйста, не надо. Вы совершенно правильно подозревали всех, в том числе и меня. Что вы могли знать обо мне - человеке, прошлое которого скрыто от всех? Что вы должны были подумать, когда я дал неправильные показания в суде? Почему вы должны доверять мне, когда я находился в помещении, в котором была убита Омейя? Вы были совершенно правы и по отношению ко мне вели себя с величайшим терпением.

«Ты останешься тогда?»

Ойоши ответил не сразу. Он положил свою чашку и вытер пальцы. «Существует нечто. Однажды я убил человека, - сказал он мягко. - Я очень разволновался, когда Тора что-то сказал о врачах-убийцах и он увидел это. Могу ли я рассказать вам об этом?»

Акитада быстро ответил: «В этом нет необходимости. Я вполне удовлетворен».

«Всё-таки позвольте мне, господин. Много лет назад, в другой провинции, я служил личным врачом у ... могущественного человека. Я допустил смерть своего пациента после того, как обнаружил, что моя жена проводила больше времени в его постели, чем в дома. Оказалось, что я любил её больше, чем свой долг врача». Он замолчал и поднял руку, чтобы скрыть свое лицо от стыда.

«Вас не разоблачили?»

Ойоши опустил руку и мрачно улыбнулся: «Нет. Он был болен и я лечил его. Ведь я был очень хорошим врачом. Я мог бы спасти его жизнь, но я позволил ему умереть. Потом я развелась с женой покинули ту провинци. Я провел следующие десять лет путешествуя, работая на ярмарках и лечил бедных, зарабатывал медяки парикмахером, чтобы покупать лекарства. Ещё пятнадцать лет после этого я пытался вести религиозную жизнь. Я поступил в монастырь, но в конце концов вина не оставила меня и жгла мои уши, когда меня называли святым человеком. Так что я снова вышли на дорогу и попал сюда, где надеялся закончить свою жизнь в безвестности». Он беззвучно рассмеялся и покачал головой.

Акитада успокоился. «Юридически вы не виновны в убийстве, - сказал он. - Это не помешает вам судебным медиком».

«Я должен признаться в ещё одном преступлении, - грустно сказал Ойоши. - Когда я увидел вас в Такате, больного, в меньшинстве, в окружении потенциальных врагов, которые стремились манипулировать вами, я решил, что вы проиграете. Затем, когда вы предложили мне должность судебного медика, у меня сложилось немного смутное смутное желание соединить свою судьбу с вашей. Обстоятельства благоприятствовали этому и чем больше я узнавал о вас, тем больше убеждался, что вскорости последует ваше падение, которое станет моим личным искуплением. Я планировал закончить свою жизнь вместе с вами и, таким образом загладить моё прошлое. Но я оказался абсолютно не прав. Вы успешно сражались со злом в этой и вы должны победить, а я должен продолжать нести свою вину».

На мгновение Акитада был так озадачен услышанным, что не знал, смеяться или сердиться. Подумав о предстоящем сражении, он сказал: «Я понимаю, как я выглядел со своим высокомерием и невежеством, очевидным для всех, кроме меня самого. Вы не ошиблись обо мне. Пока мне гордится особо нечем и если бы я знал, как сильно заблуждаюсь, то в панике бы убежал. Будем надеяться, что наши самых глупых действия всё таки приведут к чему-то хорошему. Я хочу что бы вы остались».

Глаза Ойоши превратились в маленькие щелочки. «Если вы действительно этого хотите, господин», - пробормотал он. Он поднялся, поклонился и, спотыкаясь, неуклюже вышел из комнаты.

***

Тяжелые серые облака поднимались вверх и мокрый снег жалил лица людей. Располагавшийся ниже ограждённый замёрзшими полями лес выглядел как мрачный похоронный наряд. Уже минул полдень. Час назад Акитада и Такесуке подъехали к воротам Такаты и потребовал капитуляции Макио Уесуги. Ответом им был град стрел. После этого Такесуке отвёл свои войска, а Акитада с Хитомаро и Торой пошли навстречу Каору.

Вчётвером они собрались проникнуть внутрь укрепленного замка. Поверх доспехов они надели соломенные накидки, защищавшие от дождя, и, стоя под деревьями, следили за ведущей к замку дорогой. Четверть часа назад по дороге опираясь на руку девушки медленно прошла старуха.

«Ведь это ваша сестра? - Хитомаро обратился к Каору. - Зачем ей рисковать своей жизнью?»

«Это моя кузина. Она, как правило, идёт вместе с бабушкой и я не смог ее отговорить».

Потом они снова волнуясь ожидали пока две женщины не вернутся. Девушка ослабила платок вокруг головы, чтобы ветер на мгновение поднял его, прежде чем она завязала его.

«Хорошая девочка! Все готово, -сказал Каору и мрачно добавив, - Будем надеяться, что мы сделаем нашу часть работы».

Акитада посмотрел на небо, чтобы узнать время. Солнца затянуло облаками. Ледяной ветер собрал над ними грозные серые облака так низко, что за ними не было видно снежных вершин отдалённых. 

Они покинули укрытие среди деревьев и бросились через дорогу. До холма они пробирались в основном через овраг, который скрывал их, но когда они приблизились достаточно близко к замку Таката один единственный лучник мог поразить их одного за другим, словно оленей.

Когда они побежали в гору, низкие облака, наконец, выпустили первые тяжёлые капли. Они застыли в мокром снегу на холодном ветру. Акитада держал тяжёлый меч, чтобы тот не болтался между ног. Его броня также были тяжёлыми и громоздкими, а дождь пропитал соломенную накидку. Его дыхание вскоре стлало хриплым и прерывистым, грудь не могла нормально вздохнуть, а мышцы ног болели от перегрузки, но ему было стыдно падать позади остальных. Когда они достигли крутого подъёма под восточной стеной, он, весь в поту, несмотря на холод, повис на скале.

Там, где нависающая галерея скрывала их от наблюдателей, в ожидании сигнала они немного отдышались. Ледяной ветер пронизывал соломенные накидки и принялся за их влажные тела под металлическими доспехами. Акитада стучал зубами от холода и нервов.

Под ними от тёмной линии дороги простирались пустые поля. Они прошли из леса с севера такой узкой и заросшей тропой, что только Каору знал, как её найти. Сейчас он следил за стенами над ними, но они не заметил ни одного наблюдателя. Такесуке и его люди на другой стороне должны были двигаться в сторону воротам замка, где Уэсуги ожидает нападения.

Здесь же над ними возвышалась высокая стена сложенная из огромных плит и увенчатая галерей из чёрных бревен. Среди скал росли сухие кустарники и низкорослые деревья. Каору приблизился к одной из плит стены, после чего хмыкнул и толкнул её и тут Акитада увидел как в стене образовалась узкая чёрная трещина.

Как вход в склеп, с дрожью подумал Акитада и спросил: «Что с сигналом?»

Каору кивнул: «Надо немного подождать, совсем немного».

С тревогой в глазах они стояли, дрожа под ледянным дождём, мечи вмерзали в их потные ладони, они плохо представляли, что их ждёт внутри вообще и что будет, если Коребуко схватили. Акитада слышал отдаленный барабанным бой, доносившийся порывами ветра. Такесуке следовал инструкциям и маневрировал своими солдатами.

Акитада мечтал об участи лёгкого пехотинца, не обременённого тяжелой бронёй и ответственностью. Им всё больше овладевало нетерпение, хотелось скорее покончить с этим ожиданием, и столкнуться с тем, что ожидало их за каменной дверью. Любые действия казались предпочтительнее, чтобы этот мучительный процесс замерзания.

Когда они, наконец-то, дважды услышали крик гуся, они быстро переглянулись, а затем сбросили свои соломенные накидки и крепче схватили мечи. Каору и Тори вместе толкнули камень в сторону. Тёмная и узкая каменная лестница поднималась наверх внутрь замка.

Внезапно, вместо того, чтобы предоставить Каору идти в разведку, Хитомаро оттолкнул Акитаду и исчез в темноте прохода. Tora пробормотал проклятие, а Акитада поднял меч и двинулся вслед за Хитомаро по ведущей вверх поверхности. Быстрые шаги Хитомаро звучали впереди, но это было слишком темно, чтобы понять куда он продвинулся. Что этот дурак делает? В любой момент он встретить врагов, и тогда им не выбраться. Сзади также слышались быстрые шаги, но Акитада поспешил догнать Хитомаро.

Подъем в узком тёмном проходе, лишь изредка освещенной через отверстия в наружных стенах, казался бесконечным. Шаги скрученные, повернулся и снова включается. Меч Акитады цеплялся за стену и ему приходилось придерживать его. Позади кто-то поскользнулся и тихо выругался. Пот стекал с висков Акитады, а его пальцы свело вокруг рукояти меча. Он пытался слушать, но его дыхание и стучащая в ушах кровь заглушали все другие звуки. Если Хитомаро столкнулся охранниками, то он уже мёртв, а вместе с ним и все они.

Затем он уловил слабый запах горящего масла. Повернув за угол он оказался в тупике, слабый свет пробивался через деревянную решетку сверху. Хитомаро съежился под ней, напрягся, поднял её и проскользнул в отверстие.

«Господин, - тихо сказал он, протягивая руку Акитаде. - Здесь безопасно».

«Это было очень глупая выходка, - прошипел Акитада сердито. - Ты мог всё испортить, мчась вперёд, ведь Каору знает дорогу».

Лицо Хитомаро ничего не выражало. «Простите, господин», - сказал он.

Акитада пролез в лаз и оказался в галерее - коридор длинной около тридцати метров с плотно закрытыми узкими ставни и большими металлических масляных лампами, подвешенными к балкам в двух концах. Здесь было тихо и пустынно, но снаружи раздавались крики людей. Без сомнения воины Уесуги готовились отразить атаку солдат Такесуке.

Когда к ним присоединились двое других членов команды, Акитада сказал: «Очень хорошо. Давайте посмотрим, как пробираться по замку Уесуги и открыть ворота». 

«Подойдите и посмотрите», - проворчал Каору и приоткрыл один из ставней.

Акитада подошёл к нему и посмотрел в щель, из которой лучник мог стрелять по внутреннему двору у ворот. Вооруженные солдаты маленькими группами разместились по всему двору. Черно-белый знамёна Уэсуги были повсюду. Один человек следил дежурил у подъёмного механизма на башне над воротами. Сердце Акитады упало. Без боя они никак не могли добраться до ворот. Даже если находящихся во дворе людей удастся отвлечь, пространство перед воротами контролировалось с расположенной выше сторожевой башни, на которой были лучники.

Каору закрыл ставень и поставил решётку на место. «Мы не можем оставаться здесь, - сказал он мягко. - Сюда в любой момент кто-то может зайти. Следуйте за мной, но запоминайте путь, чтобы можно было скрыться в случае неудачи». Они побежали по коридору за Каору. Акитада раздражало то, что Каору давал распоряжения, но он не мог предложить ничего другого.

Галерея примыкала к другой, также пустой, которая выходила к хозяйственным помещениям. Каору осторожно выглянул. Это был пустой кухонный двор. Огонь под очагом был погашен. Каору прошёл через двор к сараю с запасами. Когда остальные последовали за ним, он закрыл дверь.

«Сейчас здесь вы будете в безопасности», - сказал он.

«В данный момент вы здесь в безопасности», - сказал он. 

Они находились в небольшом помещении, заполненном корзинами и метлами, ведрами и чайниками, хворостом и банками с маслом, - всем необходимым, чтобы содержать большое хозяйство. Сердце Акитады стучало. Он сказал: «Ворота. Мы должны добраться до ворот. Сколько человек нужно, чтобы открыть их?» 

«Одного достаточно, по лучше два». 

Каору отвечал уверенно, но Акитада боялся осложнений. «Вы уверены?» - Переспросил он. Если двое из них смогут достаточно долго отвлекать солдат, которых он видел, а их там было пятнадцать или двадцать, то позволит ли это двум другим проскользнуть мимо них к воротам. С учетом лучников на башне это было мало вероятно. 

«Там есть противовес. Я могу сделать это сам». 

«Мы должны отвлечь солдат от ворот. Когда Коребуко устроит пожар?» 

Каору открыл дверь сарая, выглянул, осмотрелся и снова закрыл его. «Пока никаких признаков этого. Он должен был уже сделать это. Если вы подождете здесь, я постараюсь, чтобы найти его». До того, как Акитада смог возразить, Каору выскользнул наружу. 

Акитада подавил внезапную панику и предложил своим товарищам сесть. Они сидели и каждый ловил себя на мысли о провале операции. Запах дерева и сушеных трав висел в холодном воздухе. 

Глаза Торы были широко открыты, а руки время от времени дергались, подавляя волнение. Хитомаро прислонившись к стене, замер, закрыл глаза, положив подбородок на грудь. Глядя на них, Акитада думал о том, как близки ему эти два человека, и что он подвергает их опасности. Он вспомнил, горячее желание Такесуке, чтобы Уэсуги атаковал резиденцию, в то время, как он сам опасался за свою семью и своих людей. Высокие порывы Такесуке тогда казались безответственными и кровожадными. Теперь же он корил себя за то, что взялся за то, в чём не разбирается. Такесуке, Тора, и Хитомаро были обученными солдатами, в то время как он был чиновником и должен был ими командовать. Что он знал о войне? Тем не менее, принимая это назначение, он также принял обязанность военного руководителя. 

Здесь в непривычных и неудобных доспехах, чувствуя двойственное отношение к насилию, он собирался в нём участвовать. Им удалось незаметно проникнуть в крепость, но настоящее испытание было ещё впереди, и Акитада сомневался, что он сможет пройти его. Если Каору поймают, его подвергнут пыткам и не зависимо от того, сообщит он о них или нет, солдаты Уесуги обыщут весь замок, пока не найдут их здесь, где они умрут, зарезанные среди веников и мангалов. В этом тесном помещении, где невозможно замахнуться мечом, у них нет никакой возможности защищаться. 

Это не будет героической смертью.