вторник, 2 сентября 2014 г.

И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3. Глава 2

Глава 2

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Столица провинции Эчиго изначально не была спланирована как город, а возникла вокруг старой крепости, которая охраняла северную дорогу вдоль берега Японского моря. Крепость утратила своё значение после того, как армия императора и независимые князья вытеснили враждебные племена Эдзо дальше на север, в отдаленные части соседней провинции Дэва.

Остатки крепости теперь служили резиденцией администрации провинции, там же находился и трибунал. Внутри полуразрушенного частокола теснились старые ветхие строения, когда-то служившие казармами для гарнизона и конюшнями для лошадей.

Главное здание находилось в центре крепости. Это было единственное специально возведённое деревянное здание, в котором располагались помещения для работы чиновников губернатора. Также оно служило жильём для вновь назначенного временного губернатора Сугавары Акитады и его молодой жены.

Когда вернулись Хитомаро и Тора, Акитада сметал листья и грязь с пола в своей приёмной. Прежде чем кто-то заговорил, Хитомаро быстро пересёк комнату, чтобы взять метлу из рук своего молодого господина. «Позвольте мне, господин», - сказал он и активно включился в работу по уборке помещения.

«Спасибо, Хито, - сказал Акитада, - но я почти закончил. Здесь стало намного лучше, не так ли?» Он пытался убедить себя в этом, но по выражению лиц его помощников было видно плохо скрываемую тревогу.

«Выглядит хорошо, господин, - уверенно сказал Тора. – Ещё слегка отполируем пол маслом и завесим драпировками прорехи в задней стенке». От задней стены вандалы растащили почти половину досок. Сквозь дыры в ней комната просматривалась снаружи.

Акитада кивнул. «Отличная идея. Сэймэй находится в архиве, разбирает документы. Это очень пыльная работа. – Он улыбнулся. – Он прогнал меня, потому что я бы стал тратить время на чтение всего, что попадётся под руку. А вы удачно поохотились?»

Тора поморщился: «Мы добыли достаточно дичи, чтобы прокормить нас всех в течение недели, но какой-то ублюдок украл всю нашу добычу».

«Ах, я надеялся, ведь люди голодны. Из того, что я увидел, здесь много проблем. В хранилищах почти не осталось риса». «И теперь ещё произошло убийство, - сказал Хитомаро. – Мы столкнулись с ним на въезде в город. Хозяин гостиницы. Возможно, убит своими постояльцами». Он открыл дверь, чтобы выбросить кучу грязи на веранду, а оттуда ниже, во двор. Холодный ветер поймал часть пыли и погнал её обратно. Хитомаро пробормотал себе под нос проклятия.

Акитада закрыл дверь, а Хитомаро снова взялся за метлу. «Ты занимался расследованием?» - Спросил Акитада.

«Не удалось. Чобей и судья не дали, сказали, что это их обязанность».

Акитада снова открыл дверь, и в этот раз Хитомаро удалось избавиться от мусора без происшествий. Он быстро вернулся. В зале было так же холодно, как и снаружи, но, по крайней мере, здесь не было ветра. Он и Тора смотрели друг на друга.

«Вы были вежливы, я надеюсь», - сказал Акитада Торе.

Тора покраснел: «Они ублюдки, господин, и они хотели унизить нас». Он рассказал Акитаде, что говорил старик в винной лавке и показал ему грубо написанную заметку, привязанную к голубю. И добавил: «Мне не нравится, как они расследуют убийство. Они собираются обвинить в нём трёх постояльцев – актёра, торговца и крестьянина. Я думаю, что они станут козлами отпущения. У них это может получиться?»

«Конечно, нет, - твердо сказал Акитада. – Они могут арестовать подозреваемых, если того требуют обстоятельства, но есть судья, в конце концов. Он будет исследовать доказательства. Если он не будет удовлетворен доказательствами, то будет вынужден освободить подозреваемых. В любом случае, судебное разбирательство должно быть открытым. Никто не может без убедительных доказательств обвинить людей в убийстве».

«Мне не нравится, как работает Хисоматсу, господин. Разве вы не можете проверить его работу? Или поручить мне и Хито это сделать?»

«Нет. Пусть каждый делает то, что ему положено по должности».

Хитомаро и Тора снова переглянулись. Хитомаро сказал: «Похоже, что здешним людям не нравятся их начальники, наши полицейские плохо обучены и отказываются от сотрудничества. Всякий раз, когда я пробую их привлечь к работе, они утверждают, что заняты другими делами».

«И, - добавил Тора, - ленивые ублюдки отказываются помочь нам навести здесь порядок. Мы даже сами должны кормить лошадей. Правда ли, что один из губернаторов был убит?»

Акитада нахмурился. «Глупая сказка. Лучшее, что вы можете сделать – это разобраться с полицейскими. В ближайшее время нам надо будет проделать массу работ. Я встречусь с некоторыми из местных высокопоставленных лиц в Такате».

«О, - воскликнул Тора, - вы ещё не слышали? В городе поговаривают, что старый князь умирает».

Акитада поднял брови: «Это, должно быть, только слух. Его сын отменил бы банкет, если бы это было правдой. Нет, я должен идти, а вы можете пойти со мной, Тора, так что будьте готовы».

***

Пройдя по узкому тёмному коридору, Акитада был вынужден остановиться перед входом в комнату, так как его накрыла волна тошноты. Он с горечью подумал, что долгожданное приглашение от молодого Уэсуги подпорчено неприятным приступом болезни, вызванным, как он подозревал, блюдом, приготовленным местным поваром, либо из-за неумения, либо намеренно. Хотя ему удалось скрыть свои страхи от других, он знал, что местные жители смотрели на него, как на своего врага. Яд? Нет, не это. Они не посмеют поднять руку на официально назначенного должностного лица из столицы. Дрожа, он толкнул дверь.

Его жена, стройная, красивая молодая женщина, в розовом стеганом шелковой кимоно, одетом поверх широкого тёмно-красного платья, раскладывала форменную одежду мужа на бамбуковой подставке. Серый дым, тонкими спиралями исходивший из стоящего кадила,  наполнил воздух экзотическим ароматом сандалового дерева.

Акитада раздражённо сказал: «Мне жаль, но ты напрасно беспокоишься! Вряд ли изысканная одежда произведёт впечатление на этих пограничных самураев».

Тамако с вызовом посмотрела на него и сказала: «Я думаю, что ты несправедлив к Уэсуги. Его семья имеет деньги, и они несколько поколений отправляли своих сыновей в столицу для обучения». Через некоторое время она добавила: «Я надеюсь, что нет никаких оснований подозревать их в нелояльности. Возможно, тебе следует отложить этот визит».

Акитада пробурчал: «Чепуха», и подошёл к скамейке, что стояла возле полной горящих углей жаровни.

Осторожно опустившись, он наблюдал за грациозными движениями жены, когда она положила кадило под бамбуковую подставку и с помощью веера направляла аромат сандала на одежду. Он поднял замёрзшие пальцы над тлеющими углями. «Это всё напрасно, - сказал он, его тяжёлые брови выглядели сердито. – Это бесполезно, за долгую дорогу весь аромат выветрится».

«Ты можешь накрыться сверху своим соломенным плащом. Или, еще лучше, почему бы тебе не отправить Тору со своими извинениями, а самому не остаться здесь со мной?»

Она отложила веер, подошла к нему и встала на колени, приложив прохладную руку к его лбу. «По крайней мере, тебя не лихорадит, - сказала она. - Ты всё ещё себя плохо чувствуешь?»

Акитада раздраженно отодвинулся: «Это что-то другое».

Он думал: И я должен идти. Если меня не поддержит Уэсуги, то я тут ничего не добьюсь. Он сжал кулаки. В течение недели с момента своего прибытия он встречался с угрюмыми взглядами людей на улицах, и с отсутствием желания сотрудничать, а то и откровенным саботажем всех чинов администрации. Собственно сотрудников в администрации было мало. Все документы губернии находились в руках одного старшего клерка и двух испуганных подростков. В тюрьме и полиции положение было ещё хуже. Никогда он не видел более разнузданных бездельников, чем команда головорезов, состоящая из надзирателей суда, полицейских и их начальника - сержанта, в то время когда несколько заключенных сидели голодные и избитые в грязных клетках.

Особо его гордость была уязвлена тем, что командир местного гарнизона, надменный капитан Такесуке, демонстративно выполнял приказы исходящие исключительно из Такаты. Старый князь Уэсуги являлся высшим лицом в провинции, его авторитет держал в повиновении всех и распространялся также на вопросы судебного разбирательства. С момента прибытия Акитады не один мужчина или женщина не обратился к нему за разрешением каких-либо дел, а также с жалобами или обвинениями. Казалось, его не замечали. Он глубоко вздохнул.

«Что-то не так?» - Спросил его жена.

«Вероятно, так и есть, - взволновано ответил он. – Нам не следовало приезжать сюда. Ничего не получается. Провинция практически разорена, провинциальные хранилища почти пусты, а люди смотрят искоса».

Она встала, чтобы вернуться к своей работе. «Это правда, это странное место, но ты был готов покинуть столицу. Помнишь, как недоволен ты был своим положением, как министр постоянно нагружал тебя? Вот только зима здесь будет холодной». – Её голос неуверенно затих.

Акитаде вдруг стало стыдно перед женой за свою неуверенность. «Тамако, ты простишь меня, что я притащил тебя сюда?» - Спросил он с тревогой. – Ты знаешь, эту провинцию называют снежной страной. Говорят, что здесь лежит снег в течение шести месяцев и редко можно видеть дневной свет, потому что снег покрывает весь дом. А у нас даже нет дома. Как ты будешь проводить время?»

Она улыбнулась ему: «Мы можем сделать это место пригодным для жизни, и сделаем это вместе».

Акитада посмотрел на висящие по стенам красивые свитки и раздвижные ширмы, на большие покрытые лаком сундуки, в которых лежала их одежда и постельные принадлежности. Но беспокоили его другие вопросы. «Здесь даже нет женской половины. А люди не только враждебно настроены и бунтуют, но и невоспитанные. Твою горничную тут могут изнасиловать. Если бы я об этом знал, то не привёз бы тебя сюда».

После короткого молчания Тамако хрупким голосом сказала: «Если я тебе здесь мешаю, я вернусь. Тогда, по крайней мере, я побуду некоторое время со своей матерью и с сёстрами».

Они оба понимали, что они находятся слишком далеко от столицы и он не мог отправить её домой, но он отказывался признать своё поражение. Вместо этого он сменил тему. «Сегодня пришли новые известия с севера. Эдзо напали в нескольких местах и наши войска сражаются к югу от Тагайо. Это заставило меня задаться вопросом, почему младший Уэсуги не присоединился к ним. В конце концов, их здешняя репутация держится исключительно на способности их солдат защищать эту провинцию».

«Я слышала, что старому господину стало совсем плохо. Женщины на кухне говорят, что он долго не проживёт. Как ты думаешь, эдзо смогут продвинутся на юг до сюда?»

«Нет, наши солдаты не допустят этого. Кроме того, снег сделает дороги непроходимыми. Нет сомнений, что причиной этих атак эдзо является желание улучшить свои позиции до того, как начнётся зима и они уйдут в свои зимние лагеря».

Раздался скрежет двери и она открылась. В помещение вошёл и поклонился строго одетый пожилой человек с тонкими белыми усами и бородой.

Тамако воскликнула: «Сэймэй, я очень рада вас видеть. Ваш хозяин, несмотря на недомогание, хочет сегодня поехать верхом в Такату. Может, вы заварите ему лечебный чай?»

«С удовольствием. – Старик посмотрел с нетерпением. – Но ваша милость слишком высоко оценивает мои скромные навыки. Вас тошнит, господин?» Он подошел ближе и внимательно посмотрел в лицо Акитады: «Чувствуете ли вы вздутие в животе? Может в недрах сердито рычит дракон? А как насчет вашего стула? Какие-то признаки поноса? Или метеоризм?»

Акитада зарычал: «Ради всего святого, оставьте меня в покое, вы оба! Нет, Сэймэй, я не хочу чаю». Он встал. «Тамако, когда закончишь с одеждой, передай мне. Сейчас мне нужно немного свежего воздуха, я буду на веранде!» - Он вышел из комнаты.

Здание администрации было на несколько футов поднято над землей. В теплых краях в засушливые летние месяцы эта конструкция обеспечивает циркуляцию охлаждающего воздуха, но здесь это приводило к тому, что ледяной воздух беспощадно сквозил через деревянные полы. Акитада шёл по веранде под глубокими навесами крыши и смотрел через открытый двор в сторону меньших хозяйственных построек, которые служили кухней, складом, конюшней, казармой и тюрьмой. Все это выглядело удручающе заброшенным.

Холодный порыв ветра распахнул его одежду и один из его широких рукавов хлестнул его в лицо. Он вздрогнул, но глубоко вдохнул, пытаясь урегулировать свой желудок. Из-за погоды сумерки наступили рано. Подойдя к перилам, Акитада взглянул на зловещие облака, нависшие над свинцовым небом. Ветер завывал между деревьев во дворе, срывая последние красные и коричневые листья. Некоторые деревянные доски под ногами слетели и были свалены в кучи у стен здания. За частоколом виднелись голые деревья и тёмные соломенные крыши. За ними вдалеке лежал океан. Акитада повернул за угол и посмотрел на горы, которые уже покрывали белые пятна снега. Зима в Эчиго пришла рано .

Когда он с Тамако ехал на север, леса напоминали им полотна зелёной парчи, они любовались светлыми кленовыми резными листьями, что выделялись на фоне тёмно-зелёных сосен. Во время остановок они оценили красоту страны.

Но потом погода стала мрачной, а ветры очень холодными. Неудивительно, что Эчиго был местом, куда императоры ссылали своих политических врагов. И теперь к этому богом забытому месту послали его и Тамако.

Пытаясь укрыться от окружавшей его тоскливой серости, Акитада закрыл глаза, он старался выкинуть подобные мысли из головы. А всё эта проклятая боль в животе. В его возрасте получить назначение занять пост временного губернатора, даже если его полномочия были значительно ограничены и ещё более было ограничено жалование, было необыкновенной удачей. Здесь он мог бы сделать себе имя и доказать свою ценность.

Он сделал глубокий вдох и задался вопросом, что даст ему присутствие на банкете сегодня. Любое нежелание пробовать предложенные блюда будут восприняты как оскорбление. Возможно, было бы правильным остаться дома. Нет! Он должен выяснить, как обстоят дела. Ему надо было что-то делать. Условия работы администрации были невыносимыми. Он хотел заменить весь персонал, но где найти лояльных людей в этой враждебной города? Почему все против него?

Ужасающий звук, схожий на отдалённое завывание потерянной души, переходящий в рёв разъяренного быка – буквально взорвал его барабанные перепонки. Он вскочил, дико огляделся и бросился за угол.

Там, чуть ниже задней веранды, стояло очень странное существо. На мгновение Акитада подумал, что призрак старика с длинными распущенными белыми волосами и большой белой бородой дул в большую раковину.

Когда старик увидел Акитаду, он медленно опустил раковину от губ. Он был одет в короткие, тёмные хлопчатые штаны и блузку с длинными рукавами из чёрных и белых полосок со странными кисточками, что висели у него на шее. Он встал неподвижно и молча, опираясь на резные перила. Старик пристально посмотрел на Акитаду.

«Что, во имя Будды, ты себе думаешь, когда дуешь в эту штуку здесь? - Потребовал слегка дрожащим голосом Акитада. - Здесь суд, а ты сюда ворвался. Уйди отсюда или я позову охрану».

Не отрывая острых чёрных глаз от Акитады, старик медленно подвесил раковину к поясу и шагнул чуть ближе. Акитада, раздражённый этим очередным примером неуважения, посмотрел назад. Он был поражён темнотой кожи старика, скорее почерневшей, а не бронзовой от загара, цвет которой подчёркивался его серебристо-белой гривой волос и бородой. Его взгляд упал на голые до колен босые ноги старика, такие же тёмные и морщинистые, как и его лицо.

На таком холоде.

Голодный нищий. Гнев Акитады внезапно сменился стыдом. «Прости меня, - сказал он старику, слегка поклонившись. – Я вёл себя грубо Я не очень хорошо себя чувствую, а ты меня напугал. Это на улице холодно и, я уверен, что ты ничего не ел. Мне тут нечего предложить тебе. Если ты пройдёшь через двор, то найдешь кухню». Он указал: «Скажите им, что губернатор сказал, чтобы заполнили твою сумку».

Нищий, наклонив слегка голову, как надменный аристократ, отвернулся. Странный кусок меха, прикрепленный к его поясу сзади, хлопал, пока он не растворился в сумерках.

Дверь за Акитадой со скрипом открылась и послышался голос Торы: «Что это был за ужасный шум?»

Акитада обернулся. Тора в своей косматой медвежьей шкуре напомнил ему одного из северных варваров. «Хочешь одеть эту шкуру сегодня вечером? - Спросил он раздраженно. - Ты выглядишь, как дикое животное».

За молодым человеком показался Сэймэй. «Её милость говорит, что ваша одежда готова, господин. И она спрашивает о только что прозвучавшем странном звуке».

«Спасибо, Сэймэй. Это старый нищий дул в раковину. Своеобразный способ просить милостыню, но, возможно, он немой. Я послал его на кухню, чтобы его там накормили и приютили. Попробуйте найти ему несколько соломенных сандалий, Сэймэй. Бедный старик в такую погоду ходит босиком».

Тора спросил: «Он был одет в разноцветную блузку и держался как большой начальник?»

«Да. Ты его знаешь?»

«Не совсем, сэр, но вы только что встретили ямабуси. Это святые люди, которые живут в горах и молятся Будде, стоя голым под водопадом в лютую зиму».

«Тогда, должно быть, они сошли с ума, - нетерпеливо сказал Акитада и направился в свою комнату . – Пойдём».

Тамако встретила Тору улыбкой. Из трёх лейтенантов мужа он был единственным, кого допускали в их личные покои. Хотя, когда путь Торы с нынешним хозяином пересеклись, когда он был дезертировавшим из армии солдатом, они не были связаны взаимными обязательствами. Но они не раз вместе рисковали своими жизнями, выручая друг друга. Поэтому лояльность Торы своему хозяину распространялась также на его молодую жену и остальных членов семьи Сугавара в столице. Даже мать Акитады, сварливая старая вдова, слегка оттаяла под действием его веселого нрава и желания быть ей полезным.

Тора сел у двери и смотрел, как Акитада, с помощью жены, одевается для посещения поместья Такаты.

«Что слышно от Гэнбы?» - Спросил Акитада, снимая повседневное кимоно и передавая его жене.

«Он неплохо устроился. Снял комнату на втором этаже булочной, где может есть рисовые лепёшки. Его хозяин в восторге от того, как он борется, и хочет, чтобы Гэнба участвовал в местных поединках».

«Хорошо», - сказал Акитада, его голос был приглушён шелковой нательной рубахой, которую он примерял. «Пекарь может неплохо заработать на этом. В конце концов, Гэнба раньше был мастером борьба». – Он вылез из рубашки и потянулся за широкими белыми штанами из плотного шёлка. – Я рад, что местные жители приняли его. Они уважают борцов. Вскоре мы узнаем о странных настроениях в городе».

Акитада полностью доверял своим трём помощникам. Они на деле доказали свою преданность. В свою очередь он предложил Гэнбе и Хитомаро работу, хотя они скрывались по обвинению в убийстве у себя на родине. Гэнбе пришлось убить, защищаясь, когда два провинциальных самурая намеревались убить его, потому что сын их господина в результате несчастного случая пострадал во время борцовского поединка. А Хитомаро отомстил за свою молодую жену, которая покончила с собой после того, как была изнасилована своим соседом.

Справедливость не всегда можно восстановить с помощью закона.

Акитада нахмурился и спросил: «Я надеюсь, что ты и Хитомаро соблюдаете осторожность при посещении Гэнбы?»

«Мы переодеваемся в старые обноски и постоянно смотрим, чтобы никто за нами не следим. У Гэнбы нет особых новостей, кроме того, что люди боятся, что повстанцы смогут прорваться».

Акитада натянул чистую пару белых носков и закрепил их на ногах, чуть ниже колен. Он покачал головой. «Сомнительно. Этого стоит опасаться, пока не пошёл снег. Кстати, что там творится снаружи? Что ли пошёл дождь?» Поднявшись на ноги, он принялся перебирать свои шёлковые одежды в синих оттенках и выбрал жилет с мелким синим рисунком.

«Это пахнет снегом. Вам надо бы одеть такую шубу, как у меня. С ней не страшны ни дождь, ни снег, ни ветер». – Тора с любовью погладил грубую шерсть.

«Нет, спасибо». - Акитада снова сел и взял круглое серебряное зеркало, которое передала ему жена, чтобы привести в порядок волосы. Он понюхал воздух. «Чем теплее, что медвежья шкура, тем сильнее от неё разит», - сказал он.

Вернувшись к зеркалу, где стоял Акитада, Тамока протянула ему серебристо-серое официальное платье с красивой вышивкой переплетающихся ветвей сосны. Тамако помогла ему надеть его и расправить складки. Он улыбнулся ей: «Я чувствую себя, как принц Гэндзи, от аромата мантии которого дамы падали в обморок. Ты не боишься отпускать такого нарядного мужа в Такату?»

«Я думаю, что это по части Торы приударять за дамами». – Сказала она и, взглянув на медвежью шубу помощника мужа, добавила с огоньком в глазах, - «Хотя, вероятно, не сегодня».

Вошёл Сэймэй с накидкой из плотной соломы: «Все готово, господин. Лошади осёдланы».

«Нам уже пора быть в пути». - Акитада сел и надел пару кожаных сапог поверх своих чёрных шёлковых тапочек. Перед отъездом он повернулся к Тамако, которая поправляла складки на его одежде, и сказал: «Не жди меня, дорогая, буду поздно».

«Будь осторожен!» - Поклонившись, она быстро отвернулась, чтобы скрыть свое беспокойство.

Во дворе, стояли четыре лошади и два охранника в форме, вооружённые луками и стрелами. Один держал вымпел с обозначением ранга губернатора Акитады.

Акитада почувствовал, как что-то холодное коснулось его лица и, когда садился на коня, внимательно взглянул на тёмное небо. Белые пятна кружились на фоне тёмных контуров зданий. Снег. Сэймэй протянул соломенную накидку и Акитада неловко закинул её на плечи и закрепил на груди. Ветер трепал его головной убор, и он натянул поводья. На гриве лошади быстро возник слой снега. Он кивнул остальным и они отправились в приближающуюся метель.

пятница, 29 августа 2014 г.

И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3. Глава 1

 Глава 1.

Отдалённое поселение

 Провинция Эчиго,

Япония Месяц без богов (ноябрь),
1015 год

Два всадника, вооруженные охотничьими луками, ехали по крутой дороге вниз к тёмному скоплению домов на расположенной ниже равнине. Они горбились под тяжёлой одеждой, укрываясь от резкого ветра, что обдувал чёрно-серый мрачный ландшафт, вечнозеленые деревья и выцветшую траву. Ниже, на фоне зимней равнины, чернели городские крыши, а за равниной лежал свинцовый океан, простираясь до той далёкой линии, где он сливался с серым небом. Дорога проходила вдоль берега. За всадниками высились горы, вершины которых были скрыты серыми облаками.

Кругом было мрачно.

Большая часть города тянулась вдоль извивающейся чёрной дороги, но, в отличие от неё, выглядела не как мёртвая змея, а как большая крыса с вспухшим животом. Крысиный живот вмещал здание суда, торговую площадь и храм, в окружении низких, с изогнутыми крышами, домов – так выглядел центр Наотсу, административного центра провинции Эчиго.

Это был суровый северный край, только недавно завоёванный у его варварских жителей, до сих пор ещё не полностью освоенный. В короткое лето равнина между горами и океаном зеленела полями риса, рами и бобов, а океан был усыпан рыбацкими лодками. Эчиго была плодородной провинцией, но сейчас она готовилась к долгой зиме, когда толстый снежный покров покрывал землю, а люди и животные жили в своих домах, как медведи, пока весной не растает снег.

Ехавший спереди всадник, мускулистый мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой и грустными глазами, которые привлекают женщин, смотрел на изменчивое море и небо. Дул ледяной ветер. Он обернулся через плечо: «Похоже, выпадет снег».

«Этого следовало ожидать». – Его младший компаньон в медвежьей шубе, мелко дрожа, спрятал своё красивое лицо в воротник, как черепаха в панцирь. Верёвка с подвешенными птицами висела по обе стороны от шеи его лохматой лошади. «Ничего подобного мы и не ожидали, Хито?» - Его голос из-под меха звучал приглушённо.

«Мало ли чего. Хозяина сюда послали, чтобы все уладить».

«Я уверен, что это ловушка». – Проворчал молодой человек, кутаясь в свою медвежью шкуру. Его звали Тора, или «Тигр». Он выбрал это имя несколько лет назад, когда имя, данное ему при рождении, стало проблемой. Будучи на пятнадцать лет младше Хитомаро, он был из крестьян и служил своему хозяину дольше и был ближе к нему. Хитомаро, сокращённо – Хито, присоединился к ним всего несколько месяцев назад в столице, вместе со своим другом Гэнбой.

«Как же так?» - Спросил Хитомаро.

«Это поручение напомнило мне о Кацусе. Там хозяин должен был потерпеть неудачу, но своим упорством он добился успеха, что способствовало его продвижению. Они отправили его пасти диких гусей, надеясь, что он не справится, но он оставил их всех с носом».

«На этот раз задание он получил, благодаря друзьям».

«Ты не поверишь. Это гораздо хуже. Они позволили ему замещать в течение некоторого времени князя, в то время, когда кто-то, пользуясь его честностью, будет сидеть в столице и загребать большую часть дохода. Только на этот раз они убедились, они связали ему обе руки за спину, чтобы он не мог защитить его сам. А потом они свяжут его по ногам, чтобы он не мог уйти. Всё это заставляет меня волноваться, но он снова весь загорелся, не иначе».

«Тогда он снова добьётся успеха как в прошлый раз».

«С помощью всего лишь нас троих? Когда вся провинция собирается подняться с оружием в руках против него?»

«Ты плохо считаешь. Нас четверо, ты забыл про Сэймэя».

«Хито, брат! Этот старик никогда не держал в руках меч или лук. Даже её светлость может, по крайней мере, ездить на лошади».

«Сэймэй умён. Хватит жаловаться, Тора, давайте двигаться дальше. А то придётся сегодня есть сырых птиц».

«Небеса, помогите нам, - пробормотал Тора. – Жаль, что с нами нет Гэнбы. Он любит еду».

Хитомаро, спустившись на равнину, пустил свою лошадь рысью. Он ответил: «Гэнба ест. Он не готовит».

Тора последовал за ним. На самом деле он по своей природе был оптимистом, но не показывал своей уверенности в надежде произвести впечатление на старого и умудрённого опытом Хитомаро.

На окраине города они застали суматоху на дешёвом постоялом дворе под названием «У Золотого Карпа». Несмотря на его причудливое название, это место представляло скопище низких лачуг, из тех, где подают плохую еду, скудными порциями, но с щедрыми порциями насекомых.

«Интересно, что там происходит?» - На высунувшимся из медвежьей шкуры лице Торы показалось нечто похожее на волнение.

Хитомаро пришпорил скакуна, расталкивая собравшуюся толпу любопытных, что заглядывали через ворота, и проехал во двор гостиницы. Тора последовал за ним, как и остальные зеваки. Там их встретил постовой в латаной коричневой куртке и грязных брюках. «Никому не входить, - кричал он, размахивая руками. – Разойтись. По распоряжению судьи Хисаматсу».

Хитомаро и Тора проигнорировали его и спешились. Они привязали своих лошадей к столбу, но постовой выхватил дзитте и преградил им путь, размахивая перед ними своим двусторонним металлическим оружием.

«Эй! Я сказал ...»

Хитомаро зарычал: «Опусти свою зубочистку и стой в сторонке. Мы тут по распоряжению губернатора». С силой оттолкнув человека, он проследовал мимо него к центральной лачуге.

Тора хлопнул по плечу постового с усмешкой. «Не узнаёшь нас? Смотри тут за нашими птицами». – Он указал на верёвку, на которой висели убитые перепела и голуби.

Внутри сырой каменный коридор вёл мимо кухни к большой общей комнате. Везде ощущался запах отбросов. Не было смысла снимать обувь, пол был покрыт грязью.

На кухне неопрятная горничная стояла рядом с очагом и хныкала в уголок своей юбки. Тора выразил сожаление по поводу грязи, но с интересом изучил её стройные лодыжки и совсем уж нескромно бросил взгляд на широкий объект чуть выше бёдер.

Хитомаро был уже в общей комнате, с ямой по центру, в которой горел огонь. Комната была пуста за исключением Хитомаро и коренастого мужчины, одетого в доспехи.

Они знали Чобея, и он их знал. Чобей был сержантом, отвечающим за постовых суда, а они назначены лейтенантами в штат губернатора. Чобей был местным и теоретически находился под их командованием, но смотрел на это по-другому и таким образом отношения между ними были натянутыми, потому что Хитомаро и Тора не собирались отказываться от своих полномочий. И неважно, что они руководили прежде всего охраной губернатора, они всё равно требовали подчинения от Чобея.

«Всё что здесь случилось, является местным делом, - Чобей говорил, драчливо вытягивая подбородок. – Вас это не касается. Я послал за судьёй».

Хитомаро прервал его: «В этой провинции всё касается нас, любая мелочь. Что здесь произошло?»

«Обыкновенное ограбление. Бродяги поработали».

Тора поднял брови. «Бродяги? Что ты имеешь в виду?»

Чобей усмехнулся: «Я имею в виду незнакомцев. Не из местных жителей».

«Ах. – Хитомаро изобразил заинтересованность. – И откуда ты это знаешь?»

Чобей обвёл глазами помещение. «Это же гостиница, вы видите? Люди, которые здесь не живут, останавливаются в гостиницах. Незнакомцы. Бродяги. Как и вы».

Тора глухо зарычал. Хитомаро бросил на него предупреждающий взгляд. «А как насчёт владельца? – Спросил он. Горничные? Другая обслуга? Любой из них может быть к этому причастен. Кто был ограблен и что было взято?»

Сержант неприятно ухмыльнулся: «Если хочешь знать, так это владельца и ограбили и всё его золото украдено. Прямо из его запертого тайника».

«Я хочу поговорить с ним».

Чобей фыркнул. «Невозможно. Они перерезали ему горло».

«Послушай, ты, кусок бесполезного дерьма», - взорвался Тора. Он оттолкнул Хитомаро в сторону, чтобы добраться до сержанта и преподать ему урок хороших манер.

Чобей отступил и закричал: «Но, но, поосторожней. Я здесь старший. Судья не велел вам вмешиваться в расследование этого дела. Препятствование правосудию является серьезным преступлением».

Хитомаро одёрнул Тору назад. «Продолжай, сержант, - сказал он. – Мы должны взглянуть, чтобы потом могли об этом правильно доложить его превосходительству». Не дожидаясь ответа, он направился к задней части гостиницы. Тора хмуро посмотрел на Чобея и последовал за ним.

Тёмный проход вёл к неубранным комнатам для постояльцев, которые, по-видимому, пустовали. Крайняя комната, как оказалось, принадлежала хозяину и была грязнее остальных. Её земляной пол был покрыт мусором, в одном углу стоял деревянный спальный лежак, достаточно большой, чтобы вместить трёх человек. Поверх грязных одеял на животе лежал окровавленный труп полного пожилого мужчины. Торс этого человека и одеяла были пропитаны кровью. Сбоку от него стоял пустой деревянный ящик, с железными завесами и замком. Именно в таких ящиках мелкие лавочники держат свои деньги. Замок был взломан.

Тора посмотрел на труп. Рот мертвеца был раскрыт, на горле зияла ужасная рана. «Гадкий старый ублюдок, - пробормотал он. – Похож на жабу, что ловит мух».

«Если он спал, то не требовалось особой силы, чтобы перерезать ему горло острым ножом, - заметил, оглядываясь по сторонам, Химомаро. – Я не вижу ножа, где он?»

«Нету. Интересно, сколько было украдено. В таком месте не могло храниться большое состояние».

Чобей подошёл к нему. «Удовлетворен? – Усмехнулся он. – Вот и судья».

Судья Хисаматсу передвигался так быстро, насколько его короткие ноги могли нести огромный живот, скрытый под толстыми слоями одежды. Это был круглый человек с гладко выбритый лицом и тонкими губами. Холодный ветер придал этому лицу немного цвета, но всё равно он выглядел как человек, который редко выходит на открытый воздух. На данный момент он был раздражен. «Что здесь произошло? – Воскликнул он. – Ты что, уже ничего не в состоянии сделать самостоятельно, Чобей?»

Чобей поклонился. «Убийство, Ваша честь. Ужасное. Я подумал ...», - начал он виновато.

Судья заметил Тору и Хитомаро: «Что делают здесь эти люди? Выгоните их. Это жертва?» Он проковылял к спальному помосту, бросил взгляд и сразу же отвернулся. «Ты мог бы предупредить меня», - сказал он, глотая воздух.

Несправедливо получивший нагоняй Чобей низко поклонился. «Очень сожалею, Ваша честь. Я пытался, но меня отвлекли посторонние вопросы, и я не смог предупредить вас. Такое больше не повторится».

«Смотри, чтобы это так и было. Где Ясакиши?»

«Судебного медика уже вызвали, ваша честь».

Судью передёрнуло от возмущения: «Ну, тогда он должен быть здесь. Что, всё должен делать я? Что здесь случилось?»

«Убийство и грабеж, господин. Жертву звали Сато. Он - владелец этой гостиницы. Его денежный ящик был взломан и его золото пропало».

Судья ещё раз посмотрел на место преступления: «Так. Вы арестовали убийцу?»

«Убийц, Ваша честь. Нет, господин. Пока никто не арестован. Они скрылись несколько часов назад. Пешком. Я послал постового в гарнизон с их приметами. Солдаты задержат их в ближайшее время».

«Хорошо. Что-нибудь еще?»

«Нет, Ваша честь».

Хитомаро откашлялся и сделал шаг вперед. «Прошу прощения, Ваша честь, - сказал он, - но мы хотим узнать больше об этих убийцах».

Судья посмотрел на него, пытаясь разглядеть в плохом освещении: «Почему? Кто ты такой?»

Хитомаро отдал честь: «Лейтенант Хитомаро, сэр, это лейтенант Тора. На службе его Превосходительства».

Тора принял строевую стойку.

«Что? Что за Превосходительство? Я тебя не знаю».

Из горла Торы раздалось низкое рычание, которое каким-то образом подходило к его медвежьей шкуре, это заставило судью отступить от него на шаг.

«Губернатор, Ваша честь», - сказал Хитомаро, сохраняя серьезное выражение лица, одновременно стукнув ногой по лодыжке Торы.

«Губернатор? О, вы имеете в виду, что вы в свите этого человека из столицы? Как его? Сугавара?»

«Послушайте, - возмутился Тора, - я бы посоветовал проявлять должное почтение».

Хитомаро жёстко схватил руку Торы. «Его честь, вероятно, не полностью информирован, Тора». – Повернувшись к судье, он спокойно продолжил – Его Превосходительство, господин Сугавара, был должным образом назначен возглавить администрацию этой провинции. Высочайший указ был зачитан перед судом неделю назад, и его копия размещена на доске объявлений. Я уверен, что Ваша честь пожелает нанести ему визит для представления».

Судья Хисаматсу открыл рот, чтобы возразить, но передумал и, помолчав, произнёс: «Да, действительно, мы были очень заняты. Но я уверен, что в данном случае ваше участие не является необходимым».

«Нам надо знать о подозреваемых, - настаивал Хитомаро. – Можете ли вы что-то сказать о них?»

Хисаматсу колебался: «Ну, это не совсем ваше дело, но я не вижу никакого вреда в этом. Чобей?»

Чобей поклонился. «Их было трое. Горничная описала их. Они прибыли по отдельности, но ушли сегодня вместе ещё до рассвета. Когда она встала, то обнаружила, что они ушли, а её хозяин мёртв. Двое из них приехали издалека. Разносчик по имени Умехара и монах, дающий представления, назвавшийся Окано. Третьим был местный крестьянин по имени Такаги».

«Вот так, - сказал судья Хитомаро. – Теперь прошу вас не мешать. Вот и доктор Ясакиши».

«Минуточку, - начал было Тора, но Хитомаро взял его за руку и вытащил из комнаты. В тусклом проходе они дали дорогу одетому в тёмное судебному медику, от которого пахло кислым вином, в руках у последнего была сумка с инструментами.

Хитомаро отпустил своего спутника лишь, когда они вышли на свежий воздух во двор. «Запомни, - он сказал – Ты должен лучше контролировать свой ​​темперамент. Мы ещё не знаем, что тут к чему, и ты не должен создавать лишних врагов, прежде, чем мы познакомиться с этими людьми. Помни, что сказал хозяин».

Тора был недоволен, но кивнул. «Я думаю, ты прав, брат. Знаешь ли ты, как нужно проводить расследование? Не то, чтобы я стал кого-то упрекать за то, что он греет свой зад в такую ​​погоду. Но, согласись, что мы не получим здесь больше информации, чем за чашкой горячего вина в лачуге вон там?» - Он указал через дорогу.

«Лачуга» находилась по соседству, напротив гостиницы. Оттуда как раз отъезжал обоз навьюченных лошадей, конюх криками подгонял животных. Его силуэт в меховом пальто возвышался над улицей. Рядом с винной лавкой несколько лоточников выставили свои товары. Они продавали соломенные сапоги и плащи, рисовые клецки и фонари  для путешественников, отправляющихся и на теплый юг, и на заснеженный север. Там же собрались зеваки, которых постовой отогнал от гостиницы.

Когда обоз проехал, Тора и Хитомаро пересекли улицу. Обтрёпанная бамбуковая штора с выцветшим рисунком служила дверью в винную лавку. Когда они слегка отвернули её, их встретил густая смесь дыма и запахов кислого вина и масла. Свет был тусклый, так как оба крошечных окна были заколочены досками и закрыты тряпками, чтобы не пускать холодный воздух. Немного света исходило от масляных ламп, прикрепленных к стенам, и от светящихся углей жаровни, что стояла посередине небольшого зала. Горстка посетителей сидела вокруг огня, где пожилая женщина, круглая, как рисовая клёцка, наливала вино и поддерживала разговор. Старый мужчина, тощий и согнутый пополам, суетился перед жаровней. Хитомаро и Тора решили остаться в стороне от дыма огня и сели на пустой скамье около двери. Поставив луки к стене, они заказали флягу горячего вина.

«Что думаешь об этом?» - Спросил Тора, кивнув в сторону «Золотого Карпа».

Хитомаро задумался. «Не хотят с нами иметь дело. Это не удивительно. Судья не очень уверен в себе и опасается, что мы пожалуемся на него».

«Я имел в виду убийство».

Хитомаро пожевал губу. «Возможно, всё случилось именно так».

«Я так не думаю».

«Да?»

«Торговец, крестьянин и актёр сговорились убить трактирщика на дороге? Между ними нет ничего общего».

«Откуда мы знаем, что это и есть их занятие?»

«Так сказала горничная».

«Может быть, горничная лгала».

Тора вспоминал горничную, пока перед ними не поставили вино. Мысленно представлял её стройные ноги.

Старик поставил кувшин и две чашки вместе с тарелкой соленых огурцов. «Господа недавно в городе?» – Спросил он, вглядываясь в них слезящимися глазами.

Тора выпил вино. Оно было кислым с густым осадком на дне. Он поставил чашку. «Вы угадали, дядя. Ищем место для отдыха. Нам сказали, что вон в той гостинице дешевые комнаты, но там было убийство. Нам не нравятся места, где они убивают гостей. – Он поднял кувшин. – Как насчёт того, чтобы присоединиться к нам со своей чашкой?»

«Спасибо, благодарю!» – Старик украдкой бросил взгляд в сторону старухи и достал надколотую чашку из рукава. Тора налил вино, старик, причмокивая, быстро осушил чашку и тут же спрятал. «Что касается «Карпа», - сказал он с беззубой улыбкой. – Этот старик Сато, хозяин, которого убили постояльцы. Так ему и надо. Старый скряга принимал всех бездельников, которые шлялись по дорогам. Его бедная жена пыталась обустроить гостиницу для хороших клиентов». Он с сомнением посмотрел на их грубую одежду, задержав взгляд на медвежьей шкуре Торы.

Тора попробовал соленья и нашёл их превосходными, он сбросил медвежью шкуру и показал аккуратную синюю ткань кимоно под ним.

Старик вздохнул с облегчением. «Это было трудно для этой молодой женщины, - сказал он, - работать вместе с таким мужем. Всё равно что муравью тащить якорь».

Тора усмехнулся. «Ну, сейчас она избавится от якоря. Молодая, вы говорите?»

Старик фыркнул. «О-о, да. И красотка! Старому Сато и правда повезло. Но она знает себе цену, поэтому не рассчитывайте на успех. – Он вздохнул. – Некоторые мужикам везёт». Украдкой он бросил ещё один взгляд через плечо и приложил свой корявый палец к губам.

Старуха вразвалочку подошла к ним. Она поклонилась гостям и сказала старику: «Мне нужны дрова, если ты хочешь, чтобы я приготовила рис и держала вино в тепле. Тебе надо выполнить свою работу, если мы хотим есть».

«Обслужи этих господ сама, - сказал старик и, закатив глаза, пояснил Торе. – Моя жена терпеть не может видеть отдыхающего мужчину. Спросите её про «Золотого Карпа». Она знает всё».

Тора включил очарование: «Счастливчик. Чувствую, что ваша хозяйка не только хорошо информирована. Бьюсь об заклад, что эти превосходные соленья она делает сама».

Круглое лицо женщины расплылась в широкой улыбке почти такой же беззубой, как у её мужа. Она села рядом Торой: «Семейный рецепт. За всю жизнь он меня никогда не подводил. Итак, где вы двое из?..»

«Столицы, - сказал Хитомаро, отхлебнув рассолу. – Мы остановились в гостинице, что на другой стороне улицы. Вы что-нибудь слышали об убийстве?»

Она кивнула. «Это должно быть очень понравится блуднице, просто отлично», - мрачно сказала она.

Её муж ощетинился. «Ты не имеешь права так называть её …».

Тора рассмеялась. «Если она так красива, как говорит ваш муж, то теперь, когда она снова одна, я мог бы поухаживать за ней сам».

«Тогда тебе лучше быть осторожней. Это ещё та лиса», - отрезала старуха.

«Рога растут на голове ревнивой женщины», - пробормотал её муж.

Она ударил его по руке. «Да что ты знаешь о таких женщинах?»

«Не обращайте на неё внимания, молодой человек, - сказал старик, потирая руку. - Госпожа Сато была хорошей женой. И послушной дочерью. Не многие молодые девушки могли бы терпеть причуды старого чудака, каким был Сато».

«Я не заметил, что сейчас она была дома». – Произнёс Хитомаро.

«Она вчера пошла, чтобы посетить свою больную мать, - сказал старик. – Может быть, она уже вернулась». Его жена фыркнула, а он посмотрел на неё и сказал: «Послушная жена и дочь, я говорю, а ещё прекрасно управлялась с хозяйством. Теперь, когда старый Сато умер, она сделает из этого заведения чудесную гостиницу».

«Ха!» - Только и сказала, вставая, сидевшая слева от него жена.

Её муж остался. «Сато был ужасным скрягой. Он пускал в гостиницу всяких оборванцев. Вонючие бродяги спали у очага и ели бобы или просо с увядшей зеленью. Его жена давно хотела сделать из гостиницы приличное заведение».

Тут вернулась его женушка и поставила на стол ещё одну тарелку солёных огурцов. Она сказала: «Знаете, что сказал один мужчина из Такаты? Он сказал, что старый князь умирает».

Её муж поджал рот: «Господин Маро? Он умирал в течение многих лет. Но нам надо на всякий случай  подготовить побольше вина. Если это правда, то мы скоро будем заняты на похоронах». Его лицо на мгновение расплылось в счастливой улыбкой, но потом поднял глаза вверх и проникновенно сказал: «Господин Уэсуги большой человек. Пусть он возродится в раю».

«Если он был важной шишкой, - произнёс Тора, - то он прожил уже хорошую жизнь. Сохраните рай для нас, бедных людей».

«Вы не захотели бы поменяться местами с ним, - сказал старик. – На нём лежит проклятие этого клана».

«Проклятие?»

«Ах, с ними произошли ужасные вещи. Старший брат господина Маро был мастером боевых искусств, он был чемпионом по стрельбе из лука и мог поразить глаз кролика за двести шагов, но в один прекрасный день он убил жену своего отца и её маленького сына. Убил своего брата!»

«Что с ним случилось?» - Спросил Хитомаро.

«Злые призраки съели его».

Глаза Торы расширились: «В самом деле?»

Старуха закатила глаза и воскликнула: «Это правда. Призраки этой бедной молодой леди и её младенца. После этого его никто не видел».

Её муж нахмурился. «Здесь я рассказываю эту историю. – Он повернулся к Торе и Хитомаро. – Отец господина Маро был довольно старый, когда снова женился, ему посчастливилось заиметь ещё одного сына!» Он бросил на жену многозначительный взгляд. Старуха усмехнулась и, отвернувшись, вразвалочку направилась к другим клиентам.

«Ну и что? Продолжайте», - сказал Тора.

«Ну, они нашли госпожу и её мальчика в лесу. Убитых стрелой! – Он наклонился вперёд. – Стрела мощного лука прошла через них обоих. Как через двух птиц на вертеле. Отца господина Маро, который души в них не чаял, это убило». Он сделал паузу и посмотрел на кувшин с вином: «Вы не пьёте. Могу я предложить вам ещё вина?»

Они покачали головами, а Тора спросил: «Как насчет ещё одной чашки для вас?»

В одно мгновение чашка вновь возникла из рукава старика. Тора наполнил её, старик выпил, спрятал чашку и продолжил: «Ну, господин Маро стал преемником своего отца, но ему не повезло в семейной жизни. Выжил только один его сын, Макио. Но жена Макио умерла молодой. Говорят, она спрыгнула с верхней галереи замка через несколько недель после свадьбы, и он не стал жениться снова. После этого господин Маро пошёл на охоту, с которой возвратился в сумасшедшем бреду. Потом он заперся в своей комнате и больше из неё не выходил. Поговаривают, что он плачет и рыдает в своей комнате днём и ночью. Поэтому будет благословением, если он, наконец, умрёт».

Тора вздрогнул: «Должно быть, злые призраки свели его с ума».

Старик кивнул и добавил: «Имейте в виду, скоро здесь будут большие проблемы. С новым губернатором. Макио захочет избавиться от него, так же как и его отец – от предыдущего».

«Что?» - В один голос воскликнули Тора и Хитомаро.

«Ха! Вы мне не верите? Старого звали Ода. Он прибыл из столицы так же, как этот, потом собрал вещи и хотел бежать, но сломал шею, упав с лошади. Они сказали, что это был несчастный случай». – Фыркнул старик.

Хитомаро спросил: «Так это не был несчастный случай?»

«Его лошадь пришла домой со стрелкой в ​​заднице».

Тора и Хитомаро переглянулись, затем Хитомаро встал и бросил на стол несколько монет. «Глупо такое говорить, - резко сказал он. – Если кто-то поднимет руку на губернатора, то император пошлёт армию, чтобы научить их должному уважению».

«Ну-у, - протянул старик, сметая монеты, - тогда всё в порядке. В конце концов, всегда так и бывает».

Выйдя наружу, Тора спросил: «Как ты думаешь, есть ли доля правды в этом?»

«В чём? Что губернатора убили? Или в планах этого Макио относительно нас?»

«И в том, и в том».

«Не знаю. У него нет причин врать и он показался мне достаточно убедительным. Говорят, что в слухах всегда больше правды, чем в официальных сообщениях. Пожалуй, нам надо сообщить об этом господину».

Но когда они вернулись во двор гостиницы, Тора разразился проклятиями. Его охотничья добыча – птицы - исчезла, все, за исключением одного тощего голубя, который был пригвожден к столбу ножом. Там же висел кусок бумаги со словами: «Следующий раз это будет с вами».

вторник, 22 июля 2014 г.

И.Дж. Паркер «Чёрная стрела» Сугавара Акитада – 3



Пролог

Роковая стрела

Провинция Эчиго, Япония.

Месяц хризантем (сентябрь), А. Д. 981



Вечернее солнце просвечивало сквозь ветви высоких кедров и освещало красные, цвета крови, клёны на другой стороне поляны. Ниже в долине раздавались ржание лошадей и крики людей.

Из-за деревьев вышла молодая женщина, которая вела маленького, не более трёх лет, мальчика, одетого в ярко-синий шёлк, со сплетёнными в узлы над ушами волосами. Молодая женщина, стройная и красивая, была одета в дорогое белое шёлковое платье с пышными рукавами и вышивкой по подолу с рисунком из золотых трав и фиолетовых хризантем. Её длинные волосы, почти достававшие до подола платья, были перевязаны широкой белой шелковой лентой ниже плеч.

На середине поляны ребёнок вырвался от неё и бросился преследовать бабочку. Молодая женщина тревожно вскрикнула, а потом рассмеялась и побежала за ним.

На эту сцену из чащи горящими глазами смотрела Смерть, которая сжимала левой рукой большой лук, а правой медленно потянулась через плечо, чтобы вытащить из перекинутого за спину колчана длинную стрелу с чёрными перьями.

Мальчик потерял бабочку и повернулся к женщине, которая опустилась на колени и широко развела руки, чтобы обнять ребёнка.

Смерть оскалилась. Она была близко, лук был мощным, а стрела особенная. Если повезёт, на всё может понадобиться только один выстрел. Она вставила стрелу в канавку тетивы, с силой натянула и направила в цель.

Со смехом мальчик бросился в раскрытые объятия, а Смерть выпустила свой снаряд с длинным стальным наконечником. Она наблюдала, как он поразил свою жертву чуть ниже шёлковой ленты в чёрных волосах женщины, услышала приглушенный удар во внезапно наступившей тишине и видела, как женщина медленно упала вперёд, похоронив под собой маленькую фигурку ребёнка. Толстый пучок шелковистых волос сместился в сторону и на белом шёлковом платье появилось красное пятно, постепенно увеличиваясь в размерах, вокруг торчащей стрелы с чёрными перьями, будто малиновый пион распустил свои лепестки на снегу . Даже птицы умолкли.

На несколько мгновений Смерть оставалась неподвижной, она смотрела и слушала. Но не было ни крика, ни движения под белым шёлком, и она медленно опустила лук.

Молчание нарушили негромкое птичье пение, жужжание насекомых и далёкие крики охотников в долине. Смерть быстро покинула поляну...

суббота, 19 июля 2014 г.

Сано Исиро - 12 - Императрица снежной страны (The Snow Empress)

Лора Джо Роулэнд - Императрица снежной страны (The Snow Empress) - Сано Исиро – 12 Глава 35

Глава 35

Правитель Мацумаэ лежал в постели в своих покоях в замке Фукуяма, его исхудавшее тело было завёрнуто в толстые одеяла, на голове был ночной колпак. Он пошевелился и зевнул. Его глаза, моргнули и увидели Сано, который опустился на колени рядом с ним.

«Добро пожаловать в мир», - сказал Сано.

«Канцлер Сано. – голос правителя Мацумаэ звучал смущённо, но ясно. - Где я?»

«У себя в замке».

Правитель Мацумаэ приподнялся на локтях и покосился на своё окружение. «Последнее, что я помню, я вроде бы был в деревне местных эдзо. Мне надо выглянуть на улицу».

Сано поднялся и открыл окно. Ещё одна сильная метель засыпала сад за перилами веранды. Масахиро играл в снежки с Рейко, двумя охранниками, которые помогли ему бежать, сыщиками, Крысой и наложницами из айнов. Они смеялись, забрасывая друг друга. Неустойчивая гармония между туземцами и японцами была восстановлена, по крайней мере, временно. Жертвы с обеих сторон в данный момент были забыты.

Солнечный свет отсвечивал на усатом лице правителя Мацумаэ: «Сколько я спал?»

«Пять дней».

«... Милосердные боги. Что случилось?»

«А вы не помните?»

Тревожные воспоминания отразились во взгляде правителя Мацумаэ. «Я убил своего дядю Гизаемона. Потому что он убил Текарэ. – У него перехватило дыхание.- Текарэ! Где она?»

«Она ушла, - сказал Сано, - в мир духов».

«Ушла». – Произнёс правитель с выражением, совмещающем утрату и облегчение, он сел и ощупал себя, сгибая руки и кисти рук, проверяя, что он теперь сам может себя контролировать. Он прикоснулся к лицу, которое принадлежало только ему.

«Да, - сказал Сано. - Она в своём мире».

Правитель Мацумаэ повторил: «В мире. Как и я хотел бы быть». Поток отчаяния исходил от него. «Я любил её и буду скучать по ней всю жизнь. Но я рад, что она ушла. Дядя Гизаемон был прав, говоря о ней. Когда она была со мной, я делал ужасные вещи, которые я не хотел делать, но не мог ничего с собой поделать. Какой позор! Я не подчинялся законам сёгуна, забыл свой долг и оставил свою провинцию без присмотра. Я приказал убить невинных туземцев и объявил им войну. Я ужасно относился к тебе и я приговорил вашего сына к смерти. - Он посмотрел на Сано с недоумением. - После того, что я сделал против вас, как вы можете сидеть и спокойно говорить со мной? Почему бы вам не убить меня?»

«К счастью, ваши люди одумались и не выполнили вашего приказа убить моего сына. Там он играет. - Сано указал в окно на Масахиро. - Как вы можете видеть, он жив и здоров».

«Не благодаря мне - сказал правитель Мацумаэ, которого грызло чувство вины. - Я должен искупить то, что я сделал. Я передаю мой домен в распоряжение сёгуна. Пожалуйста, дайте мне несколько дней, чтобы решить свои дела и попрощаться с людьми, которые служили мне верой и правдой, даже когда я был безумен. После я совершу сэппуку».

Сано видел, что его раскаяние было искренним, правитель Мацумаэ снова был достойным и рациональным. Но это была не единственная причина того, что Сано сказал: «В ритуальном самоубийстве нет никакой необходимости. Я собираюсь предложить сёгуну простить вас и позволит вам остаться на посту правителя земель Эдзо». Он не знал, имеет ли он ещё хоть какое-то влияние на сёгуна, но стоило попробовать.

«Но я должен взять на себя ответственность за свои действия», - голос правителя Мацумаэ звучал непреклонностью.

«Вы не были ответственны. Это Текарэ вас принуждала».

Когда Сано впервые прибыл на Эдзо и обнаружил то, что натворил правитель Мацумаэ, видя того в действии, он ни за что бы не подумал, что захочет простить этого человека. Сано не верил, что в этого человека вселился злой духа, хотя он лично видел этому подтверждение. Но после того, как он увидел, как Текарэ вышла из него и перешла в духовный мир, после того, как он узнал, что его собственное видение Масахиро было на самом деле, его ум признал Эдзо местом, где может случиться невозможное. Теперь он был убеждён, что правитель Мацумаэ действовал не по собственной воле и потому был невиновен по причине временного безумия. И у Сано была ещё одна причина для того, чтобы оставить правителя Мацумаэ управлять землями Эдзо.

«Но я виноват, что позволил Текарэ командовать мною, пока она была жива, - протестовал правитель Мацумаэ. - Люди пострадали из-за моей ошибки. Я не могу избежать наказания».

«Вы уже наказаны, - заверил его Сано. - Вы должны будете заплатить компенсацию семьям людей, которых вы убили. Вы предоставите более выгодные условия торговли для местных жителей. Вы также можете дать им больше свободы и защитить их от японцев, которые охотятся на них». Если в провинции сменится правитель, то туземцам понадобиться помощь всех богов, новый правитель будет выжимать из них гораздо сильнее, чем когда-либо.

«Очень хорошо, - сказал безмерно благодарный правитель Мацумаэ, - Я ваш вечный должник. Если есть что-нибудь, что я могу для вас сделать, скажите. Банкет? Выезд на охоту? Корабль, чтобы доставить Вас домой? Все меха, золото и лекарственные травы с моих складов? Могу ли я убедить вас остаться в Эдзо до весны?»

Преданный ему правитель крупной провинции был достаточной наградой для человека в шаткой политической позиции, который слишком долго был вдали от столицы.

«Ну, разве что, корабль...»

***

Три дня спустя голубое небо украшало город Фукуяму. Солнечный свет сверкал в океане, испещрённом мелкими барашками волн. В гавани моряки Мацумаэ готовили корабль, в то время как солдаты загружали на борт припасы. Крестьяне в лодках топорами кололи лёд, который заморозил воду возле берега. Замковый астролог предсказал, что благоприятная погода будет стоять достаточно долго, чтобы Сано и его товарищи могли достичь Эдо.

Сыщики Марумэ и Фукида поднялись по трапу. «Когда мы вернёмся в Эдо, я собираюсь прыгнуть в ванну с горячей и остаться там до весны», - сказал Фукида.

«Я присоединюсь к тебе, - сказал Марумэ. - Мы добавим несколько девушек, немного музыки и ещё что-нибудь выпить».

Крыса последовал за ними, нагруженный свертком местных товаров, что он купил в городе. «Я больше никогда не вернусь сюда. Если в следующий раз канцлер Сано будет нуждаться в переводчике, предупредите меня, чтобы я успел залечь на дно».

На причале собралась толпа, чтобы увидеть парусный корабль. Простой народ из Фукуямы смешался с солдатами и замковыми слугами. Кроме них рядом с Хиратой стоял вождь Аветок, который вместе с ним пришёл в город.

«Благодаря вам и вашему командиру удалось найти убийцу и заключить мир», - сказал Аветок.

Хирата вспомнил, что многие местные были убиты, семьи были в трауре. Также он беспокоился о мужчине, который потерял обеих женщин, которых любил.

«Я прошу прощения за все. Я надеюсь, с Урахенкой всё будет в порядке.

При упоминании молодого человека, которого они оставили в деревне, вождь нахмурился: «Он похож на лезвие, которым пытаются пробить каменную стену. Либо он научится контролировать свой гнев по отношению к вашему народу, или он уничтожит его. Время покажет, что станет с ним и всеми нами».

В этот раз айны избежали истребления, но Хирата опасался, что придёт день, когда это случится. Ему стало грустно за них, за их богатство культуры, которой угрожало уничтожение. «Я хочу поблагодарить вас за ваши уроки. Они открыли целый новый мир для меня. Если бы я только мог остаться…» Но он чувствовал необходимость вернуться в Эдо и знал, что его окончательная судьба ждала его там. «Если бы я мог остаться и узнать больше».

Морщинистое суровое лицо вождя разгладилось: «Вы можете оставить айнов Мосир, но айна Мосир не оставит вас. Она уже стала твоей частью. Она научит тебя».

Госпожа Мацумаэ и её фрейлины поклонились Рейко. Госпожа Мацумаэ сказала: «Мы желаем вам счастливого пути».

Рейко была уверена, что госпожа Мацумаэ не заплакала бы, если б корабль затонул и она утонула. «Спасибо. Я тронута, что вы пришли, чтобы попрощаться».

Они обменялись холодными, как северное море, взглядами. Рейко думала, что госпожа Мацумаэ, вероятно, пришла, чтобы убедиться, что она действительно уезжает. Ничего из того, что случилось, не изменило госпожу Мацумаэ. Горюя о смерти дочери, она все ещё обвиняет Текарэ. Её горечь была ядом, который никак не повредит Текарэ, но погубит её собственную жизнь. Рейко посмотрела на корабл, который будет нести её от Эдзо.

Масахиро бегал по палубе, болтая с Сано, который облокотился на перила и улыбался ему. В сердце Рейко как колючий рыболовный крючок сидел гнев на правителя Мацудайра, который похитил её сына и отправил его сюда, что едва не стоило ему жизни. Когда Рейко садилась на корабль, она чувствовала ту же самую жажду мести, что и госпожа Мацумаэ по отношению к Текарэ. Что ещё им предстоит увидеть и пережить.

Масахиро сказал: «Я не могу дождаться возвращения домой, чтобы рассказать своим друзьям всё, что произошло. Как вы думаете, они будут поражены, узнав, что я был в настоящем бою?»

«Да, конечно». Сано задавался вопросом, что его самого ждёт в Эдо. Сколько политических союзников переманил правитель Мацудайра за время, пока он отсутствовал? Сано знал наверняка, что ему предстоят политические столкновения, и он кипел нетерпением окунуться в борьбу.

«Я поразил пятерых врагов»,- хвастался Масахиро, бегая по палубе.

Рейко присоединилась к Сано. С волнением в голосе она сказала: «Жалко, что Масахиро пришлось в этом участвовать».

«Он самурай, - сказал Сано, печально, но с гордостью. - Война у него в крови».

«Ему всего восемь лет!»

«Он наш сын. - Сано напомнил то, что он и Рэйко также проливали кровь. - И он живет в нашем мире».

Рейко неохотно кивнула в знак согласия, но сказала: «Я бы хотела, чтобы это испытание не выпадало на его долю. Жаль, что нет места, где никто не должен был убивать, чтобы выжить. Где мы могли бы жить в мире».

«Мы добрались до самого края Японии и не нашли его», - заметил Сано. Человеческая вражда запятнана даже красивые дебри Эдзогашимы. «Я не думаю, что такое место имеется вообще на этом свете».

Рейко смотрела, как Масахиро, проворный как обезьяна, поднимается по вантам. «Что с ним будет?»

«Он сильный и умный. Он будет жить, чтобы продолжить наш род». Мозги Сано были заняты более насущными вопросами, чем будущее сына.

«Что тебя беспокоит?»

«Некоторые загадки, которые нам не удалось разгадать».

«Ты имеешь в виду, кто убил Сирень? – спросила Рейко и продолжила - Должно быть, Гизаемон. Я думаю, что Сирень видела, как он устанавливал самострел. Сначала она ничего не сказала. Она выжидала, чтобы посмотреть, как это можно использовать. Когда ты начал расследование убийства, она пообещала мне информацию. Но она также шантажировали Гизаемона. Она не доверяла ни одному из нас, что мы дадим ей то, чего она хочет, и вела переговоры с нами обоими. Каким-то образом Гизаемон узнал, что она говорила со мной, а, может быть, она хвасталась кому-то, кто сказал ему. Он договорился встретиться с ней в горячих источниках и дать ей денег, чтобы она могла попасть в Эдо. Вместо этого он убил её, чтобы она не могла сказать мне или кому-либо ещё, что он убил Текарэ». Рейко вздохнул: «Вышло так, что она перехитрила сама себя».

«Возможно, так оно и было», - сказал Сано.

«Конечно, мы этого никогда не узнаем наверняка», - сказала Рейко.

«Но вопрос, кто убил Сирень, на мой взгляд, не столь важен».

«А что ещё? - Рейко задумалась, а потом спросила - «Кто напал на тебя в замке?»

«Да. Я допросил солдат Мацумаэ и нашел того, который бы с Гизаемоном в то время, когда было совершено нападение на меня. Я думаю, он говорит правду. Гизаемон не делал этого. И я не смог узнать, кто это сделал».

«Может быть, кто-то из его солдат, которые погибли в бою в деревне или побоялись признаться?»

«Может быть, - сказал Сано с сомнением - но зачем им нападать на меня?»

«Для защиты Гизаемона?»

Это выглядело довольно правдоподобно, среди серии событий, которые случились с Сано, но у него было предчувствие, что это было не так. «Я думаю, что это нападение не имело ничего общего с делом об убийстве. Я думаю, что это был ещё один эпизод в серии событий, которые привели нас сюда».

«Диверсия против тебя со стороны правителя Мацудайры?»

«Нет. И мне кажется, что он не несёт ответственности за те диверсии в Эдо, что были направлены против меня, так же как я за те, что были направлены против него».

«Тогда кто стоит за саботажем?» - спросила Рейко.

Сано начал думать, чтобы получить представление, но это казалось невозможным. Она не хотела верить ему, а он ей.

Все путешественники были на борту корабля. Путь к отрытому морю был очищен от льда и матросы отдали швартовы. Капитан отдал приказ, находившимся под палубой гребцам, которые дружно взмахнули вёслами и направили корабль на юг.

«Я собираюсь это выяснить, - сказал Сано - когда мы вернемся в Эдо».


Лора Джо Роулэнд - Императрица снежной страны (The Snow Empress) - Сано Исиро – 12 Глава 34

Глава 34

Двое солдат схватили Рейко. Она бился изо всех сил, била их кулаками, пинала в животы, ноги и пах. Они позвали своих товарищей, чтобы те помогли им. Четыре, пять, шесть человек боролись с ней. Сняв перчатки, она царапала самураев ногтями, но, в конце концов, скрутили её так крепко, что она не могла пошевелить ни руками, ни ногами.

«Мы заберём её в лес, где её никто не найдёт», - сказал Гизаемон своим людям.

Когда они несли её, Рейко не могла даже кричать о помощи, чтобы её сын не поспешил к ней на помощь и не был убит вместе с ней.

Санная колея резко закончилось в нижней части тропы, ведущей от реки. Сано и его группа спрыгнули со своих саней ниже деревни, куда, должно быть пошли Рейко и Венте. Сердце Сано сжалось при виде солдат, что слонялись возле хижин. Гизаемон опередил его.

Сано, Хирата и сыщики пошли к деревне за вождём Аветоком и Урахенкой. Дойдя до деревни, они обнаружили разбросанные по земле трупы местных мужчин. Другие туземцы стояли окруженные солдатами. Ужас охватил Сано, при виде того, что отряд Гизаемон напал на деревню. Что стало с Рейко и Венте?

Солдаты обернулись, услышав звук подходящих людей. Сано закричал: «Где Гизаемон? Где моя жена?»

Они стояли, ошарашенные его неожиданным приездом, удивлённо переводя взгляды на своих товарищей, лихорадочно бегущих вслед за Сано. Они уже подняли свои мечи, готовясь к сражению, но тут, пошатываясь и задыхаясь, появился правитель Мацумаэ и приказал: «Стоять!»

Нечёсаные волосы у правителя стояли столбом, глаза горели на его осунувшимся лице, но он набрался сил во время путешествия. Его и Текарэ месть была близко. «Опустите оружие! Дайте нам пройти!»

Потрясенные, увидев своего хозяина, солдаты отошли в сторону, пропустив Сано, Хирату и сыщиков, которые поспешно шли через деревню с правителем Мацумаэ и его отрядом. Сано едва не споткнулся об одинокое тело мёртвой женщины, которое лежало с перерезанным горлом, среди трупов в кровавой слякоти.

Это была Венте. Гизаемон уже устранил свою сообщницу. Теперь Сано догадался, что он был опасен для Рейко, которая, должно быть, поняла, что он был убийцей и оставалась единственной, кто мог свидетельствовать против него.

Правитель Мацумаэ уставился на тело Венте, его лицо потемнело и приобрело черты дикой Текарэ. Он стал бить Венте и проклинать её на языке эдзо: Текарэ была расстроена, потому что лишилась возможности лично отомстить своей сестре. Сано прошагал дальше через толпу туземцев, пока он не увидел Рейко в руках четырёх солдат, которые несли её в сторону леса. Гизаемон был с ними.

«Гизаемон!» - Закричал Сано.

Мужчина повернулся и, узнав Сано, недовольно нахмурил брови. Когда он увидел войска, сопровождавшие Сано, его лицо перекосилось. Он остановился, самураи, несущие Рейко обернулись. Её выражение переменилось от ужаса до восторга.

Хотя Сано был вне себя от радости, что увидел её живой, он сосредоточил свои глаза на Гизаемоне. «Скажи своим людям, чтобы отпустить её».

«Как ты выбрался из замка?»

«Правитель Мацумаэ освободил нас».

Лицо Гизаемона выражало удивление и недоверие, но тут правитель Мацумаэ прошёл мимо своего войска и встал рядом с Сано. «Да, дядя, это правда».

«Племянник. - Гизаемон покачнулся, как будто кто-то ударил его. - Почему?»

Правитель Мацумаэ обратился к солдатам, которые несли Рейко: «Положите её на землю».

«Нет, не надо», - резко отменил его приказ Гизаемон. Солдаты ограничились тем, что поставили Рейко на ноги, но, держали за руки. Она смотрела на Сано взглядом, в котором надежда соперничала с испугом.

«Канцлер Сано раскрыл преступление. - Голос правителя Мацумаэ дрожал от гнева. - Он выполнил свой долг мне. Освободить его было меньшим, чем я мог его отблагодарить».

Лицо Гизаемона побледнело до пепельного серого, по мере того, как он понимал, что это значило для него: «Что ты здесь делаешь?»

«Ты убил Текарэ. Я пришёл, чтобы ты ответил мне за это», - сказал правитель Мацумаэ.

«Канцлер Сано сказал тебе, что я её убил? Это нонсенс. – Под презрительным тоном Гизаемона слышалась паника. - Он лжет».

«Доказательства не лгут. Ты выплюнул одну из своих зубочисток в лесу, где установил ловушку для Текарэ, - сказал правитель Мацумаэ. – Ты должен был быть более осторожен, но ты не подумал об этом».

«Должно быть, я бросил её, когда мы искали Текарэ после того как она исчезла. - Челюсти Гизаемона скривились, когда он пытался оправдаться. - Или канцлер Сано подложил её. Чтобы я выглядел виноватым. Чтобы обратить вас против меня».

«Нет, дядя. - Даже если бы правитель Мацумаэ уже не решился поверить Сано, он прочитал признаки вины в поведении Гизаемона. - Ты предал меня». Он указал пальцем на Гизаемона, а затем ударил кулаком по груди. «Как?» - воскликнул он сорванным голосом. - Как ты мог предать меня, убив женщину, которую я любил?»

Это обвинение в нелояльности, худшее для самурая, казалось, что-то сломало внутри Гизаемона. «Я бы никогда», - прошептал он.

«Больше не лги! Ты скажешь мне правду, или у меня есть возможность вытащить её из тебя!»

Правитель Мацумаэ указал на своих людей. Они обнажили мечи и двинулись на дядю. Гизаемон всплеснул руками в жесте мольбы. «Это было для твоего же блага. Чтобы защитить тебя от варварской шлюхи, которая разрушала вас».

«Не смей называть её шлюхой!» – сказал правитель Мацумаэ. «Я шлюха», - отозвался эхом голос Текарэ.

«Вы хотели услышать правду, - сказал Гизаемон тоном, которым воспитывают ребёнка. - Это то, кем она была. Она использовала мужчин. Она использовала тебя».

«Она любила меня!»

«Она ослепила тебя своей прелестью, - говорил Гизаемон с горькой обидой на Текарэ, жалостью к заблуждениям своего племянника. - Она была как все варвары, ненавидела японцев за все обиды, которые, как она считала, принесли ей и её народу мы. Я видел это в её глазах, когда она смотрела на любого из нас. Она наказывала вас, правителя Эдзо. Вы расплачивались каждый раз, когда у вас под носом она принимала другого мужчину».

Правитель Мацумаэ сказал: «Ты ошибаешься!» Хотя выражение его лица показывало, что он понимает, что Гизаемон говорит правду.

«Это любовное зелье, что она дала тебе, было ядом, который сделал вас больным и слабым. - Я знаю, я испытал его на собаке. У пса случился припадок, он взбесился и умер. То же самое в итоге должно было произойти с вами, если бы я не принял решения».

Сано увидел, что Гизаемон пыталась перенаправить гнев правителя Мацумаэ в отношении себя на Текарэ. Может, было бы хорошо, если бы дядя сумел убедить своего племянника, даже если это означало бы, что Гизаемону удастся избежать правосудия. Сано бы извинил Гизаемона за убийство и его последствия, если он только отпустит Рейко. По зародившейся надежде в глазах Рейко, Сано видел, что подобные мысли возникли и у неё.

Правитель Мацумаэ сказал: «Мне всё равно! Лучше бы я умер, чем жил все эти месяцы без Текарэ!»

«Тебе лучше без неё».

«Ты не имел права принимать такое решение!»

«Это был мой долг самурая, - сказал Гизаемон. - Избавить моего хозяина от злого влияния, даже если он сам не хочет от него избавиться. Таков путь воина».

Сано не мог мириться с убийством, которое оказало такое злое влияние на правителя Мацумаэ, но, как самурай, он одобрил действия Гизаемон. Честь руководила Гизаемоном, он действовал с целью спасти своего хозяина, хоть и не предвидел последствий.

«Откуда мне было знать, что Текарэ способна манипулировать вами даже после того, что она умерла? - Оборона Гизаемон рассыпалось в тоске. Он протянул руку к правителю Мацумаэ. Он выглядел старше, чем минуту назад, как будто его тело окаменело из-за тайны, которую он хранил, и теперь, когда секрет был раскрыт, он стал обыкновенным смертным, который на глазах состарился. «Если бы я знал, что случится…»

Раскаяние вызвало новые морщины на обветренной коже его лица. «Всю жизнь я растил тебя, наблюдал за тобой. Ты для меня больше, чем сын, ты моя жизнь. Я не хотел причинить тебе боль. Мне очень жаль. Если бы я мог вернуть всё назад, я бы так не поступил».

Его слова смягчили племянника. Правитель Мацумаэ прошептал: «Я знаю, дядя». Он пошатнулся вперёд, протянул руку к Гизаемону.

Сано был удовлетворён, несмотря на его желание наказать преступника. Он видел, Рейко расслабилась, и почувствовал спад напряжённости в других людях, которые присутствовали при этой сцене. Всё было хорошо, что закончилось мирно, если не удовлетворительно.

Тогда тело правителя Мацумаэ забилось, как угорь на крючке рыбака. Дух Текарэ, в ярости от гнева, захватил его. «Ну, я не знаю, - её голос выплёвывал слова изо рта. - И вы не можете забыть то, что ты сделал со мной».

Гизаемон отпрянул от неё, а она напустилась на него: «Кто ты такой, чтобы критиковать меня за использование правителя Мацумаэ? Это ты и все японцы, которые угнетаете мой народ. Мы ловим рыбу, охотимся на животных, и обрабатываем шкуры, делаем разные вещи, а платили нам жалкие гроши. Ваши люди использовали меня в свое удовольствие. И ты украл мою жизнь!»

Она свернула и сказала: «Собираетесь ли вы простить его, господин?»

Неопределенность сморщила лицо правителя Мацумаэ.

Не желая, чтобы она расшевелила ещё больше проблем, Сано сказал: «Все кончено, Текарэ. Вы уже достаточно наказали людей за ваше убийство. Оставьте нас сейчас».

Правитель Мацумаэ повернулся к Сано. «Держись подальше от этого!» Он ударил Сано в челюсть. Сано, шатаясь, отошёл, Хирата удержал его.

«Ты сказал, что хотел отомстить за меня, - Текарэ бросила вызов правителю Мацумаэ. - Ты говоришь, что любишь меня».

«... Я люблю».

«Тогда докажи это! Дайте мне жизнь того, кто отнял её у меня. Убей его!»

Правитель Мацумаэ в ужасе уставился на свою руку, которая указала на Гизаемон. «Но-но он моя плоть и кровь. Он только хотел, что лучше для меня… Я не могу».

«Трус! Ты правитель Эдзо, но ты боишься человека, который крутился вокруг тебя всю жизнь», - Текарэ изрыгала проклятия на правителя Мацумаэ. - сам не в состоянии убить его, пусть это сделают ваши солдаты!»

Беспомощный против мстительного духа, который овладел им, правитель Мацумаэ застонал. «Хорошо, если это сделает тебя счастливой, любовь моя. - Он подозвал своих солдат. – Убейте моего дядю».

Достав мечи, неохотно, они двинулись на Гизаемона. Все его солдаты стояли, но те, что держали Рейко, выскочили вперёд, чтобы защитить его. Гизаемон закричал: «Не прикасайтесь ко мне, или госпожа Рейко умрёт!»

Солдат приложил лезвие меча к её горлу. Паника заморозила её глаза и рот в страшной гримасе. Сано закричал: «Нет!» Солдаты правителя Мацумаэ бросились с мечами на самураев, что защищали Гизаемона, пытаясь до него добраться. Его войска кинулись назад, защищая его. Сано, Хирата и сыщики бросились в битву и оттеснили отряд правителя Мацумаэ. Правитель Мацумаэ махал кулаком на Сано и его людей. Он и Текарэ закричал: «Уходи! Пусть они казнят его!»

«Я знаю, чего хочет ваш хозяин, - сказал Сано солдатам Мацумаэ. - Я разберусь с его приказом. Отойдите!»

То ли солдаты уважали его власть или они действительно не хотели убивать своих товарищей, с которыми они служили в одном и том же клане всю свою жизнь, но они повиновались Сано. Правитель Мацумаэ закричал голосом Текарэ: «Я убью его сам!»

Он бросился на Гизаемона. Сыщик Марумэ схватил правителя Мацумаэ. Хотя Марумэ был больше и сильнее, но господин Мацумаэ почти вырвался от него, только Фукида помог его удержать. Текарэ ругалась и выцрывалась от них.

Разъяренный, Сано выхватил меч на Гизаемон: «Пусть моя жена уходит». «К сожалению, лишь она гарантирует мой выход отсюда живым. - Гизаемон дёрнул подбородком в сторону солдата, который держал Рейко, с другими мужчинами. - Идём. Мы уходим».

Они отступали в лес, прикрываясь Рейко, как за щитом. Сано сказал: «Неужели вы надеетесь здесь выжить?»

«На территории Эдзо много мест, для тех, кто знает, как здесь выжить. А я знаю».

Сано увидел, что вождь Аветок и Урахенка подкрались к Гизаемону сзади. Они подготовили луки и стрелы для стрельбы. Другие местные мужчины держали медведя на поводке. «Спросите туземцев, что они думают о том, что вы поселитесь на их земле», - Сано кивнул в их сторону.

Оглянувшись назад, Гизаемон сказал: «Мои люди и я можем прорваться к берегу». Его отряд собрался, их сани и собаки были готовы к походу, они наставили луки, стрелы, копья на туземцев: «Мы найдём корабль».

«Куда? - Спросил Сано. – Вас будет разыскивать по всей Японии».

«Тогда я проклинаю, всё, что я делаю». - Злобно и безрассудно сказал Гизаемон.

«Сдавайтесь, и я прощу вас за убийство и всё то, что произошло», - сказал Сано.

«Даже если бы я доверял тебе, настоящий самурай никогда не сдается, - заявил Гизаемон. Сано догадывался, что он так сделает. - Сейчас слушай. Если я не выберусь из этой деревни живым, то и вашей жене не жить».

Отчаяние парализовало Сано, он не мог двинуться против Гизаемона, обрекая Рейко. Но если он позволит Гизаемону уйти, то тогда Гизаемон может убить её позже. Туземцы стояли твердо, готовые к бою. Правитель Мацумаэ выл и вырывался от сыщиков. Сано заметил, что солдаты обеспокоились. Возникла тупиковая ситуация, которая не могла продолжаться долго. Глазами Рейко просила Сано что-нибудь предпринять. Никогда ещё он не чувствовал себя таким беспомощным.

Тут в воздухе прозвучал дребезжащий звук, за которым последовал глухой удар. Самурай, держащий Рейко, закричал. Он отпустил её, бросил меч и схватился за правый глаз. Из него торчала короткая стрелка с перьями на конце. Кровь ручьём заливала его лицо. Он зашатался, а затем упал замертво.

Как возгласы удивления прокатилась в собравшейся толпе, Сано посмотрел в ту сторону, откуда прилетела стрела. На крыше хижины стоял Масахиро. Он держал свой лук в воздухе. Он радостно смеялся.

Огромная, тяжёлая чернота сползла с Сано. Его мир снова окрасился светом и радостью. Его сын жив! Он хотел упасть на колени, плакать и благодарить богов. Но у него не было времени ни для этого, ни удивляться, как Масахиро сделал такой идеальный выстрел. Рейко вырвавшись на волю, бежала к Сано. Гизаемон закричал: «Поймайте её!»

Его солдаты погнались за Рейко. Она увёртывалась от них, а Сано побежал за ними и рубил их своим мечом. Хирата и сыщики присоединились к нему. Солдаты правителя Мацумаэ сражались с отрядом Гизаемона. Местные мужчины и женщины копьями, камнями и ножами оборонялись от всех японцев. Медведь бесился, рычал и нападал на тех, кто оказывался на его пути. Масахиро пускал стрелы, как и местные мальчишки на других крышах. Лес оглашали крики войны, звон стали, победные крики и предсмертные стоны.

Сано пробивался к Рейко, а она поскользнулась на льду и упала. Гизаемон бросился на неё, но она успела откатиться, вскочила и снова побежала. Тут солдат схватил её сзади и поднял. Она дёргалась ногами и руками, но ничего не могла сделать. К ним с мечом бросился Сано. Он ударил солдата по ногам ниже колен. Тот взвыл, отпустил Рейко и рухнул на снег. Она побежала, но группа других солдат оттеснила её от Сано. Вокруг деревни проходили стычки. Правитель Мацумаэ выкрикивал собственным голосом бессвязные приказы, которые прерывались проклятиями Текарэ.

На пути Сано стоял Гизаемон. Ярость превратила лицо Гизаемона в уродливую маску. С выкатившимися от отчаяния глазами, он выглядел безумнее, чем правитель Мацумаэ. С диким выкриком, он замахнулся мечом на Сано. Они наносили и парировали удары так быстро, что их мечи крутились как спицы в колёсах. Хирата и местные мужчины объединились и напали на отряд Гизаемона. Местные женщины объединились с Рейко и не давали солдатам преследовать её. Солдаты Гизаемона падали мёртвыми от выпущенных мальчишками стрел. Сано едва замечал этот хаос. В промежутках между ударами не было времени думать. Его тело инстинктивно отскакивало, ныряло, поворачивалось и наносило удары. Он ничего не слышал, кроме лязга металла о металл. Он не думал, что критическая оплошность может решить исход поединка.

Гизаемон, казалось бы, жестко прижал его, как вдруг Сано почувствовал, как его лезвие разрезает плоть и кости. Гизаемон взревел. Он схватился за правое запястье, из которого хлестала кровь, его рука лежала на снегу, пальцы всё ещё сжимали меч. Гизаемон в ужасе уставился на свою отрубленную руку.

Внезапная победа потрясла Сано. Его сердце всё ещё глухо стучало, его лёгкие вздымались, его мышцы всё ещё сжимали меч. Но все вокруг него уже прекратили бой, как боевые солдаты Гизаемона увидели, что их предводитель повержен и не видели смысла в дальнейшей борьбе. Солдаты правителя Мацумаэ и айны окружили Гизаемона. Он опустился на одно колено в кругу направленных на него мечей и копий. Он смотрел на Сано, слишком гордый, чтобы просить о пощаде.

Сано отошёл в сторону правителя Мацумаэ, который размахивал мечом, красным от крови японцев, которых убила Текарэ. Её присутствие было заметно на его лице, чётче, чем когда-либо. Сано мог даже видеть татуировку вокруг её рта.

«Он мой», - сказала она.

Гизаемон смотрел на своего племянника с трагическим, отчаянным выражением. Бледный от потери крови, он был едва живой. Правитель взмахнул саблей и обезглавил Гизаемона.

Когда же из шеи Гизаемона хлестала кровь, а голова упала на землю, правитель Мацумаэ издал высокий, завывающий крик. Его спина выгнулась, ужасная гримаса боли искривила лицо. Его мышцы дёргались, меч упал. Тень человека вырвалась из него. Она имела форму обнажённой женщины. Присутствующие подняли крик. Правитель Мацумаэ сник и упал, без сознания. Тень выглядела, как Текарэ.

Сано смотрел в изумлении. Она была великолепна, с коричневой кожей, с полными губами, в синих татуировках, как экзотический цветок, с длинными, волнистыми чёрными волосами и тёмными, глубокими глазами. Её соски стояли торчком, её мышцы светились силой. Текарэ смотрела на труп поверженного Гизаемона и улыбалась от счастья: её месть свершилась.

Она торжествующе оглянула собравшихся людей, которые стояли молча, как зачарованные. Потом она повернулась и пошла в сторону леса. Впереди неё мерцали деревья, громовые трещины сотрясли землю, когда открылся портал в мир духов. Текарэ шла через мерцающие деревья. Она распалась на миллионы частиц света, которые быстро, одна за другой, погасли. Мерцание резко прекратилось, наступила тишина.. Все смотрели на лес, где исчезла Текарэ.

Капитан Окимото воскликнул: «Правитель Мацумаэ!» Он бросился к своему упавшему хозяину, тряс его и хлопал по лицу: «Он не просыпается».

Солдаты окружили правителя Мацумаэ. Они испугались, что он умер, и они остались без хозяина, они уже забыли, что несколько мгновений назад сражались между собой и убивали друг друга. Сано опустился на колени, приложил ухо к носу правителя Мацумаэ и почувствовал дыхание. «Он дышит, его сердце бьётся».

Вождь Аветок сказал, а Крыса перевёл: «Когда дух Текарэ вышел из него, он пережил шок. Некоторое время он будет спать, после чего будет в порядке. Заберите его домой».

Несколько солдат погрузили правителя Мацумаэ на сани. Другие собрали своих убитых и раненых товарищей, всего двадцать человек. Местные опустились на колени рядом и оплакивали своих мертвецов. Урахенка на коленях держал Венте, словно нянча ребёнка, и рыдал. Воздух наполнился плачем.

Сано взял руководство на себя. Он сказал вождю Аветоку: «От имени клана Мацумаэ и режима Токугава я прошу прощения за то, что ваши люди пострадали. В то же время, я заверяю, что войны не будет».

Вождь Аветок кивнул, что означало, если не прощение, то согласие. Сано с тревогой посмотрел на деревню и услышал голос своего сына. Он увидел, что Масахиро и Рейко бегут к нему, держась за руки. Масахиро вырвалась от Рейко. Он бросился на Сано. Сано поднял его на руки. Они оба смеялись от радости. В глазах Сано были слёзы. Это казалось несправедливо, что он был так счастлив, когда погибло столько людей. Но улыбка судьбы может уже завтра измениться страшной гримасой. Пока же он мог отпраздновать счастливый исход.

«Папа, я знал, что ты в Эдзо. Я знал, что ты придёшь», - сказал Масахиро.

Сано был тронут, потому что его сын был такой веры в него. «Откуда ты знал?»

«Я видел тебя».

«Что, ты видел? - Сано нежно улыбнулся, думая, что хорошее воображение у Масахиро был, рад, что оно утешало его. - Где?»

«Я был на охоте в лесу с моими новыми друзьями вчера. И вдруг ты появился передо мной. Ты были с сыщиками детективами Марумэ и Фукидой и Крысой. Разве ты не помнишь?»

Жуткое ощущение покалывало внутри Сано, когда он вспомнил видение, которое он видел в городе.

Масахиро игриво ударил кулаком ему в грудь. «Я махнул тебе, папа. Ты помахал в ответ. Ты тоже видел меня».