«Как исчез циклоп» Стивен Сейлор

Стивет Сейлор 
 «Гладиатор умирает только раз» 
сборник рассказов 

«Как исчез циклоп» 

 Эко был в ярости. Это всё, что я мог сказать сначала, - что он был зол и расстроен почти до слёз. В то время я остро ощущал его немоту. Обычно он довольно умело объяснялся с помощью жестов и сигналов, но не тогда, когда волновался. 

– Успокойся, - тихо сказал я, кладя руки ему на плечи. Он был в том возрасте, когда мальчики росли, как стебли фасоли. Мне казалось, что не так давно, поставив руки на ту же высоту, я гладил бы его по голове. 

– Теперь, - сказал я, - в чём проблема? 

Мой приёмный сын глубоко вздохнул и успокоился, затем схватил меня за руку и повёл через заросший сад в центре дома, под портиком, через занавешенный дверной проём в свою комнату. В ярком утреннем свете из маленького окна я осмотрел немногочисленную обстановку – узкую кроватку, деревянный складной стул и небольшой сундук. 

Эко обратил моё внимание не на них, а на длинную нишу по колено в оштукатуренной стене напротив его кровати. В прошлый раз, когда я рискнул войти в комнату, в нише стояли разные игрушки: деревянные лодочки, кожаный мяч для игры в тригон, гальку из цветного стекла для египетских настольных игр. Теперь пространство было аккуратно расчищено – брошенные игрушки были убраны в сундук вместе с его запасной туникой, как я предположил, - и на полке было несколько крошечных фигурок, сделанных из обожженной глины, каждая из которых представляла собой легендарного монстра с ужасным обликом. Были Медуза со змеями вместо волос, Циклоп с одним глазом, Немейский лев и многие другие. 

Они были сделаны грубо, но окрашены в яркие цвета, и я знал, что Эко ими дорожит. Гончар с лавкой на берегу Тибра в свободное время делал их из остатков глины; Эко время от времени подрабатывал для этого человека и принимал статуэтки в качестве оплаты. Он настаивал на том, чтобы показывать их мне и Бетесде всякий раз, когда приносил домой новую. Я всегда восхищался ими, но моя любимая наложница не скрывала своего презрения к ним. Её воспитание в Египте придало ей иное отношение - не смею сказать, более суеверное? - чем у римлян, и там, где я находил фигурки безобидными и очаровательными, она видела в них что-то неприятное, даже зловещее. 

Я не знал, насколько выросла коллекция Эко. Я насчитал пятнадцать фигурок, выстроенных в ряд. 

– Зачем ты мне это показываешь? – спросил я. 

Он указал на три пробела в ровном ряду. 

– Ты хочешь сказать, что трое твоих монстров пропали? 

Эко энергично кивнул. 

– Но куда они делись? 

Он пожал плечами, и его нижняя губа задрожала. Он выглядел таким опустошенным. 

– Какие именно пропали? Когда они исчезли? 

Эко указал на первую щель, затем исполнил очень сложную мимику, рыча и скрежетав зубами, пока я не понял, что пропавшая фигурка была трехглавым Цербером, сторожевым псом Плутона. Он провёл открытой ладонью за горизонтальное предплечье – его жест для заката – и поднял два пальца. 

– Позавчера пропал твой Цербер? 

Он кивнул. 

– Но почему ты мне сразу не сказал? 

Эко пожал плечами и поморщился. Я понял, что он предположил, что мог сам потерять статуэтку. 

Наш разговор продолжился – я задавал вопросы; Эко отвечал жестами – пока я не узнал, что вчера исчез его Минотавр, а тем же утром исчезла его многоголовая Гидра. Первое исчезновение его просто озадачило; второе напугало; третье привело в полное замешательство. 

Я посмотрел на прорехи в ряду монстров и погладил подбородок. 

– Ну-ну, это серьёзно. Скажите, а ещё что-нибудь пропало? 

Эко покачал головой. 

– Ты уверен? 

Он закатил глаза и указал на свою койку, стул и сундук, как бы говоря: «У меня так мало всего, что можно назвать своим, неужели ты думаешь, что я не заметил бы, если бы что-нибудь ещё пропало?» 

Фигурки Эко не представляли особой ценности; любой серьёзный грабитель наверняка с большей вероятностью стащил бы один из браслетов Бетесды или свиток из моего книжного шкафа. Но, насколько я знал, за последние несколько дней в доме ничего не пропадало. 

В то время у меня не было рабынь – кроме Бетесды, которую я с трудом мог дальше называть моей рабыней, учитывая, что она имела тенденцию преобладать в любом состязании воли между нами, - поэтому единственными обитателями дома были Бетесда, Эко, и я. За последние три дня торговцы не заходили; и, к сожалению для моего кошелька, ни один клиент не приходил за помощью к Гордиану сыщику. 

Я приподнял бровь. 

– К счастью для тебя, Эко, в данный момент я нахожусь между делами, так что я могу направить все свои усилия на разгадку этой загадки. Но истину нельзя торопить. Дай мне немного поразмышлять над этим, - возможно, посплю над этим. – И я посмотрю, смогу ли я найти решение. 

Бетесда отсутствовала большую часть дня, делая покупки на продуктовых рынках, и брала пару моих сандалий, чтобы сапожник взял с них мерку. У меня были дела на Форуме, а также особое поручение на Улице гипсовых мастеров. Лишь той ночью, когда Эко удалился в свою комнату, а мы вдвоем откинулись на обеденных диванах после ужина – простой трапезы из чечевичного супа и фаршированных фиников - я нашел время, чтобы поговорить с Бетесдой о проблеме Эко. 

– Исчезают? По одному? – сказала она. В теплом свете ближайшей жаровни мне показалось, что я заметил легкую улыбку на её губах. Тот же свет запечатлел винные блики на её тёмных, обработанных хной волосах. Бетесда была прекрасна в любое время дня, но, пожалуй, наиболее красива при свете костра. Чёрный кот, которого она назвала Баст, лежал рядом с ней, подчиняясь её нежным поглаживаниям. Наблюдая за тем, как Бетесда ласкает зверя, я почувствовал укол зависти. В то время кошки были в новинку в Риме, и держать такую в качестве домашнего питомца, как другие держали бы собаку, было одной из необычных привычек, которые Бетесда привезла с собой из Египта. Её последний кот, которого также звали Баст, умер некоторое время назад; этого она недавно приобрела у морского торговца в Остии. Мы с чудовищем хорошо ладили, пока я не пытался встать между Бастом и его любовницей, когда наступала очередь кота получать ласки Бетесды. 

– Да, маленькие монстры, кажется, исчезают один за другим, - сказал я, прочищая горло. – Я ведь не думаю, что ты что-то знаешь об этом? 

– Я? Почему ты думаешь, что я могу иметь к этому какое-то отношение? – Бетесда приподняла бровь. На какой-то сверхъестественный момент выражение её лица и выражение морды кота стали идентичными - таинственными, отчуждёнными, совершенно самодостаточными. Я беспокойно заёрзал на кушетке. 

– Возможно… - я пожал плечами. – Возможно, ты убирала его комнату. Возможно, одна из фигурок упала и разбилась…

– Ты думаешь, что я слепая и неуклюжая? Думаю, мне стоило бы знать, сломала ли я одну из фигурок Эко, - холодно сказала она. – Особенно если бы я делала это три дня подряд. 

– Конечно. Тем не менее, учитывая, как ты к ним относишься …

– А ты знаешь, как я к ним отношусь, хозяин? – Бетесда посмотрела на меня кошачьим взглядом. 

Я откашлялся. 

– Ну, я знаю, что они тебе не нравятся…

– Я уважаю их за то, какие они есть. Ты думаешь, что это просто комки безжизненной глины, детские игрушки, сделанные неуклюжим гончаром. Вы, римляне! Вы настолько верите в горстку богов, которые сделали вас великим, что больше не можете видеть крошечных богов, которые населяют ваши собственные дома. Искра жизни есть в каждой из фигурок, которые Эко принёс в дом. Неразумно приводить так много их в дом сразу, когда мы так мало о них знаем. Ты знаешь, что я думаю? Я думаю, что три пропавших без вести могли уйти по собственному желанию. 

– Каким образом? Ты думаешь, они спрыгнули с полки и убежали? 

– Ты издеваешься, хозяин, но может быть, что те трое, которые ушли, были недовольны компанией, в которой они оказались. Или, возможно, другие набросились на них и прогнали! – её голос повысился, поднялась и Бетесда, выпрямившись на диване. Баст, которому не понравилась перемена в расположении хозяйки, спрыгнул с её колен и убежал. 

– Бетесда, это абсурд. Это всего лишь кусочки раскрашенной глины! 

Она восстановила самообладание и откинулась назад. 

– Так говоришь ты, хозяин. Так ты говоришь. 

– Дело в том, что эти фигурки очень ценны для Эко. Он очень ими гордится. Это его собственность. Он заработал их своим собственным трудом. 

– Ну, если ты так говоришь, хозяин. Будучи простой рабой, я мало что знаю о заработке и собственности. 

В её тоне не было никакого сочувствия к Эко и уж тем более раскаяния. Я был более чем когда-либо полон решимости выполнить своё обещание, данное Эко, раскрыть тайну исчезновения его монстров. 

В ту ночь, когда Бетесда уснула, я выскользнул из постели и прокрался в освещённый полной луной сад в центре дома. В неприметном месте рядом с одной из колонн портика я обнаружил вещь, которую я купил ранее днём на Улице гипсовых мастеров. Это был плотно сплетенный льняной мешок с горсткой штукатурной пыли. Неся сумку, я проскользнул через занавешенный дверной проём в комнату Эко. В лунном свете, лившемся через маленькое окошко, Эко крепко спал на своей койке. Сунув руку в сумку, я рассыпал очень тонкий слой штукатурной пыли на пол перед нишей, в которой хранились его фигурки. Пыль была такой мелкой, что крошечное облачко поднялось из моей руки и, казалось, сверкало в лунном свете. Мои глаза слезились, а нос дернулся. Я выскользнул из комнаты Эко, убрал мешок с гипсовой пылью и вернулся к своей кровати. Я проскользнул под одеяло рядом с Бетесдой. Только тогда я чихнул, и тишина нарушилась, словно гром. 

Бетесда что-то пробормотала и перекатилась на бок, но не проснулась. 

На следующее утро я проснулся от шума птиц в саду - не от приятного пения, а от пронзительного карканья двух сорок, ссорящихся на деревьях. Я прикрыл уши подушкой, но это не помогло. Я вынужден был встать. 

Поднявшись с кровати, я нечаянно пнул сандалию – одну из пары, которую Бетесда принесла домой накануне от сапожника, - и отправил её под кровать. Опустившись на четвереньки, чтобы поднять её, я остановился, увидев четыре объекта на полу под кроватью, прямо под местом, где спала Бетесда, у стены. Они собрались небольшой группой, лежа на боку. К пропавшим фигуркам Цербера, Минотавра и Гидры присоединилась четвёртая – одноглазый циклоп Эко. 

Ну-ну, подумал я, вставая на ноги. В конце концов, посыпать гипсовой пылью было излишним. Или нет? Если Бетесда не признается в краже статуэток Эко, свидетельство её шагов в пыли и пыли, приставшей к подошвам её обуви, заставят её сделать это. Я не мог не улыбнуться, предвкушая её огорчение. Или она будет придерживаться своей выдумки о том, что фигурки ушли сами по себе, с любопытной целью, как выяснилось, собраться под нашей кроватью? 

Насвистывая старую этрусскую детскую мелодию и предвкушая обильный завтрак, я прошёл через сад к столовой в задней части дома. Сороки над моей головой вопили, противореча моему свисту. Баст сидел в лучах солнечного света, очевидно, не обращая внимания на птиц, и вылизывал переднюю лапу. 

Не успел я устроиться на обеденном диване, как Эко выбежал из своей комнаты с выражением замешательства и тревоги на лице. Он подбежал ко мне и замахал руками, делая незнакомые жесты. 

– Я знаю, знаю, - сказал я, поднимая одну руку, чтобы успокоить его, и нежно удерживая его другой. – Не говори мне – твой Циклоп пропал. 

Эко ненадолго опешил, затем нахмурился и вопросительно посмотрел на меня. 

– Откуда я знаю? Хорошо…

В этот момент из кухни появилась Бетесда с миской дымящейся каши. Я откашлялся. 

– Бетесда, - сказал я, - похоже, исчезла ещё одна фигурка Эко. Что ты на это скажешь? 

Она поставила миску на небольшой столик-треногу и стала разливать кашу в три миски поменьше. 

– Что ты хочешь, чтобы я сказала, хозяин? - она не спускала глаз со своей работы. Её лицо было совершенно невыразительным, на нём не было ни малейшего следа вины. 

Я вздохнул, почти сожалея, что она заставила меня разоблачить свою маленькую шараду. – Возможно, ты могла бы начать… - «извинившись перед Эко», - собирался я сказать, но меня внезапно прервал чих. 

Бетесда не чихала. И Эко не чихал. 

Это был кот. 

Бетесда подняла глаза. 

– Да, хозяин? Я могу начать с того … с чего? 

Мое лицо стало горячим. Я откашлялся и поджал губы. 

Я встал. 

– Эко, первое, что ты должен помнить, если ты когда-нибудь захочешь стать сыщиком, как твой отец, - это всегда сохранять хладнокровие и никогда не торопиться с выводами. Вчера вечером я заложил ловушку для нашего виновника. Если мы сейчас осмотрим место преступления то, я подозреваю, мы обнаружим, что она оставила зацепку. 

Или, как выяснилось, несколько зацепок, если так назвать каждый крошечный отпечаток лапы на мелкой штукатурке индивидуальной подсказкой. Следы лап вели к нише; следы лап увели прочь. Следуя по едва различимому следу запыленных отпечатков, Эко и я проследили, как вор выходит из его комнаты, вокруг портика с колоннадой и в комнату, которую я делил с Бетесдой. След исчез под кроватью. 

Я предоставил Эко самому открыть украденные статуэтки. Он хмыкнул, полез под кровать и вылез оттуда, сжимая глиняные сокровища обеими руками, с выражением облегчения и торжества на лице. 

Очень взволнованный, он отложил фигурки, чтобы общаться. Он зажал под носом указательные и большие пальцы и вытянул их наружу, показывая знак Баст, имитируя длинные усы кошки. 

– Да, - сказал я. – Это Баст забрал твои фигурки. 

Эко преувеличенно пожал плечами, подняв ладони вверх. 

– Почему? Этого я не могу тебе сказать. Мы, римляне, ещё не так много знаем о кошках. В отличие от египтян, которые жили с ними - и поклонялись им - с незапамятных времен. Собаки и хорьки - и, если уж на то пошло, – выходит некоторые кошки, вроде сорок, проявляют склонность воровать мелкие предметы и прятать их. Одна из этих фигурок вполне могла бы поместиться между челюстями Баста. Я уверен, что он не имел в виду никакого вреда, поскольку ни одна из них, похоже, не повреждена. Очевидно, он относился к ним с большим уважением. 

Я взглянул на кота. Он стоял в дверном проёме рядом с Бетесдой и смотрел на меня с мягким выражением лица, не признающего вины. Он потёрся о лодыжки Бетесды, взмахнул хвостом и побрёл обратно в сад. Бетесда приподняла бровь и пристально посмотрела на меня, но ничего не сказала. 

Той ночью, после очень напряжённого дня, я лёг в кровать рядом с Бетесдой. Её настроение казалось немного прохладным, но она молчала. 

Наступила тишина. 

– Полагаю, я должен извиниться перед тобой, - наконец сказал я. 

– Почему? 

Я решил, что лучше всего будет признать свою ошибку. 

– На самом деле это было глупо с моей стороны. Знаешь, я почти заподозрил, что ты забрала статуэтки Эко. 

– В самом деле? - в бледном лунном свете я не мог разобрать выражение её лица. Она злилась? Довольна? Ей всё равно? 

– Да, я действительно подозревал тебя, Бетесда. Но, конечно, я же не мог подозревать кота, – существо резко прыгнуло на кровать и, громко мурча, переползло через нас обоих, чтобы устроиться между Бетесдой и стеной. 

– Да, фигурки забрал Баст, - сказала Бетесда. Она откатилась от меня и положила руку на кота, который ответил мурлыканьем, почти рычанием. – Но откуда вы знаешь, что это не я ему поручила? 

На это у меня не было ответа.