Чиё попросила, чтобы её освободили от поездки, чтобы навестить Оиси. Рэйко не стала настаивать на её присутствии, решив, что лучше было держать Чиё и Окару на расстоянии, чем усиливать неприязнь Чиё к Окару или позволять этому испортить удовольствие Окару.
Рэйко стало неуютно, потому что Окару встала между ней и Чиё. Перед ней стояла дилемма: она была верна подруге и родственнице, но не могла бросить нуждающегося человека, который был гостем в её доме. Она должна выполнить своё обещание помочь Окару.
Гоза заняла место Чиё в паланкине. Служанка была суровой и молчаливой, но Окару с трудом сдерживал своё возбуждение, пока они ехали по городу.
– Не могу дождаться, чтобы увидеть Оиси! – Окару пригладила свои волосы, которые заколола и усыпала бумажными цветами. – Я хорошо выгляжу?
– Ты прекрасно выглядишь, - сказала Рэйко.
– Мы с Оиси так давно не были вместе. Я чувствую, что мы будем чужими, когда встретимся. О госпожа Рэйко, что мне делать?
Рэйко вряд ли могла дать совет.
– Полагаю, тебе просто вести себя естественно.
Их процессия достигла поместья клана Хосокава, которое стояло среди голых деревьев и выглядело холодным и неприветливым. Снег на крыше поседел от сажи. Окару охнула от волнения и сказала:
– Это тюрьма, где сидит Оиси? Похоже на дворец!
Слуга проводил Рэйко, Окару и Гозу в элегантную приёмную в особняке.
– Я так нервничаю, - сказала Окару, возясь с одеждой. Когда они услышали шаги в коридоре, она закричала: - Это он!
Она вскочила на ноги, как только Оиси вошёл в комнату.
Он был не тем, кого ожидала увидеть Рэйко. Её воображение рисовало лидера сорока семи ронинов гигантом с лицом, напоминающим железную боевую маску. Но Оиси во плоти был меньше, старше и явно не здоров. Его сила проявлялась только в его глазах. У них был твёрдый, огненный свет стали, нагретого в кузнице меча. Он окинул Окару хмурым взглядом, который, должно быть, было последним, что увидел Кира, прежде чем Оиси отрубил ему голову.
Окару этого не заметила. Она бросилась к Оиси и обняла его. Она плакала, бормоча о любви.
Его руки взметнулись, разрывая её объятия, будто она была хрупкой лианой, обвивающей его. Окару попятилась.
– Моя любовь? – сказала она, её улыбка дрогнула. – В чём дело?
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил Оиси.
Ликование в глазах Окару потускнело.
– Я, я хотела тебя видеть.
Она сделала шаг к нему, но Оиси поднял руку, чтобы отбить её, и сказал:
– Тебе не следовало приходить.
Окару уставилась на него с обиженным недоверием, как будто ребёнок, получивший без причины подзатыльник.
– Разве ты не рад меня видеть?
Рэйко тоже не могла поверить в жестокость Оиси. Она услышала низкое рычание Гозы. Лицо служанки приняло вид сторожевого пса, хозяину которого угрожают.
– Это должно быть очевидно. Я больше не хочу тебя видеть, – Оиси повернулся, чтобы уйти.
С воплем Окару бросился за ним. Она споткнулась о юбку, упала и схватила Оиси за лодыжку.
– Любовь моя, почему ты так со мной обращаешься?
Оиси жестоко пнул её.
– Отпусти!
В ужасе Рэйко поспешила к Окару и коснулась её плеча.
– Уходи, пока никто не пострадал.
Гоза подошла к Оиси, сжав кулаки. Окару приподнялась, умоляя:
– Разве ты меня больше не любишь?
– Я никогда не любил тебя, – в голосе Оиси звучало презрение.
– Но-но… - Окару взяла себя в руки, взявшись за руку, вверх по его ноге. – Ты обещал, что мы когда-нибудь поженимся, – Её глаза умоляли его. – Разве ты не помнишь?
Оиси издал полный отвращения смешок.
– Я никогда не имел в виду ничего подобного.
Шок ослабил хватку Окару. Она снова села на пятки.
– Ты соврал? – сказала она тонким голосом.
– Именно! – Оиси, казалось, наслаждался причиняемой им болью. Восхищение Рэйко сменилось отвращением. – Я говорил тебе только то, что ты хотела услышать.
– Но почему?
– Я использовал тебя, - сказал Оиси с жестокой честностью. – Ты была частью моего спектакля.
– Представления? – Окару в замешательстве покачала головой. – Зачем?
– Чтобы показаться никчемным пьяницей и бездельником. Чтобы Кира подумал, что я забыл о мести за своего хозяина. И это сработало. Я обманул Киру. Он мёртв. И ты мне больше не нужна. – он отвел взгляд от Окару, как будто она была собачьим дерьмом.
– Нет. Я этому не верю, - сказала Окару, хотя её глаза расширились, превратившись в темные лужи боли. – Ты не играл, я бы знала. Ты любил меня. Ты всё ещё жив.
– Стой! – Оиси повысил голос над ней. – Посмотри правде в глаза. Я не был влюблён в тебя. Никогда. Моя жена – единственная женщина, которую я люблю.
Его последнее заявление заставило Окару замолчать, словно рука сжала её горло. Она открывала и закрывала рот, задыхаясь, прежде чем ей удалось сказать:
– Твоя жена? Но же ты с ней развёлся. Ты сказал, что тебе наплевать на неё. Ты говорил, что это я…
– Я развёлся с ней только для того, чтобы защитить её, глупая маленькая дура, - сказал Оиси. – Значит, она не может быть наказана за то, что я сделал. Если бы не это, мы всё равно были бы женаты.
Он говорил убедительно, но его слова вызвали диссонанс в Рэйко. Она склонила голову и нахмурилась.
– Это неправда, - сказала Окару, задыхаясь от отчаяния. - Ты не знаешь, что говоришь, ты будто сам не свой. Ты, должно быть, заболел. Милый, я тебе нужна, – она встала, подняла руку и погладила Оиси по щеке. – Позволь мне помочь тебе.
Оиси ударил Окару. Возможно он намереваться только отразить её прикосновение, но его рука ударила её по лицу с такой силой, что она вскрикнула и упала.
Рэйко поймала Окару. Гоза набросился на Оиси, схватил его за шею и начал душить. Когда он попытался оторвать её руки, его глаза выпучились. Он задыхался. Его лицо побагровело, прежде чем он ударил коленом по животу Гозы и вырвался из её рук.
Она отступила, но была готова снова атаковать, её лицо было свирепым, пальцы скручены, а колени согнуты, как у борца. Оиси прохрипел, сказав Окару:
– Никогда больше не подходи ко мне.
Окару с рыданием рухнул на руки Рэйко. Когда Оиси направился к выходу, Рэйко поняла, почему его слова звучали неправильно. Она позвала его:
– Ты говоришь, что твоя любовь к Окару была всего лишь игрой, и ты развёлся со своей женой только для того, чтобы защитить её. Но мой муж говорит, что ему говорил не так. Почему ты изменил свою историю?
Оиси ушёл, не ответив на её вопрос.
– Я думала, он любит меня! - Окару выла, когда паланкин нёс её, Рэйко и Гозу через город. – Как он мог быть таким жестоким? Как я могла быть такой глупой?
Рэйко пыталась утешить её, но к тому времени, как они прибыли в поместье Сано, она была в истерике.
– Я не могу дышать! – Окару захрипела и схватилась за горло.
– Просто успокойся, - призвала Рэйко. – Всё будет хорошо.
Окару вышла из паланкина, рыдая. Гоза подняла её и понесла к дому. Чиё и Масахиро появились в дверях и с беспокойством посмотрели на Окару, бьющуюся и задыхающуюся в объятиях Гозы.
– Что с ней не так? – спросил Масахиро.
Рэйко объяснила, а затем сказала:
– Позови врача. Быстрее.
Масахиро убежал. Рэйко и Чиё уложили Окару спать. Окару корчилась под одеялом, убирая прическу. Её слезы превратили её макияж в красно-серые пятна.
– Я такая несчастная, я хочу умереть! – после чего последовал приступ кашля и удушья.
Рэйко умоляла её лечь неподвижно и попытаться нормально дышать. Наконец прибыл Масахиро с врачом из замка Эдо, который заставил Окару выпить зелье из фиников, проросшей пшеницы и лакрицы, чтобы облегчить её горе, и настойку опиума, чтобы успокоить её. Через некоторое время ее дыхание выровнялось, борьба прекратилась, и она заснула. Рэйко, Гоза и Чиё опустились на колени у её кровати. Масахиро с тревогой завис в дверном проёме.
– С ней всё будет в порядке? – спросил он.
– Да, - сказала Рэйко, хотя ей было интересно, можно ли умереть от разбитого сердца.
– Мы должны дать ей отдохнуть, – Чиё заговорила с Рэйко, но её взгляд был прикован к Масахиро.
Рэйко увидела беспокойное выражение на его лице, когда он ускользнул. Она вспомнила таинственные намёки Чиё об Окару. И снова у неё не было времени спросить, что она имели в виду, потому что, выйдя с Чиё из комнаты, они встретили в коридоре Сано. Чиё поздоровалась с ним, затем извинилась и оставила Рэйко и Сано наедине.
– Я видел, как доктор выходит из дома, - сказал Сано. – Кто-нибудь болен?
– Это Окару, – Рэйко описала, что произошло между Окару и Оиси.
Сано сразу понял значение слов Оиси.
– Он изменил свою историю.
– Да, - сказала Рэйко. – Я спросила его, почему, но он не ответил.
Сано массировал голову, словно она болела от шквала противоречивых свидетельств.
– Новая история Оиси подтверждает заявление его сына Чикары о том, что его отношения с Окару были всего лишь уловкой, чтобы защитить свою жену и обмануть Киру.
Гнев Рэйко на Оиси возродился.
– Может он и герой, отомстивший за князя Асано, но он был жесток с Окару, которая этого не заслужила. Он потерял большую часть моего сочувствия.
– Долг самурая перед своим хозяином важнее обязательств перед всеми остальными, – Сано явно не понравилась её критика. – Ты это знаешь.
Рэйко почувствовала знакомое неприятное напряжение, которое возникло, когда у них с Сано были разные мнения об обстоятельствах дела. Она начала говорить, что надеется, что это дело не встанет между ними, когда появился слуга и сказал:
– Достопочтенный хозяин, у вас гость. Это Огами Каору из Совета старейшин.
– Лучше не заставлять его ждать, - сказал Сано, направляясь к приёмной.
Слуга сказал Рэйко:
– Это послание пришло для вас сегодня, - и протянул ей свиток в покрытой лаком коробке.
Рэйко взяла свиток и последовала за Сано. Она стояла у двери приемной, которая была открыта достаточно широко, чтобы она могла видеть Сано, стоящего на коленях напротив седого самурая со странно молодым лицом, и подслушивала их разговор.
Старейшина Огами отклонил предложеное Сано угощение.
– Я не могу остаться надолго.
Это был плохой знак. Сано приготовился к неприятным новостям.
– Совет старейшин обеспокоен тем, что верховный суд слишком затягивает оглашение приговора, - сказал Огами.
– Судьи только вчера собрались впервые, - отметил Сано.
– Совет знает об этом, - сказал Огами. – Но некоторые члены считают, что, поскольку дело настолько политически чувствительно, целесообразно разрешить его как можно скорее. Это имеет первостепенное значение.
Сано пришел к выводу, что «некоторыми участники» это противники его и Огами – старейшины Като и Ихару.
– Судьи хотят быть уверены, что они принимают правильное решение.
– Судьи не проблема, – Огами пристально посмотрел на Сано. – Некоторые из старейшин считают, что задерживает ваше расследование.
– Я работаю так быстро, как могу, – сказал Сано и подумал: «Вот и всё» . Его начальство никогда не переставало ожидать от него мгновенных чудес.
– Я полностью уверен, что это так. Но ваши недоброжелатели подозревают, что вы сознательно не торопитесь с представлением доказательств в суд, потому что хотите отложить вынесение приговора и сохранить как можно дольше жизнь ронинам, так как боитесь, как приговор повлияет на вас.
Сано стало обидно.
– Я признаю, что неравнодушен к делу и хочу, чтобы ронинов помиловали, – хотя новости Рэйко о том, что Оиси изменил свою историю, напомнили Сано, что ему нужно сохранять объективность. – И я не могу отрицать, что заинтересован в приговоре. Но я бы никогда не пошёл на компромисс с расследованием из-за моих личных чувств.
– Я знаю. Но другие не верят в вас так сильно, как я. Они думают, что вы используете своё расследование, чтобы контролировать суд.
– Нет, - категорично сказал Сано.
– Спасибо за заверения, - сказал Огами. – Я передам это своим коллегам. Но некоторые из них твёрдо убеждены, что сорок семь ронинов следует приговорить к смерти.
– Ихара и Като ясно дали понять это, когда мы обсуждали дело у сёгуна.
Огами вздрогнул, потому что Сано прямо назвал имена.
– И я ясно дал понять, что разделяю вашу веру в то, что сорок семь ронинов должны быть помилованы. Но наше положение становится опасным. Ваши политические оппоненты получают поддержку и имеют большое влияние на сёгуна.
Сано мог представить, как Еритомо шепчет сёгуну на ухо, проливая яд на Сано.
– На моей стороне тоже много влиятельных людей.
– Если сорок семь ронинов будут помилованы, у вас не будет достаточно союзников, чтобы защитить вас. Другая сторона будет жаждать крови, – Огами явно боялся за себя не меньше, чем за Сано.
Это предсказание не могло поднять настроение Сано после тяжелого дня.
– Янагисава и Еритомо были достаточно любезны, чтобы объяснить мне, что будет, если приговор будет вынесен против сорока семи ронинов. Я потеряю союзников, которые хотят их помиловать. Я также стану целью народного восстания простолюдинов, протестующих против смерти своих героев.
– Да, это может произойти.
– Что означает, что независимо от приговора, во всём виновен буду я, - сказал Сано, раздражённый безудержными политическими нападками на него, а также дилеммой, в центре которой он оказался. – Я выйду из режима, а также потеряю семью из-за того, что поднял шум, вызвавший недовольство сёгуна.
Огами пожал плечами и развёл руками.
После ухода Огами Сано обнаружил Рэйко, стоящую в коридоре возле приёмной. Она сжимала коробку для свитка достаточно крепко, что тот треснул. На её лице было выражение тревоги и вины.
– Полагаю, ты слышала весь мой разговор с Огами, - сказал Сано.
Рэйко кивнула.
– Надеюсь, ты не злишься на меня за подслушивание.
– Нет, - сказал Сано, когда они шли к личным покоям. - Ты избавила меня от необходимости сообщать плохие новости.
– Неужели всё так плохо? – от страха голос Рэйко дрогнул.
Сано на мгновение задержал дыхание, затем выдохнул.
– Не буду врать. Но ты же знаешь, что у нас часто дела шли плохо. Но всегда всё заканчивалось хорошо, – попытался он пошутить. – Кроме того, разве жизнь не была бы скучной, если бы изредка не возникали небольшие неприятности?
Рэйко не засмеялась.
– На этот раз всё кажется хуже, чем когда-либо.
Отчасти потому, что его положение уже было шатким. Но Сано подозревал, что нынешняя ситуация тревожит Рэйко и его самого больше, чем прошлые трудности, потому что их терзали последствия потери статуса самурая. Рассказ Оиси о самоубийстве правителя Асано и его собственных невзгодах пришёлся Сано слишком близко к сердцу, и он понял, что на Рэйко глубоко повлияли рассказы о горе, которые она слышала от госпожи Асано и жены Оиси.
В коридоре было холодно, словно от нависшей над ними тени облака грозила разлука. Сано снял куртку, обернул им Рэйко и сказал:
– Мы справимся с этим.
Ей удалось улыбнуться. Он почувствовал, как она вдохнула, набралась сил в их близости и собралась. Он любил её за мужество и силу духа, которые поддерживали их обоих в течение их двенадцати, часто бурных, лет вместе. Её любовь так тронула его, что он почувствовал себя неуютно и захотел сменить тему.
– Что это у тебя в руках? – он спросил.
Рэйко открыла бамбуковый контейнер, развернула свиток и прочитала написанное. Выражение её лица стало более обеспокоенным.
– Это от госпожи Вакасы. Она говорит, что перспективы брака Масахиро полностью иссякли. Некоторые из кланов, к которым она обратилась, выступают за осуждение сорока семи ронинов и они не хотят связываться с нами, потому что думают, что ты можешь иначе повлиять на приговор. Другие кланы выступают за помилование, но на миаи никто не согласился. Все думают, что ты не устоишь. Поэтому она отказывается от поиска невесты для Масахиро, пока дело не будет урегулировано.
Нежелание на проведение миаи – ничего необязывающего ритуала первой встречи жениха и невесты и их семей, говорило о многом. Рэйко подняла взгляд на Сано. Кривая улыбка скривила её рот.
– Она бросает нас как раз тогда, когда она нам нужна больше всего.
– Да кого волнует эта старая зануда? - сказал Сано, хотя её письмо добавило веса к груде беспокойств. – Никто не умер и не назначил её главной.
Когда он с Рэйко смеялись над госпожой Вакасой, в доме разнеслись вопли. Рэйко вздохнула.
– Это Окару. Ночь будет трудной.
– Утром дела пойдут лучше, - пообещал Сано.
Комментариев нет:
Отправить комментарий