Рассвет был серым и холодным, небо напоминало стальной лист между землёй и солнцем. Замёрзшие груды снега окружали двор, где Сано, Масахиро и Хирата занимались боевыми искусствами. Хотя на них были тонкие белые хлопковые куртки и брюки, они не замечали холода. Напряжение согревало их, пока они сражались два против одного, Масахиро использовал свой меч против Сано и Хираты. Стукнули деревянные лезвия. Сано восхищался доблестными усилиями сына. Пока он и Хирата неуклонно оттесняли Масахиро к стене, Масахиро заставлял противников парировать и уклоняться от его ударов. Сано начал задыхаться. Он скоро станет слишком стар, чтобы не отставать от сына.
– Ты делаешь то, что тебя убьёт в реальном бою с несколькими противниками, - сказал Хирата Масахиро.
– Что же? – хмыкнул пыхтящий Масахиро.
– Когда ты бьёшь или защищаешься от одного из нас, то упускаешь из виду другого, - сказал Хирата. - Ты должен осознавать всех своих противников одновременно.
Масахиро бросился на Хирату и получил легкий удар Сано по плечу.
– Вот так!
– Практиковал ли ты техники дыхания и медитации, которым я тебя научил?
– Ну…
– Я знаю, ты считаешь, что они скучные, - сказал Хирата. – Я тоже сначала так думал. Но они необходимы для тренировки ума, а это твоё самое важное оружие.
Уклоняясь от резких движений Масахиро, Сано подумал, что одним из немногих преимуществ его понижения в должности было то, что Хирата находился под одной крышей, доступный для тренировок с Масахиро. Хотя у Масахиро был собственный наставник по боевым искусствам, Хирата мог преподать мальчику ценные уроки. Сано был благодарен, но опечален, осознав, что не может научить Масахиро всему, что ему нужно знать. Но неизбежным было то, что, когда Масахиро вырастет, другие люди, помимо родителей, будут формировать его мир. И Сано боялся, что это произойдёт раньше, чем он думал, слишком рано.
– Хорошо, я буду практиковать дыхание и медитацию, - сказал Масахиро, - но тем временем, что мне делать, если я столкнусь с несколькими противниками?
– Эксперты говорят… – изящно парировал Хирата. – В таком случае лучше всего убежать.
Дружный смех прервал поединок. Сано смотрел, как Масахиро рысью направился в дом. Он подумал об Оиси, который привлёк Чикару к опасной мести. Он подумал о Янагисаве, который делал из Еритомо копию самого себя. Сано надеялся, что с Масахиро он справится лучше, чем Оиси и Янагисава со своими сыновьями.
– Какие планы на сегодня? – спросил Хирата, когда они с Сано вошли в дом.
– Прежде чем мы перейдём к этому вопросу, я должен кое-что спросить у тебя, - сказал Сано. – Если мне придётся покинуть Эдо, пообещай мне, что ты позаботишься о Масахиро, Акико и Рэйко.
– До этого не дойдёт, - в смятении возразил Хирата.
– Если это случится, ты мне нужен, чтобы защитить их, пока меня не будет, – Сано не хотел думать, что ему не удастся справится с делом сорока семью ронинами и привести его к хорошему исходу, но ему казалось, что ему приходится вести телегу, запряженную бешенными лошадьми, несущимися к краю утеса. Приходилось готовиться к худшему.
– Если ты уедешь, я последую за тобой.
– Нет. Ты останешься. Обещаю, – подчеркнул он и добавил: - Это приказ.
– Хорошо, - сказал Хирата.
Сано видел, как Хирата балансирует между облегчением оттого, что он останется со своей семьёй, и опасением, что ему, возможно, придется сдержать своё обещание. Их обоих отрезвила мысль о том, что, хотя их связь хозяина и слуги будет продолжаться, несмотря на разлуку, они, возможно, никогда больше не увидятся.
– Сегодня я хочу прояснить обстоятельства нападения князя Асано на Киру, - сказал Сано, с облегчением вернувшийся к насущным вопросам. – Я должен получить более чёткое представление об этом, чем о других событиях, приведших к вендетте.
– Как так?
– Был свидетель.
– Теперь я вспомнил, - сказал Хирата, идя по коридору вместе с Сано. – Человек по имени Кадзикава Ёсобей. Смотритель замка, не так ли?
– Да. Смотритель женского отделения. В отличие от других людей, которых мы опрашивали до сих пор, он не имеет личной заинтересованности в этом деле.
– А ещё лучше – беспристрастный свидетель.
– Поскольку два человека, участвовавшие в нападении, мертвы и не могут говорить, я послушаю, что Кадзикава расскажет мне об инциденте, - сказал Сано.
– Чем мне сегодня заняться?
Сано подумал на мгновение, затем сказал:
– Мы относимся к этому расследованию убийства иначе, чем к другим, которые мы проводили.
– Потому что мы уже знаем, кто виновен, - согласился Хирата.
– Но наша стратегия не привела нас к правде о мести ронинов. Так что давай просмотрим на это дело, как на обычное расследование убийства, в котором мы не знаем, кто убил жертву и почему.
– Хорошая идея, - сказал Хирата.
– Исходя из этого, - сказал Сано, - с чего бы ты начал всё заново?
– С жертвы.
– Это правильно. Я хочу, чтобы ты посмотрел на прошлое Киры.
Рэйко маялась в ожидании возможности отправиться в большое приключение – отвезти Окару к Оиси. Она очень хотела познакомиться со знаменитым лидером ронинов, и она надеялась, что узнает что-нибудь, что поможет Сано в расследовании и защитит её семью.
Она и Чиё пошли в комнату Окару и обнаружили, что Окару крепко спит, прижавшись к постели. Поднос с завтраком, который Рэйко прислала ей час назад, стоял рядом нетронутым.
– Я думала, она торопится увидеть Оиси, - сказала Чиё хриплым от неодобрения голосом.
Рэйко знала, что её должна раздражать лень Окару, поскольку это задерживает важную часть расследования, но Окару выглядел как милый ребёнок.
– Она устала после всего, что произошло.
– Она очень поздно легла, - сказала Чиё. – Я слышала, как она болтала с горничными. Это звучало так, будто у них была вечеринка.
Рэйко пришлось встать и попросить их замолчать, чтобы они не разбудили Сано или детей. Но она сказала:
– Это её первая ночь здесь. Ничего страшного, что она немного повеселилась.
– Если ты не возражаешь, то и я не возражаю, - сказала Чиё. – Но меня беспокоит её служанка. Я видела, как она бродила по дому. Думаю, она куда-то ушла.
Рэйко тоже неловко чувствовала себя рядом с Гозой, но не захотела признаться в этом.
– Мы дадим Окару поспать, – желая действовать, она направилась по коридору.
Чиё последовала за ней.
– Нет смысла посещать Оиси без неё. Что нам делать вместо этого?
– Я только что поняла, что в драме вокруг сорока семи ронинов есть ещё один персонаж, - сказала Рэйко.
– Это кто?
– Жена князя Асано. Муж упомянул, что Оиси поместил её в монастырь после того, как дом Асано был распущен. Я полагаю, она всё ещё там. Я хочу навестить её. У неё может быть полезная информация.
– Это хорошая идея, – Чиё колебалась. – Если ты не против, думаю, мне надо остаться дома.
Рэйко подозревала, что Чиё хочет убедиться, что Окару не причинит проблем.
– Отлично, – может быть, Чиё лучше узнает девушку и полюбит её.
Масахиро встретил Рэйко у двери. Рэйко сказала:
– Я собираюсь навестить госпожу Асано. Ты хочешь поехать?
– Да, но я не могу, - сказал Масахиро. – Я только что получил сообщение от сёгуна. Я должен присутствовать у него на приёме.
Рэйко почувствовала обычный холодок, который охватывал её, когда сёгун звал её сына.
– С тобой всё будет в порядке? – с тревогой спросила она.
– Да, я могу позаботиться о себе.
– Помни, что сказал тебе твой отец.
– Я знаю, что должен стараться не привлекать внимание сёгуна, оставаться на заднем плане, - сказал Масахиро. – Не волнуйся, мама.
Всё, что Рэйко могла сделать, это произнести тихую молитву о его сохранности и сказать:
– Будь умницей.
Вымывшись, одевшись и позавтракав, Сано пошёл в ту часть дворца, которая использовалась для правительственных дел. Это было похоже на улей, заполненный переполненными кабинетами. Он протискивался мимо чиновников, что спешили по узким коридорам со стопками свитков в руках. Хотя режим был построен на крови, пролитой во время гражданских войн, теперь он работал на этих деревянных и бумажных цилиндрах, как тележка на колесах. Сано немного побродил, прежде чем обнаружил, что за помещение занимают смотрители замка.
Смотрители следили за тем, чтобы здания и обстановка находились в хорошем состоянии, а слуги выполняли свою работу. Они знали каждый уголок лабиринта замка. Без них жизнь при дворе остановилась бы. Их кабинет представлял собой лабиринт из столов и шкафов, стены были забиты расписаниями, таблицами и списками дежурств. Смотрители курили трубки, советовались и спорили. Сано громко спросил:
– Где Кадзикава Ёсобей?
– В северном дворе, – последовал ответ.
Сано вышел во двор, окруженный казармами стражи и внешней стеной замка. В ворота въезжали телеги, заваленные сосновыми ветками. Слуги сгружали ветки на землю. Выглядело так, будто весь лес был вырублен, чтобы обеспечить дворцу зелень во время новогодних праздников. Кадзикава, невысокий мужчина в отороченной мехом накидке, суетился, выкрикивая приказы.
– Смой грязь с этих веток! – ему было под тридцать, у него была большая голова, которая покачивалась, как будто она была слишком тяжёлой для его худощавого тела. – Отрежьте сухие ветки!
Слуги принялись за ножницы и ведра с водой. Сано подошёл к Кадзикаве, представился и сказал:
– Я так понимаю, что вы были свидетелем нападения князя Асано на Киру.
Кадзикава нервно прочистил горло.
– Это верно, – черты его лица были мелкими по сравнению с его телом и тонкими, как у китайской куклы.
– Я хотел бы поговорить с вами об этом. Вы можете показать мне, где это произошло?
– Ну ладно, – Кадзикава провёл Сано во дворец и остановился в главном коридоре. – Вот тут, в коридоре сосен.
Это был проход около двухсот шагов в длину и двадцать в ширину, названный в честь рисунков сосен на раздвижных дверях вдоль него. Сано и Кадзикава стояли посреди полированного кипарисового пола, а чиновники и слуги проходили мимо них. Высокий кессонный потолок поддерживали блестящие деревянные колонны. Послышались шаги и голоса. Сано много раз ходил по Сосновому коридору, но теперь он смотрел на него свежим взглядом, как на место преступления.
– Каждый день здесь много людей, - сказал он. – И всё же, когда князь Асано напал на Киру, вы оказались единственным свидетелем? Как так случилось?
– Бывают моменты, когда коридор довольно безлюден, - сказал Кадзикава. – Князь Асано напал на Киру как раз в такое время.
– Не могли бы вы рассказать мне, что случилось? – спросил Сано.
Изящные брови Кадзикавы сошлись вместе; его маленький рот поджался.
– Я уже всё рассказал чиновникам, которые расследовали инцидент.
Сано чувствовал, что за его кротостью скрывается более сильный характер, чем большинство людей могло бы приписать ему.
– Почему вы не хотите рассказать мне? Вы устали об этом говорить, или что-то ещё не так?
– Нет, – Кадзикава уступил с видом человека, который часто терпит поражение. – Я буду рад вам рассказать.
3-я луна 14-го года Гэнроку (апрель 1701 года)
Армия чиновников и слуг трудилась, чтобы развлечь имперских посланников, прибывших из Мияко. Кадзикава метался взад и вперёд, занятый миллионом деталей. Он стоял на четвереньках на полу в приёмной и собирал пух, когда посыльный сказал ему:
– Церемониймейстер говорит, что в графике произошли изменения. Вручение подарков состоится на час раньше, чем планировалось изначально.
Кадзикава отвечал за доставку подарков посланникам.
– Вы уверены, что это то, что сказал Кира?
– Да, но вы можете спросить его сами.
Кадзикава поспешил через дворец в поисках Киры. Он остановился в Коридоре Сосен, чтобы отдышаться. В коридоре было пусто и устрашающе тихо. Затем в дальнем конце появился человек, как будто он материализовался из воздуха. Это был князь Асано. Он двинулся к Кадзикаве.
– Приветствую, - поздоровался Кадзикава. – Вы видели церемониймейстера?
Князь Асано не ответил. Подойдя ближе, Кадзикава увидел, что молодой даймё был бледен и дрожал, его лицо дёргалось. Его пустые глаза смотрели сквозь Кадзикаву. В коридоре между ними открылась дверь. Из неё вышел Кира, элегантный в чёрной официальной мантии, с обычным выражением кислого неодобрения на лице.
– Кира-сан, не могли бы вы подтвердить время церемонии вручения подарков? – обратился Кадзикава.
Старик повернулся к Кадзикаве и начал отвечать. Вдруг за спиной Киры появился князь Асано. Ярость исказила его черты. Он схватился за рукоять длинного (на самом деле князь обнажил короткий меч – сёто или вакидзаси) меча за поясом и выдернул лезвие из ножен. Кадзикава ахнул, слишком потрясённый, чтобы двигаться или говорить, когда князь Асано схватил меч обеими руками и замахнулся на Киру.
Кира увидел эмоции на лице Кадзикавы и обернулся, чтобы посмотреть, что их вызвало. Клинок князя Асано пронзил его. Кира закричал и увернулся. Меч князя Асано ударил по столбу и врезался в дерево.
– Что ты творишь? – возмутился Кира.
– Что ты себе думаешь? – закричал князь Асано, выдёргивая клинок. – Ты забыл мою жалобу?
– Мой дорогой друг, я понятия не имею, о чём ты говоришь, – Кира попятился по коридору, подняв руки для самозащиты.
– О, да, ты знаешь,старый жулик! – князь Асано бросился вслед за Кирой.
Пока Кадзикава смотрел, закрыв рот руками, князь Асано снова ударил Киру. Лезвие ударило Киру по голове. Кира взвыл, был сбит с ног и упал на спину. Кадзикава обрёл голос и закричал. Кира приподнялся на локтях. Его лицо было залито кровью, он отполз от князя Асано, который неоднократно бил его и неоднократно промахивался. Князь Асано крикнул:
– Я знаю, что сейчас неподходящее время и место, чтобы убить тебя, но я должен убить тебя, ты, злой, испорченный старый змей!
– Помогите! Помогите! – Закричал Кира.
Кадзикава схватил правителя Асано и удерживал его до тех пор, пока спустя несколько секунд не прибыли стражи замка. Когда они тащили его прочь, князь Асано не выдержал и зарыдал.
Теперь, почти через два года после нападения, Сано стоял в Коридоре Сосен и коснулся зарубки на столбе, нанесённой князем Асано, - единственного оставшегося доказательства. Сано поднял глаза на Кадзикаву, который по-новому взглянул на дело о сорока семи ронинах.
– Неужели князь Асано обвинил Киру в жульничестве? – спросил Сано.
– Да, – Кадзикава казался немного раздражённым, что Сано усомнился в его правдивости. Сано подозревал, что его часто недооценивали. – Я слышал его собственными ушами.
– Вы ни разу не сообщили об этом во время расследования нападения, - сказал Сано.
– … Нет.
– Почему, нет?
Голова Кадзикавы нервно покачивалась.
– В то время я не знал, было ли правдой обвинение князя Асано. Я не хотел упоминать об этом и иметь неприятности с Кирой.
– Значит, вы скрыли информацию, – Сано посмотрел на маленького человечка с упрёком, потому что это была информация, связанная с обидой князя Асано на Киру, которая касалась мотива нападения и скрытой правды о вендетте.
– Я должен был высказаться, - признал Кадзикава. – Мне очень жаль, что я этого не сделал. Но и князь Асано тоже. Я думал, он попытается оправдать свою атаку, наговорив на Киру. Я был удивлён, когда его спросили, в чем была его ссора с Кирой, он отказался отвечать.
Сано тоже был удивлён. Ему было интересно, какая обида подтолкнула этого человека к столь решительным действиям. Так было со всеми остальными.
– Я решил , что если господин Асано ничего не сказал, то лучше и мне промолчать, - чопорно сказал Кадзикава.
Сано не взлюбил Кадзикаву за трусость, которую тот выдавал за осторожность. Но этот человек дал Сано новое направление для расследования.
– Вы сказали, что не знаете, было ли правдой обвинение князя Асано в коррупции против Киры «в то время». Означает ли это, что с тех пор вы передумали?
Кадзикава прочистил горло.
– Я не люблю плохо говорить о мёртвых.
– Я вам разрешаю, - сказал Сано.
– Это просто слух, который я слышал о Кире давным-давно. Я вспомнил это спустя несколько месяцев после нападения. Не знаю, правда ли это.
– Я выясню это. Говорите.
Кадзикава вздохнул, возможно, устав от принуждения, возможно, с облегчением от того, что он смог раскрыть важную тайну.
– Когда Кира был моложе, у него был шурин, бывший богатым даймё, князем Уэсуги из провинции Ёнэдзава. У князя Уэсуги не было сыновей. Он усыновил старшего сына Киры и своей сестры и сделал его своим наследником. Вскоре после этого князь Уэсуги умер. Сын Киры унаследовал титул и имущество. Ходили слухи, что Кира отравил князя Уэсуги.
Это было первое доказательство, которое дал свидетель, лично не участвовавший в деле о том, что Кира имел тёмную сторону. Но даже приветствовавший доказательства Сано отметил важный момент:
– Похоже, из этого слуха ничего не подтвердилось.
– Это обвинение никогда не предъявлялось. Если бы правительство считало это правдой, Кира никогда бы не поднялся так высоко. Так что вы можете понять, почему я не поднял этот вопрос до сих пор.
Сано неохотно заметил в доказательствах новые слабые места.
– Даже если бы это было правдой, что Кира отравил своего шурина из-за своего сына, я не вижу, чтобы это могло сильно озаботить князя Асано, чтобы тот напал на Киру. – И трудно будет представить, что такой мотив князя Асано для нападения на Киру имел какое-либо отношение к вендетте сорока семи ронинов.
– Возможно, была связь между шурином Киры и князем Асано. Люди их ранга настолько солидарны, – теперь Кадзикава, казалось, стремился продвигать теорию о предполагаемом убийстве, которое было мотивом нападения.
Тем не менее Сано увидел новую линию расследования – истории людей, причастных к этому делу. Это могло привести его к доказательствам того, что Кира не был невинной жертвой, а сорок семь ронинов оказали миру услугу.
Он предупредил себя, что должен твёрдо придерживаться своей объективности, несмотря на сведения, которые ещё больше склонили его мнение к помилованию Оиси и его товарищей. Даже если это означало, что телега упадёт с обрыва.
Комментариев нет:
Отправить комментарий