Спускаясь на своей лошади по проходам внутри замка Эдо, Хирата видел, как вспыхивают, словно факелы, ауры, исходящие от охранников, стоящих на сторожевых вышках, и людей, проезжающих мимо него верхом, в паланкинах или идущих пешком. Он не обнаружил своего преследователя. Но у этого человека был доступ к замку; однажды он даже вторгся в собственный дом Хираты. Нигде Хирата не мог быть в безопасности. Хирата подумал о священнике и птицах, которых он видел вчера. Он чувствовал, что он и его преследователь движутся к конфронтации.
Произойдёт ли это сегодня?
Хирата вспомнил свой разговор с Сано. Он надеялся, что он не понадобится для защиты семьи Сано, потому что не был уверен, что проживёт достаточно долго.
Он узнал ауру другого человека, которого искал. Его ненавязчивый, ровный пульс привел его к участку в замке, где хранились сокровища сёгуна. Ряды огнеупорных складов с белыми оштукатуренными стенами, железными дверями и тяжёлыми черепичными крышами разделялись узкими проходами. В них была мебель, шёлковые одежды, старинный фарфор и другие бесценные артефакты. Некоторые из них вращались внутри и снаружи дворца; другие были слишком старыми, хрупкими или немодными и никогда не выходили на свет. Слуги сгребали снег с крыш складов щётками с длинной ручкой, чтобы он не растаял, не просочился внутрь и не повредил сокровища. Аура, за которой следовал Хирата, принадлежала пожилому человеку в плетёной шляпе, мешковатом пальто и заплатанных штанах. Когда Хирата подошёл к нему, человек сказал будто себе под нос:
– Если ты выдашь меня, я больше никогда не дам тебе или твоему хозяину никакой информации.
Хирата тихо сказал:
– Со мной твоя личность в безопасности, Тода Иккью. Но почему наш лучший шпион выдает себя за слугу?
Тода был агентом мецукэ, разведывательной службы Токугавы, которая следила за гражданами и защищала режим от восстаний. Его лицо было настолько невзрачным, что люди без мистических способностей Хираты с трудом узнавали его, даже если они были давними знакомыми. Его незапоминающаяся внешность сослужила ему хорошую службу в профессии.
– Кто-то совершил кражу, - сказал Тода. – Я пытаюсь выяснить, кто именно.
– Удачи, - сказал Хирата.
Тода приподнял брови на недружелюбный тон Хираты.
– Я тебе не нравлюсь, да?
– Это верно. Потому что ты делаешь вид, что помогаешь Сано-сан, но за его спиной помогаешь его врагам.
– Сано-сан знает, что я играю за обе стороны. Это вопрос выживания.
С точки зрения Хираты, это не оправдывало Тоду.
– В последний раз, когда он просил тебя узнать, чем занимается Янагисава, ты утаил важную информацию. Если бы ты этого не сделал, жена сёгуна, возможно, не пострадала бы. Возможно, Сано-сан не понизили бы в должности.
– Говоря о медвежьей услуге, оказанной Сано-сану, он знает, что ты катаешься по городу, пока должен работать?
Хирата не мог скрыть своего огорчения. Он знал, что за ним наблюдают агенты мецукэ, но не знал, что они сочли его действия достаточно значительными, чтобы сообщить о них Тоде.
– Что ты ищешь? – спросил Тода.
– Не твоё дело, - сказал Хирата. – Что ты знаешь о Кире Ёсинаке?
Тода усмехнулся.
– Ты знаешь, что мне нельзя доверять, и всё равно спрашиваешь меня?
– Ты можете дать мне больше компромата на людей, чем кто-либо другой, даже если придержишь половину информации.
– Хорошо, ты правильно рассуждаешь. Вот история о Кире. У него всегда авторитет был больше, чем реальный доход. Его годовые выплаты были ниже по сравнению с другими важными чиновниками, и у него были финансовые проблемы. Его банкир проиграл большую часть его сбережений. Он слишком много тратит на то, чтобы поддерживать свой авторитет, устраивать щедрые банкеты и тому подобное. Он немного подзарабатывал, получая взятки от людей, которых обучал этикету.
Хирата понял это из рассказа Оиси.
– Продолжай.
– Кира не мог держать голову над водой. Он занимал деньги под залог своего дома. Когда он задержал выплаты, ростовщик подал жалобу. Судья постановил, что либо Кира выплатит долг, либо ростовщик может конфисковать его дом. Это было два года назад.
– Кира, должно быть, заплатил, - заключил Хирата. – Когда он умер, у него всё ещё был дом.
– Вот что произошло, - сказал Тода. – Князь Асано напал на Киру в замке Эдо. Князь Асано был казнён. Его состояние было конфисковано. Спустя короткое время Кира выплатил долг и спас свой дом. Где он мог взять деньги?
–Ты намекаешь, что это произошло за счёт конфискованного имущества, – эта теория заинтриговала Хирату, но он отнёсся к ней скептически. – Ты забываешь, что правительство получило товары из замка Ако? Все они должны были пойти прямо на эти склады.
– Должен были, но не пошли. Пропало несколько сундуков с золотом.
– Значит, они были украдены по пути. Как Кира мог их заполучить?
– Зять Киры – капитан армии, - сказал Тода. – Он находится в провинции Харима. Он был одним из тех, кто зачищал замок Ако.
– И ты думаешь, что он и Кира забрали часть добычи?
Тода кивнул.
– Но у вас нет доказательств, – Хирата озвучил невысказанные слова Тоды.
– К сожалению, нет. Капитана и его солдат допросили. Они утверждали, что не крали деньги. Их покои были обысканы; денег не нашли. Но когда я исследовал их связи, я обнаружил Киру и его погашенный долг. Я уверен, что он был мозгом кражи.
Тода улыбнулся и убрал щёткой снег с другого склада.
– Предположим, что Кира положил глаз на состояние князя Асано. Разве это не выставляет смерть князя Асано в совершенно новом свете?
В личных покоях сёгуна труппа молодых актёров, обнажённых, за исключением набедренных повязок и шёлковых накидок, пела и танцевала сцены из популярных пьес Кабуки. Сёгун смеялся и аплодировал в окружении своих наложниц и наложников. Еритомо, его любимец, сидел рядом с ним и внимательно следил за всеми. Масахиро осторожно сидел в углу, избегая внимания сёгуна и наблюдая за Еритомо.
Еритомо казался недовольным, потому что сёгун игнорировал его. Теперь он заметил Масахиро, и зависть скривила его лицо. Масахиро понял, что Еритомо думал, что Сано намеревается овладеть сёгуном, поместив Масахиро в постель сёгуна, где предположительно происходили отвратительные вещи. Это было неправдой, но Еритомо не хотел, чтобы кто-то узурпировал его место, в особенности – сын Сано.
Еритомо крикнул Масахиро:
– Уже почти пора обедать. Сходи на кухню и закажи немного еды.
Масахиро с радостью пошёл, хотя его раздражало, что Еритомо, враг его отца, обращался с ним как с мальчиком на побегушках, который не имел права командовать им. По крайней мере, он будет вне поля зрения сёгуна. Когда он спешил через замок, он думал об Окару и с трудом верил, что она живёт в его доме. Он пролежал без сна большую часть ночи, слишком возбуждённый, чтобы спать. Он не мог перестать думать об Окару.
Рэйко в паланкине и сопровождающие её охранники присоединились к длинной череде путешественников, совершающих новогоднее паломничество в храм Дзодзё, священный город в городе, где проживали тысячи священников, монахинь, монахов и послушников. Идти было тяжело, по утрамбованному снегу, но, похоже, никто не роптал; и холодный серый день не умалял праздничного настроения.
На подходе к главному храму, чьи изогнутые крыши и высокая пагода выделялись на фоне тёмных вечнозелёных деревьев, непрерывно звонили гонги и колокола, изгоняя злых духов старого года. Рыночные прилавки предлагали особый праздничный напиток – шогазаке, сладкий напиток молочного брожения, приправленный корнем имбиря. Лейтенант Танума купил Рэйко чашку. Она потягивала его, пока её кортеж следовал мимо сорока восьми вспомогательных храмов, сгруппированных вокруг храма Дзодзё. Многие были зажиточными, большими и элегантными. Сёгун был набожным буддистом и щедро относился к своим любимым религиозным орденам. Но цель Рэйко была среди более скромных и менее любимых.
Рэйко вышла за обветренным деревянным забором, окружавшим два небольших здания. Они словно сидели на корточках под мохнатой сосной. Штукатурка на их стенах была потрепанной и выцвевшей. Поскольку состояние клана Асано было конфисковано, у госпожи Асано не было приданого, чтобы перевести её в лучший монастырь. Когда Рэйко позвонила в колокольчик на воротах, ответила послушница, одетая в потрёпанный кнопляный халат и плащ.
Рэйко представилась.
– Я здесь, чтобы увидеть госпожу Асано.
Послушница впустила её внутрь, пока охранники ждали на дороге. Большим из двух зданий был зал поклонения. Он был безлюден, сосновые веки у дверей – единственный признак новогоднего сезона. Рэйко и послушница вошли в меньшее здание, монастырь. Было почти так же холодно, как на улице. Рэйко сняла туфли, но не верхнее кимоно. В маленькой комнате с изношенными татами на полу послушница усадила Рэйко у ниши, в которой находился бонсай в керамическом горшке для цветов и свиток со строчкой из буддийского священного писания. Она принесла угольную жаровню, поставила её перед Рэйко и ушла. Рэйко огляделась. Обстановка состояла из низкого, обшарпанного стола и шкафа. Она согрела руки над жаровней, но к тому времени, как подошла худенькая сутулая монахиня, её пальцы на ногах онемели от холода.
У монахини были отвисшие черты лица под щетиной седых волос, блестевших, как иней, на её бритой голове. Она опустилась на колени, поклонилась и сказала:
– Я настоятельница монастыря. Приношу свои извинения, но вы не сможете увидеть госпожу Асано. Она не принимает посетителей.
– Возможно, ваша послушница забыла сказать вам, что мой муж – главный следователь сёгуна, - сказала Рэйко.
– Конечно, я уважаю статус вашего благородного мужа, но я прошу вас не вторгаться к госпоже Асано. Она пришла сюда, полагая, что будет в безопасности от внешнего мира.
– Я понимаю, но это вопрос жизни и смерти.
Настоятельница заморгала сильным словам Рэйко.
– Могу я спросить, жизнь и смерть для кого?
– Сорока семи ронинов, - сказала Рэйко.
– Каких сорока семи ронинов?
Рэйко была поражена.
– Разве вы не слышали? – она объяснила: - Сорок семь ронинов – бывшие слуги покойного мужа госпожи Асано. Они убили человека, которого обвиняли в его смерти. Этим человеком был Кира Ёсинака, церемониймейстер в замке Эдо.
Настоятельница в шоке отшатнулась.
– Я понятия не имела. Мы здесь в таком уединении.
Из дверного проёма раздался громкий стук. Там стояла монахиня, которая носила запачканный фартук поверх конопляного халата и выцветший синий платок, повязанный вокруг бритой головы. Швабра и ведро, которые она только что уронила, лежали на полу.
– Я молилась, чтобы это случилось, - сказала она ликующим голосом. Рэйко поняла, что это вдова князя Асано. – Кто-то отомстил за нас. Наконец-то! – она заплакала.
Настоятельница укоризненно посмотрела на Рэйко.
– Вы её расстроили. Вам следует уйти.
– Нет, - сказала госпожа Асано, всхлипывая в руки. – Я должна поговорить с ней.
– Мирские дела не твои дела, - мягко напомнила ей настоятельница.
– Пожалуйста! – умоляла госпожа Асано.
– Сорок семь ронинов арестованы, - сказала Рэйко настоятельнице. – Их могут приговорить к смерти, даже если они выполнили свой долг перед господином. Госпожа Асано может быть единственным человеком, который может их спасти. Вы же не хотите, чтобы их смерть была на вашей совести?
Настоятельница подумала и сказала:
– Вы можете провести несколько минут с госпожой Асано, - а затем удалилась.
Утирая слёзы рукавом, госпожа Асано поспешила в комнату. Она опустилась на колени и наклонилась к Рэйко.
– Как произошла месть? Я хочу знать всё.
Обескураженная таким жадным любопытством, Рэйко внимательно посмотрела на госпожу Асано. Женщина была как минимум на десять лет моложе жены Оиси, Укихаши. Её кожа по-прежнему была упругой, контуры тела более мягкими. Но в отличие от жены Оиси, жена князя Асано никогда не была красавицей. У госпожи Асано были маленькие широко расставленные глаза и неправильный рот на круглом лице. Даже в лучшие времена она выглядела простушкой.
– Сорок семь ронинов ворвались в дом Киры в ночь метели, - сказала Рэйко. – Они убили Киру.
– Расскажи мне как. – жёлтые щеки госпожи Асано порозовели.
Рэйко боялась подпитывать её кровожадность кровавыми подробностями, но госпожа Асано заслуживала их знать, и, очевидно, больше никто не мог ей это рассказать.
– Они отрезали ему голову.
Госпожа Асано дышала через рот.
– Ему было больно?
– Наверное, немного, - сказала Рэйко. От увиденного разочарования на лице госпожи Асано Рэйко похолодела. Госпожа Асано явно злилась на Киру. – Это случилось быстро.
– Но Кира успел испугаться? - госпожа Асано, казалось, жаждало доказательств того, что он страдал.
– Я думаю, да. Когда сорок семь ронинов вторглись в его дом, он сбежал через секретный выход и спрятался в сарае. Он слушал, как они убивают его слуг. Он слышал, как они идут за ним
.
– Кто из них сделал это?
– Это был Оиси.
Благодарность и стыд смешались в выражении лица госпожи Асано.
– Я думала, что он пренебрёг своим долгом перед моим мужем. Но я недооценила его. В конце концов, он благородный самурай. Опасения заменили её радость по поводу судьбы Киры. - Что теперь будет с Оиси? И другими?
– Пока никто не знает, – Рэйко рассказала госпоже Асано о скандале, разногласиях в правительстве и Верховном суде.
Госпожа Асано с недоумением слушала.
– Подумать только, что всё это произошло, пока я была заперта здесь. И я бы никогда не узнала, если бы не вы. Её голос дрожал от замешательства. – Почему вы пришли?
Рэйко объяснила, что Сано расследует вендетту для Верховного суда, и она помогает ему. Она воздержалась упоминать, что пытается спасти свою семью, так как не хотела обременять госпожу Асано своими проблемами. – Есть вопросы о том, что привело к вендетте. Судьба сорока семи ронинов может зависеть от ответов. Я пришла, потому что надеялась, что вы сможете их предоставить.
– Я? – хитрость сузила маленькие глаза госпожи Асано в щёлки. - Как я могу?
– Вы были замужем за князем Асано. Вы знали Оиси. И я думаю, что мы, женщины, часто видим и слышим больше, чем люди думают.
Госпожа Асано сцепила свои грубые руки вместе, словно защищая что-то между ними.
– Оиси и его люди рисковали своими жизнями, чтобы отомстить за вашего мужа, - напомнила ей Рэйко. – Разве вы не должны им помочь сейчас, когда они в беде?
Госпожа Асано посмотрела на свои руки.
– Что они говорят о том, что сделали?
Рэйко не хотела отвечать на вопросы, но если она отжется, госпожа Асано, вероятно, ей ничего не скажет.
– Оиси говорит, что Кира издевался над вашим мужем, потому что тот отказался давать взятку. Он говорит, что ваш муж напал на Киру, потому что тот его оскорбил. Сын Оиси утверждает, что сорок семь ронинов всегда намеревались отомстить за князя Асано, и они ждали два года, чтобы застать Киру врасплох.
Госпожа Асано хранила молчание и отказывалась сотрудничать, Рэйко сказала:
– Но жена Оиси рассказывает другую историю. Она говорит, что Оиси никогда не заботился о мести за смерть вашего мужа. Она утверждает, что он убил Киру, потому что Кира был виновен в том, что он стал ронином.
– Укихаши. – госпожа Асано произнесла это имя, словно выплюнув яд. Её голова поднялась. – Я больше не удивляюсь тому, что она поступила так.
– Похоже, между вами плохие отношения, - с любопытством сказала Рэйко. - Почему?
– Она была моей главной фрейлиной. Мы были подругами. По крайней мере, я так думала. Взгляд госпожи Асано не встречался с Рэйко. – Я бы предпочла не говорить о ней.
Рэйко пока оставила этот вопрос.
– Но есть и другие противоречия в истории о вендетте. Мой муж не знает, чему верить, как и Верховный суд. Если у вас есть информация, которая может помочь сорока семи ронинам, вам лучше сообщить об этом.
Госпожа Асано ответила застенчивой улыбкой девушки, у которой есть секреты, которыми она отказывается делиться. Она казалась незрелой, несмотря на то, что ей было под тридцать.
– Есть много вещей, которые так и не стали известны сразу после того, как мой муж напал на Киру и совершил ритуальное самоубийство.
Рэйко охватило разочарование.
– Тогда скажите мне. Или мой муж отвезёт вас в замок Эдо и заставит рассказать об этом в Верховном суде.
Столкнувшись с этой неприятной альтернативой, госпожа Асано надулась, а затем сказала:
– Полагаю, сейчас самое время для того, чтобы секреты начали раскрываться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий