Рэйко, подогнув колени, сидела у постели отца всю ночь и всё утро. Магистрат Уэда лежал неподвижно, его опухшие глаза были закрыты, а синяки приобрели болезненно-фиолетовый оттенок. Рэйко не видела в нём ни намека на сознание. Его слуги приносили ей еду, которую она не могла есть. Слуги зашли спросить о его состоянии. Они ласково поговорили с Рэйко, и она ответила, но их сочувствие не могло её тронуть. Она чувствовала себя заключённой в каком-то тёмном месте, наедине со своим страхом, что её отец умирает.
Воспоминания мерцали во тьме, как светлячки. Она вспомнила, как в детстве бежала навстречу отцу. Он поднял её, подбросил в воздух, и они засмеялись. Её мать умерла, когда она родилась, но отец никогда не был натроен против неё; он не был разочарован тем, что родился не мальчик, который мог бы стать его наследником; он не оставил её на попечение слуг, не женился повторно и не завёл новую семью, как это сделали бы другие мужчины. Он любил её и воспитывал с такой преданностью, что она никогда не скучала по матери. И он дал ей преимущества, которые обычно предоставлялись только сыновьям.
Он нанял наставников, чтобы обучить её чтению, арифметике, письму и истории, а также мастера боевых искусств, чтобы научить её сражаться на мечах. Он не обращал внимания на родственников, которые не одобряли этого. Он сказал, что его дочь слишком умна, чтобы позволить ей вырасти такой же невежественной, как другие девочки. Когда она стала старше, она разделила его интерес к закону и проводила дни в зале Суда, слушая судебные процессы, которые он проводил. Часто она проговарилала про себя вопросы, которые он должен был задать подсудимым или свидетелям, или высказывала своё мнение о том, виновен ли подсудимый. Отец доверял её интуиции; он часто слушал её советы, даже когда ей было всего двенадцать, четырнадцать или шестнадцать лет. Теперь Рэйко размышляла о том, что её воспитание сделало возможным её необычный брак с Сано и совместную работу. Всем этим она была обязана отцу. Она обожала его за доброту и любовь. Как она могла потерять его?
Особенно, если она также потеряет и Сано?
Рэйко подавила слёзы, они не помогут её отцу. Ни одна из них не позволит одолеть гнев на того, кто его ранил. Она должна оставаться спокойной, сильной. Теперь отец зависел от неё.
Она услышала слабый стон. Щели его глаз слегка открылись.
Сердце Рэйко подпрыгнуло.
– Отец?
Его голова медленно повернулась к ней.
– Рэйко? – в замешательстве он нахмурился. – Где я?
Слава богам, он был в сознании!
– Дома, - сказала Рэйко.
– Как я сюда попал?
– Тебя принёс досин.
Мировой судья Уэда сделал слабое движение, чтобы сесть.
– Мои охранники мертвы. Он застрелил их, – когда к нему вернулись воспоминания, на его лице появилась печаль. Его глаза были полностью открыты. Белки были окрашены в красный цвет с поврежденными капиллярами. Он попытался откинуть одеяло. – Я должен его поймать! Прежде, чем он уйдёт!
– Он ушёл, отец, - сказала Рэйко. – Это случилось прошлой ночью.
– Прошлой ночью? – судья Уэда был озадачен. – Который сейчас час?
– Сейчас утро. Думаю, около часа змеи.
Гнев сжал опухшие губы мирового судьи Уэды.
– Значит, он сбежал.
– Не надолго, – Рэйко чувствовала огонь собственного гнева на нападавшего. – Мой муж охотится за ним. И Хирата тоже. Они его поймают. Не волнуйся, отец.
Он попытался подняться, задыхаясь.
– Я должен идти. Я должен помочь.
Рэйко осторожно удержала его.
– Ты можешь помочь нам выяснить, кто это сделал. Ты знаешь?
– Нет, - мировой судья заговорил с печальным сожалением. – Было темно. Я не видел его лица.
– Ты что-нибудь заметил на нём?
Веки магистрата Уэды опустились. Его тело обмякло.
– Отец? – Рэйко видела, как его сознание угасает.
– Две, - прошептал он.
Озадаченная, она спросила:
– На тебя напали двое мужчин? – Мгновение назад он называл нападавшего «он». И Сано пересказывая то, что узнал от досина, сказал, что тот видел только одного человека.
– Нет, - слабо ответил судья Уэда. – Две татуировки. На его руке. Я видел.
Понимание взволновало Рэйко.
– Он был осуждён за два преступления? – преступников, совершавших преступления повторно, клеймили татуировками на руках. Татуировки были символами совершенных ими преступлений. В случае нового ареста досины знали, что раньше у них были проблемы. За повторное правонарушение закон предусматривал более суровое наказание.
– Да, - прошептал магистрат Уэда.
– За какие преступления его судили? – нетерпеливо спросила Рэйко. – Ты смог разглядеть татуировки?
Мировой судья Уэда закрыл глаза. Его дыхание замедлилось.
– Отец, - позвала Рэйко. Он не ответил. Она пыталась подавить страх, что слышала его голос в последний раз. Она держала его безвольную руку. – Я узнаю, кто он. – Жажда мести поглотила Рэйко, как огонь, облизывающий сухой трут. Это был тот же древний порождённый в крови импульс, который толкнул сорок семь ронинов на человека, которого они считали ответственным за смерть своего хозяина. Она присоединилась к их братству мстителей, хотя была простой женщиной. – Обещаю.
Выходя из дома, чтобы провести день с сёгуном, Масахиро остановился в коридоре, не желая уходить. Его дедушка был ранен, и он хотел дождаться новостей от матери. И несмотря на то, что он беспокоился о дедушке, он не мог забыть Окару. Воспоминания о том, как она вчера купалась, вызвали волну возбуждения, удовольствия и стыда. Затем, после того, как пошла навестить Оиси, вернувшись в дом, она так сильно плакала. Хотя Масахиро жалел её, но не мог не радоваться тому, что Оиси отверг её. У Масахиро были мысли настолько дикие и невероятные, что он не осмеливался выразить их словами, даже в своём уме.
Таэко осторожно шла по коридору, неся поднос с чайником, чашкой и закрытой миской. Увидев Масахиро, она опустила взгляд. Она охладела к нему с тех пор, как вчера он ей нагрубил. Он сожалел, но был слишком горд, чтобы извиниться.
– Это еда для Окару? – спросил он.
– Да, – Таэко прошла мимо него. – Я сказала горничным, что отнесу её ей.
Масахиро почувствовал, что ей не нравится Окару.
– Я возьму это, - сказал он.
Таэко неохотно передала поднос. Наполненный волнением и тоской, Масахиро отнёс поднос в комнату Окару, которая лежала в постели, свернувшись калачиком под одеялом, и была видна только её макушка. Хотя Масахиро хотел её увидеть, он подумал, что, вероятно, не стоит её беспокоить. Он на цыпочках прошёл в комнату и наклонился, чтобы поставить поднос на стол рядом с постелью.
– Кто здесь? – спросила Окару приглушенным голосом, полным слёз.
Масахиро с грохотом поставил поднос на стол.
– Это… это я. Масахиро.
– Что ты хочешь? - её голова выглянула из-под одеяла. Её волосы были спутаны, а лицо опухло от слёз.
– Я принёс тебе завтрак, – Масахиро указал на поднос.
Она не обратила внимания на еду.
– На что ты смотришь? – спросила она.
Масахиро был ошеломлён гневом в её красных опухших глазах, ему было неловко видеть её страдания.
– Ты, должно быть, думаешь, что я глупая и жалкая, - сказала Окару дрожащим голосом. - Все, наверное, так считают. Ненавижу тебя! Я всех ненавижу! Просто оставь меня в покое!
Её слова ранили Масахиро, как ножи. Он не мог двигаться или говорить.
– Уходи! – завизжала Окару. Она села, схватила чайник и швырнула его.
Масахиро пригнулся. Чайник ударился о стену. Брызги чая разлетелись по стене. Крышка слетела и чайник упал в лужу горячей жидкости. Окару разразилась дикими, громкими рыданиями. Гоза поспешила в комнату, оттолкнула Масахиро и села на коленях рядом с Окару.
Окару бросилась в объятия Гозы и запричитала:
– Я такая несчастная! Я хочу умереть!
Гоза сердито посмотрел на Масахиро.
– Тебе лучше уйти.
Хирата ехал расширяющимися кругами прочь от квартала кузнецов, его чувства были настроены на ауру человека, напавшего на магистрата Уэду. Но этого человека не было слишком долго; энергия, излучаемая другими людьми, замаскировала остатки его ауры. Это было похоже на охоту за одной звездой в космосе. В полдень Хирата оказался в районе к северу от моста Нихонбаши, недалеко от Оденмачо – квартала почтовых лошадей, который предлагал лошадей на прокат и служил центром всеобщей системы посыльных. Правительство использовало курьеров для перевозки документов между городами. Посыльный из Эдо бежал к следующему этапу шоссе и передавал свои документы следующему человеку. Быстрые бегуны могли преодолеть дистанцию до Мияко за шестьдесят часов. Хирата проходил мимо конюшен, дешёвых гостиниц, чайных и киосков с едой, где посыльные ждали работы. Он остановился возле парикмахерской.
Узкая комната цирюльни за обшарпанной витриной магазина была излюбленным местом сбора мастеров мистических боевых искусств. Цирюльник сообщал своим клиентам последние новости, полученные от посыльных, а сам стриг им волосы. Те, кто жил в Эдо, приходили выпить, навестить и встретить зашедших странствующих товарищей. О природе парикмахерской знали только избранные. Никто другой, кто заглядывал внутрь, не понял бы, что немногочисленные обычные на вид посетители обладают достаточными боевыми навыками, чтобы победить армию. Посторонние просто чувствовали необходимость покинуть помещение. Посетителям нравилось их уединение, и они излучали энергию, отталкивающую непосвященных.
Хирата помедлил у двери. Поиск напавшего на магистрата Уэду был его главным приоритетом, его обязанностью перед Сано, и он должен был искать свидетелей. Он также должен был помочь Сано довести дело сорока семи ронинов к безопасному завершению. Но он всё время думал о самурае по имени Тахара, который сказал, что встретится снова. Хирата должен подготовиться.
Он вошёл в парикмахерскую. Было тепло от очага, дощатые стены и потолок потемнели от копоти и табачного дыма. Цирюльник сидел один, точил бритвы. Семидесятилетний ронин по имени Исэки с морщинистым, как смятый лист бумаги, лицом, и он был грозным мастером боевых искусств-мистиков, пока несколько десятилетий назад землетрясение не обрушило на него дом и лишило его руки. Хирата смотрел, как Исэки ловко обращается с бритвой и точильным камнем. Исэки справлялся одной рукой так же хорошо, как и большинство мужчин с двумя, но его боевые дни давно остались в прошлом.
– Приветствую, Хирата-сан,- сказал Исэки. – Что я могу сделать для вас?
– Мне надо кое-что узнать.
– Просто спросите.
– Вы знаете самурая по имени Тахара?
Обеспокоенность собрала морщинки на лице Исэки.
– Не лично, но я слышал о нём. Он из провинции Ига. Вы знаете, в этой провинции есть свои традиции мистических боевых искусств. Там самураи научились у ниндзя, культа крестьянских воинов, искуссных в скрытности. Он сюда не заходит. Но я могу сказать вам, что я бы не хотел меряться умениями с Тахарой, даже когда был в расцвете сил. Вы его знаете?
– Ещё нет. – всё, что Хирата только что услышал, усиливало его опасения по поводу следующей встречи с Тахарой.
– Я удивлён, - сказал Исэки.
– Почему?
– Потому что он ученик Озуно.
Эта новость смутила Хирату. Озуно был его учителем и наставником, у которого он обучался мистическим боевым искусствам.
– Озуно никогда не упоминал Тахару.
Но почему так? Озуно представил Хирату другим своим ученикам. Мысль о том, что упущение было преднамеренным, обеспокоила Хирату. Хотел ли Озуно скрыть от него существование Тахары? Его страх усилился. То, что у Тахары была подготовка Озуно, плюс опыт в тёмных искусствах ниндзя, делали его действительно грозным противником.
– Что ещё вы можете мне рассказать о нём? – спросил Хирата.
– Его клан – телохранители и тайная охрана даймё провинции Ига. Тахара приехал в Эдо около двух лет назад.
«Из-за меня», - подумал Хирата.
– Ходят слухи, что даймё одалживает Тахару другим людям, а Тахара в настоящее время работает на режим Токугавы, - сказал Исэки.
Это объяснило бы, как Тахара получила доступ к замку Эдо.
– Есть ли у него друзья в городе? Конкретно священник и солдат?
– Священник - Дегучи из храма Уэно. Солдат - Китано Шигемаса. Они оба великие бойцы. – Исэки с любопытством взглянул на Хирату. – Вы их тоже не знаете? Это ещё двое учеников Озуно.
– Нет, - сказал Хирата, - он никогда о них не упоминал, – казалось, что Озуно намеренно держал его в стороне от этих трёх товарищей-учеников. Теперь они объединились против него.
– Между прочим, мои соболезнования, - сказал Исэки.
– К чему это?
Исэки выглядел серьёзным, сочувствующим и одновременно озадаченным.
– Смерть Озуно. Об этом вы тоже не знали?
Хирата почувствовал себя так, словно его ударили кулаком в живот.
– Я не слышал.
– Простите за плохие новости.
– Как умер Озуно? И где? – Хирата знал, что Озуно был древним, но казался бессмертным.
– В храме в Наре, где он остановился. Он мирно заснул.
– Когда это было? – сказал Хирата.
– Около двух лет назад.
Это было примерно в то же время, когда Тахара появился возле Хираты. Это не могло быть совпадением. Но чего хотели Тахара и его друзья?
– Если услышите что-нибудь о Тахаре или его друзьях, вы дадите мне знать? – сказал Хирата.
– Обязательно. – сказал Исэки и предупредил: - На вашем месте я бы всячески избегал их.
Комментариев нет:
Отправить комментарий