Сано и его люди скакали по мосту через канал, выходящему к тюрьме Эдо. Дым от близлежащих очагов заслонял крыши. Охранники в башнях по углам каменных стен следили за тем, чтобы ветер не поменял направление с места, и огонь не угрожал тюрьме. Сано спешился, подошёл к сторожевым воротам и приказал:
– Покажите, где моя мать.
Охранники явно ожидали его. Все в тюрьме, должно быть, говорили о заключении в тюрьму матери высокого чиновника. Они открыли ворота, и один из охранников сказал:
– Вот сюда, достопочтенный канцлер.
Сано последовал за ним со своими людьми. Он послал детективов Маруме и Фукиду разыскивать людей, которые жили в поместье Тадатоши до Великого пожара, а Хирату для сбора информации о полковнике Дои, который до сих пор оставался его любимым подозреваемым. Теперь Сано, помимо заботы о здоровье и комфорте своей матери, хотел во всём разобраться. Лживые свидетельства врагов против матери и показания её служанки натолкнули его на необходимость узнать правду, какой бы она ни оказалась.
Охранник привёл Сано и его людей в темницу, чьи грязные оштукатуренные стены поднимались из высокого каменного фундамента. Сано приготовился к тому, что его мать заперта в грязной камере с ворами и проститутками, под присмотром жестоких надзирателей. Но охранник провел группу Сано через боковую дверь и по коридору, где раздавались едва слышные вопли и стоны заключённых. Они зашли в комнату, в которой находились только два человека.
Мать Сано лежала на кровати из чистой соломы на деревянном поддоне. Накрыта она была рваным, но чистым одеялом. Её глаза были закрыты, лицо спокойное. Рядом с ней, опустившись на колени, был доктор Ито.
– Привет, – сказал доктор Ито.
Рядом с ним стояли аптечка с травами и зельями в банках, поднос с чашками, чайником и ложками. Он никоим образом не показал, что он узнал Сано, который также не обратился к доктору Ито как к своему другу: ведь они не должны были знать друг друга. Отпустив охранника, Сано поставил за дверью своих людей, чтобы те никого не пускали.
– Я услышал, что они привели твою мать в тюрьму, – сказал доктор Ито, когда они остались одни. – Это больничная палата, где я лечу заключенных с заразными болезнями. Я убедил старшего надзирателя поместить её здесь, а не в камере.
– Тысяча благодарностей, – сказал Сано. Зловоние мочи, экскрементов и гнили в подземелье было терпимым. Он опустился на колени и посмотрел на мать. Она не отреагировала на его присутствие. – Она спит?
– Да. Я дал ей успокоительное. Она была очень расстроена, когда пришла. Я думал, что лучше всего успокоить её и облегчить её страдания.
– Мне надо поговорить с ней, – сказал Сано. – Ты можешь ее разбудить?
– Она может снова разволноваться.
– Это срочно.
– Тогда придётся это сделать.
Доктор Ито открыл банку из аптечки, вылил дозу в чашку и разбавил её водой из чайника.
– Это стимулятор, – он вылил зелье ей в рот. Она поморщилась, но проглотила. Через несколько мгновений её глаза открылись, зрачки сильно расширились.
– Мама? – сказал Сано, наклонившись над ней. – Ты меня слышишь?
Её взгляд был устремлен на него. Её губы пытались произнести его имя.
– Да, это я, – сказал Сано. – Мы должны поговорить об убийстве Тадатоши.
Она что-то невнятно промычала в знак протеста. Несмотря на то, что Сано не хотел давить на неё в таком состоянии, он сказал:
– Я не могу позволить тебе больше откладывать этот разговор. Обстановка становится всё хуже и хуже. Госпожа Атеки и Ойгими теперь утверждают, что ты была замешаны в похищении и убийстве Тадатоши. Они сказали, что видели, как ты шпионила за ним, прежде чем он исчез.
Страх охватил её черный, одурманенный взгляд.
– Это не все. – Сано не мог сдержать гнев в голосе. – Хана сказала мне, что потеряла тебя во время Великого пожара. Она сказала мне, что, когда потом ты появилась, вся твоя одежда была в крови. Это была кровь Тадатоши?
– … Хана не станет …, – прошептала Эцуко.
Сано пожалел свою мать, преданную её пожизненной спутницей. Он, по прежнему, любил её, но в этот момент ещё и ненавидел больше, чем любого преступника, который когда-либо обманывал его. Её действия подвергли риску не только её собственную жизнь, но и его семью, его друзей.
– Ты убила Тадатоши? – резко спросил он.
– Нет!
Её голос был слабым, но в то же время страстным. Сано не мог понять, отрицает ли она обвинение или выражает ужас, что Сано стало это известно.
– Если ты не участвовала в его похищении, почему ты следила за ним? Если ты не убивала его, почему ты мне солгала?
Вне себя от нетерпения, он ткнул её в плечо. Она дёрнулась; у неё перехватило дыхание.
– Осторожнее! – сказал доктор Ито.
Смягчившись, Сано сказал:
– Мама, ты должна сказать мне правду. Неважно, насколько это плохо, по крайней мере, я буду знать, что мне нужно делать, чтобы спасти нас.
По дерганию её мышц было видно, какая борьба велась внутри неё. Затем она обмякла и закрыла глаза. Сано подумал, что она уснула, но она пробормотала:
– Хорошо.
Сано был поражен, что она наконец-то сдалась.
– Лекарство обладает эффектом ослабления сопротивления, – заметил доктор Ито.
Вот чем он смог добиться того, чего не могли слова, уговоры и угрозы! Сано слушал, как его мать начала говорить.
Серебряная луна с острыми краями освещала сад усадьбы. Когда Эцуко пробиралась сквозь тени, её сердце стучало. Весь день она с нетерпением ждала своего свидания с Эгеном. Она добралась до павильона чайной церемонии, небольшого деревянного домика, запрятанного в сосновой роще, который не использовался зимой. Эген уже был там.
Он заключил её в свои объятия. Их желание было настолько велико, что они не могли дождаться, чтобы войти в павильон. Она прижалась к нему всем телом и почувствовала твердость в его чреслах. Он нащупал дверь. Когда они пробрались внутрь, то упали на матрас. Эген закрыл дверь. Эцуко накинула на них одеяло. В тёплой, затхлой темноте под ним её ноги сплелись с его ногами. Руки срывали одежду, обнажая горячую плоть.
Ощущение сильного мускулистого молодого тела Эгена взволновало Эцуко. Она взобралась на него и вздохнула, а он ласкал её грудь, её бедра. Вместе в этом уединенном месте они могли забыть весь мир. Им было всё равно, что заниматься любовью неправильно, что она нарушает общественные обычаи, а он – клятву безбрачия. Эцуко также забыла о Дои и предстоящей свадьбе. Ничто не имело значения, кроме удовлетворения этой потребности.
Эген повернулся, бросив Эцуко на матрас. Она притянула его к себе. Когда он вошел в неё, они застонали от удовольствия. В первый раз, три месяца назад, было так больно, что Эцуко закричала; потом у неё текла кровь. Но теперь, когда Эген вошел в неё, это было чистое, поразительное удовольствие. Она выгнула спину, чтобы встретить его толчки. Когда он вздрогнул и застонал, освободившись, она плыла на волнах экстаза.
Позже они лежали бок о бок, держась за руки, в лунном свете, который просачивался через оконные ставни. Несчастье наполнило Эцуко, когда вторглась холодная суровая реальность.
– Хочу, чтобы мы сбежали вместе и поженились, – сказала она.
– Я тоже, – выдохнул Эген. Цепи правил общества и их прежние обязательства сковывали их. – Но даже если мы сделаем это, на что мы будет жить?
– Ты мог бы продавать свои стихи.
– Кто их купит? – он мрачно засмеялся.
– Все, – сказала Эцуко, желая подбодрить его, пылко веря в его талант. – Мы будем богаты, – она перевернулась и обняла его, – и счастливы вместе навсегда!
Они сплелись в отчаянной, обречённой любви. Внезапно Эген поднял голову и понюхал воздух.
– Я чувствую запах дыма.
Теперь Эцуко тоже почувствовала.
– Смотри, это где-то за окном.
Они откинули одеяло. Этот пожарный сезон был опасным, и, несмотря на то, что они хотели максимально использовать время, когда им удавалось побыть вместе, они не могли игнорировать, если в поместье горел огонь. Приводя в порядок одежду, они поспешили наружу. Дым поднимался из дальнего угла сада, за деревьями, которые поднимали оголённые ветви на фоне потрескивающего оранжевого света огня.
– Давай, – сказал Эген, подбегая к огню. – Мы должны потушить его.
Эцуко побежала за ним. Дым ел глаза и не давал дышать. Она и Эген остановились возле костра – беседка, заваленная сухими листьями, горела, как гигантский факел. Рядом с ним стоял Тадатоши. На его лице застыло злорадное выражение; его глаза были огромными, круглыми и яркими от огня. Под его кимоно его руки интенсивно тёрли чресла.
– Тадатоши! Что ты делаешь? – спросил Эген.
Мальчик не замечал ни Эгена, ни Эцуко. Его руки заработали быстрее. Он пребывал в трансе.
Эген помчался к колодцу. Он наполнил ведро, побежал с ним, и вылил воду на куст. Эцуко наполнила другие вёдра и передала Эгену, который тащил воду и тушил огонь, пока тот не погас. Эген и Эцуко, тяжело дыша и вздохнув, стояли у дымящих руин беседки. Тадатоши моргнул, будто он только что проснулся. Его руки опустились. В его глазах светилось отражение холодного лунного света.
– Почему ты не потушил? – спросил Эген.
– Почему ты это сделал? – в словах Тадатоши звучало разочарование.
Эген выглядел таким же озадаченным, как Эцуко.
– Как это произошло?
На лице Тадатоши появилось хитрое выражение. Эцуко заметил на земле рядом с мальчиком банку из-под керосина и лампу. Эген спросил его:
– Это ты зажёг это?
В шоке от происшествия Эцуко и Эген уставились на Тадатоши, на лице которого расплылась довольная улыбка.
– Зачем ты это сделал? - спросил Эген. – Если бы нас тут не оказалось, ты бы мог сжечь всё поместье!
Тадатоши пожал плечами. Эцуко почувствовала рябь отвращения, приправленную страхом. Он всегда казался странным, но она считала его безвредным - до этого момента.
– Я скажу твоему отцу, – сказал Эген.
Мальчик продолжал улыбаться, но его взгляд стал враждебным.
– Лучше бы ты этого не делал.
– Это мой долг, – сказал Эген. – Твой отец захочет знать. Он запрещает тут разводить огонь. Ты заслуживаешь наказания.
– Если ты кому-нибудь расскажете, я всем расскажу, что вы с ней делаете в чайном домике. – Тадатоши указал на Эцуко.
Эцуко ахнула. Эген возмутился:
– Так ты шпионил за нами?
Тадатоши хихикнул.
На место происшествия прибежал охранник.
– Я почувствовал запах дыма. Где пожар? – он посмотрел на Эцуко, Эгена, Тадатоши и сгоревшую беседку. – Что произошло?
Эцуко задержала дыхание. Взгляд Тадатоши угрожал Эгену, который задумался перед тем, как ответить.
– Был пожар. Мы потушили его. Вот и всё.
На следующий день Эцуко встретила Эгена в коридоре.
– Что мы будем делать с Тадатоши? – прошептала она.
Обеспокоенный Эген был мрачен.
– Мы не можем просто ничего не делать. Он может поджечь что-то ещё.
– Но если мы сообщим о нём, и он расскажет всем о нас, его отец уволит тебя, а госпожа Атеки уволит меня. Тебе придётся вернуться в храм. Я вернусь к своим родителям, которые никогда не выпустят меня из дома, пока я не выйду замуж. Паника охватила Эцуко. – Мы тогда никогда больше не увидимся!
– Я знаю это, но мы должны остановить его, прежде чем он натворит что-то более серьёзное.
Хотя отношения с Эгеном для неё были главным приоритетом, Эцуко чувствовала ответственность. Этот странный злой мальчик мог убить невинных людей. Чувство ответственности возникло из какого-то неизвестного места внутри Эцуко. С этим пришло вдохновение.
– У меня есть идея, – сказала она. – Мы будем следить за Тадатоши. Если он попытается что-то поджечь, мы остановим его. Он не сможет никому навредить, пока мы на страже.
Это была первая оригинальная, бескорыстная идея, которую она предложила в своей жизни. Эцуко гордилась собой, а Эген посмотрел на неё с возросшим уважением.
Так началось их слежка за Тадатоши. Днём было легко. Эген контролировал мальчика во время его уроков. Эцуко помогала следить за ним во время еды и отдыха. Ночью было сложнее. Пока остальные члены семьи спали, Эген и Эцуко по очереди сидели в холле у двери Тадатоши. Но после шести ночей без сна Эцуко проснулась однажды утром и поняла, что она пропустила свою смену.
– Почему ты не пришла, – позже спросил Эген.
– Я не проснулась, – сказала Эцуко. - Я настолько устала.
Глаза Эгена были красными, с тёмными кругами внизу.
– Я тоже. Я уснул. Но всё в порядке – Тадатоши был в своей постели, когда я проснулся и посмотрел на него.
В тот же день Эген привёл Тадатоши к его матери. Пока она суетилась над мальчиком, а Эцуко и Эген переглядывались друг с другом, одна из горничных сказала:
– Я слышала, что прошлой ночью в городе произошел пожар.
Тадатоши ухмыльнулся Эцуко и Эгену. Ужас наполнил Эцуко. Он не только избежал их; он поджёг.
– Мы не можем так продолжать, – позже сказал Эген, в то время как вместе с Эцуко наблюдал, как Тадатоши тренируется на мечах со своими телохранителями. – Он снова ускользнёт.
– Ты прав, – сказала Эцуко. – Мы вдвоём не в состоянии наблюдать за ним всё время. Нам нужна помощь.
Они смотрели на Дои, демонстрирующего технику владения мечом. Он был единственным человеком, которому они могли доверять. Когда он остановился выпить воды, они подошли к нему. Эцуко сказала:
– Дои-сан, мы можем поговорить с тобой минутку?
– О чём?
Эцуко объяснила, что Тадатоши прошлой ночью совершил поджог.
– Я этому не верю, – с удивлением сказал Дои.
– Это правда, – сказал Эген. – Однажды мы его поймали.
– Почему ты никому не сказал?
– Мы говорим вам, – сказал Эцуко, затем объяснил: – Мы боялись, что нам никто не поверит. Мы наблюдали за ним, пытаясь удержать его от поджога. Но прошлой ночью он убежал от нас. Он совершил поджог в городе. Мы не можем контролировать его сами. Ты поможешь нам?
Судя по выражению его лица, Дои подумал, что они сошли с ума. В его глазах вспыхнуло подозрение.
– Что вы вдвоём делали в саду посреди ночи?
– Мы не могли спать. Мы вышли прогуляться и встретились, – быстро сказал Эген. - Вот тогда мы увидели беседку в огне.
Эцуко покраснела под сомнительным взглядом Дои; Эген перебирал свои чётки.
– Это чепуха – сказал Дои и ушёл.
– Я думаю, что мы просто должны продолжать это делать в одиночку, – сказал Эген.
– Сегодня мы последим за Тадатоши вместе, – решила Эцуко. – Мы не дадим спать друг другу.
Однако, к тому времени, когда наступила ночь, они были настолько истощены, что оба заснули у двери Тадатоши. На рассвете их разбудили крики. Они выбежали на улицу и увидели, как Дои тащит Тадатоши через двор.
– Отпусти меня! – кричал упираясь Тадатоши.
– Я тебе ещё не всё сказал! – со невероятной злобой в голосе сказал Дои.
Слуги прибежали посмотреть, что за суета, среди них была Хана. Дои схватил Тадатоши за халат и закричал:
– Если ты когда-нибудь сделаешь это снова, я тебя убью! - он толкнул Тадатоши. – Иди в свою комнату.
Мальчик убежал. Дои заметил слуг:
– Чего пялитесь? Убирайтесь отсюда.
Они сбежали. Эцуко спросила Дои:
– Что случилось?
Его гнев иссяк; он выглядел несчастным.
– Я не поверил тому, что ты сказала о Тадатоши, но прошлой ночью я решил, что мне лучше его проверить. Я пошёл к его комнате. Вы оба спали снаружи. Я стоял возле дома и довольно скоро он вышел. На спине он нёс пакет. Я пошёл за ним. У него была лестница, спрятанная в кустах у задней стены. Мы перелезли через неё. Он прокрался в город, а я пошёл за ним. Он остановился на рынке в Нихонбаши. А потом… – Дои печально выдохнул. - Он достал банку с керосином из своего пакета и разбрызгал её на стойло. Он зажёг это прежде, чем я смог остановить его. Стойло загорелось. Он поджог. Я видел это своими глазами.
Эцуко была в ужасе, но довольна, что она и Эген больше не были одиноки в тайне.
– Что произошло? – спросил Эген.
– Начал звонить колокол. Я слышал, как бегут пожарные. Тадатоши побежал. Я поймал его и притащил домой. Проклятье, – злился Дои, – мой хозяин поджигатель!
– Что ты планируешь делать? – спросила Эцуко.
– Надо сказать его отцу, – сказал Дои.
Эцуко обменялась облегченным взглядом с Эгеном. Теперь им не нужно сообщать о Тадатоши и столкнуться с последствиями. Позже тем же утром они подслушивали за дверью кабинета, когда Дои рассказал князю Токугаве Наганори, что он видел, чем занимается Тадатоши.
Князь Наганори сказал:
– Я боялся этого. Когда сын был моложе, я несколько раз ловил его на разжигании огня. Я думал, что он просто играет и не видел ничего опасного. Я думал, что он перерастёт это, но сейчас ясно, что это не так. Спасибо что сказал мне. Я займусь этим.
В течение следующих восьми дней князь Наганори назначил охрану, чтобы постоянно следили за его сыном. Эцуко и Эгену не нужно было дежурить по ночам. Но Дои начал поглядывать на них. Однажды он поймал Эцуко, сбегающую с места встречи в чайном домике с Эгеном. Она оттолкнула Дои, сказав, что пошла гулять, но боялась, что в следующий раз он не поверит её оправданиям. И Тадатоши стал беспокойным. Эген сказал, что он не может сидеть спокойно во время своих уроков. Его желание разжечь огонь, казалось, было принуждением, которое не давало ему покоя, пока оно не будет удовлетворено.
Что-то должно было случиться.
На восьмой день властитель Наганори собрал Эцуко, Дои, Эгена и Тадатоши в своём кабинете. Он сказал:
– Я привёл вас сюда, чтобы объявить о принятом решении, – Он кивнул Эцуко и Эгену. – Поскольку вы были первыми, кто обратил внимание на проблему моего сына с пожарами, вы заслуживаете это знать.
Дои улыбнулся; он думал, что Эцуко и Эген должны быть довольны, потому что он отметил их бдительность. Они же не могли скрыть свой ужас. Тадатоши бросил на них убийственный взгляд. Князь Наганори не заметил. Он продолжил:
– Мой сын явно одержим злым духом, который заставляет его разжигать огонь. Поэтому я отправляю его в Мияко, к колдуну, который знает нужные заклинания. Он уходит завтра.
Эцуко почувствовала облегчение; она увидела, как Эген выдохнул. Тадатоши уходил. Им больше не придётся беспокоиться о нём. Дои удовлетворенно кивнул.
– Дои-сан, ты пойдёшь с ним, – сказал князь Наганори.
Выражение лица молодого самурая сменилось тревогой. Эцуко увидела, что Дои думает, что их свадьбу придётся отложить. Она радовалась, потому что у неё и Эгена будет больше времени побыть вместе.
– Мы не можем пренебрегать образованием Тадатоши, – сказал князь Наганори. – Ты тоже пойдёшь, Эген-сан.
Настала очередь Эгена и Эцуко заволноваться. Кто знает, когда они снова увидятся?
Никто не осмелился противостоять князю Наганори. Когда он отпустил их, Эцуко ушла, скрывая слезы. Дои и Эген поспешили за ней. Тадатоши последовал за ними на улицу.
– Вы сказали обо мне! – крикнул он Эцуко и Эгену. – Теперь вы пожалеете!
Эцуко в ярости и ужасе повернулся к нему. Это была его вина.
– Заткнись, ты ужасный негодный мальчишка!
– Теперь настала моя очередь рассказать о вас, – лицо Тадатоши тряслось.
– Что? – спросил Дои.
Тадатоши указал на Эцуко и Эгена.
– Они встречались ночью в чайном домике и спаривались, как собаки, за твоей спиной.
Их секрет был раскрыт. Посрамленная до глубины души, Эцуко опустила глаза в землю. Она хотела, чтобы открылась дыра и поглотила её.
– Так что это правда, – прямо сказал Дои. – Как я и подозревал.
– Мы не хотели, чтобы это произошло, – сказал Эген.
– Избавь меня от оправданий, – голос Дои звучал даже более больно, чем в ярости. – Я думал, что вы оба были моими друзьями. Ну, с этим покончено!
– На следующий день начался Великий пожар.
Потрясённый тем, что сказала его мать, Сано смотрел, как закрываются её глаза.
– Мама! Скажи мне, что случилось дальше!
Она не ответила. Её дыхание тихо вздохнуло и выдохнуло, она уже спала на своём поддоне в больничной палате тюрьмы Эдо. Сано спросил доктора Ито:
– Ты можешь снова её разбудить?
– Это не рекомендуется. Предоставление ей большего количества стимулятора может иметь опасные последствия, – доктор Ито сделал паузу, затем сказал: – Вы уверены, что хотите услышать больше?
Хотя Сано пришёл узнать правду о своей матери и убийстве Тадатоши, он понял точку зрения доктора Ито: он уже слишком много слышал.
Комментариев нет:
Отправить комментарий