Когда Сано и его окружение вернулись в замок Эдо, часовой у главных ворот произнёс:
– Вас хочет видеть генерал Исогай.
Генерал Исогай был верховным главнокомандующим армии Токугава. Он владел тысячами верных солдат, и он обещал военную поддержку Сано. Неважно, что у Сано были важные дела, он не мог отмахнуться от своего главного союзника.
Он нашёл генерала Исогая в центральном штабе армии Токугава, расположенном в башне, что высоко поднималась из стены замка Эдо со стороны холмов. Квадратная башня, облицованная белой штукатуркой, была увенчана черепичными крышами, выступающими над каждым из трёх её этажей. Кабинет генерала Исогая был наверху. Внутри на стенах висели мечи, копья и другое оружие, а также карты Японии, на которых были отмечены армейские гарнизоны и главные дороги. Генерал Исогай ходил по полу, как солдат на плацу. У него была приземистая, мускулистая фигура и отсутствовала шея между толстыми плечами и яйцевидной головой.
– Приветствую, Сано-сан, – сказал он достаточно громким голосом, подходящим для отдачи приказов на поле битвы.
Сано ответил приветствием; они обменялись поклонами. Он отметил, что генерал Исогай не пригласил его сесть и не предложил ему выпить.
– Зачем вы хотели меня видеть?
Толстые губы генерала Исогая изобразили улыбку; его глаза блестели от веселья и хорошего настроения.
– Сразу готов приступить к делу, не так ли? Не тратишь время. Это то, что мне всегда нравилось в тебе.
Сано заметил, что генерал Исогай говорит в прошедшем времени.
– Полагаю, вы услышали, что моя мать находится в тюрьме Эдо за убийство, а я за три дня до казни за измену.
– Все слышали, – выражение лица генерала Исогая протрезвело. – Новость уже на полпути по всей стране.
– Почему-то я не думаю, что вы вызвали меня сюда, чтобы посочувствовать мне, – сказал Сано тоном, побуждающим собеседника заговорить о деле.
– Я выражаю сочувствие, – сказал генерал Исогай, притворно обиженный. – Не повезло тебе и твоей маме. Не хотел бы подобного для своей матери, пусть земля ей будет пухом. Я не совсем без сердца.
– Но?
– Но я должен кое-что тебе сказать, – генерал Исогай говорил с видом судьи, выносящего смертный приговор: - Я больше не могу тебя поддерживать.
Хотя Сано ожидал этого, он чувствовал, что потеря генерала Исогая и армии Токугава выбивает землю из-под его ног. Он не мог скрыть свою горечь, говоря:
– Вы были среди людей, которые подтолкнули меня бросить вызов властителю Мацудайре. Вы заставили меня поверить, что поддержите меня. И теперь вы отступаете при первых признаках неприятностей.
Генерал Исогай ощетинился, из-за того, что Сано намекнул, что он лодырь и трус.
– Поэтому я вас предупредил. Это было ваше решение, и вы знали о рисках. Вы знаете, что ветер может измениться в любой момент; союзы не заключаются навечно. Любой, кто этого не делает, - дурак.
– Лучше дурак, чем крыса, – спокойно сказал Сано.
Генерал Исогай улыбнулся и развёл руками, показывая, что предполагаемое оскорбление его не задело.
– Крысы умные. Они знают, когда покинуть тонущий корабль. Если я крыса, то не единственная. Уемори Йоичи и Огами Каору попросили меня передать вам сообщение. – Эти люди были союзниками Сано в совете старейшин, главном руководящем органе Японии. – Они больше не могут позволить себе общаться с вами.
От всего этого можно было почувствовалось, что такое угодить в торнадо, бороться за то, чтобы стоять прямо, в то время как дом и имущество раскачивает ветром. Но Сано не протестовал и не умолял; это показало бы слабость, и это было бесполезно.
– В таком случае больше не о чем говорить. – Сано холодно посмотрел на генерала Исогая и направился к двери.
– Ничего, кроме прощания – сказал генерал Исогай с сожалением и прагматичностью. – И - удачи.
Когда Сано вышел из штаба армии, Хирата и детективы ждали его.
– Чего хотел генерал Исогай? – спросил Хирата.
Сано сказал им.
– Вот ублюдок! – воскликнул Маруме.
– Это хорошо, что ты узнал прежде, чем он и его товарищи-предатели смогли покинуть тебя на поле битвы, – сказал Хирата.
– Тебе лучше без них, – согласился Фукида.
Но они, как и Сано, знали, что он только что потерял больше половины своей фракции. И у Сано были ещё более насущные проблемы.
– Трёх дней достаточно, чтобы потерять остальных моих союзников, но сейчас у меня нет времени беспокоиться об этом. Три дня в тюрьме Эдо могут стать смертью моей матери, даже если я докажу, что она невиновна. Мне лучше направиться туда и убедиться, что с ней всё в порядке.
Когда он и его люди сели на лошадей и выехали на дорогу, что шла вдоль высоких стен замка под крытыми коридорами, патрульный охранник направился к ним. Охранник увидел Сано, остановился и сказал:
– Извините, достопочтенный канцлер. Я только что слышал, что в вашем имении возникла проблема.
Сано, Хирата и детективы бросились домой. Спешившись у ворот, Сано позвал часовых:
– Что случилось?
– Поймали шпиона князя Мацудайры - сказал один из солдат.
Маруме и Фукида воскликнули от удивления. Часовые открыли ворота, Сано вошёл и спросил:
– Кто-нибудь пострадал? – его сердце наполнилось беспокойством о Рэйко и детях.
– Ваша семья в безопасности – сказал выбежавший во двор дежурный капитан. – Ситуация под контролем.
Он провёл их в особняк, к личным апартаментам. Зайдя, они увидели группу солдат, выводящих скрученного самурая, в котором Сано признал капитана Огю. Правая рука Огю была обмотана кровавой повязкой. Когда солдаты поставили его перед Сано, он опустил голову, не желая встречаться взглядом с Сано. Рядом, прижавшись к стене, стояли лейтенант Асукай и Рэйко. Они выглядели довольными и торжествующими. Сано поспешил к жене.
– Что тут происходит?
Пока Рэйко объяснила, Сано удивленно качал головой.
– Ну, – сказал он, - это было толково с вашей стороны использовать эту ловушку с такой пользой. – Он повернулся к капитану Огю и спросил: – Что ты скажешь в своё оправдание?
Угрюмый Огю промолчал.
– Ты в порядке? - Сано спросил Рэйко.
Она, казалось, увяла.
– Да, – сказала она с мимолетной и яркой улыбкой. Её тело дрожало, как будто она только сейчас поняла, что враг среди них мог сделать нечто худшее, чем попытаться выкрасть информацию. Сано увидел, что разоблачение шпиона, вскоре после засады, глубоко огорчило её. Её мужественная смелость дала трещину. Её глаза сияли запоздалым ужасом и облегчением, что враг захвачен и опасность предотвращена.
– Я лучше позабочусь о детях, – проведя рукой по глазам, она поспешила прочь.
Сано посмотрел на капитана Огю, затем сказал своим солдатам:
– Уберите отсюда этот кусок грязи и убейте его. – Он не любил применять смертную казнь, но в этом случае он сделает исключение. Позвав Хирату и детективов, он вышел из внутреннего двора. – Можно посочувствовать господину Мацудайре, что он лишился шпиона. В этом раунде он проиграл.
Когда Сано, Хирата и детективы оседлали лошадей за воротами, из поместья выбежала Хана.
– Что случилось с твоей матерью? – воскликнула она.
Сано забыл о Хане. Теперь ему надо было ей всё объяснить, и это он не мог просто, уезжая, крикнуть через плечо.
– Подождите, – сказал он своим людям, спрыгнул с лошади и отвёл Хану в поместье, на участок перед особняком. Здесь было пусто, за исключением нескольких работающих садовников. Сано рассказал Хане, как наставник обвинил его мать перед сёгуном.
– Вот так, значить, Эген поступил с ней, - обескураженная, но не удивлённая, Хана сказала себе: - Я так и знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Из чего этого? – спросил Сано.
– Из ничего, – быстро ответила Хана. - Сёгун поверил Эгену?
– К сожалению, да. Он объявил маму виновной.
– Он сделал? – Хана топнула ногой. – Вот же идиот!
Сано моргнул. Это впервые ему довелось услышать, как кто-то вслух сказал то, что многие думают об их господине. Хана была достаточно зла, чтобы оскорбить сёгуна, зная, что если кто-нибудь сообщит о ней, её казнят.
– Где она сейчас? – спросила Хана.
– Её доставили в тюрьму Эдо, – сказал Сано.
Когда он говорил, что она заключена в тюрьму в ожидании казни, ужасная реальность обрушилась на него. У него перехватило горло.
– Нет! – возмутилась в равной степени опустошённая Хана. – Вы должны вытащить её!
– Я стараюсь. - теперь Сано увидел шанс прорваться сквозь барьер отговорок Ханы. – Но мне нужна твоя помощь.
– Я не могу даже представить себе, что она в тюрьме, – разволновавшаяся Хана расхаживала по кругу, как пойманная в ловушку мышь. – Она, должно быть, так напугана. Я сделаю всё Просто скажите мне что!
– Скажи мне, что случилось во время Великого огня.
– Я это уже сделала. – Ханна остановилась.
– Мы оба знаем, что это не так. И нам больше нельзя тратить время на игры. Моя мать в тюрьме, у меня есть три дня, чтобы доказать, что она невиновна, и если я этого не сделаю, она умрёт, – сказал Сано, раздражённый тем, что Хана всё время увиливает от его вопросов. – А теперь говори!
– Это не поможет твоей маме.
– Может быть, ты не права. Все мои допросы зашли в тупик. Ты и она – это всё, что у меня есть.
– Отлично, - побеждённая, Хана глубоко вздохнула и сказала:
– В день, когда начался Великий пожар, мы с твоей матерью собрали вещи, чтобы перебраться через реку. Потом мы узнали, что Тадатоши пропал. Мы пошли его искать.
– Я уже слышал это, – сказал Сано, предупреждая Хану, чтобы она не повторяла свою ложь.
– Я перехожу к той части, которую вы ещё не слышали, – отрезала она. – Я отвернулась от твоей матери - только на мгновение. И она пропала, – зрачки Ханы расширились от паники, которую она, должно быть, почувствовала в тот момент. – Я забыл про Тадатоши. Мне нужно было найти Эцуко, которой нигде не было в горевшем городе. Я бегала по улицам, звала её по имени, пока не увидела приближающийся огонь, – её глаза сияли, будто в них отражалось пламя из её воспоминаний. – Кругом бежали люди, на меня и от меня. Я была увлечена ими. Мы оказались на берегу канала с водой. Меня толкнули туда. Вокруг люди пинались и кричали, пытаясь плыть, – Хана взмахнула руками. – Я чуть не утонула. Но вода спасла мне жизнь. Огонь перепрыгнул через канал. Он прошёл прямо над моей головой на другую сторону, но мне совсем не было больно.
Даже сейчас, сорок три года спустя, Хана была явно поражена этим чудом.
– Когда я вылезла из канала уже стемнело. Было так холодно, что я чуть не замёрзла, – она мстительно, но грустно посмотрела на Сано. – Восемь дней я не знала, что случилось с Эцуко.
Сердце Сано резко упало, потому что Хана отказалась от алиби его матери во время Великого пожара, когда Тадатоши, вероятно, встретил свою смерть.
– Я бродила по городу, искала её, – продолжила Хана. – Я спрашивала всех встречных, не видели ли они её. К тому времени, когда бакуфу поставило палатки, я была настолько измотана, что не могла продолжать. Я посчитала Эцуко мёртвой. В глубокой печали я легла в палатке с незнакомыми людьми, и ... до утра я не просыпалась, когда услышала, как она зовет меня по имени. Сначала я думал, что я сплю. Потом я выглянула из палатки и увидел, что Эцуко бежит ко мне, – на лице Ханы было выражение, будто она видящего божественное явление. – Она была жива!
Хотя Сано был расстроен, узнав, что его мать пропала без вести, он признал свою удачу. Как всё было близко, к тому, что он бы не родился! Он обязан своим существованием тому, что чудо спасло его мать от того, чтобы стать одной из сотен тысяч жертв пожара.
– Люди, которых я спрашивал о ней, направили её ко мне, – изображая объятия, Хана сказала: – Я обняла её. Мы обе плакали. Мы были так рады видеть друг друга! Но потом я заметил кровь.
Чувство удачи Сано испарилось.
– Какую кровь?
– Кровь на всей её одежде, - Хана разгладила свои рукава, будто касаясь фантомных пятен. – Я думал, что Эцуко ранена. Я втянула её в палатку и раздела её, чтобы найти рану и попытаться помочь ей. Я вымыла её с ног до головы. Она была в истерике. Но на ней не было никакой раны, – голос Ханы выражал удивление. – Ни царапины.
Ужас проходил, как ледяная вода, через Сано, но он чувствовал не столько удивление, сколько чувство неизбежности.
– Значить это была не её кровь.
– Нет, – облегчение Ханы, сбросившей с себя тяжёлую ношу, смешалось с гневом на Сано, потому что он вытянул из неё эту компрометирующую правду. – Когда я спросила Эцуко, откуда взялась кровь и что случилось, она отказалась отвечать. Она не сказала мне, где она была. Я могу догадаться, что ты думаешь – что та кровь принадлежала Тадатоши.
– Это могло произойти от кого-то, кто пострадал при попытке избежать огня, – сказал Сано, пытаясь найти оправдание.
– Твоя мать невиновна. Я это знаю, – с горечью сказала Хана. – Но теперь ты знаешь, что то, что я не хотела тебе говорить, не спасет её. Не говори, что я тебя не предупреждала.
Комментариев нет:
Отправить комментарий