Лора Джо Роулэнд Огненное кимоно. (Сано Исиро -13). Глава 11

Вернувшись в имение, Сано разыскал Хану, служанку своей матери. Он обнаружил её у здания, в котором находилась кухня, где готовили еду для его семьи, солдат и слуг. Хана была одна во дворе, где располагались хранилища угля, риса и других припасов. Она стояла у рамы с горизонтальной перекладиной. С перекладины свисала мёртвая утка, подвешенная за обвязанную вокруг ног верёвку. Из обрезанной шеи утки кровь стекала в стоящий на земле горшок. 

– Что делаешь? – спросил Сано. 

– Буду тушить утку, – сказала Хана, – для твоей мамы. Ей надо восстановить силы. 

Буддийская религия запрещала убивать животных и есть мясо, но делала исключение по медицинским показаниям. Должно быть, Хана принесла утку с дикого рынка Эдо. 

– Как там мама? – Спросил Сано. 

– Она спит, – сказала Хана. – Я надеюсь, что вы не станете её беспокоить новыми расспросами. Ей нужен отдых. 

– Я не буду её беспокоить, – сказал Сано. По крайней мере, пока. – С тобой же я хочу поговорить. 

– Отлично. – Хана говорила так же раздраженно, но снисходительно, как когда Сано приставал к ней в детстве. Последние капли крови упали с утки. Она отвязала её. Держа его за ноги, она погрузила её в кастрюлю с водой, что кипела на очаге. 

– Как долго ты служишь моей маме? – спросил Сано. 

– Я была с ней, когда ты был маленьким. – Хана помешала птицу в кипятке. – Разве ты не помнишь? 

– Конечно. – Сано отмахнулся от пара, что исходил от влажных перьев. Но он знал о прошлом Ханы так же мало, как и о своей матери. Хана всегда была в доме, как само собой разумеющееся; он никогда не представлял её как человека, живущего отдельно своей жизнью. – Ты была с ней до того, как она вышла замуж за моего отца? 

– Да. – Хана смирилась, чувствовалось, что она ожидала подобных вопросов. Она вытащила утку из горшка. Она была ощипанной, перья обожжены, кусочки пуха цеплялись за её сморщенную розовую кожу. –Она тогда была ещё ребёнком. 

Сано задавал вопросы, о которых думал весь день. 

– Почему она вышла замуж за моего отца? Почему она не вышла замуж за полковника Дои? 

Хана ополоснула утку в холодной воде и покачала головой. 

– Ты имеешь в виду, что не знаешь? Или ты просто не скажешь мне? 

– Я не могу, – сказала Хана, бросая утку на разделочную доску. Сано был ранен и расстроен её ответом и настойчивым желанием матери держать его в неведении. 

– Даже чтобы спасти её жизнь? Любая информация о том времени может помочь мне доказать, что она не убивала Тадатоши, и выяснить, кто это сделал. 

– Её разорванная помолвка не имела ничего общего с убийством, – упрямо сказала Хана, беря острый нож. – Также, как и её брак с твоим отцом. 

– Позволь мне самому судить об этом. 

Хана крепко сжала рот. 

– Может быть, ты не понимаешь, в какой беде моя мама, – сказал Сано. – Если я не смогу доказать, что она невиновна, её казнят. 

– Я это понимаю, – страх в глазах Ханы говорил, что она понимала, чем это грозит. 

– Ей нужна твоя помощь. 

Хана умело разрезала живот утки. 

– Она когда-нибудь рассказывала тебе, как мы встретились? – Сано покачал головой. – Мои родители были слугами семьи в городе. Они умерли, когда мне было десять лет. Я стала нищей. Однажды я находилась возле продовольственного лотка в городе и ела отходы, которые люди бросали на землю. Богатые девушки в паланкинах из самурайских семей смеялись надо мной. – Хана погрузила руки в утку и вырвала блестящие красные внутренности. 

– Одна из девушек вышла из своего паланкина. Это была твоя мать. Она приказала своим сопровождающим купить мне миску лапши. Она осталась со мной, пока я ела, и спрашивала меня о себе. Когда она узнала, что я сирота, она взяла меня с собой домой. Её родители говорили, что я грязная и отвратительная, но она настаивала на том, чтобы меня оставили. В конце концов они сдались. Она спасла мне жизнь. 

Сано был удивлён и взволнован этой историей, больше удивлён настойчивостью матери, чем её состраданием. Он не знал, что она способна отстаивать что-то своё. Он начал понимать, откуда у него появилось собственное стремление защищать слабых. Но что изменило её? Это был только её брак с его отцом, который был строгим, традиционным, авторитетным мужем? 

– Теперь я сделаю всё, чтобы спасти её жизнь, – сказала Хана со страстным убеждением. 

– Мне не нужно ничего, кроме всей правды, – заметил Сано. 

– Всё, что ей поможет. А не рассказывать старые истории, которые не принесут ей никакой пользы. 

– Давайте попробуем выяснить другой вопрос, – сказал Сано. – Ты была с моей матерью, когда она была фрейлиной в доме Тадатоши? 

– Да. – Хана бросила кишечник в ведро, отделив красные печень и сердце. 

– Тогда ты знали тамошних людей. 

– Я была просто горничной. 

Слуги знали своих хозяев лучше, чем большинство других людей, а Хана была проницательным наблюдателем. В детстве Сано поражался тому, как она всегда знала всё, что происходило в их округе. 

– Кто мог похитить Тадатоши и убить его? 

– Только не твоя мать. Клянусь. 

– Я согласен, но наше мнение ничего не доказывает. Ты можешь вспомнить, что произошло в этом имении в день исчезновения Тадатоши? 

– В последний раз я видел его в тот день, когда начался Великий пожар. Мы все слышали о пожаре, и его отец решил, что мы должны перейти через реку. Все спешили, чтобы подготовиться. Но не Тадатоши. Он просто отлынивал. 

– Мы с твоей мамой собрали вещи, чтобы взять с собой. Мы не знали, как долго нас не будет. Трудно было решить, что взять и сжать в маленькие связки, которые мы могли бы унести, – моя выпотрошенную утку, Хана, казалось, заблудилась в прошлом. – Именно тогда мы услышали, что Тадатоши пропал. Его сестра рассказала нам, – память Ханы перескочила на другое. – Ойгими очень сильно обгорела в огне. Она чуть не умерла. 

– Я понял это, когда встретил её сегодня, – сказал Сано. – У неё остались ужасные шрамы. 

– Я слышала, что она никогда не была замужем, – сказала Хана. – У неё была тяжёлая, одинокая жизнь. Но когда она была маленькой, она была очень красивой девушкой. И всё же ей повезло, что она вообще осталась жива. Во всяком случае, её отец сказал, что все должны искать Тадатоши. Твоя мама и я помогли обыскивать поместье. Когда его там не нашли, его отец отправил нас всех искать его всюду. Он сказал, что мы не уйдём без его сына, – лицо Ханы стало мрачным. – Мы так никуда не уходили. Все в его имении оказались в огненной ловушке внутри города. Почти все погибли, всё ради одного мальчика. 

Его семья могла избежать огня, если бы Тадатоши не исчез. Если он был похищен, а не ушёл добровольно, то эти смерти не были его ошибкой. Но Сано задавался вопросом, были ли они мотивом убийства Тадатоши. 

– На улицах толпы людей бежали от огня, – сказала Хана. – Мы с твоей мамой были отделены от других людей из поместья, но нам удалось остаться вместе. После пожара мы вернулись в усадьбу. Там всё сгорело. Но мы нашли родителей твоей матери и переехали к ним. Их дом был в порядке. Они жили в Асакусе, которая была тогда сельской местностью далеко от города. 

Вот ещё один факт о бабушке и дедушке, которых Сано никогда не знал. 

– Когда я был молодым, они были ещё живы? 

– Твой дедушка умер, когда тебе было девять лет, а бабушка – через несколько лет. 

Сано внезапно вспомнил два случая где-то в те времена, когда он обнаружил, что его мать плачет. Она отказалась сказать почему. Теперь он понял, что она, должно быть, услышала о смерти своих родителей. 

– Почему я никогда не встречал их? Почему она притворилась, что они умерли до моего рождения? 

– Я не могу этого сказать. Это не имеет ничего общего с убийством. Забудь это. – Хана нетерпеливо бросила утку на разделочную доску. – Я пытаюсь сказать вам, что у вашей матери не было возможности похитить или убить этого мальчика, – она взяла Сано за руку. Внезапно у него в голове всплыло ещё одно воспоминание из детства, когда он дразнил лошадь, и Хана выдернула его руку, прежде, чем та его укусила. – Я была с ней всё время. 

Её взгляд на Сано был яркий, яростный и немигающий. Сано не пришлось задаваться вопросом, сказала ли Хана всю правду; он знал, что нет. Он знал, что она делает это по благородному мотиву, чтобы защитить его мать ... или она? 

Сано посмотрел на её руку. Под ногтями была кровь утки. Возможно, она знала, по самой лучшей причине, что его мать не убивала Тадатоши. Идея казалась нелепой, но исключать её было нельзя. 

– Насколько хорошо ты знала полковника Дои? – спросил Сано. 

Хана помедлила, прежде чем ответить. Её глаза заблестели, и она улыбнулась, будто при внезапном воспоминании или вдохновении. 

– Достаточно хорошо, чтобы знать, что он не ладил со своим хозяином. 

Должно быть, для неё было очевидно, что Сано примет этот ответ. 

. – Почему ты так считаешь? 

– Я слышал , как спорили Дои и Тадатоши, – сказала Хана. 

– Когда это было? 

– За несколько дней до пожара, – Хана взяла топор. 

– О чём? – спросил Сано. 

– Я не знаю, – сказала Хана. – Я пришла в конце. Но я слышала, как Дои сказал: «Если ты когда-нибудь сделаешь это снова, я тебя убью». 

Вот наконец-то появилось доказательство против Дои. Не то чтобы Сано не был доволен, но он решил уточнить. 

– Ты уверена, что это именно то, что ты услышала? 

Хана начала рубить тушку утки. 

– Я уверена. 

Сано вопросительно посмотрел на Хану. 

– Ты помнишь эпизод разговора, состоявшегося сорок три года назад. 

– Самурай, угрожающий убить своего хозяина, – это не то, что слышишь каждый день, – сказала Хана. – Это застряло в моей голове. 

– Как удобно, что это всплыло сейчас. 

– Ну, это так, – настаивала Хана. – Это то, что сказал Дои. И я поклянусь в этом перед сёгуном. Она положила свой топор рядом с аккуратно расчлененной уткой. 

Тут Хирата вошёл в кухню. 

– Сано-сан, сёгун здесь и хочет увидеть тебя. 

– Сёгун? – Сано был удивлен не только тем, что упоминание Ханы о сёгуне совпало с его прибытием. – Здесь? – сёгун редко приходил в гости. Сано не мог вспомнить последний раз. – Зачем? 

– Он не сказал, но нам лучше не заставлять его ждать. 

Сёгун сидел в приёмной на помосте рядом с Еритомо. Слуги разжигали огонь в угольных жаровнях и устанавливали лаковые экраны, чтобы защитить его от холодных сквозняков. Сано опустился на колени на пол и поклонился, заняв место подчинённого в своём собственном доме. Хирата последовал его примеру. 

– Добро пожаловать, ваше превосходительство, – сказал Сано. 

– Привет, – сказал сёгун так небрежно, будто бы посещал его каждый день. 

Еритомо, частый посетитель, выглядел неловко, его красивое лицо было напряжено. Он пробормотал приветствие. 

– Могу я предложить вам напитки? – сказал Сано. 

От закусок гость вежливо отказался, они были предложены снова и приняты. Слуги принесли достаточно еды для банкета. Когда все потягивали чай, а сёгун и Еритомо поедали сашими, пирожные и пельмени, Сано поинтересовался целью визита. 

– Могу я спросить, что привело вас сюда, ваше превосходительство? 

– Я хотел бы поговорить с вами. Вдали от моего двоюродного брата. Сёгун нервно огляделся, словно князь Мацудайра скрывался неподалеку. 

Сано был рад, что князь Мацудайра отсутствовал, что было удивительно. 

– Могу я спросить, почему? 

Сёгун нахмурился. 

– Я знаю, что мой двоюродный брат делает то, что лучше для меня. Но когда он рядом, все становится сложным и неприятным. Вы заметили? 

– Возможно, – сказал Сано, стараясь не смотреть на Хирату. 

– Он испытывает величайшее уважение и привязанность ко мне, но иногда я чувствую, что он… – язык сёгуна работал у него во рту, как будто он перебирал неприятные слова. – Как будто он издевается надо мной. Ты тоже так думаешь? 

Это был шанс Сано отплатить Мацудайре за пакости князя. Сано чувствовал сильное искушение, но осторожность взяла верх. Если сёгун узнает, что князь Мацудайра хочет захватить режим, собственная роль Сано в борьбе за власть может оказаться разоблаченной. И сёгун может простить князя Мацудайру, как своего кровного родственника, но никогда не простит постороннему Сано. 

– Возможно, князь Мацудайра так много думает, что не знает, какое впечатление он создаёт, – сказал Сано. 

Эти слова подавили страхи сёгуна. 

– Возможно, ты прав. Возможно, я слишком чувствительный. 

Сано услышал, как Еритомо выдохнул. Хирата сидел тихо, стоически и настороженно. 

– Но, во всяком случае, я могу узнать у вас, каков ваш прогресс в расследовании, – сказал сёгун. – И хорошо, что мой двоюродный брат не присоединился к нам. 

Сано тоже считал, что это хорошо. 

– Я поговорил с матерью и сестрой Тадатоши. Они не верят, что моя мать убила его. На самом деле, они отметили её хороший характер, – без подсказок князя Мацудайры Сёгун не заметил, что слова двух женщин заметно менее убедительны по сравнению с полковником Дои. – Они также назвали кого-то, кто хотел смерти Тадатоши, – Рассказывая историю о том, что их родственник хотел продвинуть своего сына по очереди, Сано был рад, что князь Мацудайра не мог отметить того факта, что этот человек был удобно мёртв для Сано. 

– Ааа, новый подозреваемый, – произнес впечатлённый сёгун. 

Но Еритомо выглядел недовольным, вместо того, чтобы радоваться тому, что Сано сделал шаг к тому, чтобы очистить свою мать. Сано задумался, почему. 

– И я обнаружил, что у моей матери есть алиби на время убийства, – продолжил Сано. – Её горничная была с ней до исчезновения Тадатоши и в течение всего последующего времени. 

– Значит, она не могла похитить и убить его, – заключил сёгун. 

Князь Мацудайра, несомненно, осудил бы алиби как подделку, созданную верным слугой перед своей хозяйкой. Но у сёгуна не хватило ума подумать об этом самому. – Хана также назвала другого подозреваемого. Она слышала, как он угрожал Тадатоши незадолго до его исчезновения. Это полковник Дои. 

– Да? – сёгун открыл рот. – Думаю, он обвинил вашу мать в преступлении, потому что сам может быть виновен в его совершении! – просветление появилось на лице сёгуна. – Может быть, он пытается защитить себя. – его способность проводить умственные линии между доказательствами и выводами улучшилась, и властитель Мацудайра не стал мутить воду. – Ну, Сано-сан, я должен сказать, что я склонен полагать, что твоя мать невиновна. 

Сано и Хирата обменялись осторожными взглядами. 

Тут Еритомо прочистил горло. 

– Ваше Превосходительство, недостаточно, чтобы канцлер Сано выдвинул других подозреваемых, кроме его матери, – он посмотрел на Сано извиняющимся, но вызывающим взглядом. – Мы ведь до сих пор не знаем, кто виноват. 

Сано посмотрел на Еритомо с удивлением. Они были друзьями много лет, и Еритомо часто заявлял о себе, предлагая сделать что-нибудь для Сано. Почему он теперь взял на себя роль хулителя? Сано пережил момент дежавю. Однажды Янагисава сел рядом с сёгуном и принизил Сано. Теперь сын Янагисавы, перенял его образ сидя в том же месте. 

– Да это правильно. Я всё ещё хочу знать, кто убил моего двоюродного брата, – сказал сёгун, заметно охлаждаясь в сторону Сано. – Что еще ты делаешь, чтобы узнать это? 

– Я ищу важного свидетеля, наставника, который, как говорит полковник Дои, был причастен к похищению и убийству, – сказал Хирата и рассказал, как он ходил в храм, к которому когда-то принадлежал Эген, и узнал, что Эген покинул город после Великого пожара. – Я дал указание искать его по всей стране. 

Это звучало бесполезно, но Сано был рад, что Хирата поддержал его. 

– Ну, ааа, думаю, сейчас это нужно сделать, – брезгливо сказал сёгун. Он протянул руку Еритомо, который помог ему подняться. – Мы должны идти. Пришло время для моих лекарств. 

Когда они подошли к двери, Еритомо прошел мимо Сано, отвернув лицо. Сано подал знак Хирате, который сопровождал сёгуна по коридору, отвлечь того разговором. Сано встал перед Еритомо, преградив тому путь. 

– В чём дело? – спросил Сано. 

Еритомо посмотрел на пол. 

– Я не знаю, что вы имеете в виду. 

– Да, то, что вы сделали, – сказал Сано. – Вы сознательно повернули сёгуна против меня. 

– Я только указал на факт, который, кажется, стоит упомянуть, – голос Еритомо дрогнул. 

– Я думал, что мы друзья. В чём дело? 

– Еритомо-сан! Давай пойдём! – крикнул сёгун. 

– Я должен идти. – Еритомо нырнул вокруг Сано и помчался по коридору. 

Подозрения Сано возросли.