Во время повторной поездки в Фукагаву Сано и его люди попали под сильный дождь. Когда они прибыли в поместье, где жила семья Тадатоши, на мокрой улице было пустынно, с карнизов закрытого дома капала вода. Войдя в приёмную, Сано сразу заметил, что атмосфера тут изменилась.
Госпожа Атеки и Ойгими встретили его с официальной любезностью, как встречают незнакомца, впервые посетившего дом. Как будто они забыли о состоявшемся вчера разговоре с ним. Госпожа Атеки по обычаю предложила закуски. Крошечная, похожая на птичку старуха была задумчива, её нежное лицо было обеспокоено. Она сидела в тишине, пока приносили еду и питье. Ойгими размышляла под чёрным покрывалом, скрывавшим шрамы ожогов. Она излучала холод.
– Чем мы можем помочь вам? – вежливо сказала госпожа Атеки.
Сано понял, что что-то случилось.
– Я всё ещё расследую убийство вашего сына и ищу новых свидетелей. Знаете ли вы местонахождение кого-либо, кто принадлежал к вашей семье, когда исчез Тадатоши?
Женщины промолчали.
– Может, члены семьи, самураи или слуги? – Сано подсказал.
– Мы уже сказали вам, что большинство людей из поместья моего отца погибли во время пожара, - сказала Ойгими отстранённым тоном.
– За прошедшие годы много людей умерло, – сказала госпожа Атеки, тем же тоном. – Иные разбежались. Мы не знаем, где живут, если они ещё живы.
– Кто-нибудь живёт в этом доме? – спросил Сано.
– Нет, – ответила Ойгими.
– Простите, но мы не можем вам помочь, – как бы подытожила госпожа Атеки, намекая свои тоном на то, что Сано должен уйти. Когда он этого не сделал, она спросила: – Вам интересно что-то ещё?
– Да, – сказал Сано. – Я хочу, чтобы вы обе рассказали сёгуну то, что вы сказали мне вчера о моей матери.
– Зачем?
– Чтобы засвидетельствовать её добрый характер и помочь мне доказать, что она невиновна.
Госпожа Атеки и Ойгими обменялись взглядами.
– Я не думаю, что нам нужно это делать, – сказала госпожа Атеки.
Сано начал понимать, почему они поменяли своё отношение.
– Недавно вы получили новости об убийстве Тадатоши?
– Это на самом деле так, – сказала госпожа Атеки.
– Мы узнали, что вы нашли наставника Эгена, – сказала Ойгими, - и что он сказал, что ваша мать и солдат из поместья похитили и убили моего брата.
Плохие новости распространялись быстро. Сано встревожился, когда одно из его подозрений подтвердилось.
– Как вы узнали это?
– Князь Мацудайра был достаточно любезен, что послал сообщить нам это, – сказала госпожа Атеки.
Другое подозрение Сано попало в цель. Властитель Мацудайра не терял времени, извлекая выгоду из предательства Эгена. Он быстро стал влиять на свидетелей. Теперь они верили, что мать Сано была виновна, так же, как и Сано.
– Эген солгал, – сказал Сано, скрывая ярость, чтобы не обидеть женщин и не усилить их антипатию к нему. – Он и моя мать оба были обвинены в совершении преступления. Он сказал мне, что они оба невиновны, но, когда давал показания перед сёгуном, он изменил свою историю. Он возложил вину на мою мать, чтобы защитить себя. Об этом вам сказал посланник князя Мацудайры?
По растерянным выражениям лиц Атеки и Ойгими Сано понял, что им не сказали.
– Эгену нельзя доверять. Не верьте ничему, что он сказал.
– Мы и не верим всему, что слышим, - пронзительный голос Ойгими намекал Сано на то, что она и её мать не настолько доверчивы и не обязаны принимать его слова за правду. – Но новости об Эгене заставили нас задуматься.
– Об Эцуко, – поправила госпожа Атеки.
– Мы решили, что, возможно, в конце концов мы её не настолько хорошо знали, – сказала Ойгими.
– Она казалась хорошей, безобидной девочкой, – сказала госпожа Атеки, – но это могла быть только та сторона, которую она нам показала.
– Возможно, она скрывала свою истинную натуру, – сказала Ойгими. – Она была красива. Она могла бы заставить того солдата влюбиться в неё. Может быть, она уговорила его похитить моего брата, чтобы получить деньги, необходимые им, чтобы вместе сбежать.
В её голосе звучала горечь. Её голова слегка повернулась к Сано, который заметил ужасную левую сторону её лица. Он задавался вопросом, не злился ли Ойгими на его мать, не толь потому что верила, что его мать убила Тадатоши, но и потому, что огонь пощадил её красоту. Вероятно, ни один мужчина никогда не влюблялся в изуродованную Ойгими. Сано жалел её, но он также был взбешен её необоснованным предположением.
– Это смешно, – сказал он. – Вы прислушались к словам человека, которого никогда хорошо не знали и не видели за сорок три года. Вы позволили этому изменить своё мнение о моей матери.
– При всем уважении, достопочтенный Канцлер, но не только история Эгена изменила наше мнение, – высокомерно сказала Ойгими. – Когда мы с мамой говорили об Эцуко, то вспомнили вещи, которые забылись.
– Что именно? – нехорошее чувство пронзило Сано, как ядовитая змея.
– Эцуко обычно кралась, когда должна была выполнять поручения для меня, – сказала госпожа Атеки.
– Я часто видел, как она бродит по поместью, следуя за моим братом, – сказал Ойгими. – Я видела, как она прячется, чтобы он не заметил её. Она шпионила за ним.
– И зачем это ей, если у неё не было злых замыслов? – сказала госпожа Атеки.
– Итак, теперь вы должны понять, почему мы не можем говорить в её защиту, – заключила Ойгими.
Выходило так, что всё было ещё хуже, чем думал Сано. Женщины предложили больше доказательств против его матери, и вместо того, чтобы быть уверенным, что это ложь, он почувствовал, что в нём возросли подозрения. Мать что-то скрыла от него. Может ли быть так, что она и незаконный любовник планировали вымогать деньги у отца Тадатоши, шпионили за мальчиком и, воспользовавшись хаосом во время Великого пожара, чтобы похитить его, а затем убили его, потому что он сопротивлялся?
Но Сано осознал ещё одну причину, по которой женщины изменили своё мнение о его матери.
– Посланник князя Мацудайры сообщил вам что-нибудь кроме рассказа наставника?
Мать с дочерью ещё раз обменялись взглядами. Ойгими сказала:
– Он предупредил нас, что вы ищете кого-то ещё, кого можно обвинить в убийстве.
«Это точно, - подумал Сано. – А вот и двое новых подозреваемых». Они были не глупы и поняли намёк посланника; они решили помочь князю Мацудайре создать дело против матери Сано, опасаясь, что если её не осудят, то могут обвинить их.
Сано почувствовал, что атмосфера изменилась, они видели перед собой не сына, желавшего оправдать свою мать, а канцлера и следователя. Госпожа Атеки сжалась от страха. Ойгими всё ещё держалась враждебно и была настороже.
– Где вы были, когда Тадатоши исчез? – спросил Сано.
– Мы были в доме, готовились переправиться через реку, – сказала госпожа Атеки.
– Мы с мамой всё время были вместе, – сказала Ойгими.
Они обеспечивали друг другу алиби и не могли участвовать в похищении, если таковое вообще было. Сано спросил:
– Что вы делали, когда ваш отец приказал искать Тадатоши?
– Мы повиновались, – сказала Ойгими. – Когда никто не смог найти его в поместье, мы вышли на улицу в город.
– Наши сопровождающие пошли с нами, – сказала госпожа Атеки.
Это означало, что они не могли сделать никакого зла без свидетелей. Сано спросил:
– Что там происходило?
– Мы звали Тадатоши, выкрикивали его имя, бегая вверх и вниз по улицам. Мы видели идущий к нам дым, – глаза госпожи Атеки как бы искали потерянного сына. – Здания впереди горели. От них бежала толпа людей. Мы смешались с ними и попали в огонь, – погрузившись в воспоминания, она вздрогнула. – Мы не могли уйти. Мы оказались в ловушке на узкой дороге. Дома вокруг нас горели. Ветер дул на нас. Я слышала, как кричала моя дочь. Её волосы и одежда горели.
Ойгими сидел так же неподвижно, как труп, лежащий на погребальном костре. Сано вообразил, как огонь охватывает её, как её одежда чернеет.
– Охранники сбивали плащами бушевавшее на ней пламя и катали по земле, пока пламя не погасло, – сказала госпожа Атеки. – Она была без сознания. Я думала, что она умерла. Охранники подобрали её. Когда все убежали, мы понесли её.
Сано представил обгоревшую, обмякшую девочку на руках у солдат, истеричную мать, плачущих дам, их безумное бегство сквозь ад.
– Мои дамы остались позади. Они потерялись в толпе. Я больше никогда их не видела. Все охранники, кроме двоих с Ойгими, погибли, когда на них обрушился балкон. Только по милости богов мы добрались до холмов. Я держала дочь, глядя, как горит город.
Редко когда Сано чувствовал такое отвращение к допросу подозреваемых. Если бы это было для кого-то ещё, кроме его матери, он бы оставил их в покое.
– Вы нигде не встречали Тадатоши?
– Нет, – резким от нетерпения голосом сказала Ойгими. – Мы считали, что он погиб на пожаре, пока вы не сказали нам другие. Он так и не вернулся.
Но Сано предположил, что, возможно, Тадатоши вернулся после пожара к тому, что осталось от его семьи.
– Если бы он вернулся, вы были бы рады его видеть?
– Конечно! – воскликнула госпожа Атеки. – Всё, чего я хотела, это вернуть моего сына.
– Хотя он был причиной, по которой вы попали в огонь? – сказал Сано. – Ведь в то время никто не думал, что его похитили; вы, должно быть, думали, что он ушёл, как он имел обыкновение делать.
– Он был просто ребёнком! Он не знал, что делать!
– Мальчик в четырнадцать – это почти мужчина, – отметил Сано. – Тадатоши был достаточно взрослым, чтобы знать, что, когда угрожает пожар, и семья собирается бежать в безопасное место, не следует бродить. Поскольку вы должны были искать его, вы не смогли пересечь реку. Разве вы не думали, что виноват Тадатоши?
– Нет! – завыла госпожа Атеки.
– Я винила его - сказал Ойгими. В её голосе прозвучала странная нота, аккорд гнева и ненависти, приглушенный временем. – Но, если вы предполагаете, что он вернулся и я убила его… Ну, я бы не смогла. Я была инвалидом в течение многих лет после пожара. У меня не было сил.
– Это могли сделать не вы, – сказал Сано и повернулся к госпоже Атеки.
Она уставилась, покачала головой и сказала:
– Я бы никогда не причинила вреда своему мальчику.
– Ваш муж погиб, как и большинство людей из вашего поместья, – напомнил ей Сано. – Ваша дочь обгорела. Разве он не заслуживал наказания?
– Нет! – госпожа Атеки поднялась, как израненная птица, пытающаяся взлететь. – Я любила его. Не важно, что он сделал!
– Моя мама невиновна. Оставь её в покое, - поддержала её Ойгими.
– Дочь, следи за своими манерами. Вы оскорбляете благородного канцлера, – упрекнула её госпожа Атеки.
– Мне всё равно. Я его не боюсь, – сказал Ойгими. – Он не может сделать со мной ничего хуже, чем то, что уже произошло.
Она сбросила с себя драпировку. Её шея была покрыта шрамами, а на голове, с обожжённой стороны, кожа покрыта коричневой коркой, а мёртвый глаз безучастно смотрел в пустоту. Она подняла свой левый рукав, показывая пятнистую культю. Отвращение Сано состязалось с жалостью. Ойгими было нечего терять, кроме своей жизни, что, должно быть, было ужасным бременем.
– Вы никогда не сможете доказать, что мы виновны, – сказала она. Её здоровый глаз вспыхнул яростью и триумфом. – Если вы приведете нас к сёгуну и обвините нас, мы дадим показания против вашей матери. Сёгун и князь Мацудайра смогут решить, кто говорит правду. Мы готовы рискнуть. А вы?
В поместье Сано Рэйко и Акико играли в мяч с Мидори, её детьми и лейтенантом Асукаем в саду возле жилых помещений. Рэйко бросила шарик из мягкой ткани маленькому Тацуо. Она заметила, что лейтенант Асукай был хорош с детьми; он осторожно бросал им мяч, и когда они бросали его изо всех сил, он галантно бросался вперёд, поднимал его и отступал для другого броска. Хотя Рэйко улыбалась и приветствовала всех остальных, её разум пребывал в тёмных сферах.
Она была рада, что не рассказала Сано о разговоре с его матерью. Ему уже было, о чем беспокоиться. Если он узнает, что Рэйко поверила в виновность его матери, ему это не поможет. И у Рэйко не было никаких оснований для её суждения, кроме её интуиции, не было никаких доказательств того, что Сано принял бы это. Хотя Рэйко была расстроена тем, что её свекровь была в тюрьме, она не могла не почувствовать облегчения, что Эцуко рядом нет. Она считала, что тюрьма была именно тем местом, где Эцуко надлежало быть. И всё же Рэйко не чувствовала истинного удовлетворения. Заключение Эцуко было ещё одним шагом к катастрофе для всей семьи и признаком того, что Сано не может их спасти. Страшное напряжение, которое преследовало Рэйко в течение последних дней, усилилось.
Внезапные громкие, отчаянные крики нарушили тишину. Рэйко замерла. Мяч, который она только что поймала, выпал из её рук. Её сердце в ужасе замерло, а затем застучало сильнее.
– Что это было? – спросила Мидори, глядя на дом, из которого донесся шум.
Рэйко быстро нашла объяснение. Она ворвалась в дом в сопровождении лейтенанта Асукая и других солдат. Они побежали по коридору к её комнате. Внутри шкаф, встроенный в стену, был открыт. Перед шкафом стоял самурай в доспехах, одна его рука залезла внутрь, а другая бешено размахивала в воздухе, когда он истошно кричал, а его тело дёргалось. Он повернулся к вошедшим свирепым лицом.
– Капитан Огю! – Рэйко узнала его. Он был командиром отряда, который защищала жилища её семьи.
–Ты шпион! – в шоке воскликнул лейтенант Асукай, казалось, он был не в силах поверить в это.
– Нет! – зарычал Огю.
Но правда была слишком очевидна. Огю открыл секретное отделение, в котором Рэйко спрятала книгу с записями о якобы «шпионах» Сано. Когда Сано и его семья впервые переехали в поместье, Масахиро обнаружил отделение, заполненное тайником с золотыми монетами, которые Янагисава оставил после изгнания. Теперь внутри на полке лежала книга. Пальцы капитана Огю касались чёрной шёлковой обложки. Его рука была обездвижена кинжалом, который был спрятан в полке. Открыв отсек, он запустил ловушку и сработала скрытая пружина, которая вонзила кинжал в его руку.
Рэйко была поражена тем, насколько хорошо сработал её план, и всё, что она могла сделать, это молчать, прикрыв рукой рот. Мидори взглянула на пленника, кровь из раны которого стекала на пол.
– Пропустите! – взмолился Масахиро. – Дайте мне посмотреть!
Капитан Огю запинался:
– Я просто… я … думал…
– Ты думал, что в этой книге список шпионов, – сказал лейтенант Асукай. – Ты просто хотел украсть его для князя Мацудайры. Что ж, книга - подделка, это ловушка, и ты попался на этот крючок. Он развернул Огю и ударил головой о шкаф в качестве превентивной меры. – Теперь ты не уйдёшь.
Капитан Огю выкрикивал проклятия, свободной рукой он хотел вытащить рукоять кинжала. Он просил:
– Вытащи это! Отпусти меня!
– О, обязательно, так и сделаем, – сказал Асукай. – Но не спеши. То, что случится с тобой дальше, будет намного хуже.
Комментариев нет:
Отправить комментарий