Он лежал на кровати лицом вниз, укрытый одеялом ниже талии, в то время как врач вставил иглы в его костлявую обнаженную спину. Он страдал от мышечных болей, болей в суставах, учащенного сердцебиения и других реальных или воображаемых заболеваний, и пробовал все известные способы лечения. В комнате было жарко от множества угольных жаровен, которые были нужны для обогрева, и пахло лекарствами. Сано был благодарен, что ему не пришлось смотреть травяную клизму.
– Я провёл несколько опросов и проконсультировался с оракулами, – сказал Сано, намеренно не вникая в детали. Он был рад, что рядом не было князя Мацудайра, который бы стал задавать вопросы. – Я также убедился, что останки Тадатоши благополучно достигли мавзолея.
Мура перепаковал скелет в бочке, и носильщики отнесли его в храм Каннеи. Там Хирата переложил скелет в сундук. Завтра священники проведут надлежащую кремацию и погребение останков Тадатоши.
– Но он не может покоиться с миром, – сказал сёгун, морщась от уколов иголками. – Сано-сан, выясни, кто его убил.
– Конечно, Ваше Превосходительство. – кодекс чести Сано требовал справедливости для убитого родственника хозяина, которому он обязан служить, даже сражаясь с князем Мацудайрой за контроль над режимом. – Убийца Тадатоши должен быть наказан, если он ещё жив.
– Если это так, я помогу вам поймать его, – сказал сёгун с несвойственной ему решительностью. В последнее время им предпринимались попытки принять участие в судебных делах. Сано подумал, что до него дошло, что он доверил слишком много важных дел своим чиновникам и начал сожалеть о том, как слабо контролирует правительство. - Я могу что-то сделать для расследования?
– Думаю, что так оно и есть, – сказал Сано. – Мне нужно понять Тадатоши. Можете ли вы сказать мне, что он был за человек?
Сёгун раздулся от гордости, потому что Сано действительно консультировался с ним, а не просто притворялся. Это случалось не часто. Он нахмурился, пытаясь вспомнить.
– Ну, ага, это было давно, когда я его знал. Его отец приводил его играть со мной. Многих детей приводили.
Сано решил, что их родители хотели заинтриговать их своим будущим правителем.
– Тадатоши был довольно, ааа, застенчивым и тихим. – сёгун вздрогнул, когда врач вертел иглы между пальцами, стимулируя поток энергии через нервы. – Он любил бродить один. Однажды он сделал это во время визита ко мне. Слуги перевернули весь замок, ища его. Они нашли его в лесном заповеднике. Но я боюсь, что он, ах, я не могу вспомнить, как он выглядел.
По крайней мере, у Сано был портрет жертвы убийства.
– Может быть, Тадатоши забрёл слишком далеко и встретил своего убийцу. Вы помните день, когда он исчез?
– Я никогда этого не забуду, – страстно сказал сёгун. – Это был день, когда начался Великий пожар. Почти полгода не было дождя. Дул сильный северный ветер.
Он и Сано слушали завывающий и шуршавший по деревьям за окном сильный ветер. Эта зима и весна также были необычно сухими и ветреными, и случалось, что вокруг города вспыхивали пожары.
– Поздно днём мы услышали, что в городе сильный пожар, – продолжил сёгун. – Все боялись, что огонь достигнет замка. Моя мать хотела бежать за холмы, но нам сказали, что пожарные команды обязательно потушат огонь, прежде чем он достигнет замка.
В те дни пожарные бригады Эдо состояли из четырёх небольших отрядов, набранных даймё. Они оказались совершенно неспособными бороться с Великим пожаром. Теперь четыре отряда по триста человек в каждом управлялись знаменосцами Токугавы и помогали полиции. Горожане организовали свои бригады. Эдо усвоил этот дорогостоящий урок.
– Пришел слуга из дома Тадатоши и спросил, видел ли кто-нибудь моего кузена, – сказал сёгун. – Но мы никого не видели. На следующий день начался второй пожар, направленный к замку. Было так много путаницы, что мы забыли о Тадатоши. Прошли дни, прежде чем мы узнали, что его так и не нашли.
Много дней город лежал в руинах и режим Токугава был слишком занят, пытаясь накормить и укрыть тысячи бездомных, чтобы отвлекаться на поиски одного потерянного ребёнка из небольшой ветви семьи. Закон и порядок распались. Для кого-то было подходящим моментом, чтобы убить Тадатоши, похоронить его и это сошло с рук, потому что его посчитали жертвой пожара.
– Боюсь, у меня нет ни малейшей идеи.
– Есть ли кто-нибудь ещё, кто знал Тадатоши? – спросил Сано. – Может быть, его ближайшие родственники?
Лицо сёгуна приняло тошнотворный вид, означавший, что он боялся, что его сочтут глупым.
– Я не знаю. У меня так много родственников, что трудно, ах, отследить их всех. И я вижу так мало людей в эти дни.
Правитель Мацудайра контролировал доступ к сёгуну, чтобы отрезать его от людей, которые могли бы рассказать ему, что задумал Мацудайра, и заставить его что-то с этим делать.
– Но я помогу вам узнать о семье Тадатоши, – сказал сёгун, стремясь компенсировать свое невежество. Он позвал, – Еритомо-сан! Иди сюда!
Не получив ответа, сёгун сел, ощетинившись иголками, делавшими его похожим на дикобраза, и хлопнул в ладоши. В дверях появился слуга.
– Где Еритомо? – спросил сёгун.
– Он покинул замок некоторое время назад.
– Этот юноша никогда не бывает на месте, когда он мне нужен, – в раздражении сказал сёгун. – Ах, ну, неважно. Позовите Дазая.
Слуга поспешил прочь, затем вскоре вернулся с пожилым, старым камердинером сёгуна.
– Канцлер Сано хочет знать, есть ли у моего кузена Тадатоши какая-нибудь семья, которая ещё живёт в Эдо? – спросил сёгун.
Дазай был хранилищем знаний о клане своего хозяина.
– Мне жаль говорить, но отец Тадатоши погиб в Великом пожаре. Как и большинство людей в том несчастном доме. – Катастрофа нанесла величайший урон простолюдинам, но не пощадила и привилегированные классы. – Но мать Тадатоши и его старшая сестра выжили.
Он дал указания относительно их адреса и сёгун отпустил его.
– Может быть, они смогут пролить свет на характер Тадатоши и его исчезновение. Я поговорю с ними завтра, – сказал Сано.
На данный момент у Сано были неотложные государственные дела, которыми он пренебрёг ради расследования. Вероятно, ему придётся работать всю ночь. И он хотел посмотреть, как поживает Рэйко после утренней атаки.
Покинув спальню сёгуна, он услышал, как сёгун даёт указания своим слугам.
– Где бы ни был Еритомо, найдите его. Я желаю провести вечер с ним.
Маленький незаметный буддийский храм стоял возле Синагавы – деревни, находившейся в нескольких часах езды от Эдо по ведущему на запад тракту. В полночь храм был пустынным и безмолвным, за исключением ветра, который сотрясал бамбуковые трости в садах и позванивал колокольчиками, прикрепленными к ярусам крыши пагоды. В зале для богослужений, резиденции настоятеля и общежитии священников было темно, но в окне гостевого дома горел свет. Вдоль освещённой луной гравийной дорожки, в тенях сосен к зданию торопливо пробирался мужчина, одетый в тёмный плащ с капюшоном. Он держал трость и нёс на спине тяжёлый мешок. Дверь домика открылась, дорогу осветил свет фонаря.
– Кто идёт? – изнутри прозвучал тихий голос.
– Это я, – ответил мужчина.
Еритомо, любовник сёгуна, откинул капюшон и вышел на свет. Около двери стоял Янагисава Ёсиясу, бывший канцлер и второй человек в Японии после сёгуна, а теперь скрывающийся беглец. Его голова была выбрита; он был одет в шафрановый халат и взятую у священника накидку. Его красивое лицо сияло от удовольствия при виде сына. Он быстро впустил Еритомо в дом и плотно закрыл дверь.
– За тобой никто не следил? – спросил Янагисава.
– Нет, отец, я был осторожен, – сказал Еритомо. – Я замаскировался под странствующего паломника. - Он бросил свою сумку и палку. – Я использовал ложное имя на контрольно-пропускных пунктах на тракте. Никто на меня не взглянул дважды.
– Превосходно. – Янагисава не хотел, чтобы частые посещения Еритомо храма стали известны; он не хотел, чтобы кто-то узнал о его пребывании здесь. Им лучше думать, что он всё ещё далеко.
Победив его армию и вытеснив его из режима бакуфу почти шесть лет назад, властитель Мацудайра изгнал Янагисаву на остров Хачидзё. Янагисава немедленно начал готовиться к возвращению в политику, которую он построил на своих близких отношениях с сёгуном.
Будучи молодым человеком прекрасной наружности и очарования, Янагисава соблазнил сёгуна и стал его ближайшим спутником и главным советником. Таким образом, Янагисава получил огромную власть над правительством. В течение многих лет он пользовался попустительством сёгуна и погряз в коррупции. Многие его ненавидели, но никто не смог победить ... кроме властителя Мацудайры.
Мацудайра также имел большое влияние на сёгуна. Кроме того, он имел преимущество крови Токугавы, что давало ему статус, которого Янагисава получить не мог. Когда князь Мацудайра победил Янагисаву, единственное, что спасло бывшего канцлера, – это эмоциональная близость с сёгуном и нежелание сёгуна во всём идти на поводу своего кузена. Сёгун поддержал желание князя Мацудайры избавиться от Янагисавы, но он отказался позволить Мацудайре казнить Янагисаву и вместо этого настоял на изгнании. Он всё ещё заботился о Янагисаве; он явно надеялся, что его дорогой друг когда-нибудь вернётся. Боже упаси, чтобы сёгун оказался разочарован.
После четырёх лет, проведённых на острове Хатидзё, Янагисава украл лодку и сбежал. Он находил убежище в разных храмах, где у него были друзья. Янагисава жил, чтобы снова сразиться, и теперь он вернулся с местью.
– Ты хорошо выучил все уловки, – сказал Янагисава Еритомо.
От похвалы молодой человек покраснел от счастья.
– У меня был хороший учитель.
Янагисава скрывал нежность, которую испытывал к Еритомо. У него было четыре сына и дочь от разных матерей, но Еритомо был его любимцем. Еритомо представлял для него второй шанс получить постоянную власть над Японией. Он был незаконным плодом романа между Янагисавой и женщиной, связанной с сёгуном. Кровь клана Токугавы в его жилах делала его подходящим преемником сёгуна и Янагисава хотел, чтобы его сын унаследовал диктатуру, что позволило бы управлять Японией через него. На данный момент Еритомо был его опорным пунктом в режиме, его лучшим шпионом при дворе, его секретным оружием. Но привязанность Янагисавы к Еритомо пошла глубже, чем просто политика. В Еритомо он видел самого себя, он был единственным человеком в мире, с которым Янагисава чувствовал кровную связь.
Он и Еритомо сидели на татами в маленькой, просто обставленной комнате, где помимо кровати был шкаф для его немногих вещей и письменный стол, за которым он обдумывал свои планы.
– Что привело тебя сюда сегодня? – спросил Янагисава, когда на угольной жаровне подогрел сакэ. – Мы же должны были встретиться только через три дня.
– У меня для вас имеются новости, – ответил Еритомо.
– Хорошие новости, я надеюсь?
Тень исказила лицо Еритомо, но это могло произойти из-за мерцания фонаря на сквозняке.
– Думаю, вы будете довольны.
– Ну, не держи меня в напряжении.
– Князья Гамо и Курода пообещали вам свою поддержку, – сказал Еритомо.
– Превосходно. – Эти князя управляли большими провинциями, командовали тысячами воинов и обладали большим богатством. Они были огромным преимуществом для сил, которые Янагисава собирал, чтобы вернуться, когда придет время. Он был доволен Еритомо, который умело обнаружил, какие люди были недовольны нынешним режимом, и были готовыми бросить свою партию. Еритомо зарекомендовал себя как секретный переговорщик. Он уже набрал много влиятельных людей в лагерь Янагисавы. Но не только обаяние Еритомо, его близость к сёгуну или его место в преемственности завоевали Янагисаве новых последователей.
– Князь Гамо уходит от властителя Мацудайры, – сказал Еритомо. Он устал от князя Мацудайры, требующего от него всё новых людей, чтобы сражаться с вашими подпольными отрядами. Он думает, что князь Мацудайра стал психически неуравновешенным и не сможет долго удержаться.
– Князь Курода покинул лагерь канцлера Сано. Он хотел войны между Сано и князем Мацудайрой и видит, как Сано его сдерживает. Он предпочел быть на стороне, которая осмеливается рискнуть.
Янагисава осмелился. Ему терять нечего. И хотя многие помнили его как жестокого, коррумпированного, думающего только о себе чиновника, но они уважали его. Он предлагал недовольным альтернативную сторону.
– Ни князь Мацудайра, ни канцлер Сано не знают, что они потеряли этих союзников, – сказал Еритомо. Князья Гамо и Курода как никогда демонстрируют преданность им. Они ничего не узнают, пока не вступят в бой и не обнаружат, что за ними следует меньше солдат, чем они ожидали. И до них не дошло, что вы сбежали с острова Хатидзё. Тамошние чиновники в своих сообщениях не сказали ни слова об этом. Они боятся быть наказанными за то, что позволили своему самому важному изгнаннику скрыться. Только ваши самые преданные люди знают, что вы вернулись.
– Хорошо. – Янагисава налил саке в чашки. – Давай выпьем за новые альянсы.
Они выпили и Еритомо продолжил.
– Говорят, что князь Мацудайра и канцлер Сано обвиняют друг друга в нападениях на своих жён.
– Это так, как я задумал, – сказал Янагисава.
Он послал своих воинов в одежде, украшенной их гербами, чтобы устроить засаду на госпожу Рэйко и устроить поджог в поместье князя Мацудайры. Он также отвечал за другие атаки, которые его соперники приписывали друг другу. Они не знали, что эти атаки были частью заговора с целью обострить их раздор. Они не подозревали, что нападения были связаны с ним. Они не думали, что его повстанцы способны на такую коварную, целенаправленную стратегию. До тех пор, пока Янагисава не вернулся, его люди были кучкой плохо организованных ронинов, наносивших удары случайным образом, не причиняя серьёзного ущерба противникам.
Еритомо выглядел встревоженным.
– Хотелось бы, чтобы нам не пришлось атаковать канцлера Сано. Он был мне хорошим другом.
Янагисава понял, что во время его отсутствия Сано взял Еритомо под своё крыло.
Хотя Янагисава ненавидел Сано за победу над его сыном, он знал, что если бы их позиции поменялись местами, он бы сделал то же самое. Это была умная тактика. Но он не мог позволить, чтобы Еритомо разделил верность.
– Я знаю, что ты любишь канцлера Сано, – сказал Янагисава. – Однако он тебе не друг.
– Но он держал ваших врагов подальше от меня. А как насчёт того времени, которое мы провели вместе, разговаривая и занимаясь боевыми искусствами? – Огорчённо сказал Еритомо. – Он единственный человек в замке, который действительно заботится обо мне.
– Ты ему безразличен, он тебя использует, потому что ты в состоянии помочь ему. Он защищает тебя и льстит тебе; ты влияешь на сёгуна в его пользу, – боль, которую Янагисава увидел в глазах Еритомо, причиняла боль ему самому. Его сын был слишком невинным. – Извини, но так устроен мир.
– Да, – уныло пробормотал Ёритомо, – понятно. Но трудно поверить, что канцлер Сано мог быть таким.
– Ну, такой он и есть. Я знаю его лучше, чем ты. Если ему будет удобно предать тебя, он это сделает. – стремясь утешить Еритомо, не смягчая сурового урока, Янагисава продолжил, – Теперь, когда я вернулся, тебе больше не нужен Сано.
– Да, – согласился Еритомо. Он посмотрел на Янагисаву взором полным веры и поклонения героям. – Спасибо, что развеял мои иллюзии о канцлере Сано.
– Не сообщай ему, что твоё отношение к нему изменилось, – предупредил Янагисава.
– Я понимаю, – сказал Еритомо. - Я умею хранить секреты.
Янагисава в этом не сомневался. В конце концов, он держал возвращение Янагисавы в секрете от всех, кроме самых доверенных им союзников. И он будет держать его до тех пор, пока Янагисава не ослабит своих врагов и не соберёт достаточно сил для возвращения.
– У меня есть ещё новости, – сказал Еритомо. – Возле храма Инари на холмах был обнаружен скелет. Установили, что это останки Токугавы Тадатоши, троюродного брата сёгуна. Сёгун приказал канцлеру Сано расследовать смерть Тадатоши.
– Это интересно, – сказал Янагисава, наклонившись вперёд, поглаживая подбородок. – Возможно, это расследование окажется моим благословением и падением Сано.
Сано был слабой стороной в конфликте между канцлером и князем Мацудайрой, победить которого в первую очередь требовалось Янагисаве, чтобы подняться на вершину режима. Но Сано всё же представлял собой серьёзное препятствие, так как он занимал старый пост Янагисавы. Кроме того, конфликт между Янагисавой и Сано имел длинную историю.
В момент, когда Янагисава впервые увидел Сано одиннадцать лет назад, он сразу определил, что Сано станет для него проблемой. Сано моментально стал его соперником за благосклонность сёгуна. Сано не нужно было соблазнять сёгуна сексом; он получил расположение сёгуна своим умом и честной службой. Первое же расследование Сано для сёгуна привело к одному из самых унизительных поражений Янагисавы. С тех пор положение Янагисавы имело тенденцию подниматься или падать в зависимости от положения Сано, как если бы они были противовесами на разных чашах весов. Янагисава стал самым большим критиком Сано и причинял этим Сано массу неприятностей, пока очередное расследование в Мияко девять лет назад не привело к перемирию между ними. Перемирие было удобным для Янагисавы, так как его борьба с властителем Мацудайрой требовала сосредоточения всех его сил.
Сейчас этому перемирию пришёл конец, но Янагисава не стал уведомлять об этом Сано.
– Что Сано удалось обнаружить? – спросил Янагисава.
– Я не знаю. Я покинул Эдо, до того, как он доложил об этом сёгуну, – ответил Еритомо. – Но он сказал, что смерть Тадатоши вероятно была результатом нечестной игры.
– Если это действительно убийство, то тем лучше для нас, – произнёс Янагисава, обрадованный новостью.
– Расследование убийства кузена должно создать Сано неприятности, – сказал Еритомо.
Подозреваемые, с которыми сталкивался Сано, расследуя порученные сёгуном дела, часто были влиятельными людьми. Его усилия в расследовании создавали ему дополнительных врагов. При этом он всегда рисковал провалит дело и потерять уважение сёгуна. Но руководившая Сано безрассудная преданность делу истины и справедливости вынуждала его пренебрегать риском. Янагисава никогда не мог понять готовность Сано подвергать себя опасности во имя чести. Он никогда не отступал, даже когда ему угрожали понижением в должности, изгнанием или смертью не только его самого, но и всей его семьи. Чувство чести Сано всегда было лучшим оружием Янагисавы против него.
– Что будем делать? – спросил Еритомо.
– Пока мы подождём и посмотрим. Скорее всего, Сано сам выкопает себе могилу.
– Но если он этого не сделает?
– Я что-нибудь придумаю, – Янагисава улыбнулся.
– Ты всегда знаешь, как сделать правильно, отец, – с восхищением сказал Еритомо.
Снаружи храмовой колокол прозвонил час быка. Еритомо поднялся.
– Я, пожалуй, пойду. Сёгун захочет меня видеть.
– Ты должен во всём угождать ему, – предупредил Янагисава. Он злился, что его любимый сын вынужден во всём потворствовать сёгуну, но у него не было выбора. У Янагисавы и самого не было выбора, когда много лет назад он сам соблазнил сёгуна. Его близкие отношения с сёгуном стали решающей защитой от его врагов. Теперь Еритомо будет защищать его до того дня, когда он и Янагисава станут вместе править Японией. – Мы не можем позволить, чтобы он задался вопросом, где ты, и установил за тобой наблюдение.
– Держи меня в курсе расследования, – сказал Янагисава, выпустив Еритомо за дверь.
Рэйко зажгла лампу и пламя отразилось в её глазах. Она опустилась на колени в своей комнате, сложив руки, её лиловые и зелёные шёлковые юбки раскинулись вокруг неё, как лепестки цветка. Её красивое лицо как бы застыло. На щеке в тусклом свете выделялся чёрный порез. В доме было тихо, все домочадцы спали. Но Рэйко со времени похищения Масахиро страдала бессонницей и возвращение его домой не прекратило её ночные бдения.
Она регулярно заходила в соседнюю комнату, чтобы убедиться, что с детьми всё в порядке. Она не могла заставить себя положиться на охранников. Она должна быть настороже. Задумавшись о защите детей, она подняла голову и увидела стоящего в дверях Сано.
Ты только вернулся домой? - спросила она, заставив себя улыбнуться.
– Да. У меня была неотложная работа. Возникло больше чрезвычайных ситуаций, как обычно. – Сано вошёл в комнату, встал на колени напротив жены и внимательно посмотрел на неё. – Тебе лучше?
Он внимательно разглядывал надетый на Рэйко наряд.
– Я в порядке, – ответила она. Но после почти десяти лет брака они стали настолько близки, что часто могли читать мысли друг друга, и она знала, что он видел на её лице ужасное напряжение.
– С детьми все в порядке? – спросил Сано.
– Они в постели, крепко спят.
Он посмотрел на неё, не убеждённый, что всё хорошо.
– Полагаю, ты слышала о пожаре в поместье князя Мацудайры, - когда она кивнула, Сано продолжил: – Не волнуйся. Я поставил дополнительных солдат на ворота, в сторожевые башни и на крышу. Ты должна была заметить это. Никто чужой сюда не войдёт.
Князь Мацудайра тоже считал, что его поместье в безопасности, подумала Рэйко, но промолчала. Сано делал всё возможное, чтобы защитить её и детей.
– Случилось что-то интересное? – Спросила она, отводя разговор от темы, которая могла только заставить её и Сано чувствовать себя неловко.
– Действительно, интересное, – Сано рассказал ей о найденном скелете Токугавы Тадатоши и осмотре в морге.
– Как увлекательно! – Рэйко почувствовала, как в ней проснулся интерес к загадочной находке.
– Сёгун хочет, чтобы я выяснил, кто его убил, – сказал Сано. – Такое мне предстоит впервые – провести расследование очень старого убийства.
Рэйко вспомнила дни, когда она и Сано работали вместе над раскрытием убийств, которые сейчас казались сущей безделицей.
– Не будет ли дело об убийстве сложным, пока ты сражаешься с князем Мацудайрой?
– Время очень не подходящее, – согласился Сано, - но мне самому любопытно, что случилось с Тадатоши. Будет непросто узнать, смогу ли я найти какие-либо подсказки, следы, оставленные так давно.
– У тебя есть подозреваемые? – нетерпеливо спросила Рэйко.
Сано улыбнулся, довольный оживлением её настроения. Казалось, внезапно вернулись старые времена.
– Пока нет, но, может быть, я скоро что-то найду. Мать и сестра Тадатоши всё ещё живы. Я собираюсь завтра нанести им визит.
– Это хорошая идея, – сказала Рэйко. – Даже если они не имеют никакого отношения к его смерти, возможно, они могут указать на виновника.
Но настроение у неё быстро упало, ведь она не могла принимать участие в этом расследовании, хотя очень сильно этого хотела. Это тут же заметил Сано.
– Я знаю, что при общении с женщинами ты можешь узнать куда больше, чем меня. – Рэйко часто имела дело с подозреваемыми и свидетелями женского пола, которые, как правило, были более откровенны с ней, чем проводившими допросы мужчинами. Одной из сильных сторон её, как детектива, была способность заходить на женскую половину жилищ вельмож и общаться с тамошним персоналом, что для Сано было невозможно. – Но для тебя слишком опасно выходить из дома. Мне жаль.
Обычно Рэйко попыталась бы настоять на своём участии, но не в этот раз. Сейчас её место было дома со своими детьми, которых она должна защитить. Рэйко охотно пошла бы на улицу, чтобы помочь Сано расследовать убийство, несмотря на любой риск, но не за их счет.
– Всё в порядке, – сказала она, скрывая своё разочарование. – Я понимаю.
Сано взял её за руки.
– В следующий раз ты сможешь работать со мной. Если будет этот следующий раз, – добавил он в шутливом тоне.
Его юмор и прикосновение утешили Рэйко.
– Но я хочу знать всё об этом расследовании. Если мы будем обсуждать его, это может тебе помочь.
– Отлично. – Сано был рад, что она не стала спорить и довольна тем, что может оказать посильную помощь, какой бы ограниченной она ни была.
– И, может быть, об убийстве всплывёт что-то такое, над чем я смогу работать дома, – сказала Рейко.
– Может быть, – согласился Сано. Хотя они оба знали, что это маловероятно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий