– Теперь ты знаешь, почему я не могла сказать тебе правду, - сказала мама Сано.
Потрясенный её рассказом, Сано отвернулся от нее, вытер рукой рот и уставился в пространство.
– Эген, Дои и я убили Тадатоши, - сказала она. – Мы все были ответственны, но я больше других.
Сано подумал, что Рэйко знала суть истории, хотя и не детали. Он должен был слушать свою жену.
Теперь он знал, почему настоящий наставник покинул город, и почему полковник Дои не забыл обиду на Эцуко после всех этих лет. Сано был прав, что Дои участвовал в убийстве. Возможно, вина Дои мотивировала его героизм во время усилий по оказанию помощи после пожара. Сано также знал, что никогда не сможет доказать невиновность своей матери, потому что она была виновата, чего он больше всего боялся. Её руки, которые ухаживали за ним в детстве, когда-то хладнокровно убили. Но он чувствовал себя больным и потрясенным по причине, ещё более личной.
Его более ранние открытия противоречили фактам, которые он считал само собой разумеющимся, о своём семейном происхождении, но его мать только что разрушила основы его собственной личности. Он был не только сыном бедного, но честного ронина; он был сыном падшей женщины, убийцы. Его эмоции были в замешательстве, он не мог отделить то, что он думал о факте, что она была виновна в убийстве, от того, что он чувствовал относительно остальной части её признания.
– Как ты могла? – сказал он, поворачиваясь к своей матери, в ярости выражая свои эмоции.
Она вытянула руки ладонями вверх.
– Это было правильно.
Её страх и слабость исчезли. Рассказ о её истории дал ей спокойную, достойную силу. Но это повергло в шок Сано.
– У тебя не только был роман с репетитором, ты зачала от него ребёнка, - сказал он. Хана знала эту часть истории, если не остальную часть; это объясняло её нежелание говорить. – Потом ты вышла замуж за моего отца, будто этого никогда не было. Ты скрыла своё преступление от него. Вся наша жизнь была ложью.
Её секрет был скелетом, который был похоронен под поверхностью их существования, в то время как кости Тадатоши лежали в его тайной могиле. Эти кости передали Сано послание из прошлого и последствия для будущего. Они действительно были костями оракула.
– Как я могу не сердиться? – спросил Сано.
Его мать поднялась, не испугавшись его вспышки.
– Это была не ложь. Твой отец и я были так же счастливы вместе, как и большинство женатых пар. Он был порядочным человеком, и я была ему верной женой, пока он не умер.
Это звучало бледно в сравнению с её страстной любовью к Эгену и собственной любви Сано к Рэйко. Даже в пылу ярости Сано жалел свою мать. Он начинал смотреть на её судьбу с её точки зрения.
– Ты всё бросила, - сказал он, удивленно качая головой. – Роскошную жизнь, самурайский статус, честь семьи, - он был потрясен её позором и знал, что она, должно быть, чувствовала то же самое. – Как ты могла это вынести?
– У меня была отдушина, - она положила руку ему на щеку и улыбнулась. Её глаза наполнились любовью. – У меня был ты.
Сано сопротивлялся её любви. Ещё более он был расстроен правдой о своём происхождении. Он был таким же результатом незаконного романа его матери, как если бы сам был его плодом. Если бы не её незаконнорожденный, выкидыш, она никогда бы не вышла замуж за его отца, а Сано никогда бы не родился. Он обязан своим существованием преступлению, которое отделило её от мужчины, которого она любила. И он понял, что обязан своим рождением тому самому убийству.
Он всегда задавался вопросом, откуда у него появилась склонность подвергать себя опасности из-за веры в то, что справедливость крайне важна, даже если для этого требуются действия, которые общество не одобряет, или закон запрещает. Его природа не происходила от его отца, который строго придерживался кодекса соответствия Бусидо социальным нравам и препятствовал индивидуальной инициативе своего сына. Сано давно решил, что его жуткие наклонности были полностью его собственным творением. Но теперь, когда его мать опустила руку с его лица, и он посмотрел ей в глаза, он увидел их источник.
Она сказала:
– Когда ты был мальчиком, я наблюдала, как ты превращался в такого же человека, каким я была в молодости. Я боялась, что ты попадешь в беду и разрушишь свою жизнь, как это случилось со мной. Но, я была неправа, - она сияла, глядя на Сано. - Мой сын канцлер! – её улыбка стала печальной. - Но всё же я была права.
Сано не мог улыбаться, помня о времени, когда он упорно преследовал убийц и привлекал их к ответственности, рискуя своим положением и жизнью, отстаивал своё личное определение чести.
– Возможно, мне повезло, что ты разоблачил меня, - сказала его мать. – Потому что так ты можешь понять, почему я должна была убить Тадатоши и почему я убедила Дои и Эгена помочь мне.
К его чести и позору, Сано понимал. Поджигатель Тадатоши был величайшим преступником всех времён, число его жертв в тысячи раз больше, чем любого убийцы, с которым Сано когда-либо сталкивался.
–Да, – признал Сано. – Если бы я был на твоём месте, я бы сделал то же самое, что и ты. Я бы взял закон в свои руки, и в последствии проклинал себя за это.
Ещё одно откровение поразило Сано. Разве партнёрство его матери с Дои и Эгеном не было прецедентом партнёрства Сано с Рэйко и их миссий на запрещённую законом территорию? Многие удивлялись, почему Сано смирился с такой волевой и смелой женой, как Рэйко; он сам задавал себе этот вопрос. Теперь он увидел, что его принятие её связано не только с любовью.
Должно быть, он неосознанно воспринял истинную природу своей матери, и она была его стандартом для того, чего он хотел от партнёра. Его привязанность к нетрадиционной женщине была выведена в утробе матери. В его жизни не было части, на которую не повлияла бы его мать и её действия.
Но его понимание того, что она сделала не имело значения. Его мнение не имело значения.
– Ты можешь простить меня? – спросила она с тревогой.
Сано не мог найти в себе способность прощать. Эмоции душили его; он не мог говорить. И его окончательное изучение истории не помогло ей. Это был его последний день, чтобы оправдать её, а он не мог. Он всегда верил, что правда спасает невинных, но на этот раз это не так.
Он прочистил горло и сказал:
– Тебе не нужно моё прощение. Сёгун ожидает окончательных результатов моего расследования, - как и его враги, которые будут оказывать давление на сёгуна, чтобы осудить Сано и его мать. – Я не знаю, что ему сказать.
Если бы сёгун услышал, что она убила Тадатоши, потому что он был поджигателем и массовым убийцей, он бы подумал, что она пытается оправдать своё преступление клеветой на его бедного мёртвого кузена.
– Я с трудом могу рассказать ему твою историю.
– Ты не должен говорить мне, - сказал голос позади них. – Я, ааа, всё слышал.
Сано и его мать вздрогнули, повернулись и увидели в дверях сёгуна.
– Ваше Превосходительство, - воскликнул Сано, не в силах скрыть ужас, что сёгун прибыл к нему с визитом в самое неподходящее время. – Рад вас видеть. Я не знал, что вы придёте.
– Очевидно, нет, - резко сказал сёгун, - иначе ты и твоя мать не имели бы такой, ааа, захватывающий разговор.
– Пожалуйста, приходите и садитесь, - сказал Сано. – Вы не голодны? Могу я предложить вам закуски?
Игнорируя попытку Сано отвлечь его, сёгун вошёл в комнату. Выражение его лица колебалось между смущением, шоком и возмущением.
– Она сказала, что мой троюродный брат устроил поджог в Коишикаве, - сказал он, указывая на мать Сано. – Это правда?
Ошеломлённая, она молча перевела взгляд с него на Сано.
Сано поспешил ответить:
– Это не то, что она сказала. Вы не поняли. Могу я быть чем-то полезен?
Сёгун отмахнулся от Сано.
– Твоя мать ответит на мой вопрос. Возможно, она - единственный человек во всей этой стране, который скажет мне правду, а не будет ходить по кругу, - он повернулся к ней. – Вы действительно сказали, что мой троюродный брат устроил этот пожар?
На этот раз мать Сано не испугалась, не съежилась.
– Да, - сказала она со спокойной убежденностью. – Я видела это собственными глазами - именно так, как вы слышали, когда я рассказывала сыну.
Сано подавил стон. Она только что обвинила члена клана Токугава в совершении тяжкого преступления! Тем самым она совершила этот акт измены перед лицом сёгуна! Казалось, она намерена использовать правду, чтобы обеспечить свою гибель.
– Вы видели, как он поджог огонь, который сжег замок? – недоверчивый голос сёгуна звучал пронзительно и громко.
– Мама, - сказал Сано, - позволь мне разобраться с этим.
– Тихо! – приказал сёгун.
– Да, - сказала мама Сано.
Сано отчаянно пытался спасти её от себя самой. Сейчас сёгун вызовет своих охранников, чтобы арестовать её, Сано и всю их семью. Сано вздохнул, приготовившись вызвать своих охранников. Он приготовился к бою.
Сёгун опустился на колени. Его уверенность рухнула; его цвет лица стал бледным, болезненным. Сано был настолько смущен внезапным изменением настроения своего повелителя, что выдохнул и колебался.
– Я был в замке во время Великого пожара, - сказал сёгун дрожащим, сломленным голосом. - С моей мамой. Мы думали, что будем в безопасности до конца дня, когда в Коишикава начался пожар. Он вспыхнул на холме, - он вес сжался; его голос становился всё тоньше и выше, он как бы превратился в испуганного маленького мальчика, которым он был во время катастрофы.
– Ветер гнал огонь на замок. Мы были посреди моря огня. Он прыгал по стенам и сжигал коридоры сверху. Затем он бушевал внутри замка. Мы поспешили в Западный квартал, который был дальше всего от огня. Мы спрятались там, пока остальная часть замка сгорела.
Его взгляд был омрачён воспоминаниями об этом ужасном дне, испытанном незабываемом ужасе.
– Если бы нашим солдатам не удалось потушить огонь до того, как он достигнет Западного квартала, мы с мамой погибли бы, – в его глазах засветилось возмущение. – Пожар, который устроил Тадатоши, фактически разрушил мой замок, - стукнув себя ладонью в грудь, сёгун сказал: - Он чуть не убил меня!
Сано поразило удивление. Сёгун принял историю его матери за правду. И его заботила только та часть истории, которая непосредственно касалась его самого. Придя в себя после первого шока, Сано понял, что сёгун ведёт себя абсолютно по-своему.
– Тадатоши убил тысячи людей, - сказала мать Сано.
Сёгун сделал нетерпеливый пренебрежительный жест.
– Из-за него я чуть не умер! Хотя этого не случилось, я был напуган до безумия!
Мать Сано нахмурилась от его эгоистичности. Её губы раздвинулись, но Сано заставил её замолчать, прежде чем она смогла упрекнуть сёгуна, как и Сано, когда он вёл себя жестоко по отношению к другим людям в детстве. Он задал вопрос так же осторожно, будто выпустил бабочку, чтобы проверить ветер.
. – Вы понимаете, почему моей матери и её друзьям пришлось убить Тадатоши?
– Да, да, - голова сёгуна качнулась. – Он заслужил смерть за то, что сделал со мной.
– И вы понимаете, что если бы они не убили его, он бы продолжал разжигать огонь? – объяснил Сано сёгуну суть дела. – И в следующий раз мог бы убить вас.
Сёгун сжал рот.
– Ах, я не думал об этом, - голос звучал благоговейно. – Но да, ты прав.
– Так что вы понимаете, что моя мать не только наказала поджигателя, но и спасла вам жизнь, - сказал Сано.
– Да, в самом деле! – воскликнул сёгун. Затем он сказал: - Я не понимаю полковника Дои. Почему он сказал, что она, ааа, похитила Тадатоши и убила его за деньги? Он знал, что на самом деле случилось с Тадатоши, потому что он был там. Почему он просто не сказал мне правду?
«По тем же причинам, по которым мама не хотела говорить», - подумал Сано.
Их обещание и страх перед наказанием заставляли их молчать сорок три года. Дои рассчитывал, что она выполнит обещание даже после того, как обвинил её в убийстве. Но это объяснение никак не соответствовало целям Сано.
– Дои не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он трус, который колебался убить поджигателя, - сказал Сано. – Он не хотел признать, что моя мать, простая девушка, была единственной смелой и достаточно добродетельной, чтобы сделать то, что нужно было сделать.
Кивнув, сёгун повернулся к ней.
– Да, ты была смелой, - восхищение наполнило его голос. - На самом деле, ты героиня!
Мать Сано выглядела удрученной похвалой. Она взглянула на Сано, показывая, что не одобряет его манипулирование сёгуном, но знала, что лучше не возражать. Она опустилась на колени, поклонилась и смиренно сказала:
– Вы слишком добры, Ваше превосходительство.
Сано решил использовать своё преимущество.
– Вы простите мою мать?
– Ну конечно; естественно, – заявил сёгун. Я объявляю её невиновной во всех злодеяниях и освобождаю её.
Поворот событий заставил Сано затаить дыхание. Точно так же его состояние изменилось. В какой степени это было связано с божественной силой истины, а что - с силой человеческого эгоизма?
Но настроение сёгуна стало раздражительным.
– Не испытывай облегчения, канцлер Сано. С проблемами твоей матери мы разобрались, но ты всё ещё подозреваешься в убийстве свидетеля по делу об убийстве моего кузена. Или ты забыл?
– Об этом у меня имеются новости. Человек, который был убит, не был наставников Эгеном. Это был самозванец, – сказал Сано, рассчитывая, что это повлияет на сёгуна.
Когда Сано объяснил, как было сделано открытие, черты его матери расслабились от удивления. Она услышала об этом впервые. У Сано не было возможности рассказать ей об этом раньше.
– Он не был Эгеном, - прошептала она. - Я должна была это понять.
– Надо же! Актёр! – сказал сёгун. – Но ты всё равно мог убить его, - он встал и указал пальцем на Сано. - И не пытайтесь выбраться из беды! Я устал от людей, держащих меня за дурака!
Сано вышел из комнаты, приглашая сёгуна к себе. Он видел, что его мать была оскорблена тем, как сёгун обращался с ним, и он не хотел, чтобы она сказала что-то, что изменило бы мнение сёгуна о помиловании. Он провел сёгуна в приёмную.
– Я прошу вас позволить мне доказать мою невиновность, - сказал Сано. – С вашего разрешения я пойду и поработаю над этим сейчас.
– Выход запрещён! - сёгун сжал рукав Сано. – Я пришёл поговорить с вами, потому что я, ах, столкнулся с ужасным кризисом. Ты никуда не пойдёшь, пока не поможешь мне!
– Я буду рад помочь, - сказал Сано. – Что это за кризис?
Сёгун, в отчаянном волнении, бродил по комнате.
– С тех пор, как я узнал, что властитель Мацудайра хочет занять моё место, люди убеждают меня объявить войну всей его ветви нашего клана. Они думают, что я должен возглавить битву не только для того, чтобы сокрушить его навсегда, но и для подчинения его сыновей, других его родственников и тысяч его слуг. Они говорят, спорят и оказывают на меня давление, - он заткнул руками уши. - Они не остановятся!
Сано не был удивлен. Самураи стали беспокойными после войны между князем Мацудайрой и бывшим канцлером Янагисавой, незначительной стычкой во время мира, который длился почти столетие. Гражданская война была логическим результатом эскалации политической борьбы, и правитель, находящийся под угрозой, должен начать оборону. Хотя Сано боялся, что война может сделать с Японией, жажда битвы зажгла его кровь самураев. Он приветствовал возможность поединка со своим врагом. И он помнил о своём долге.
– Если вы хотите воевать с людьми князя Мацудайры, вы можете рассчитывать на мою поддержку, - сказал Сано.
– Но я не хочу! Я не люблю драться. Всё, чего я хочу, - это жить в мире! – сёгун столкнулся с Сано с согнутыми плечами и вытянутыми руками. – Что мне делать?
– Вы можете убить князя Мацудайру, - сказал Сано. – Он предатель; он уже арестован. Его казнь является логическим следующим шагом. Это избавит вас от войны, – И избавит Сано и его семью от нападок господина Мацудайры.
– Я не могу этого сделать! – сёгун был в ужасе от идеи взять на себя ответственность за такие решительные действия.
– Тогда объявите всем, что вы запрещаете воевать, - сказал Сано, с честью служивший желаниям своего господина, и отложил в сторону свою собственную программу. – Вы их хозяин. Они должны подчиняться.
Хотя сёгун выглядел искушенным, он сказал:
– Но, если я сделаю это, они узнают, какой я трус. Они подумают, что я не заслуживаю быть сёгуном.
«И были бы правы» - подумал Сано, но сказал:
– Неважно, что они думают. Титул сёгуна присваивает император. По божественному закону, никто другой не может отнять его у вас.
– Император находится в своём дворце в Мияко. Ему всё равно, кто сёгун. Он также не хочет, ах, вмешиваться в какие-либо неприятности. Вместо того, чтобы постоять за меня, он так же скоро предоставит титул волу!
Встретившись с императором девять лет назад, Сано должен был признать, что его оценка была правильной. Японские императоры не имели никакой политической или военной власти на протяжении веков, и это вряд ли изменит статус-кво.
– Если я откажусь сражаться с князем Мацудайрой, все перекинутся к нему, - вопил сёгун. – Они объединятся и уничтожат меня!
Должно быть, они использовали эту угрозу, чтобы заставить сёгуна. Сано неохотно сказал:
– Тогда ваша единственная альтернатива – помириться с властителем Мацудайрой. Пригласите его поговорить. Переговоры о перемирии.
– Я не могу, - сёгун сжал кулаки. – Слишком поздно. Князь Мацудайра уже нанёс первый удар.
– Какой? - удивлённый и встревоженный, Сано спросил: - Когда?
– Два часа назад. Его войска устроили засаду и убили десять моих самураев на мосту Рёгоку.
Сано предположил, что князь Мацудайра, возможно, приказал устроить засаду ... но он увидел знакомую картину, почувствовал знакомый запах. Он был уверен в том, кто напал на сёгуна и вовлёк князя Мацудайру, чтобы заставить действовать сёгуна.
– Если я не отомщу, я не просто трус, я дурак, - застонал сёгун. – Канцлер Сано, я не могу терпеть все эти неприятности. Заставь это уйти!
Сано внезапно вспомнил последний раз, когда он слышал эти слова, три или четыре года назад. У Масахиро был кошмар, и он проснулся от крика. Когда Сано и Рэйко поспешили к его кровати, он сказал им, что в доме есть призрак. «Заставь это уйти!» - умолял он.
Сёгун смотрел на Сано с тем же испугом, что Сано видел в глазах Масахиро.
Той ночью Сано бродил по дому, рубя мечом призрака, а Масахиро преследовал его с тревогой. Когда Сано изгнал каждую комнату, он сказал: это ушло.
Но он не мог изгнать проблемы сёгуна, играя в игры ... Или мог?
Сано пережил один из тех редких моментов ясности, когда увидел, что его путь обозначен, как факелы, освещающие его путь в тёмном лабиринте. Ясность проистекала из всего его опыта, мудрости, хитрости и многого другого. Шаги, которые он должен сделать, пришли к нему целиком, как это бывает в божественном видении.
– Хорошо, - сказал Сано, - я всё исправлю.
– Как? - сёгун смотрел на Сано с нетерпением и страхом разочарования.
Сано ещё не мог сформулировать свои планы словами; они были похожи на сообщение, переданное ему немым каменным Буддой. – Ради Вас будет лучше, чтобы Вы не знали заранее.
– Очень хорошо, - неуверенно сказал сёгун. – Что произойдёт сначала?
– Скоро увидите, - Сано знал, что в конце этого пути было решение не только проблем сёгуна, но и его собственных.
– Что я должен делать?
– Одну простую вещь, - сказал Сано. – Что бы я ни делал, просто поверьте мне и подыграйте.
Комментариев нет:
Отправить комментарий