Фумико сунула нож за пояс, забралась в паланкин к Рэйко и накинулась на еду. Она запихивала в рот рыбу, рис, пельмени, лапшу и пирожные. Она глотала всё подряд, почти не потрудившись жевать. Это было похоже на то, как едят диких животные.
В тесном паланкине Рэйко чувствовала запах мочи, немытых волос и тела Фумико, которая всё ела и ела, пока коробка не опустела. Она запила еду водой из фляги, которую дала Рэйко. Затем она бросилась к двери.
Рэйко держала её закрытой.
– Сначала поговорим.
– Выпусти меня, или я тебя убью, – Фумико потянулась за ножом.
Рэйко схватила Фумико за запястье, почувствовав обтянутую кожей кость, тонкую и хрупкую.
– Отпусти меня! – воскликнула Фумико.
Когда она изо всех сил пыталась вырваться, их взгляды встретились, и что-то невысказанное прошло между ними. Возможно, это было внезапное осознание того, что они обе оказались женщинами в необычных обстоятельствах – Фумико, дочь якудза, превратившаяся в дикого, голодного беспризорника; Рэйко, женщина из сословия самураев, которая решилась выйти за пределы своего общества, чтобы разговаривать с изгоем. Может быть, у них было больше общего, чем они оба думали. Фумико перестала сопротивляться, а, когда Рэйко отпустила запястье, нахмурилась, но осталась.
– Говорить о чём? – сказала Фумико.
– О твоём похищении, - сказала Рэйко.
– Откуда вы знаете об этом? – удивилась Фумико.
– Мой друг слышал это в городской управе.
– У ёрики? – Фумико внезапно испуганно выглянула в окно, будто заподозрила ловушку. – Мы не хотим, чтобы они вмешивались в наши дела.
Под «мы» имелся в виду бандитский клан её отца, подумала Рэйко. Не все власти были в сговоре с Дзирохо, и он, несомненно, держался подальше от тех, кто пытался обеспечить соблюдение закона.
– Не волнуйся, со мной нет досинов, - сказала Рэйко. – Они узнали о похищении только потому, что твой отец сообщил им об этом.
– Мой отец? – на лице Фумико появилась надежда, прорывающаяся сквозь её недоверие, как солнце сквозь облака. – Он послал вас? – она казалась озадаченной, но нетерпеливой.
Рэйко поняла, что Фумико думала, что Дзирохо послал жену канцлера, чтобы спасти её, как бы невероятно это ни было. С сожалением ей пришлось разочаровать девушку, она сказала:
– Нет, мне очень жаль, - и увидела, как лицо Фумико стало печальным. – Меня послал муж. Мы с ним хотим поймать человека, который тебя похитил.
Фумико нахмурилась, снова заподозрив подвох.
– Зачем?
– Потому что он обидел тебя, - сказала Рэйко. Она стала упоминать кузину Сано и монахиню, которую тоже похитили; она не хотела, чтобы Фумико думала, что её заботят только они. Она чувствовала привязанность к этой маленькой дикой девочке. – Он должен быть наказан.
– Если я когда-нибудь увижу его снова, я убью его сама, - сказала Фумико. – Мы так поступаем. Мы не поручаем это другим.
Рэйко начала задаваться вопросом, какую жизнь вела Фумико в преступном клане. Может, она была дикой и жестокой ещё до того, как от неё отреклись.
– Тем не менее, я хочу помочь тебе, - сказала Рэйко. – Расскажи мне о человеке, который тебя похитил. Как он выглядел?
Лицо Фумико омрачилось замешательством. Она сжала губы.
– Ты не помнишь, так ведь? – мягко сказала Рэйко. Когда Фумико промолчала, Рэйко сказала: - Расскажи мне, что случилось.
Фумико склонила голову и пробормотала сквозь спутанные волосы, упавшие на ее лицо:
– Я была на пруду Синобадзу, кормила рыб. После этого всё это смешалось в моей голове. Была маленькая обезьянка…
– Обезьянка? Где? – спросила удивлённая Рэйко.
– Мужчина держал её на поводке.
– Кто это был ?
– Я не помню, – вздохнула Фумико.
«Похититель использовал обезьяну в качестве приманки для девушки», – подумала Рэйко. Фумико, должно быть, пошла с ним, возможно, в телегу, на которой он её увез. Эта уловка отличалась от той, что использовал похититель Чиё. Рэйко с тревогой подумала, что насильников было двое, а возможно, и трое.
– Я играла с обезьяной в мяч, - сказала Фумико. – Потом я проснулась, а её уже не было. Всё пропало, – в её голосе, должно быть, звучало замешательство, которое она тогда чувствовала. – Я в каком-то месте, заполненном облаками.
Это соответствовало истории Чиё.
– Был ли там мужчина? – спросила Рэйко.
Фумико кивнула.
– Но ты не видела его?
– Нет. Из-за облаков.
– Что он делал? – спросила Рэйко.
Она ожидала, что Фумико будет настолько охвачена стыдом, что не захочет рассказывать эту историю. Но Фумико говорила с поразительной деловитостью.
– Он лапал меня по всему телу. Он сунул мне в рот свою штуку, чтобы я пососала.
Рэйко вспомнила, что Дзирохо содержал нелегальные бордели. Возможно, Фумико видела там секс между клиентами-мужчинами и девушками, такими же молодыми, как она сама.
– Я хотела отбиться от него, но не могла пошевелиться, - сказала Фумико. – Я кричала и ругала его. Он назвал меня непослушной девочкой. Он шлёпал меня по заднице, пока я не заплакала. Затем он вошёл в меня и сделал это.
Рэйко была обеспокоена, и не только тем, что пострадала Фумико. Мужчина в случае с Фумико, похоже, имел разные вкусы к женщинам и сексуальным практикам, чем тот, кто надругался над Чиё. Тем не менее, Рэйко считала, что Чиё и Фумико были под действием наркотического зелья; возможно, они по-разному воспринимали происходящее, и это объясняет расхождения. Но, несмотря на сходство историй, Рэйко не могла исключить возможность того, что насильников могло быть больше чем один.
– Это всё, что я помню, - сказала Фумико. – Следующее, что я помню, как я лежу на земле рядом с прудом Синобадзу.
– Этот мужчина ударил тебя по лицу, так ведь? – спросила Рэйко. Не желая заставлять Фумико вспоминать плохое, она хотела проверить, насколько память девушки правильно отображает происшедшее.
Фумико коснулась ушибленного глаза.
– Нет. Это сделал мой отец. Он сказал, что я сама спровоцировала этого мужика. Он сказал, что я опозорила себя и наш клан.
В этом было самое трагическое сходство между её историей и историей Чиё. Обеих женщин обвинили в том, что с ними произошло.
– Я умоляла его простить меня, - сказала Фумико. По её грубому угрюмому лицу текли слезы. – Я предлагала отрезать себе палец, – и добавила: - Так у нас принято компенсировать моему отцу ущерб от своих ошибок.
Рэйко знала о правилах якудза, но мысль о том, что маленькая девочка принимает их как должное, шокировала.
– Но мой отец не стал слушать, - сказала Фумико. - Он прогнал меня.
В тот момент Рэйко ненавидела отца Фумико и мужа Чиё так же сильно, как ненавидела мужчину - или мужчин, - которые напали на женщин.
– Мне очень жаль, что с тобой случилось. Это не твоя вина, что бы ни говорили. Ты храбрая, хорошая девочка. И я хочу, чтобы ты знала, что мой муж поймает человека, который причинил тебе боль.
Но пока она говорила, Рэйко вспомнила, что целью Сано было наказать человека, который похитил и изнасиловал его кузину. Если Фумико похитил другой мужчина, станет ли Сано мстить за неё? У него и без того достаточно дел. Рэйко дала клятву самой себе, что если Сано не предаст насильника Фумико правосудию, то она сама это сделает. А пока она могла предложить Фумико другую помощь.
– А пока ты пойдешь со мной, - сказала она, а затем позвала своих носильщиков: - Идём.
Они взялись за длинный толстый шест, прикреплённый к крыше паланкина, и подняли его на плечи. Когда они тронулись, Фумико выглядела ошеломленной.
– Куда мы идём?
– В мой дом, - сказала Рэйко, - в замке Эдо.
– Я не могу! – запротестовала Фумико.
Рэйко подумала, что девушка, должно быть, боится странного места.
– Да не бойся, – успокаивающе сказала она. – Я дам тебе столько еды, сколько захочешь, чистую одежду и хорошее место для сна. Тебе будет вполне комфортно.
– Пожалуйста, остановитесь, - сказала Фумико, когда носильщики несли её и Рэйко мимо рыночных прилавков. – Я не могу уйти!
Озадаченная, Рэйко сказала:
– Здесь тебе приходится спать на улице, ты вынуждена питаться отбросами. Зачем тебе здесь оставаться?
– Отец знает, что я здесь, – Фумико была в ярости. - Его бандиты видели меня. Если я пойду куда-нибудь ещё, он не сможет меня найти.
– Зачем ему это нужно? – спросила Рэйко. – Он же выгнал тебя.
– После того, как он решит, что я достаточно наказана, он заберёт меня обратно, – Фумико отчаянно хотела в это верить.
– Я передам твоему отцу известие, что ты в моём доме, чтобы он знал, что нужно искать тебя там.
– Ему это может не понравиться. Он может рассердиться еще больше.
– На тебя только что напали собаки, - напомнила Рэйко Фумико. – В следующий раз ты можешь не спастись. Ты можешь не дожить до того момента, когда твой отец решит вернуть тебя домой.
Фумико взмахнула руками, словно пытаясь отразить логику Рэйко.
– Я не пойду с тобой! Вот где мой дом!
Она взяла пустую коробку и швырнула его в Рэйко, которая вскинула руки. Фумико выскочила за дверь.
– Подожди! – воскликнула Рэйко. – Фумико, стой!
Девушка убежала на рынок, где её поглотила толпа. Лейтенант Танума крикнул:
– Мне пойти за ней, госпожа Рэйко?
– Нет, не надо.
Вздохнув, Рэйко закрыла дверь паланкина. Она не стала бы заставлять Фумико принимать убежище против воли. Возможно, Фумико была права, считая, что Дзирохо уступит, и когда он придёт за ней, ей лучше быть здесь, иначе он передумает. Рэйко недостаточно хорошо понимала якудза, чтобы думать иначе. И Сано поручил ей ещё одно задание.
– Отвесите меня в монастырь КейядЗи, - обратилась она к своим сопровождающим. – Может, мне больше повезёт с монахиней.
Поместье канцлера Янагисавы было одним из многих в квартале в замке Эдо, где жили высшие должностные лица сёгуна. Стража открыла ворота, и из них верхом выехали Янагисава, его сын Еритомо и их охранники. Одетые в дождевики и плащи, они ехали по улице в сопровождении конных солдат, едущих в том же направлении.
Один солдат на самом деле не был солдатом. Лицо под его шлемом принадлежало Тоде Иккью. Когда он последовал за Янагисавой и Еритомо, никто не обратил на него внимания. Ни они, ни сам Тода не заметили мальчика, едущего за ними на пони.
Масахиро, помимо дождевика и шляпы, скрывавшей его лицо и одежду, нёс флаг с гербом Токугава на шесте, прикрепленном к спине. Он нёс кожаный мешок с бамбуковыми контейнерами для свитков. Флаг, мешок и свитки были стандартным снаряжением мальчиков-посыльных. Он одолжил их в офисе отца. Он надеялся, что отец не будет возражать. Контейнеры для свитков были пусты; они были частью его маскировки.
Он получил идею маскировки от матери. Иногда она одевалась как прислуга, чтобы лучше избегать внимания, когда она выходила на расследование. Масахиро также понял намёк от шпиона, который прошлом ночью навещал отца. Под свитками в мешке у него были запасная шляпа и куртка.
Когда он ехал за Янагисавой, Еритомо и их процессией по коридорам с каменными стенами, ведущим вниз по замку, его сердце билось от волнения. Это был его первый день в качестве настоящего детектива. Он хотел узнать, что задумал Янагисава.
Процессия остановилась на контрольно-пропускном пункте у двух ворот, которые вели к огороженному квадратную участку и выходили из него, предназначенного для удерживания под обстрелом вторгшихся врагов во время войны. В мирное время охранники просто смотрели на проходящих людей и пропускали их. Янагисава проехал со своей группой. Масахиро нетерпеливо ждал, оставаясь позади людей, которые закрывали ему обзор. Он не должен терять Янагисаву из виду. Он беспокоился о том, пройдёт ли проверку его маскировка. Заметят ли охранники, что он слишком молод для посыльного? Он выпрямился во весь рост, задержал дыхание и молча молился.
Охранники пропустили его даже не взглянув. С облегчением Масахиро поспешно поехал за Янагисавой. Но когда они подошли к главным воротам замка, он начал серьёзно сомневаться.
Он никогда не выходил из замка один. Отец и мать сказали, что это слишком опасно. Он не хотел признаваться, что боялся выходить на улицу, но это было так. Город был большим местом, заполненным страшными людьми. Масахиро носил кинжал, спрятанный под плащом, но что, если на него нападёт кто-то слишком большой и сильный, чтобы он мог сражаться? Он также беспокоился о том, что случится, когда отец и мать узнают, что он нарушил их правила.
Впереди маячили ворота. Масахиро увидел процессию Янагисавы, проезжающую через порталы. Что же ему делать?
Он набрался храбрости и последовал за Янагисавой.
Сегодня вечером, когда он расскажет отцу и матери, что он узнал о Янагисаве, они будут так гордиться им, что не рассердятся.
В спальне монастыря две послушницы держали монахиню Тэнгу-ин, которая сидела на футоне, лежащем на деревянном поддоне. Ещё одна послушница кормила её ложечкой супом мисо. Старуха слабо сопротивлялась, плевала и шептала молитвы.
– Вам не удастся поговорить с ней, - сказала настоятельница, стоя в дверях с Рэйко. – Посмотрите на неё.
Рэйко с тревогой наблюдала, как Тэнгу-ин кашляла и её рвало, а послушницы лили в неё воду. Принудительное кормление казалось пыткой, но, вероятно, оно сохранило жизнь старой монахине.
– Я должна попробовать, - сказала Рэйко.
Она пошла к Тэнгу-ин через большую комнату, где другие монахини ночью спали на разложенных в ряд лежанках. Настоятельница и послушницы поклонились и ушли. Измученная Тэнгу-ин лежала на кровати с закрытыми глазами. В туманном дневном свете, пробивавшемся сквозь заклеенные бумагой окна, она была похожа на труп. Её лицо осунулось, а кожа была настолько тонкой, что на её лысой голове просвечивала паутина из синих вен. Её больше похожие на кости скелета руки сжимали чётки из круглых коричневых нефритовых бусин, натянутых на толстый кожаный шнур.
– Тэнгу-ин? – сказала Рэйко, встав на колени рядом с ней. – Ты меня слышишь?
Губы монахини произносили безмолвные молитвы. Её пальцы считали бусинки. Чиё и Фумико в сравнении с нею казались вполне благополучными. По крайней мере, они были более здоровыми физически и морально, независимо от того, как с ними обошлись.
– Прости, что беспокою тебя, - сказала Рэйко, - но мой муж послал меня поговорить с тобой. Он канцлер Сано. Он приходил сюда вчера. Ты помнишь?
Тэнгу-ин не ответила. Она продолжала бессловесную молитву, а её пальцы скользили по верёвке.
– Мне нужно знать, что случилось с тобой, когда тебя похитили, - настаивала Рэйко. – Может, если ты расскажешь мне, тебе станет лучше.
Ответа не последовало. Рэйко попробовала другой приём.
– Ещё две женщины, помимо тебя, были похищены и подверглись надругательству. Мы с мужем думаем, что это был один и тот же мужчина, – хотя Рэйко и не была в этом уверена, услышав историю Фумико и сравнив её с историей Чиё. – Мы хотим поймать его. Возможно, ты единственная, кто может нам помочь. Можете ты попробуешь вспомнить, как ради них, так и для себя?
Несколько мгновений монахиня, казалось, не замечала присутствия Рэйко, у которой возникло жуткое ощущение, что она одна. Дух Тенгу-ин ушёл в другой, далёкий мир. Как же Рэйко суметь до неё достучаться?
– Я расскажу тебе, что, по-моему, произошло, - сказала Рэйко. – Можешь ли ты подать знак, права ли я? – это было похоже на разговор с самой собой, но она начала рассказывать историю, которую узнала от Сано. – В тот день ты шла в главный храм. С послушницами. Ты не могла угнаться за ними. Они оставили тебя позади. Вот тогда он подошёл и забрал тебя.
Неужели Тэнгу-ин напрягся от беспокойства? Рэйко подумала, что это всего лишь её воображение.
– Он притворился, что ему больно, и попросил твоей помощи, - предложила Рэйко, вспоминая уловку, на которую попалась Чиё.
Выражение стоического страдания Тэнгу-ин не изменилось.
– У него была домашняя обезьяна. Он сказал, что позволит тебе поиграть с ней, если ты пойдешь с ним, – даже говоря это, Рэйко знала, что уловка с обезьяной, сработавшая с Фумико, вероятно, не могла сработать со старой монахиней, а похититель был умён.
Монахиня что-то хрипло зашептала. Её глаза открылись. Небольшие и пустые, в окружении морщин, казалось, они мотрели в пустоту.
– Что ты сказала? – Рэйко говорила нежно, скрывая своё волнение.
– Место помощи, - прошептала Тэнгу-ин.
Это было культурным названием уборной.
– Тебе понадобилось туда пойти? - спросила Рэйко.
Губы Тэнгу-ин шевелились, и на мгновение Рэйко показалось, что она возобновила молитву. Но её слова теперь были слышны, хотя едва. Рэйко наклонилась ближе, чтобы услышать.
– Я пошла в место оказания помощи, - сказала она. –Я была внутри. Он открыл дверь.
Рэйко поняла, что она говорила о том дне, когда её похитили. Наконец её молчание нарушилось. Рэйко не знала почему. Возможно, просто пришло время. Рэйко представила, как Тэнгу-ин присела над дырой в общественной уборной на территории храма, и дверь открылась. Похититель загнал в угол беспомощную старуху.
– Кто это был? – настойчиво спросила Рэйко.
Голова Тэнгу-ин покачивалась по подушке из стороны в сторону.
– Это был крупный мужчина с бритой головой и струпьями на щеке? – спросила Рэйко.
– … Я не знаю.
Если он не был подозреваемым, замеченным за пределами монастыря, возможно, это был тот самый, которого свидетель Хираты видел у пруда Синобадзу.
– У него не было зубов?
– Я не могла видеть, - прошептал Тэнгу-ин. – Свет…
Дневной свет позади мужчины, должно быть, оставил его черты в тени.
– Что произошло дальше? – спросила Рэйко.
Взгляд монахини быстро переместился; её веки опустились.
– Потом ты очнулась, - подсказала Рэйко, желая не дать Тэнгу-ин снова уйти в себя.. – и оказалась в месте, наполненном облаками.
– Облака, - отозвалась Тэнгу-ин голосом, похожим на вздох ветра.
– Ты не могла сдвинуться с места. Мужчина был там.
Тэнгу-ин разразилась низким, пугающим всхлипыванием. Её тело задрожало.
– Он сосал твою грудь, - предложила Рэйко. – Он называл тебя «дорогая мама» и «любимая мама».
Тэнгу-ин вскинула голову.
Он заставил тебя сосать его. Он сказал, что ты непослушная и избил тебя? – рискнула Рэйко. Тэнгу-ин пробормотал что-то, но Рэйко не расслышала. – Что ты сказала?
– Молись, - прошептала Тэнгу-ин. – Он заставил меня молиться, пока был во мне, – её голос стал громким и пронзительным: - Намо Амида Буцу! Намо Амида Буцу! - Я верю в Будду неизмеримого света.
Она молилась о том, чтобы избавиться от этой жизни страданий и переродиться в чистом мире земной красоты и просвещения. Её голос затих, а губы продолжали шевелиться. Её глаза закрылись, когда она скрылась за барьером своего собственного ада.
Комментариев нет:
Отправить комментарий