Сано со своей свитой сопроводил кузину Чиё до дома.
Её несли в полубессознательном состоянии в паланкине нанятые Сано носильщики. Ливень перешёл в небольшой дождь, а полдень сменился сумерками, когда он и его люди сопровождали паланкин через анклав самураев возле рисовых складов сёгуна вдоль реки. Рис использовался для выплаты жалованья слугам Токугавы. Тщательно охраняемый солдатами майора Кумазавы, он продавался через торговцев рисом и конвертировался в наличные деньги группой чиновников.
За стенами поместья, где жили майор Кумазава и чиновники, мерцали фонари. Часовые в сторожевых домах смотрели, как подходит процессия Сано. Эта часть города была старше остальной части Эдо; белая штукатурка на стенах была залатана, черепица обветрилась, дороги узкие и извилистые. Сано не думал, что был здесь раньше, но ворота с двойной крышей, на которых был изображен флаг с гербом семьи Кумазава - стилизованная голова медведя в кругу, вызвали у него жуткий аккорд узнавания.
Он и его люди спешились, и Сано приказал часовым:
– Скажите майору Кумазаве, что я привёл его дочь домой.
Часовые бросились открывать ворота. Сано оказался во внутреннем дворе, освещённом огнями каменных фонарей снаружи особняка – низкого фахверкового здания, построенного на каменном фундаменте. Дождь стекал по нависающим карнизам. Майор Кумазава выскочил из дверей в сопровождении седой женщины. Они остановились на веранде. Дежавю напало на Сано. Образы всплыли из глубины его разума.
У него было видение того же двора, майора Кумазавы и этой женщины, которая должно быть была его женой. Но они были моложе, с чёрными волосами и без морщин на лицах. Сано услышал мольбу и плач женщины где-то за пределами зрения. Его охватило головокружение и озноб. Какое-то мгновение он не мог вздохнуть.
Его видение было воспоминанием. Он приходил сюда раньше. Но когда? И почему?
Образы, звуки и ощущения исчезли, когда майор Кумазава и его жена поспешили к паланкину. Майор Кумазава открыл дверь. Внутри неподвижно лежала Чиё, накрытая одеялом, которое Сано купил в магазине. Её глаза были закрыты, голова была обернута белой хлопчатобумажной тканью, залитой кровью.
Жена майора Кумазавы испуганно вскрикнула. Майор спросил:
– Что с ней случилось?
Он не поблагодарил Сано за то, что он привёл Чиё домой. Детективы Маруме и Фукида нахмурились из-за этого оскорбления своего хозяина, но Сано вспомнил, как он себя чувствовал, когда воссоединился со своим похищенным ребёнком. Вежливость была последним, о чём он тогда думал.
– У неё порезана голова, - сказал Сано. Это, как он обнаружил, было источником крови на её одежде. – Насколько я могу судить, у неё нет других травм. Но вам следует послать за доктором.
Майор Кумазава отдал приказ слугам, появившимся на веранде, затем спросил Сано:
– Где вы её нашли?
– На улице в районе Асакусы, - сказал Сано.
– Я принесу её в дом, - но когда майор Кумазава поднял свою дочь, она проснулась. Она начала сопротивляться.
– Нет! – воскликнула она. – Не трогай меня! Уходи!
– Всё в порядке, малышка, - сказал майор Кумазава таким нежным голосом, как если бы он разговаривал с ребёнком. – Это папа. Теперь ты дома в безопасности.
Она прекратила сопротивляться и замолчала, после чего еле слышно прошептала:
– Папа.
Когда отец нёс её к дому, его жена суетилась вместе с ним, поглаживая бледную, грязную щеку Чиё, бормоча нежные слова. Майор Кумазава через плечо посмотрел на Сано.
– Я в долгу перед вами, - хрипло сказал он. – Если желаете, пожалуйста заходите.
– Заходите сюда, достопочтенный канцлер, - сказал слуга.
Сано понимал, что дядя не хотел, чтобы он находился здесь, но ему было любопытно осмотреть дом. Возможно, это вызовет новые воспоминания. Кроме того, Сано отличался упрямством.
– Пошли, - сказал он своим детективам и последовал за слугой в особняк.
Они оставили свои ботинки и мечи в прихожей. Их провели по коридору, покрытому полированным кедровым полом, мимо комнат, скрытых за решетками и бумажными перегородками. Они вошли в приёмную с помостом, украшенным пейзажной фреской, и нишей, в которой стояла ваза с хризантемами. Дом казался Сано знакомым, но только потому, что он имел ту же архитектуру и декор, что и другие дома самураев, включая его собственный. Его собственный был намного больше этого, но он смотрел на дом своего дяди глазами ребёнка, которым когда-то был.
Его семья жила в крошечном доме за школой боевых искусств, которой руководил его отец. По сравнению с этим поместье майора Кумазавы было дворцом. Сано подумал о том, что, должно быть, чувствовала его мать, будучи изгнанной в то, что определенно казалось ей убожеством. Он вспомнил дни, когда еды не хватало, зимы, когда в их доме было жутко холодно, потому что они не могли позволить себе купить достаточно угля. Он знал, что его мать страдала больше, чем он.
Майор Кумазава, должно быть, знал о её бедности. Он мог бы помочь, но не помог.
Сано вспомнил, что пережил снаружи. Он попытался вытащить на свет воспоминание, чтобы рассмотреть, но оно ускользнуло, неуловимое, как призрак.
После долгого перерыва в комнату вошёл майор Кумазава.
– О Чиё заботятся её мать и горничные, - он жестом пригласил Сано и сыщиков: - Садитесь, пожалуйста.
Сано опустился на почётное место у алькова, сыщики встали рядом с ним. Майор Кумазава сел на возвышение. Он не предлагал закуски, хотя Сано бы не согласился. Майору Кумазаве было явно не по себе: ему не нравилось развлекать незнакомца, который был его кровным родственником и изгоем. Сам Сано не чувствовал себя как дома.
– Я обыскал весь район Асакуса и не нашел Чиё, - сказал майор Кумазава. - Как вы её нашли?
– Я увидел, как она бродила под ливнем, - сказал Сано.
– Какая удача, - сказал майор Кумазава, но, казалось, осознал, насколько неприятно он звучит. – Но вы вернули мне мою дочь. Я прошу прощения за свои дурные манеры, - на этот раз он, казалось, искренне раскаялся в своём поведении по отношению к Сано. – Огромное спасибо.
Сано поклонился, принимая благодарность и извинения. Он начал понимать, что отношение майора Кумазавы к нему не было полностью личным. Старые самураи часто становились скрягами. Если бы это было правдой в отношении его дяди, Сано мог бы с этим жить.
– Как Чиё попала туда? – спросил майор Кумазава.
– Похоже, кто-то похитил её, а затем бросил на улице, - сказал Сано.
– Кто? – майор Кумазава сжал кулаки; его лицо напряглось от гнева.
– Я знаю столько же, сколько и вы, - сказал Сано. – Пока я ухаживал за вашей дочерью, я послал своих людей осмотреть местность. Она была безлюдной из-за дождя. Они никого не заметили.
Мрачный майор Кумазава задумался.
– Два дня Чиё не было. Где она была? И что с ней происходило все это время?
Разговор прервал звук рыдания. Сано, сыщики и майор Кумазава подняли глаза и увидели мать Чиё, стоящую в дверном проёме. Слезы текли по её искажённому лицу. Майор Кумазава встал и подошёл к ней. Она прошептала ему на ухо и убежала. Он вернулся к своим гостям, явно потрясенный.
– Моя дочь, - начал он, затем сглотнул и глубоко вздохнул. – Когда моя жена раздела и купала Чиё, она увидела… травмы. И кровь, - он закончил низким, прерывистым голосом: - Моя дочь подверглась насилию.
Её порванная одежда подсказала Сано возможность изнасилования, но он был встревожен, когда его подозрения подтвердились. Майор Кумазава упал на колени, охваченный ужасом и болью. Изнасилование было ужасным событием для женщины, возможно, даже хуже смерти. Изнасилование отравило её тело и дух, разрушило её целомудрие и честь. Сано и детективы сочувственно склонили головы.
Возмущение превратило лицо майора Кумазавы в отвратительную маску, настолько зарумянившуюся красным, что Сано подумал, что у него лопнут вены.
– То, что сделали с моей дочерью, - позор! Но это не нарушает закон!
Закон Токугавы не признавал изнасилование преступлением. Мужчины могли получать сексуальное удовлетворение, где захотят, против воли женщины и не подвергаться наказанию. Но случай Чиё был другим.
– Ваша дочь стала жертвой похищения, - сказал Сано, - и она была ранена. Нарушение представляет собой нападение. Похищение и нападение являются незаконными. Закон не позволит чтобы тому, кто причинил боль Чиё, это сошло с рук.
Этот насильник заслужил пребывание в тюрьме и пытки со стороны тюремщиков. Он также мог быть приговорен к изгнанию на срок, установленный мировым судьей. А поскольку он выбрал жертву с политическими связями, он мог даже получить смертную казнь.
Майор Кумазава скривился.
– Расскажите это ёрики. Они ничего не сделали, чтобы найти Чиё. Они не поймают нападавшего. Нет, - сказал он, стуча кулаками по полу. – Если я хочу, чтобы он был наказан, я должен сделать это сам. Но сначала я должен его найти, - он устремил горький взгляд на Сано. – Я должен попросить вас о другом одолжении. Вы поможете мне найти этого ублюдка?
Сано понял, что он и его дядя нашли общий язык: они оба хотели справедливости для Чиё. Сано рассматривал нападение на Чиё как личное оскорбление, так как он являлся её ближайшим родственником. Он почувствовал новое, неожиданное родство со своими отчужденными родственниками.
– Конечно, - сказал он. – Я начну сразу. Первое, что мне нужно сделать, это поговорить с Чиё.
– Зачем?
– Чтобы спросить её, что случилось.
В глазах майора Кумазавы вспыхнуло возражение.
– Её похитили и изнасиловали. Что ещё нам нужно знать? Я не хочу, чтобы её заставляли заново пережить это. Она уже через многое прошла.
Сано понимал, что работать с дядей будет нелегко.
– Чиё заново переживёт то, что с ней произошло, независимо от того, будет говорить она об этом или нет, - Сано знал, что, хотя Рэйко редко говорила об эпизодах насилия в своей жизни, ей всё ещё снились кошмары. – И прямо сейчас Чиё – наш единственный источник информации о нападавшем.
– Я не хочу, чтобы вы её расстраивали, - упрямо сказал майор Кумазава. – Мы должны выйти и встряхнуть всех в районе, пока кто-нибудь не заговорит.
В конце концов, им, возможно, придется прибегнуть к этому, но Сано не мог игнорировать гораздо лучший путь – допросить жертву, ставшую свидетелем преступления. И ему надоело вмешательство дяди.
– Поймите, мне не нужно ваше разрешение, чтобы задавать вопросы Чиё, - Сано поднялся; то же самое сделали его сыщики. – Вы можете присутствовать, пока я это сделаю, но расспрашивать её буду я.
Детективы Маруме и Фукида выглядели довольными, потому что Сано заявил о своём праве. Майор Кумазава оскорбленно уставился на него, потому что Сано использовал своё положение. Как он должен возмущаться, что Сано-изгой достиг таких высот в обществе!
Он, очевидно, понимал, что ему был дан приказ, который он должен выполнить, но он сказал:
– Разве вы не можете подождать хотя бы до завтра?
– Нет, - Сано не хотел причинять Чиё боль, но время могло стереть важные воспоминая из её разума. Он добавил: - Я буду с ней осторожен. Даю вам слово.
Майор Кумазава неохотно поднялся.
– Хорошо.
В женской половине Сано и майор Кумазава вошли в комнату, где Чиё лежала в постели, а её мать и врач стояли на коленях по обе стороны. Под толстым одеялом она выглядела маленькой и хрупкой. Её глаза были закрыты. Правая сторона её головы была выбрита вокруг некрасивого красного пореза, пересеченного стежками. Майор Кумазава в ужасе уставился на него.
Врач был мужчиной средних лет в халате тёмно-синего цвета, в соответствии с его профессией.
– Порез не был глубоким, - он покрыл его мазью и ватным тампоном, а затем намотал повязку на голову Чиё. – Он должен прекрасно зажить.
– А что насчёт её головы? – сказал майор Кумазава.
– Ещё слишком рано говорить.
– Она без сознания?
– Нет, просто сонная. Я дал ей зелье, чтобы облегчить боль и дать ей поспать, - врач взял поднос, на котором были его инструменты, банки с лекарствами, обрезки волос Чиё и окровавленная ткань. – Я вернусь, чтобы проверить её утром.
Он поклонился и ушёл.
Майор Кумазава опустился на колени у изножья постели, явно обеспокоенный состоянием дочери. Его жена взглянула на Сано. Она казалась слишком застенчивой и слишком расстроенной, чтобы говорить. Глаза Чиё раскрылись. Она огляделась, её зрачки расширились и стали чёрными от принятого зелья. Её взгляд остановился на Сано. Чиё с усилием шевелила губами:
– О … спасибо … спаситель …. благодарю …
Сано был тронут её усилием. Даже в таком состоянии у неё манеры были лучше, чем у отца. Сано опустился перед ней на колени и снова отметил её сходство со своей матерью. У неё были такие же милые, красивые черты лица. Он вспомнил время, когда он допрашивал свою мать о преступлении, когда она лежала под наркотиками и такая же сонная. Но Чиё была жертвой, а не обвиняемой.
– Канцлер Сано собирается поймать человека, который сделал это с тобой, - сказал ей майор Кумазава. – Но сначала он должен задать тебе несколько вопросов, - он взглянул на Сано и предупредил: - Только несколько.
Чиё слегка кивнула. Сано начал тихим голосом:
– Вы помните, как бродили по району Асакуса, прежде чем я встретил вас? Можете рассказать мне, как вы туда попали?
Её глаза затуманились.
– Я очнулась, лёжа в переулке. У меня болела голова. Шёл дождь. Когда я встал, у меня так кружилась голова, что я едва могла ходить. Я не знала, где я находилась. Но я пошла и продолжала идти. Когда я была ребёнком папа сказал мне, что если я когда-нибудь потеряюсь, я должна не плакать и ждать помощи, а идти, пока не увижу, что-то знакомое.
Сано восхитился её храбростью. Он также одобрил то, как майор Кумазава научил свою дочь самостоятельности.
– Вы видели кого-нибудь вокруг, когда очнулись?
Её лоб наморщился.
– Нет. Я не думаю, что там кто-нибудь был.
Пока что Сано избегал разговоров о том, что похититель сделал с Чиё. Может быть, он сможет получить достаточно информации об этом человеке, не обсуждая само изнасилование. Он спросил:
– Вы помните, как вы пошли в храм Авашима с ребёнком?
– Мой ребёнок… - Чиё встревожилась. – Где мой ребёнок?
Она попыталась сесть, задыхаясь от отчаяния.
Мать нежно удерживала её, шепча:
– Всё в порядке, дорогая. Он дома, в безопасности.
– Я хочу домой, - вскричала Чиё. – Я хочу видеть своих детей. Я им нужна. Я хочу видеть мужа.
– Я послал за ним, - сказал майор Кумазава. – Он отвезёт тебя домой, как только ты поправишься, - он спросил Сано: - Вы уже заканчиваете?
– Почти, - ответил Сано и спросил Чиё: - Что случилось в храме?
Она сделала усилие, чтобы успокоить себя. Ее взгляд блуждал, словно пытался заглянуть в прошлое.
– Ребёнок начал плакать. Он не привык к такому количеству людей, к такому шуму. Я подумала, что надо отнести его в какое-нибудь тихое место, чтобы он уснул. Так что я оставила своих слуг и отнесла его в сад. Это последнее, что я сделала. Я помню, как …
Глаза и рот Чиё широко раскрылись от ужаса от чего-то, что могла видеть только она. Она закричала:
– Нет! Стой! Пожалуйста! - и начала судоржно биться под одеялом. – Помогите, помогите!
Сано понял, что она вспоминает изнасилование. Мать пыталась успокоить её, но она разрыдалась. Майор Кумазава сказал Сано:
- Довольно, его отцовская забота перевешивала его долг подчиняться Сано и их общее желание поймать насильника Чиё. – Пожалуйста уходите.
Комментариев нет:
Отправить комментарий