Длинная процессия шла по Ошу Кайдо, дороге, ведущей из Эдо на север. На главе её ехал Сано с детективами Маруме и Фукидой, сопровождая сёгуна в паланкине и его личных телохранителей верхом на лошадях. Позади них на телеге, запряжённой волами и управляемой крестьянином, везли Еритомо. Движение трясло его фигуру на коленях, которая была привязана к стойке, установленной на тележке. Его запястья и лодыжки были связаны, его лицо было покрыто чёрным капюшоном с дыркой для дыхания вырезанной на месте носа. Далее маршировали полчища пехотинцев Сано и конников. В тылу следовали чиновники даймё и члены клана Токугава в паланкинах и верхом на лошадях в окружении своих людей.
С приближением полудня солнце взошло над стоявшими вдоль дороги кедровыми деревьями. Его лучи блестели сквозь дрейфующие облака, сквозь листья деревьев и отражались от металлических шлемов. Все молчали. Единственными звуками были ветер, копыта лошадей, шаги марширующих, стук колес тележки.
Голова процессии достигла Коцукаппары Кейджо, одного из двух мест казни Эдо. Это было огромное открытое поле, растоптанная земля, окаймлённая густым кустарником и голыми соснами. По периметру уже собрались сотни горожан.
– Ваши объявления собрали толпу, - заметил Фукида.
Перебираясь через поле, Сано оглядел зрителей. Мужчины, женщины и дети сидели на циновках, ели и пили напитки, что принесли в корзинах. Они напомнили Сано зрителей в театре. Среди них была такая же весёлая атмосфера, как и у людей, ожидающих начала спектакля. Заметив процессию, зрители загудели с таким же волнением, как когда актёры выходят на сцену. Вокруг поля стояли рекламные объявления о том, что они пришли посмотреть сегодня.
На четырёх столбах были прибиты головы недавно казнённых преступников, вокруг которых роились мухи. Вороны уже выклевали их глаза. На кресте, сколоченном из грубых досок, висел обнаженный труп мужчины. Его зарезали, после того, как распяли. Из порезов на его торсе кровь стекла на его ноги. Толпа, казалось, не обращала внимание на ужасные экспонаты и зловония мёртвой, разлагающейся плоти.
– Я не вижу почётного гостя, - сказал Сано.
– Время ещё есть, - сказал Маруме.
Сано направил погонщика волов к центру поля. Солдаты развязали Еритомо и бросили на землю, где он лежал не шелохнувшись. Воловья телега отъехала в сторону. Участники процессии образовали широкий круг вокруг Еритомо. Конные самураи остались на своих лошадях. Сано и детективы сгруппировались у паланкина сёгуна. Цунаёси вылез из паланкина, и телохранители помогли взобраться ему на крышу, откуда он мог видеть казнь своего любовника. Присутствующие стояли и, вытянув шеи, смотрели за происходящим. Палач и его помощники подошли к Еритомо. Их одежда была испачкана старой кровью. Фукида посовещался с палачом, который кивнул, а затем повёл своих помощников в сарай на краю поля. Они вернулись, неся лопаты и пилы.
Появление этих атрибутов вызвало оживление у горожан. Даймё, чиновники и солдаты перешептывались между собой, когда помощники начали рыть яму. Никто не ожидал, что станет свидетелем самой крайней формы смертной казни – нокогири-бики, когда у обездвиженного в яме преступника отпиливали голову.
– Это хорошее решение, - сказал Маруме Сано.
– Я хотел максимальной драмы, - сказал Сано.
Помощники закончили копать яму и опустили в неё Еритомо. Он не сопротивлялся, но и не сотрудничал. Он был вялым, мертвым весом. Собравшиеся молча наблюдали. Еритомо опустился на колени у основания ямы, опираясь на бока, его голова торчала над поверхностью. Помощники палача быстро забросали яму землёй так, что осуждённый был похоронен до шеи. Палач поднял свою пилу.
Сано посмотрел на небо. Солнце было в зените. Колокола далеких храмов звонили в полдень. Сано поднял руку, давая палачу указание подождать, несмотря на стоны горожан и нетерпеливые взгляды своих собратьев-самураев. Он посмотрел вдаль за деревья, на которых разместились стервятники в ожидании нового убийства. Напрягая уши, он слушал.
Находясь в заключении в своём поместье князь Мацудайра ходил по своей комнате из угла в угол. С тех пор, как сёгун посадил его под домашний арест, он постоянно пил, и в комнате было полно дыма и запаха несвежего пота. Ставни были закрыты, чтобы защитить его больные, мутные глаза от дневного света. Три телохранителя стояли у двери. Они нервно смотрели на него, как на медведя, который только что проснулся от спячки, неуклюжий, но голодный.
Он поднял стоящую на столе бутыль. Его рука дрожала, когда он наливал саке, стуча бутылью о чашку. Он был одет только в халат. Его волосы свисали лохматыми прядями вокруг выбритого темени головы. Его лицо было опухшим, а речь невнятной.
– Такого не могло произойти со мной. Что же мне делать?
Сначала он злился на несправедливость, жертвой которой он стал. Он обзывал сёгуна злым, глупым и дураком. Он проклинал Сано за то, что тот посадил его в этом затруднительном положении, и дал указание убить Сано и его семью. Он надеялся в конце концов победить. Но поскольку проходило время, а от его разглагольствований не было никакого толку, гнев господина Мацудайры сменился беспомощностью.
Князь Мацудайра глотнул для храбрости саке и сказал:
– Как я мог попасть в такое жалкое состояние, заключённый в своём собственном доме, под угрозой казни, нависшей надо мной! - его голос дрогнул и сломался. – Ведь я всю жизнь верил, что мне суждено величие!
Его люди смотрели на него со страхом и тревогой: это был не тем человеком, которого они знали, а его сморщенной, ослабленной тенью. Им явно не нравилось наблюдать за изменением его состояния.
– Всю свою жизнь я пытался следовать своей судьбе, - сказал господин Мацудайра. – Я преуспел во всем, что бы я ни делал, - лёгкая гордость подняла ему настроение. Он услышал в собственном голосе эхо своего презираемого кузена – сёгуна. – Даже когда я был молодым, другие люди стояли позади меня и следовали за мной, куда бы я их ни вёл. Я управлял своей провинцией с мудростью и доброжелательностью. Все восхищались мной и слушались меня. Я был хорошим самураем, порядочным человеком. Но где-то я ошибся.
– Я начал думать, что должен править всей Японией. И почему бы нет? У меня было гораздо больше ума и смелости, чем у моего двоюродного брата, - он говорил с презрением. – Мой двоюродный брат не способен даже вытереть себе задницу, а не то, что управлять Японией! Я только хотел спасти его от его собственной глупости!
Он никогда никому не рассказывал об этих предательских мыслях, но напиток и его потребность оправдываться ослабили его язык.
– Но я был вынужден подчиняться своему двоюродному брату, когда он игнорировал моё мнение лишь потому, что он сёгун, а я никогда не смогу им стать. Пришло время, когда я уже не мог этого выносить. Я завербовал союзников, которые также хотели выйти из-под его слабого большого пальца. Я начал свою кампанию по захвату власти.
Господин Мацудайра наполнился воспоминаниями о тех славных днях.
– Я устранил свое первое препятствие. Я отправил этого негодяя Янагисаву в изгнание, - затем его плечи опустились. – Откуда мне было знать, что его самураи продолжат сражаться со мной? - его голос повысился до воя. – Откуда я мог знать, что Сано Исиро бросит мне вызов в борьбе за контроль над Японией? Теперь всё, ради чего я так много работал, рассыпалось в прах. Мои союзники бросили меня и перешли на сторону моего кузена, - он дрожал от бессильной злости, шатаясь от выпитого. – Что будет со мной?
Телохранители обменялись взглядами, никто не хотел отвечать. Один из них осторожно сказал:
– Держитесь, господин. Беда пройдет. Всё будет хорошо.
– Да, да, конечно, - даже, содрогаясь от рыдания, господин Мацудайра попытался обрести уверенность. – Я справлюсь, я клянусь.
Он услышал шаги в коридоре и поднял глаза, когда его главный помощник вошёл в комнату, выглядевший взволновано.
– Что ещё? – спросил господин Мацудайра.
– Мне тяжело говорить, но попытка ваших людей убить жену и детей канцлера Сано прошлой ночью потерпела неудачу. Один из них мёртв.
– Ну, остальные ещё должны сработать, - нетерпеливо сказал князь Мацудайра.
– Боюсь, это еще не всё, - сказал главный слуга. – Канцлер Сано повёз Еритомо на место казни.
– Если он действительно намерен провести весь этот фарс – казнить мальчишку за измену – скатертью дорога. Ну и что с того? – ответил господин Мацудайра.
– Может быть, он этого не сделает. Вы думали о том, что ещё может сделать Сано?
Князь Мацудайра раньше не задумывался об этом, но видно пришло время. Внезапно, в один из тех моментов чистой, поразительной ясности, которые иногда поражают пьяных людей, он понял, что происходит, чего хотел добиться Сано. Он громко выдохнул, сообразив, какими последствиями это грозит ему самому. Сильнейший удар пришёлся не вовремя. Он опустился на колени и застонал.
– Я мог бы убить одного или другого, - сказал он, - но не обоих сразу.
Его телохранители смотрели в недоумении; они не знали, что он только что понял, кто на самом деле стоит за его проблемами, что он сделал критическую ошибку, сосредоточив свою враждебность на Сано. Но они почувствовали поражение, которое шипело под его кожей.
– Я уже не смогу вернуться, для меня всё кончено, - посетовал он. - Всё действительно потеряно.
Самураи смотрели на него со страхом за свою судьбу, а также за него. Его главный страж сказал:
– Что вы будете делать?
Господин Мацудайра ушёл в себя и прокручивал в голове мелькающие картинки из своей жизни. Он вспоминал проблемы, победы и горести. Картинки остановились в чёрном тупике, в котором он оказался сейчас. Он засмеялся мрачным, печальным смехом.
– Есть только одна вещь, которая мне остаётся. Если я паду, я паду на своих условиях.
Сано скорее почувствовал, чем услышал ритмичный стук копыт. Стало громче. На поле скакали самураи, более сотни всадников. Некоторые были в доспехах, некоторые – в изодранных лохмотьях; некоторые были вооружены копьями или луками со стрелами; у всех были мечи. Зрители приветствовали прибытие разношерстной армии. Ведущий всадник крикнул Сано:
– Освободи своего пленника!
Его высокая фигура была царственной, несмотря на несоответствующие доспехи. Забрало его потрепанного металлического шлема закрывало лицо, но Сано сразу его узнал. Он выдохнул с удовлетворением.
Прибывшие вступили в бой с Сано и его людьми на противоположной стороне от Еритомо. Сано сказал:
– Привет, Янагисава-сан. Вот мы и встретились снова.
В окружении даймё и чиновников, никто из которых не ожидал, что Янагисава появится снова или сейчас, сёгун прищурился и сказал:
– Янагисава-сан? Это правда ты?
Янагисава снял шлем. Все, кто его знал, включая Сано, смотрели с удивлением: его голова была выбрита налысо. Но его лицо было таким же красивым, как и всегда, выражение его лица злобным и хитрым.
– Как ты здесь оказался? – вскрикнул сёгун, так взволнованный, что спрыгнул с крыши своего паланкина. Сано увидел, что он был очень рад увидеть своего старого друга. Должно быть, он всё время надеялся, что Янагисава когда-нибудь вернется к нему.
– На корабле, пешком и на лошадях, - ответил Янагисава сёгуну, но наблюдал за Сано. – Это длинная история. Возможно, мы могли бы обсудить это позже. Он посмотрел на Еритомо, и выражение его лица стало тревожным. – Сын? Ты в порядке?
Еритомо не отвечал. Янагисава спросил:
– Что с ним не так?
– Его накачали зельями, чтобы он не страдал, - сказал Сано. – Вы должны поблагодарить меня за мою милость.
Взгляд Янагисавы говорил, что он скорее убьёт Сано.
– Почему ты не вернулся ко мне раньше? – сказал жалобно сёгун. - Почему ты оказался таким сюрпризом?
– Я пришёл, чтобы спасти моего сына.
– Это не удивительно, - сказал Сано, - но я начал задаваться вопросом, успеете ли вы появиться вовремя.
Отвращение окрасило улыбку Янагисавы.
– Так что это ловушка. Я так и подозревал. Суд над Еритомо был фарсом, как и казнь. Не думай, что ты обманул меня.
Сано был рад, что его оценка привязанности между отцом и сыном оказалась правильной. Опасность для Еритомо была единственной приманкой, которая могла выманить Янагисаву из укрытия.
– Не думай, что я бы не убил Еритомо, если бы ты не явился. Не думай, что я всё ещё этого не сделаю.
– Зачем это тебе? – сказал Янагисава. – Вот я здесь, чего вы хотели. Оставьте моего сына в покое.
– Он предатель, - сказал Сано, - и он заслуживает смерти, хотя он всего лишь ваш соучастник в вашем заговоре с целью восстановления своего положения.
Люди вокруг Сано были шокированы, что отразилось на их лицах, когда они поняли истинную природу преступлений Еритомо и тот факт, что Янагисава был занят созданием условий для своего возвращения.
– Ты не убьёшь его, - властная манера говорить Янагисавы не смогла скрыть его беспокойство. Он сказал помощникам палача: - Выкопайте его.
– Продолжай с нокогири-бики, - ответил Сано.
Палач вышел вперёд. Пока помощники держали голову Еритомо, а палач размахивал пилой, горожане взволнованно шептали. Сано увидел, как шипы позвоночника напряглись, а мышцы горла сжались среди его спутников-самураев, и на лице Янагисавы появился ужас.
– Не надо!
Янагисава подтолкнул лошадь вперёд, вставая между Еритомо и палачом. Его люди двинулись за ним. Сано, Маруме и Фукида выдвинулись со своими войсками. Сано сказал:
– Отойди. Ты в меньшинстве. Если вы попытаетесь взять Еритомо, вы оба будете убиты в битве.
Янагисава уставился на Сано с яростью и ненавистью.
– Тебе не нужен мой сын. Ты разоблачил меня. Разве этого недостаточно?
– Не совсем, - сказал Сано.
– Так что, чёрт возьми, ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты ответил на несколько вопросов.
Подозрение сузило глаза Янагисавы.
– О чём?
– Это я должен решить, - сказал Сано. – Соглашайся сейчас, или я прикажу исполнить приговор.
Чиновники Токугавы и даймё громко шептались. Горожане подошли ближе, чтобы услышать, что происходит. Янагисава колебался, чувствуя ловушку внутри ловушки.
– Дорогой Сано-сан, ты не собираешься его убить? - сёгун взволнованно вздрогнул. – Когда я согласился на то, что ты сделал, я не знал, что ты зайдёшь так далеко.
– Хорошо, - сказал Янагисава голосом, обещавшим возмездие Сано. – Что ты хочешь узнать?
– Это вы организовали поджог дома князя Мацудайры? - спросил Сано.
Янагисава сиял с сардоническим удовлетворением.
– О, ты наконец-то понял это? Поздравляем.
– Значит, это ваши люди выполнили ваш приказ бросить зажигательную бомбу? – сказал Сано, акцентируя внимание всех, на случай, если кто-то пропустил это.
– Ну да, - сказал Янагисава. – Я не мог сам подойти к воротам замка, назвать своё имя и сказать: «Я здесь, чтобы поджечь имущество князя Мацудайры. Впустите меня».
На периферии места казни двое конных самураев молча направились к дороге. Сано позвал их:
– Если вы планируете бежать к князю Мацудайре и сообщить новости, пока не уходите. Ему будет интересно узнать остальное.
Всадники остановились. Сано спросил Янагисаву:
– Вы также были ответственны за нападение на мою жену?
– Каюсь, и это моя работа, - Янагисава посмотрел на Еритомо. – Его легкомысленная манера не скрывала растущей паники.
– А как насчет предыдущих нападений на войска князя Мацудайры и мои? – спросил Сано. – Это тоже ваша работа?
– Вы должны поблагодарить меня, - ответил Янагисава. – Я сделал за вас и князя Мацудайру то, что вы оба хотели сделать друг с другом, но были слишком трусливы, чтобы рисковать.
– Таким образом, вы отправляли своих тайных сторонников, украшенных нашими гербами, атаковать нас и вовлечь нас в войну. Из нас же никто не виноват.
– Я делал за вас вашу работу.
Сано повернулся к двум ожидающим всадникам:
– Теперь вы можете ехать, - они поскакали прочь, а Сано надеялся, что они доберутся до князя Мацудайры, прежде, чем его убийцы нанесут ещё один удар.
– Мы закончили с этими вопросами? - спросил Янагисава.
Поверит ли князь Мацудайра в признание Янагисавы, оставит ли он свою враждебность по отношению к Сано и отзовёт ли своих собак, было вне контроля Сано. Сано сосредоточился на том, чтобы извлечь максимальную выгоду из положения Янагисавы.
– Отнюдь нет. Давайте поговорим об актёре по имени Араши Коджи. Вы его знаете?
Выражение лица Янагисавы стало настороженным: он знал, что разговор зашёл на опасную территорию. Он посмотрел на Еритомо, засыпанного грязной землёй по шею, с покрытой головой, уязвимого, как ребёнок в пелёнках.
– Да.
– По общему мнению, Араши – это человек, которого мы знали как Эгена, наставника убитого кузена сёгуна, - заявил Сано. – Но он только играл роль.
Обе части слушателей были в недоумении. Коллеги Сано не слышали новостей, а жители города вообще не были знакомы с историей этой драмы. Сано продолжил:
– Это ты нанял Араши, чтобы он выдал себя за наставника и оклеветал мою мать?
– Да, и тебе он очень понравился, - Янагисава не удержался, чтобы не подчеркнуть свой ум и доверчивость Сано. – Я бы многое дал, чтобы быть там.
– Тебе не нужно было быть там. У тебя были глаза и уши внутри замка, - сказал Сано, указывая на Еритомо. - Ты убил Араши после того, как заплатил ему?
Присутствующие заволновалась от ужаса и волнения, когда коллеги Сано поняли, что Янагисава вмешивался в дела, помимо конфликта между Сано и князем Мацудайрой. Даже горожане поняли, что Сано ставит Янагисаву в опасное положение.
– Араши должен был покинуть город, как только дал показания против твоей матери, - дрожь в голосе Янагисавы выдавала, насколько он яростен и на что идёт, чтобы спасти Еритомо. – Вместо этого он загулял и не мог держать рот на замке. Рано или поздно он сказал бы кому-нибудь, что я его нанял. Он бы рассказал, что я вернулся из ссылки. Он должен был уйти.
– Я так понимаю, это означает, что да, ты приказал его убить, - сказал Сано.
Янагисава поспешно добавил:
– Он был крестьянином, никем. Что это значит?
Самурай имел законное право убить крестьянина.
– Важно, что вы вмешались в расследование убийства, назначенное Его Превосходительством, и именно этот крестьянин был ключевым свидетелем, - Сано повернулся к сёгуну. – Янагисава велел князю Ариме устроить убийство. Князь Арима завербовал двух моих солдат и отправил их делать грязную работу для Янагисавы. Они убили Араши, но по его приказу, а не моему. Его признание является доказательством моей невиновности.
– Да, я это вижу, - сказал сёгун, пытаясь выглядеть так, будто всё делается под его контролем. - Канцлер Сано, прости, что подозревал тебя. Считай, что обвинение против тебя снято.
– Ну, всё, ты своего добился, - злобно сказал Янагисава Сано. - Уже достаточно! Освободи моего сына!
– Ещё один вопрос, - сказал Сано. – Это были ваши люди, а не князя Мацудайры, которые напали на солдат Его Превосходительство вчера?
Лицо Янагисавы побагровело от гнева и испуга, потому что Сано назвал окончательную цену за свободу своего сына: он должен признать нападение, которое представляло собой измену. Он сказал:
– Конечно, нет.
– Говори правду, или твой сын умрёт, - сказал Сано. – Вы приказали князю Ариме сказать Его Превосходительству, что его двоюродный брат хочет свергнуть его. Ты послал свои войска, одетые в гербы князя Мацудайры. Вы хотели, чтобы Его Превосходительство вступил в войну с князей Мацудайрой и сокрушил его. Всё это было частью вашего плана.
– Ты выдумываешь, - презрительно сказал Янагисава.
Сано пожал плечами.
– Ну, как знаешь, - он кивнул палачу, который примерил пилу к шее Еритомо. - Вот так.
Комментариев нет:
Отправить комментарий