Масахиро хотел быть хорошим мальчиком.
Во время завтрака и занятий с учителем был серьёзен и послушен. Он старался не дуться на то, что кругом стояли солдаты отца, охраняя его, как если бы он был заключённым в тюрьме. Он хотел убедить отца и мать в том, что он усвоил урок, ведь они непременно спросят его наставника и охранников, вёл ли он себя прилично. Но теперь, когда его наставник указал ему на ошибки в только что сделанном задании по арифметике, Масахиро зачесался от разочарования.
Как он ненавидел, когда его запирали в доме! Он сожалел, что Тода поймал его вчера. Ему хотелось, чтобы, шпионя за Янагисавой и женщинами, он узнал нечто настолько важное, что отец и мать простили бы его. Если бы только он мог помочь им, вместо того, чтобы оставаться дома и ничего не делать!
Урок арифметики закончился. Учитель ушел. Масахиро ёрзал в ожидании наставника по чтению. Сегодня утром в карауле дежурил молодой самурай по имени Хаяши, который выглядел таким же скучающим и беспокойным, как и Масахиро.
– Как насчёт того, чтобы мы немного поиграли на улице? – предложил Хаяши. – Я не скажу твоим родителям.
– Хорошо, - сказал Масахиро.
Слова вырвались прежде, чем он смог их остановить. Он не мог забрать их обратно, не так ли? Потому что он не хотел разочаровывать Хаяши. Так сказал себе Масахиро, следуя за Хаяши за дверь.
Небо было серым, а день тёплый и влажный. Масахиро побежал через сад, наслаждаясь мягкой влажной травой, которая пропитала его носки сквозь сандалии. Он хлопал по низкой листве на деревьях и смеялся, когда на него падали капли воды. Подросток – садовник стоял на лестнице, прислонённой к стене. Он снял своё короткое синее кимоно и мягкую соломенную шляпу, которая лежала на камне возле лестницы. Одетый только в набедренную повязку, он обрезал сосны. Хаяши бросил мяч Масахиро. Пока они играли в мяч, из дома вышли две молодые симпатичные служанки, посмотрели на Хаяши и захихикали. Хаяши уронил мяч и подошёл к ним, чтобы поговорить. Масахиро остался один. Он смотрел, как садовник спускается по лестнице и уходит по делу, оставив лестницу и свою сброшенную одежду. Сердцебиение Масахиро участилось; он двинулся к лестнице.
Разве не весело забраться на такую высоту?
Сначала Масахиро взял одежду и сунул её под мышку. Он не задумывался, почему. Он поднялся по лестнице. Острые, колючие сучья сосны скрывали его от всех, кто был внизу. Когда он достиг верхней ступеньки лестницы, он не мог видеть через стену, потому что был слишком низким. Он повесил одежду садовника на стену. Взявшись обеими руками за верх стены и взбираясь наверх, он слышал, как Хаяши болтает с горничными. Его ноги оттолкнули лестницу, которая упала и с лёгким стуком ударилась о землю. Ужас охватил Масахиро, когда он присел на узкой стене и гадал, как ему можно спуститься.
– Масахиро! Где ты? – позвал Хаяши.
Поражённый Масахиро потерял равновесие. Он попытался удержаться, но его руки ухватились за одежду садовника, а не за твёрдый камень стены. Его пальцы соскользнули. Он упал со стены и приземлился на спину в кучу песка, что была с другой стороны стены. Шляпа и кимоно упали ему на лицо. Ошеломлённый Масахиро лежал едва дыша.
Он осторожно покачивал своим телом. Несмотря на то, что все кости ощутили падение, песок смягчил его приземление, и ничто не выглядело сломанным. Он сбросил одежду с лица, посмотрел на стену и нависающие сосновые ветки. Он слышал, как Хаяши с другой стороны сказал:
– Куда он пошёл? Канцлер Сано убьет меня!
Масахиро захлестнул страх. «Когда отец услышит об этом, он убьет и меня. Отец никогда не поверит, что я не собирался перелезать через стену, и упал случайно», подумал мальчик.
Масахиро с трудом поднялся на ноги. Он находился в коридоре, отделявшем территорию особняка от остальной части поместья. Дорожка между двумя каменными стенами была вырыта. Коридор был пуст, если не считать кучи песка, груды новой брусчатки и тачки. К счастью для Масахиро, у рабочих был перерыв, иначе они бы его поймали. Но он будет наказан, что бы он ни сделает дальше.
Отец и мать никогда больше не выпустят его на улицу, пока он не вырастет.
Затем Масахиро увидел яркое пятно среди своих проблем. Теперь, когда он сбежал, у него появился еще один шанс стать сыщиком. Что ему было терять?
Он схватил одежду садовника, которую он не собирался красть, но она, безусловно, пригодится. Затем он побежал по коридору, прежде чем Хаяши смог понять, что произошло, и пошёл за ним. Масахиро максимально использовал свою свободу. На этот раз он откроет для себя что-то настолько хорошее, что отец и мать будут рады, что он нарушил правила, и он не будет чувствовать себя виноватым из-за своего непослушания.
Масахиро не позволял себе думать, что, должно быть, всё это время хотел сбежать.
В сопровождении двух своих высших вассалов Хирата оглянулся через плечо, пока они проезжали через Курамаэ – район, получивший название «Перед складскими домами сёгуна», недалеко от реки Сумида. Ему показалось, что он почувствовал знакомое присутствие, но он не был уверен.
Он пролежал без сна большую часть ночи, его чувства напрягались, чтобы обнаружить малейший намёк на своего неизвестного врага. Несколько раз он садился в постели, его сердце колотилось. Но ничего не произошло, кроме того, что Мидори устала просыпаться. Она отправилась спать в другую комнату, сказав Хирате, что он что-то воображает.
Может, так и было.
Может, все ещё было.
Курамаэ был известен своими многочисленными магазинами, особенно игрушками. Хирата и его люди водили своих лошадей вокруг пешеходов на улицах, посвященных куклам, воздушным змеям, фейерверкам и Дагашия-сан, «магазинам дешёвых сладостей», где продавались конфеты и недорогие безделушки. Бродячие торговцы торговали куклами кокэси и рыбками-свистульками. Хирата не думал покупать подарки, чтобы удивить своих детей, поскольку для этого можно было найти другое время. Его разум создавал угрозы там, где их не было. Каждый случайный взгляд незнакомца, каждое движение или вспышка эмоций в толпе ранили его нервы все сильнее.
Он знал, что это именно то, чего хотел его враг.
Разум был самым грозным оружием воина. Когда он был сильным и устойчивым, он мог побеждать в битвах с противниками с лучшими боевыми навыками. Опытный мастер боевых искусств мог влиять на сознание своего противника, внушая такой страх, что противник становился слабым, беспомощным и легко побеждаемым. Хирата часто использовал эту стратегию, но теперь сам стал её целью. Он почувствовал, как его уверенность ускользает, его дух слабеет. Хотя обычно он любил путешествовать один, сегодня он взял с собой детективов Иноуэ и Араи. Однако их компания не принесла ему чувства безопасности; действительно, его желание защиты заставляло его чувствовать себя более уязвимым.
Он и детективы свернули на улицу Эдо, главную дорогу, которая вела к северной дороге. Справа, между дорогой и рекой, стояли рисовые склады сёгуна. Слева от дороги находились чайные фудасаси – торговцев, которые за комиссию доставляли рис слугам сёгуна, затем скупали излишки и продавали его с прибылью. Они также ссужали деньги - ещё один способ заработка, который сделал их очень богатыми.
Хирата спешился возле самой большой чайной, название которой было выгравировано на деревянной табличке у двери. Внутри раздавались мужские голоса. Хирата и его люди вошли в комнату, где проходил рисовый аукцион. Подняв руки, отчаянно махая руками в сторону возвышения в задней части зала, торговцы объявили торги. Хирата наблюдал за мужчиной в центре помоста.
Огита расхаживал, кричал и жестикулировал, как актёр в театре Кабуки. Он был не выше среднего роста, но казался выше остальных в комнате. Его коричневое кимоно, сюрко и брюки были сшиты из хлопка в соответствии с законами о роскоши, согласно которым шёлк принадлежал классу самураев, но его одежда имела блеск ткани высочайшего качества. Его лысая голова и длинное мясистое лицо тоже сияли - от жирной пищи. Его глаза были узкими прорезями, которые блестели интеллектом и ничего не упускали, зыркали во все стороны, следя за участниками торгов. Он не был толстым, но у него был выпуклый двойной подбородок, который, казалось, усиливал его голос, когда он повторял ставки и требовал более высокую цену. Его энергетическая аура была больше и сильнее, чем у кого-либо другого; он доминировал в толпе. Но, изучая крупнейшего рисового брокера Эдо, Хирата сделал тревожное открытие.
Обычно он хорошо читал людей, но его бессонная ночь и его состояние рассеянности нарушили концентрацию, необходимую для оценки Огиты. Его страх начал влиять на его работу. Как он собирался провести предстоящий допрос?
Аукцион завершился. Проигравшие участники торгов остались попытать счастья в других домах. Огита и победители закрыли свои сделки, поставив подписи на контракты, составленные на месте его клерками. Слуги разливали ритуальные чашки саке. Когда клиенты ушли, Хирата дал знак своим детективам подождать у двери, пока он подойдет к Огите.
Он представился, затем сказал:
– Я хотел бы поговорить с вами.
Глаза Огиты расширились от удивления.
– О чём?
– Я расследую серию преступлений, - сказал Хирата. – Мне нужна твоя помощь.
Был ли Огита встревожен, он не мог отказать Хирате.
– Я к вашим услугам, – Огита развёл руки в жесте человека, которому нечего утаивать.
– Тогда вы будете рады ответить на несколько вопросов, – лишённый своего особого чутья, которое обычно помогало ему во время допросов, Хирата прибёг к стандартной детективной процедуре. Он спросил Огиту, где он находился в дни, когда пропали Чиё, Фумико и монахиня.
Он ожидал, что Огита заявит, что не может вспомнить подробности так давно, но Огита позвал клерка:
– Принеси мне мой календарь.
Клерк принес книгу в тканевом переплёте и протянул Огите, который просмотрел даты, о которых упомянул Хирата, и перечислил список мероприятий, в том числе рисовые аукционы в его чайной, деловые встречи в городе, банкеты, свадьбу сына и вечеринки с клиентами, друзьями и правительственными чиновниками. Он улыбнулся и спросил:
– Этого достаточно?
– Это касается только того, что вы делали днём, - сказал Хирата. – А что скажите относительно того, что делали по ночам?
– Я был дома со своей семьёй и телохранителями, – ответил Огита и добавил: - У человека моего положения много врагов, а я – цель воров. Мои телохранители всегда рядом со мной, где бы я ни был.
Хирата не сомневался, что они подтвердят его алиби.
– Могу я спросить, почему вы так интересуетесь моими делами? – спросил Огита с лёгким любопытством, без осторожности человека, который был виновен в преступлениях и находился под угрозой закона. Хирата отчаялся, потому что не мог понять, было ли поведение Огиты притворством или нет. Привыкший полагаться на силы, полученные в результате напряженных тренировок и магических ритуалов, он чувствовал себя так, как будто вернулся к своим дням простого, обычного человека.
– Три женщин были похищены, заключены в тайном месте и изнасилованы в эти периоды времени, - сказал Хирата.
– И вы думаете, что я виноват? – выражение лица Огиты говорило, что он думает, что эта идея настолько абсурдна, что он не может беспокоиться о ней. – Конечно же, я подобным не занимался.
– Вы не спросили, кто эти женщины, - заметил Хирата. Он не настолько отвлекся, чтобы не заметить упущения. – Может быть, потому, что вы уже знаете.
Выражая презрение, Огита достаточно долго смотрел в потолок.
– Нет, я не знаю, но, полагаю, мне следует выяснить, кто меня оклеветал. Кто они?
Огита притворился несведущим? Хирата только хотел увидеть, как он отреагирует на имена жертв.
– Одна – дочь якудза Дзирохо. Вторая - монахиня по имени Тэнгу-ин. Третья – госпожа Чиё, жена капитана Окубо и двоюродная сестра канцлера Сано.
Сальное лицо рисового торговца не отреагировало лишь хмурым взгляда на имя Сано.
– Что ж, мои соболезнования им, но я никогда не касался их. Я даже не знаю их.
– Вы должны быть знакомы с госпожой Чиё, - сказал Хирата. – Её отец – майор Кумазава. Он отвечает за охрану складов, где хранится рис, который вы продаёте.
– Его я знаю. Не его дочь.
Хирата не мог понять, лгал он или говорил правду.
– Она выросла в доме клана Кумазава, что недалеко отсюда. Вы, должно быть, видели её.
– Видел её, может быть. Но не знал, кто она, – Огита сделал резкий жест рукой. На его лице появилось раздражение. – Если мне захочется иметь женщину, мне не нужно никого похищать или насиловать. И позвольте мне показать вам кое-что.
Огита подошёл к помосту и разложил на столе рисовые контракты. Он ткнул заляпанным чернилами пальцем в огромные суммы, написанные на контрактах.
– На то, что я заработал сегодня, я мог бы покупать десять женщин на каждый день в году, чтобы делать с ними всё, что захочу. Вы же не подумаете, что я опущусь до похищения кого-либо, особенно родственника человека, важного для моих дел.
Хирата не мог отрицать, что Огита был прав. Но мужчина может стать сексуально одержимым определённой женщиной, которая ему недоступна, и ничто другое его не удовлетворит.
– Свидетель показал, что вы этим занимались.
– О? Кто же это? – гнев приподнял двойной подбородок Огиты.
Хирата рассказал о Дзиншичи, Гомбее и владельце чайного дома «Барабан».
– Никогда о них не слышал, - сказал Огита. – Но я не удивлён, что обо мне говорят нехорошие вещи. Людям нравится пускать стрелы в самые высокие яблоки на дереве.
Хирата смотрел на контракты, обеспокоенный тем, что он надеялся принести Сано больше, чем ожидалось от этого подозреваемого, и компенсировать тот факт, что его люди потеряли погонщиков повозок.
– Это больше денег, чем вы увидите за всю жизнь, - грубо сказал Огита, приняв мрачное выражение лица Хираты за зависть. Он понизил голос. – Я собираюсь предложить вам сделку. Вы исключаете меня из своего расследования, и я достойно оценю ваше время.
Хирата недоверчиво уставился на него.
– Вы пытаетесь меня подкупить?
– Давайте назовём это небольшим частным делом, – Огита улыбнулся. Никто не предлагал Хирате взятки со времён его службы досином. Его давняя репутация неподкупного человека была хорошо известны.
– Забудьте об этом, - сказал Хирата. – Вам не удастся меня подкупить.
– Решайте сами, – улыбка Огиты не исчезла, но стала угрожающей, словно нарисованная на защитной маске. – Но, если вам не нравится такая сделка, то учтите вот что: трое из крупнейших союзников канцлера Сано должны мне много денег. Если вы причините мне какие-либо проблемы, я взыщу их долги. Они будут разорены в финансовом отношении, и я позабочусь о том, чтобы они знали, что виновны в этом вы. Подумайте, к чему это приведёт канцлера Сано.
Союзники наверняка откажутся от поддержки Сано. Они также будут пытаться повлиять на сёгуна, чтобы вывести его из режима, и будут искать другого лидера. Кто бы это мог быть, кроме Янагисавы?
Если три главных союзника отступятся от Сано, баланс сил изменится в пользу Янагисавы, что может дать Янагисаве стимул для возобновления своей кампании по уничтожению Сано. Хирата столкнулся с серьёзной дилеммой.
– Ну как, хорошо? – сказал Огита.
В уме Хирата услышал голос Сано: «Я не поддамся шантажу. Если я потеряю своих союзников и Янагисава сделает свой ход, пусть будет так. Я рискну ради справедливости», – Хирата восхищался Сано и его принципами, но в данном случае его собственные принципы были другими. Как главный вассал Сано, Хирата был обязан защищать Сано, даже если это означало пойти против его воли. Он не мог позволить Огите реализовать свою угрозу.
Пока он колебался, в голове закрутилась ещё одна мысль: «Возможно, Огита не несёт ответственности за похищения или изнасилования». В таком случае, Хирата ни за что не должен подвергать опасности своего хозяина.
Хирата так и не пришёл к однозначному ответу. В этот момент угрожающий импульс энергии прокатился по воздуху, заставив его онеметь. Всё его тело внезапно напряглось. Его нервы начали зловеще покалывать, а кровь забилась быстрее, и он забыл об Огите. Его враг был рядом. Навострив уши и раздувающиеся ноздри, чтобы учуять запах человека, Хирата безмолвно поклялся, что на этот раз он найдёт своего врага; на этот раз они будут драться, и он победит.
Пульс исходил из задней комнаты чайной. Вытащив меч, Хирата двинулся к занавешенной двери.
– Что вы задумали? – озадаченно спросил Огита.
– Хирата-сан? – сказал детектив Араи.
Не обращая на них внимания, Хирата отдёрнул занавеску. За дверным проёмом была просторная комната для вечеринок. Две служанки укладывали на пол свежие циновки татами. Пульс привлёк Хирату к другому дверному проёму. Огита и детективы последовали за ним.
– Что-то не так? – спросил детектив Иноуэ.
Хирата жестом руки осадил его. Он заглянул через вторую занавеску и увидел большую тусклую кладовую. Бочки саке стояли в ряд. Трое слуг выгружали из тележки другие бочки. Хирата медленно проходил по комнатам, открывая двери ногой. Визг и вой доносились из других помещений, пронизыая его разум.
Яркая вспышка энергии вырвалась из-за ряда бочек. Хирата словно сгусток энергии обежал вокруг них. Слуги испуганно закричали, пытаясь укрыться. Огита воскликнул:
– Ты сошёл с ума?
Хирата рубанул мечом в том месте, где, как он думал, прятался враг. Но никого не было. Его меч перебил кран от бочки саке. Полился едкий напиток. Почувствовав присутствие позади себя, Хирата развернулся, атаковал и нанёс удар. Его лезвие рассекло ещё несколько бочек. Пространство между рядами было пустым.
– Не стойте просто так, - сказал Огита детективам. - Остановите его, пока он не разрушил мое жилище!
Сыщики схватили Хирату, но он их сбросил. Он продолжал атаковать пустой воздух. Он не знал, представляет ли он, откуда чувствовал энергию, или его противник спроецировал её на него, на что способны были только самые опытные мастера боевых искусств.
Теперь присутствие, казалось, покинуло чайную. Хирата вбежал через чёрный ход во двор, где стояли склады дома с железными крышами. Дневной свет на их побеленных стенах бросался в глаза. Ослеплённый и безрассудный, он последовал за пульсирующей энергией по дорожке между складами. В конце тропы, загнанная в угол бамбуковым забором, стояла тёмная фигура с мечом.
В Хирате бушевали предвкушение и жажда крови. Он бросился вперед и изо всех сил взмахнул мечом.
Его лезвие рассекло плоть и кости. Крик агонии пронзил его уши, заглушив шум в его голове. Пульсация прекратилась. Слепота и ярость исчезли из его поля зрения. Торжествующий и тяжело дышащий, Хирата вложил меч в ножны и посмотрел на убитого им человека.
На земле лежал зарубленный мальчик-крестьянин не старше тринадцати лет. Его тело было разрезано прямо посередине. Внутренности с кровью вывалились из него на метлу, которую он уронил. Застывшее лицо ребёнка было в ужасе.
Огита и сыщики подбежали к Хирате. Пока все смотрели на бойню, Огита воскликнул:
– Ты убил моего слугу!
Он загнал в угол не своего врага, слишком поздно понял Хирата. Это был невинный наблюдатель. Меч, который видел Хирата, оказался всего лишь метлой, которую держал мальчик.
– Нет! – воскликнул Хирата. Он встал на колени перед мальчиком, похлопал его по щекам и потер руки в неистовой попытке оживить его. Но это было бесполезно; даже специалист по мистическим боевым искусствам не смог вернуть мёртвого мальчика к жизни.
Хирата почувствовал пульс энергии своего врага, уходящий вдаль, словно насмешка.
– Тебе это не сойдёт с рук, - громко от ярости сказал Огита. – Даже если ты следователь сёгуна, ты заплатишь!
Детективы подняли Хирату на ноги, подальше от мёртвого мальчика. Иноуэ сказал:
– Давайте, Хирата-сан, нам лучше идти.
Когда они вывели его из двора, Хирата понял, что его проблемы только что стали ещё хуже. И это было именно то, что задумал его враг.
Комментариев нет:
Отправить комментарий