Храм, которым руководил экзорцист Чоджу, был недавно построен на просторной территории в районе Храма Зи. Сано, Маруме и Фукида прошли через ворота, красные колонны которых блестели свежим лаком. Внутри комплекса над пышными цветущими кустами возвышалась пагода с роскошной резьбой и росписью. Толпы людей всех сословий вливались в огромный главный зал поклонения и выходили из него.
Слуга направил Сано и сыщиков в небольшой молитвенный зал, окружённый сосновой рощей. Двое похожих на борцов мужчин, переодетых в монахов, охраняли дверь. Они коротко поклонились Сано и его людям.
– Мы хотим увидеть Чоджу, - сказал Фукида.
– Его благородную святость нельзя беспокоить в данный момент. Он проводит экзорцизм.
– Это достопочтенный канцлер Сано, и он вправе беспокоить кого хочет, когда хочет, - сказал Маруме.
Монахи отошли в сторону. Сано и его люди сняли обувь и вошли в холл – большую прохладную комнату, в которой сильно пахло сладкими благовониями. Было темно, если не считать единственной лампы, горящей в дальнем конце и освещавшей высокого мужчину. Его шафрановый халат, парчовая накидка, обнажённые руки и бритая голова сияли, как будто он был сделан из золота. Казалось, он скорее плыл, чем стоял. Его лицо было скрыто тенями, заполнявшими комнату, стены и потолок которой были задрапированы чёрной тканью, но Сано решил, что это, должно быть, Чоджу. Сложив вместе руки под подбородком и направив пальцы вверх, Чоджу молча смотрел в пол. Когда глаза Сано привыкли к темноте, он увидел других присутствующих.
Один лежал у ног Чоджу. Рядом, опустившись на колени, сидел второй. Они и священник заняли помост, возвышающийся над полом, на котором стояли Сано и его люди. Под возвышением сидели сбившиеся в кучу фигуры.
– Хотите остановить ритуал? – Маруме тихо спросил Сано.
– Нет, – Сано опустился на колени позади публики; его люди последовали его примеру. Его интересовало, что ритуал может рассказать ему об экзорцисте.
Чоджу обратился к фигуре, которая преклонила колени рядом с ним.
– Как тебя зовут? – его голос был тихим, но таким глубоким и таким резонансным, что заполнил комнату.
– Манкичи, - отозвалась фигура голосом мужчины от сорока до пятидесяти лет. – Я ростовщик.
– Это понятно. Вы должны быть богатым, чтобы позволить изгнание нечистой силы в исполнении Чоджу. – прошептал Фукида.
Одержимость духами процветала по всей Японии. Люди часто приписывали болезни, психические проблемы или странное поведение злым духам, захватившим их тела. Деятельность экзорцистов процветала, а Чоджу пользовался таким спросом, что мог брать за свои ритуалы непомерную цену.
– Кого это ты мне привёл? – спросил Чоджу.
– Это моя жена, - сказал ростовщик. – Её зовут Онару.
Лежащая фигура была женщиной, закутанной в одеяло. Её тело извивалось, как гусеница, пытающаяся вырваться из кокона. Она хныкала и подвывала.
– Она не ест и не спит. Она не разговаривает. Она просто издает такие звуки.
Голова Онару моталась из стороны в сторону. Когда она повернулся к лампе, Сано увидел её лицо. Глаза были закрыты, черты лица впали. Из зала доносились приглушенные радания заплакавшей женщины, но другие зрители на неё шикнули. Должно быть, это были родственники супругов.
– Как вы думаете, она одержима? – испуганно спросил ростовщик.
– А ты как думаешь? – тихо спросил Фукида Маруме.
– Думаю, мы сейчас узнаем, - прошептал Маруме.
Было время, когда Сано думал, что большинство, если не все люди, захваченные духами, либо притворяются, либо обманываются. Но затем он отправился на остров Эдзо и стал свидетелем ужасающего случая одержимости, который изменил его мнение.
– Посмотрим, - сказал Чоджу.
Он опустился на колени рядом с Онару. Его лицо было в ореоле яркого света вокруг пламени лампы. У него были такие совершенные, красивые и мужественные черты лица, что он выглядел как идеализированный образ мужчины. Сано знал, что Чоджу было за сорок, но в тусклом свете он казался куда старше. Его большие глубоко посаженные глаза светились мудростью и состраданием.
Чоджу опустил сложенные ладони вниз прямо над телом женщины. Он медленно двигал ими вверх и вниз вдоль тела, не касаясь его. Воздух между его руками и женщиной замерцал. Запах ладана усиливался, воздух наполнялся дымом. Жуткое чувство охватило Сано. Его глаза, горло и голова заболели. Сыщики беспокойно зашевелились. Онару застонала, словно от боли.
– Я чувствую присутствие в ней не одного, не двух, а трёх духов, - сказал Чоджу.
Публика в ужасе зашептала. Ростовщик сказал:
– Пожалуйста, вы можете заставить их уйти?
– Я постараюсь, - сказал Чоджу.
– Это должно быть хорошо, - прошептал Маруме Фукиде.
Закрыв глаза и потянувшись к женщине, Чоджу нараспев произнес:
– О, духи внутри Онару, говорите со мной.
Справа от помоста вспыхнул оранжевый свет. Публика забеспокоилась. Свет погас. Его остаточное изображение горело в глазах Сано, оставляя за собой струйки дыма. Синий свет, затем красный вспыхнул в разных частях комнаты, а затем исчез. Сано охватил примитивный страх. Публика замерла в тишине.
– Я их слышу, - сказал Чоджу. – Благородные духи, скажите мне, кто вы, – он прислушался. – Они говорят, что у них нет имён.
Изумление взволновало публику, хотя все знали, что Чоджу известен тем, что общается с духами мёртвых зародышей.
– Дети, как вы умерли? – наступила пауза; Чоджу нахмурился, будто сильно обеспокоенный. – Их убили.
Раздались испуганные возгласы.
– Дети, кем была ваша мать? – сказал Чоджу.
Онару ахнула и застонала. Её стон звучал так, как будто его протянутые руки извлекали какую-то физическую субстанцию из её тела. Зазвучала странная, немелодичная музыка. У Сано на затылке встали волосы. Фукида толкнул Маруме, который что-то пробормотал себе под нос.
– Я вас не слышу. Не могли бы вы говорить более чётко? - Чоджу так сконцентрировался, что напряглись мышцы его лица. – Я слышу имя. Это звучит как э-э, а …
– Эмико! – в ужасе воскликнул ростовщик.
Чоджу открыл глаза и спросил:
– Вы знаете эту женщину?
– Она была горничной в моём доме.
Сано предположил, что Чоджу мог сделать удачную догадку, а ростовщик назвал имя. Более того, проведение подобных экзорцизмов планировались за несколько месяцев, и этого времени было достаточно, чтобы Чоджу мог изучить своих клиентов. Но когда-то Сано сам общался с духом. Он знал, что мёртвые действительно говорят.
– Дети говорят, что ты их отец, - сказал Чоджу ростовщику. – Говорят, что после того, как вы посадили каждого из них внутрь Эмико, вы отправили её делать аборт. Он вырезал детей из её чрева. Они ужасно страдали, и во время третьего аборта Эмико умерла.
Когда члены семьи ахнули, над помостом вспыхнул ещё один оранжевый свет, сопровождаемый мягким взрывом. В его яркости появилось изображение плодов. Их глаза были прикрыты листьями лотоса, их тела были изрезаны в области талии и с них капала кровь. Женщины в зале кричали. Фукида и Маруме громко выругались. Сано охватило отвращение.
Свет погас. Кровавые образы исчезли.
– Это правда? – спросил Чоджу у ростовщика. – Вы оплодотворили Эмико, а затем уничтожили её и её детей?
– Да, - сказал ростовщик, рыдая от ужаса и вины. – Признаюсь. Я не хотел, чтобы рядом была беременная горничная; моя жена стала бы ревновать. Я не хотел детей. Я не знал, что еще делать!
Его рассказ был вариацией обычной истории. Люди поддавались похоти, рожая нежеланных детей; у супружеских пар были дети, которых они не могли содержать; проститутки были оплодотворены своими клиентами. В результате многие младенцы были убиты до или вскоре после рождения, а число абортов в Эдо увеличилось. Правительство запретило абортариям рекламировать свои услуги на вывесках возле своих магазинов, но не объявило их вне закона. Количество брошенных бездомных сирот было большой проблемой. И хотя Сано сожалел об этой широко распространенной практике убийства детей, он признавал, что иногда аборты были лучшим решением.
Некоторые женщины были изнасилованы. Будут ли Чиё и Фумико среди тех, кто впоследствии обнаружили, что беременны? Сано надеялся, что им не придётся рожать детей своих насильников и усугублять свои страдания.
– Души ваших не рождённых детей застряли между царствами живых и мёртвых, - сказал Чоджу. – Они вошли в тело вашей жены. Она настолько ослаблена от их горя и одиночества, что может умереть.
– Нет! – воскликнул ростовщик. – Я прошу вас спасти её!
Чоджу поднял руки и пошевелил ими, будто ощупывая невидимый объект в воздухе. Забота омрачила его красивое лицо.
– Я чувствую присутствие ещё одно духа.
Над собравшимися послышался звук хлопающих крыльев. Онару испустила леденящий кровь вопль. Её семья кричала. Сано почувствовал, как что-то мягкое коснулось его головы. Когда все пригнулись и со страхом огляделись по комнате, только Чоджу оставался спокойным.
– Это Эмико, - сказал он. – Она здесь.
– Смотрите! - воскликнула женщина среди зрителей. – Её призрак!
Она указала на потолок. Там парил чёрный полупрозрачный силуэт, который колыхался, как вуаль на ветру.
– Милосердные боги, - сказал Маруме.
Ростовщик бросился лицом вниз на помост, прикрыв голову руками, и застонал. Чоджу поднял ладони к призраку.
. – Эмико-сан, зачем вы пришли?
Низкий, громовой звук сотряс комнату. Женщины в зале визжали; мужчины тихо взывали к богам. Онару истошно вопила и извивалась.
– Она сердится на тебя, - объяснил Чоджу ростовщику. – Она хочет отомстить за себя и за страдания и смерть своих детей. Она наказала вас, отправив детей преследовать твою жену.
Истерически рыдая, ростовщик сказал:
– Заставьте её остановить их! Заставьте её уйти!
Громовой звук стал громче. Призрак затрепетал с шумом, похожим на свист муссона.
– Я не могу, - с сожалением сказал Чоджу. – Только ты можешь.
– Но как?
– Ты должен покаяться в своих грехах. Она требует жертвы.
– Скажи мне, что для этого надо! Я сделаю всё, что она захочет.
Прогремел гром. Чоджу послушал, а затем сказал:
– Вы должны пожертвовать сотню кобанов этому храму, чтобы я мог продолжать помогать нуждающимся.
Сано знал, что этим заканчиваются все экзорцизмы. Все духи хотели денег, и, поскольку сами они не могут их потратить, деньги идут священнику.
Ростовщик схватил коробку, которая лежала рядом с ним в тени, открыл её и бросил блестящие золотые монеты перед Чоджу.
– Вот!
Чоджу проигнорировал монеты, даже когда они отбрасывали сверкающие блики на его лицо. Он обратился к привидению:
– Ваше желание исполнено. А теперь призови своих детей выйти из этой невинной женщины, – он указал на Онару. - Вы можете отправиться в духовный мир, к которому принадлежите.
Вспышка белого света охватила призрак. Мерцали красный, оранжевый и синий огни. Онару выла и корчилась, как роженица. Крики публики заглушили гром и взрывы, сотрясавшие храм. Чоджу встал, раскинув руки и подняв лицо к небу, повторяя молитвы. Под звуки странной диссонирующей музыки клубился едкий дым, и Сано, Маруме и Фукида с трепетом наблюдали за происходящим.
Потом свет погас; звуки и музыка исчезли. Собравшиеся сидели в полной тишине. Чоджу объявил:
– Эмико и дети ушли.
Из-за чёрных занавесок вышли монахи с круглыми белыми фонарями. Все заморгали от внезапного яркого света. Воздух окутывал дым. Ростовщик сел и посмотрел на жену.
– Онару?
Она лежала неподвижно и мирно на носилках, на которых её принесли.
– Муж, - пробормотала она.
– Отвезите её домой и дайте отдохнуть, - сказал Чоджу. – Она будет в порядке.
Ростовщик и семья поклонились Чоджу. Все улыбаясь, они вынесли ошеломленную Онару из комнаты.
– Это было реально? – спросил Фукида.
– Я не знаю, – ответил потрясённый Маруме. – Но если они счастливы, то я доволен.
Сано встал и подошёл к Чоджу, который стоял на возвышении, сцепив руки на груди. Он не выглядел удивленным, увидев Сано; он, должно быть, всё время знал о присутствии Сано. Возможно, его глубокие светящиеся глаза могли видеть в темноте.
– Добро пожаловать, достопочтенный канцлер, - сказал Чоджу. – Хотя мы никогда не были официально представлены, я знаю вас в лицо.
Теперь он выглядел постаревшим. Тень чёрной щетины на его голове отступила далеко назад. Морщинки на его золотой коже обрамляли его рот и глаза. Его мускулы начали провисать. Он также выглядел усталым от своих усилий; он был весь в поту. Но он спустился с помоста с проворством молодого человека, и его очарование превосходило физическое естество. Он нёс святость, как блестящую накидку. Это заставило Сано не доверять ему больше, чем обычному подозреваемому.
– Вы тут устроили настоящее шоу, – сказал Сано.
Уголки рта Чоджу приподнялись.
– Я приму это как комплимент. Как вы только что видели, спасение душ может быть весьма драматичным.
– Особенно с небольшой помощью опиума в благовониях и некоторой театральности? – сказал Сано. Никакой такой театральности не сопровождало феномен, свидетелем которого он стал на Эдзо. Сано был уверен, что Чоджу - шарлатан.
Чоджу поразительно громко рассмеялся.
– Я вижу, что вам нравятся рациональные объяснения. Предположим, я действительно прибегнул к уловке, в которой вы меня обвиняете: почему бы и нет, если это изгоняет духов и возвращает людям здравомыслие?
– Точка зрения принята, - сказал Сано, - но одержимость духами не является причиной всех болезней. Это бывает гораздо реже, чем кажется.
– В самом деле, нет. Духи окружают нас, всегда ищут невинных жертв, чтобы преследовать их, – Чоджу широко раскрыл руки. – У всех нас есть сила общаться с духовным миром, но немногие из нас знают, как ею пользоваться. Я один из немногих. Я посвятил свою жизнь освобождению человечества от злых духов и их умиротворению.
Он говорил так, будто верил в свои слова. Возможно, так оно и было.
– С хорошей прибылью, - прокомментировал Сано.
Раздражение блеснуло в чёрных колодцах глаз Чоджу.
– Не для себя. Для моего храма. Для блага верных, приходящих на поклонение. Могу я спросить, почему вы здесь? Может быть, вам нужны мои услуги?
– Собственно говоря, так и есть, - сказал Сано.
– Ой? – сказал Чоджу самодовольно, подумав, что у него есть преимущество перед Сано. – Кто в беде?
– Моя кузина, - сказал Сано. – Её зовут Чиё.
Чоджу не отреагировал на имя, но явно контролировал свою реакцию.
– Каковы её симптомы?
– Ей снятся кошмары, - сказал Сано, вспомнив, что Рэйко сказала ему это.
– Кошмары часто вызываются одержимостью духом.
– Не в этом случае, - сказал Сано. – Мою двоюродную сестру недавно похитили и изнасиловали. Как и двенадцатилетнюю девочку по имени Фумико. Мне нужна ваша помощь в поисках человека, который это сделал.
– Мне очень жаль, но я не знаю, чем бы я мог тут помочь, - сказал Чоджу. Он не отреагировал на упоминание о преступлениях и, похоже, не знал имя Фумико. - Я не досин.
– Вы можете поговорить с духами. Может, они дадут мне нужную информацию.
– Духи говорят мне о себе и своих желаниях. Я не могу допрашивать их по вопросам, которые их не касаются, – Чоджу оставался вежливым, но в его голосе прозвучало нетерпение.
– Тогда не обращайте внимания на духов, - сказал Сано. – Вы можете помочь мне другим способом.
– Как так?
– Вы можете рассказать мне о своих отношениях с двумя погонщиками повозок по имени Дзиншичи и Гомбей.
Чоджу выглядел смущённым, встревоженным. Сано подумал, что наконец-то попал в цель, но затем Чоджу сказал:
– Они перевозят припасы для храма. Они несут ответственность за преступления, о которых вы упомянули?
– Они подозреваемые, – Сано задумался, были ли дела Чоджу с погонщиками столь же невинными, как утверждал священник. В противном случае Чоджу мог бы отрицать, что знал их. Но он также мог понять, что люди видели его с собой и лучше не лгать. – Вы можете сказать мне, где они сейчас?
– Боюсь, что нет. Я не видел их, наверное, с месяц. Если они появятся здесь, я обязательно дам вам знать.
Он пошёл к двери, увлекая за собой Сано и сыщиков, показывая, что им пора уходить. Может, Сано всё-таки надо надавить на него?
– Они не единственные подозреваемые, - сказал Сано. – Ваше имя также упоминалось в ходе моего расследования.
– Моё имя? - выражение лица Чоджу изменилось. Сано заметил шок и эмоцию, которую было трудно как-то интерпретировать. – Вы не можете поверить, что я похитил тех двух женщин.
– Трёх женщин, - сказал Сано. – Рядом с этим храмом ещё была похищена одна монахиня из монастыря, – был ли этот страх в глазах Чоджу? – Нет, я не верю, что вы их похитили. Я знаю, что это сделали Дзиншичи и Гомбей. Они обеспечивают женщин для клиентов с особыми вкусами. Вы один из тех клиентов?
– Конечно нет, – выражение лица Чоджу сменилось возмущением, смешанным с презрением. – Когда я стал священником, я поклялся никогда никому не причинять вреда. Я также дал обет безбрачия.
– Клятвы можно нарушить.
– Не мои, – Чоджу излучал ханжество. – То, что я делаю, требует, чтобы я был чист умом, телом и душой. Если бы я совершил эти преступления, духи не заговорили бы со мной.
– Это было одно из самых оригинальных доказательств невиновности, которые нам когда-либо предлагали – рассмеялся Маруме.
– Этого объяснения недостаточно. Давайте посмотрим, сможете ли вы придумать что-нибудь, основанное на этом мире. – Сано спросил священника, где тот был в те периоды, когда женщины пропадали.
– Точно я не могу припомнить, - сказал Чоджу, - но я, вероятно, молился, проводил экзорцизм, и выполнял другие свои обязанности в храме от восхода до заката.
– А после заката? – спросил Сано.
– После заката я сплю.
– Может ли кто-нибудь поручиться за вас?
– Здешние монахи, слуги и другие священники.
– Мне нужен список всех, - сказал Сано.
– Я с радостью предоставлю его. Я также предоставлю вам список хороших отзывов других уважаемых людей, – сказал Чоджу и добавил с лукавой улыбкой: - Сёгун будет первым в этом списке. Вы в курсе, что Его Превосходительство - мой покровитель?
– Да. – Сано знал, что сёгун увлечён религией в целом и мистицизмом в частности. Но теперь Сано понял, что покровительство сёгуна Чоджу грозило осложнить его расследование.
Сёгун часто был более верен своим любимым священникам, чем своим высшим слугам. На чьей стороне он встанет в конфликте между Сано и Чоджу?
Чоджу громко рассмеялся.
– Тогда мне не нужно предупреждать вас, чтобы вы подумали, прежде чем преследовать меня.
Комментариев нет:
Отправить комментарий