***
Саймону и Болдуину потребовалось немного времени, чтобы разыскать Питера, брата-мирянина, который ранее был их факелоносцем.
Он сидел в своей келье, грея ноги перед огнём, с кружкой пива у локтя, втирая масло в виски.
- У меня болит голова, - заметил он, когда его окликнули.
- Мы постараемся закончить как можно быстрее», - успокаивающе сказал Болдуин. - Это о мёртвом монахе.
- Бедолага Александр.
- Да. Был ли он здесь особенно предан какому-нибудь мастеру? Вы понимаете, о чем я — он…?
- Он был человеком настоятеля. Никаких сомнений насчет этого быть не может. Он был человеком, которому приор Стефан доверял больше, чем кому-либо другому.
- У них были схожие интересы? - спросил Саймон.
- Да. Оба были очень книжными. Если приору Стефану что-то было нужно, он всегда спрашивал Александра, потому что Александр всегда знал, какая книга ему нужна. Естественно, что они сблизились.
Болдуин кивнул.
- Часто ли они работали вместе?
- Да. Всякий раз, когда нужно было поработать над специальной книгой. Тогда они часто работали вместе. Думаю, настоятель смотрел на Александра как на прирожденного переписчика. Приор Стефан сам был экспертом. Лучший в нашем скриптории.
- Понятно, - пробормотал Болдуин. -Скажи мне - ты привёл нас посмотреть тело. Были ли многие другие там до нас?
- Я бы сказал, почти все братья в монастыре. Не так уж часто бывает, что в склепе бывает мёртвый монах.
- Нет. И тот факт, что он был одним из ваших, будет означать, что многие захотят пойти к нему, я полагаю.
Это не было вопросом. Болдуин был монахом-воином, рыцарем-тамплиером и знал, как скучно жить в монастыре. Ранний подъём, постоянные дни молитвы и работы, всегда одни и те же, с небольшими изменениями акцентов в зависимости от церковного календаря. Неудивительно, что что-то подобное могло привлечь некоторых из тех, кто жил здесь много лет даже без намека на волнение.
- Я так думаю.
- Сколько из них были босиком? - спросил Саймон.
- Не знаю, я не смотрел на их ноги, - смущённо сказал Питер. - Но вот, что я вам скажу. Многие, по всей вероятности, были босиком. Их всех подняли с постели. Не все догадались бы надеть сандалии.
- Это справедливо, - кивнул Болдуин. - Другое дело — знаешь ли ты, перемещал ли кто-нибудь там какие-нибудь сундуки? После того, как тело было найдено, перемещались ли предметы в склепе?
Питер какое-то время смотрел на него.
- Думаешь, кто-нибудь захотел там навести порядок? Мы нашли тело, сэр Рыцарь. Мы не все привыкли к тому, что наши собственные братья оказываются в таком виде!
***
Епископ Стейплдон встретил их, когда они снова стояли во дворе перед зданием капитула и обсуждали этот вопрос.
- Вы узнали что-нибудь новое?
- Боюсь, что нет, епископ, - сказал Саймон. - Проблема в том, что это легко мог быть кто-угодно в аббатстве. Единственный обнадеживающий фактор - маловероятно, что это был кто-то извне. Все охранники клянутся, что не было никаких следов взлома, а носильщики довольны тем, что их ворота не открылись. Значит, это кто-то из своих.
- Что вряд ли успокоит тех, кто здесь живёт, - едко заметил епископ.
- Что вы можете сказать нам о францисканцах? - спросил Болдуин. - Вы их знаете?
- Нет. Не думаю, что встречал их… Францисканцев много тысяч.
- Да. И многие сотни - Спиритуалисты.
- Кто это? - резко спросил Саймон.
- Крайняя фракция францисканцев, - сказал Болдуин.
- Ну, это резкое мнение! - возразил епископ.
- Как бы вы их охарактеризовали?
- Возможно, как излишне преданных своему делу.
- Я не уверен, что это вызывает особое сочувствие.
Саймон был сбит с толку.
- О чём ты говоришь?
- Эти люди, Саймон, придерживаются иоахистского взгляда на мир - что наступает третий век мира. Что натупает новый религиозный порядок, который будет уникально чистым. Эти люди верят в то, что они следуют путём бедности Христа. Им нельзя владеть ничем - пищу им нужно просить у других, они должны трудиться и рассчитывать на милость Бога, который накормит их, оденет их, даст им постели на ночь. Все. Но из-за того, что эти идеи настолько сильные, они также не могут быть реализованы.
- Почему? - спросил Саймон.
Епископ Уолтер вздохнул.
- Потому что францисканцы были слишком успешны. Они начали проникать в университеты. Им приходилось учить своих людей работать, спорить и убеждать, а главное - проповедовать массам. Но для этого им нужны были здания. И они хотели, чтобы многие тысячи людей были в этом мире, выполняя работу Бога - ну, как же организовать тысячи людей, даже не имея уверенности в чернилах и пере? Вы не можете ожидать, что Бог обеспечит бюрократию. Монахи нуждаются в организации не меньше, чем другие. Все эти аргументы обсуждались до тошноты, и Папа постановил, что люди могут поддерживать свою бедность, в то время как орден может владеть собственностью.
- Но спиритуалисты, Саймон, не согласились. Они увидели в этом ещё один шаг к концу света. Потому что они верят, что они понадобятся для спасения мира в третьей эпохе. Когда Антихрист возьмёт себе Церковь и разорвёт её на части, тогда и Духовные будут там, чтобы собрать осколки и стать основанием новой Церкви, свободной от коррупции и расточительства, в которых, по их словам, виновата существующая Святая Церковь.
- Я не понимаю. Вы сказали, что Иоахим предсказал конец света шестьдесят или более лет назад. Значит, эти «спиритуалы» не заслуживают доверия? - возразил Саймон.
- Пророчество может быть правильным по своему значению и… неясным относительно точного времени, когда оно станет таковым, - сказал епископ.
- Духовники очень тврдо верят в пророчество, но если пройдёт немного времени, они смогут манипулировать пророчествами, чтобы им было удобно. Это делалось раньше ... но, конечно, только недобросовестными, - поспешно добавил Болдуин.
- Я рад, что вы это добавили, - иронически заметил епископ. - Мне не хотелось бы думать, что вы могли бы обвинить кого-либо в церкви в таком еретическом поведении.
- Конечно, нет, епископ, - мягко сказал Болдуин.
- Но почему всё это должно стать актуальным сейчас?
- Пророчество о нашем короле», - тихо сказал Болдуин. - И его сыне.
- Какое?
- Вы слышали это - это было примерно с момента рождения принца Эдуарда. В пророчестве говорится о шести королях Англии после Иоанна: Генрих будет ягненком, Эдуард I - драконом, наш король - козлом, его сын - кабаном. Всё это произошло по-своему для первых трех. Теперь мы задаемся вопросом, каким может быть наш следующий король. Но вы знаете, кого называли «кабаном, пришедшим из Корнуолла»? Короля Артура. Некоторые говорят, что наш следующий король будет похожим, с сердцем льва, но сильным, безжалостным и хитрым. Уже говорят, что он может стать императором Священной Римской империи. Возможно, он станет тем человеком, который разрушит старую коррумпированную церковь и поможет установить новый порядок, основанный на братьях-младших, францисканцах.
- Будьте осторожны с теми, кому рассказываете эту историю, - тихо заметил епископ Уолтер.
- Это — да! Но сначала мне нужно поговорить с францисканцами здесь, чтобы узнать, что они делали прошлой ночью.
- Очень хорошо. Идите с Богом. И будьте осторожны, сэр Болдуин. Не обвиняйте этих людей ни в каких преступлениях. Вы здесь на церковной земле. Для вас небезопасно делать поспешные выводы слишком прямо.
- Я благодарен вам за предупреждение.
Болдуин кивнул, наблюдая, как епископ шагает прочь, оглядываясь с той близорукой нахмуренности, которая стала для него привычкой.
- Боже милостивый, Болдуин, верно? Вы только что обвинили сына нашего короля в том, что он антихрист.
***
Бродя по монастырскому двору, сжав руки перед собой, монах Мартин избегал взгляда брата Иакова.
Он так часто видел это выражение. У мужчины были тяжёлые веки, что создавало впечатление, будто он презирает других. Сегодня он пристально наблюдал за Мартином, но Мартин делал вид, что не замечает.
- Братья-монахи. Вы не против немного с нами поговорить?
Мартин повернулся к мужчинам, пока Болдуин представился сам и представил Саймона.
- Для меня большая честь, что вы хотите поговорить с нами, - сказал Мартин. - Но я полагаю, это будет не светская беседа?
- Нам поручили розыск убийцы несчастного монаха.
- Это ужасное происшествие! Особенно здесь, так близко к дворцу короля.
- Да, - сказал Иаков. - Это добавляет только всему этому ещё больший ужас.
- Единственное, что ужасно, - это жестокая смерть, которой умер молодой монах, - коротко сказал Болдуин.
- Вы так думаете? Мне подумалось, что идея о том, что религиозный человек по эту сторону стены убит, а с другой - король, который считает этот дом Бога своей личной часовней, сама по себе ужасна. Сопоставление человека, который стремится возвысить эту церковь, и здесь, на деньги того же короля, является сумасшедшим, который может убивать таким образом. Для меня это ужасно. Или это просто отвратительно, что я могу связать такие подлые мысли таким мерзким образом?
- Вы слишком образованы, чтобы я мог это понять, - коротко сказал Болдуин. - Вы знаете какую-либо причину, по которой парня следовало убить?
- Я? Что я могу знать? - усмехнулся Иаков. - Я здесь чужой.
- Вы много путешествовали. Вы опытный человек.
- Возможно. Что ж, я вам скажу: мальчик был красив.
- Вы имеете в виду, что он был ...
- Если вы понимаете, о чём я. Совершаются отвратительные, подлые, злые грехи. Возможно, его убил его любовник.
- Почему вы так думаете?
- Я видел выражение его глаз. Я был монахом большую часть своей жизни. Я могу распознать знаки. Приор и этот мальчик были слишком ... нежными.
- У вас есть доказательства?
Иаков взглянул на Мартина.
- Это дело настоятеля. Вы должны спросить его и потребовать, чтобы его настоятель полностью признался.
- Может быть, мы должны позволить слухам умереть вместе с мальчиком, а? - сказал Мартин с тихой твердостью. - Это сплетни. Прошу вас быть осторожнее с обвинениями, друг Иаков.
- Я буду...
- Пожалуйста, помолчи.
Иаков отступил, побледнев от гнева.
Болдуин взглянул на Мартина. У этого человека был авторитет, что было удивительно, когда его использовали против человека намного старше его.
- Где вы были, когда услышали крики, брат Иаков?
- В моей комнате. Настоятель предоставил нам уютную комнату.
- В его доме?
- Нет, там в общем доме.
Здесь, в монастыре, они были окружены зданиями аббатства. На севере находилась сама церковь, а на западе - дом аббата, а дом настоятеля стоял по соседству. От дома приора тянулось длинное здание, ограничивавшее сад с южной стороны.
- Этом? - спросил Болдуин, проследив за его указательным пальцем.
- Это трапезная, но гостевые комнаты - за ними, да.
- Значит, ваша комната соединяться с коридором, ведущим к входу в склеп? - заметил Болдуин.
- Это так.
- Вас обоих разбудило убийство?
- Я не спал, - сказал Иаков. - Я услышал крик, затем ещё. После этого послышался ужасный вой. Я думаю, что бедный мальчик сошёл с ума до того как умер, к счастью.
- Что вы сделали? - спросил Болдуин.
- Я пошел разбудить Мартина, а затем поспешил посмотреть, могу ли я помочь.
- Что делали вы? - спросил Болдуин Мартина.
- Я? Я обратил внимание на крики и побежал прямо к источнику так быстро, как мог.
- Вы знали, откуда раздаются крики?
- Голос эхом разносился по коридорам, ведущим в комнаты для гостей, поэтому я ориентировался на шум, пока не добрался до склепа.
- К тому времени, когда убийца ушел?
- Да. Там юноша лежал у столба… Но вы, конечно, его видели.
- Кто ещё был там?
- Никого не было. Только я. Поэтому я побежал за помощью, - сказал Мартин. Он смело смотрел в глаза Болдуину.
- Интересно, - сказал Болдуин. - Почему Иакова не было с вами?
Иаков сказал: - Мои ноги не такие молодые и моя кровь не такая тёплая, как у человека на двадцать пять лет моложе меня.
- А что насчёт других? - перебил Саймон. - Неужели кто-то ещё понял, откуда доносятся крики?
- Я думаю, что, поскольку они спят в главном общежитии, они слышали, из окон , что выходят на пастбище у стены, ведущей к дворцу. Мы слышали шум изнутри, поэтому я так быстро прибыл на место происшествия.
- Братья все копошились в грязи. Они понятия не имели. - Добавил Иаков.
- Я благодарю вас за это. Скажите, брат Мартин, зачем вы передвинули сундук от колонны?
- Я? - спокойно сказал Мартин, но его спокойствие пошатнулось. Откуда этот человек мог знать об этом?
- У вас всё ещё кровь на лодыжке. И на подоле вашей мантии.
- Я испачкался, когда пытался помочь этому парню, и когда я пытался его оживить. Я встал на колени рядом с ним, в запекшейся крови. Сундуков там не было. Почему я должен был что-то двигать?
- Он был ещё жив?
- Его душа была там, но его тело не выдержало. Я сделал, что мог.
- Я понимаю. Вы хотите мне что-нибудь ещё сказать?
- Я хотел бы вам помочь, но нет. Боюсь, я не могу вам ничего сказать, - сказал Мартин.
- А что вы, брат Иаков?
- Я? - сказал Иаков и бросил взгляд на Мартина. - Я не могу ничего добавить к словам моего молодого учителя.
***
- В этом не было никакого смысла, - сказал Саймон, когда они оставили монахов в саду. - Старший подчинялся младшему.
- Да. И между ними было мало дружбы, несмотря на все их возражения, - сказал Болдуин. - Интересно, зачем они здесь? Они вряд ли товарищи - один старый и непослушный, младшему более комфортно в его положении. Интересно, что побудило их путешествовать вместе.
- Разве францисканцы не обязаны вместе странствовать по стране?
- Как нищие, да. Но ведь Иаков староват для этого?
- Он не показался любезным человеком, - отметил Саймон.
- Вряд ли, - согласился Болдуин.
- Что вы думаете о его наблюдениях за мёртвым братом и настоятелем?
Болдуин помолчал. Затем он сказал: - Я не люблю злонамеренные слухи. Но иногда они могут помочь найти истину. Пойдемте поговорим с настоятелем.
***
- Тебе не нравится, что я делюсь с ними этим? - спросил Иаков.
Мартин был в ярости.
- Если я услышу, что вы говорите о катамитах и гомосексуалистах, я отправлю вас проповедовать в горы.
Иаков вздрогнул. Он путешествовал по горам, и мысль о том, чтобы оставаться там в вечном холоде, была достаточно отвратительной, чтобы заставить его замолчать.
- Вы придумали, не так ли? - прошипел Мартин после паузы.
- Нет. Мне рассказал один брат-мирянин. Они все здесь это знают.
- Что ж, больше не упоминай об этом. Я не отравлю память этого парня. Брось это, Иаков.
- Да. - Иаков склонил голову, но если бы Мартин увидел его глаза, то заметил бы, что в них пылает негодование.
«Значит, вы бы отрицали свою любовь, не так ли?» - он усмехнулся про себя.
***
Им потребовалось немного времени, чтобы вернуться в монастырь, где они обнаружили приора, склонившегося над чашей с песком. Её поставили на небольшую жаровню, и он помешивал горшок с молоком, в который были вставлены два иглы.
- Да? - резко спросил он.
- Пожалуйста, закончите то, что вы делаете, - учтиво сказал Болдуин. - Мы не хотели бы вас беспокоить.
Настоятель мрачно взглянул на него и вернулся к небольшой корзине с гусиными перьями. У него был небольшой нож, которым он отрезал перо, затем отрезал верх и низ, а затем бросил длинную среднюю часть в свой горшок с молоком. Из молока он достал две иглы, осторожно взял их и погрузил в горячий песок, чтобы закалить. Вытащив их через мгновение, он изучил их, прежде чем отложить в сторону и повернуться к Болдуину. - Хорошо?
Болдуин наморщил нос. Запах опаленных перьев был отталкивающим.
- Два францисканца. Вы можете рассказать нам, что они здесь делают?
- Брат Иаков и Брат Мартин? Они приехали сюда пару дней назад. Почему вы спрашиваете? Они определенно выше подозрений.
- Вы так думаете? В таком случае, это должен быть кто-то здесь, в аббатстве, виновный в убийстве. Это, по крайней мере, сужает для нас круг подозреваемых.
- Что? - от удивления настоятель чуть не опрокинул горшок с горячим песком.
- Вы же не дурак, приор. Вы должны знать, что если вы не хотите объяснить убийство каким-то чудом, то человек из аббатства прошлой ночью, должно быть, убил парня. А это значит, что здесь жил кто-то - член вашего сообщества или один из ваших гостей. Кажется маловероятным, что кто-то мог ворваться в аббатство за ночь, чтобы сделать это и ускользнуть, когда все монахи были снаружи.
- Вы не можете предположить, что монахи или послушники могли сделать что-то подобное?
- Убедите меня, как это мог сделать кто-то другой, я с удовольствием вас выслушаю, - сказал Болдуин.
- Но это же смешно!
- Это точно не смешно, нет. За этим безумием стоит некая причина. Кто на свете мог бы хотеть убить парня столь ужасным образом, кроме как сумасшедший? Тем не менее, за этим стоит некоторый злой ум.
- Почему вы это сказали?
- Тот, кто убил мальчика, в конце концов заставил его достать книгу.
- Значит, тот, кто убил его, не знал, где она, пока бедный Александр не показал ему?
- Это очень вероятно, - согласился Болдуин. - Что заставляет задуматься: как Александр узнал, где он мог её найти?
Настоятель скривился.
- Я буду откровенен.
- Я был бы очень признателен, - саркастически заметил Болдуин.
- Он узнал об этом от меня. Но он клялся, что никому об этом не расскажет.
- Почему? Потому что там было слишком высоко для тебя? - догадался Саймон.
- Что было слишком высоким? - сердито спросил настоятель.
- Мы знаем, где у вас был тайник, - сказал Болдуин. - Это было высоко в колонне. Итак, если парень пошел туда, чтобы принести книгу, это понадобилось? Ему кто-то заплатил или у него был какой-то другой мотив для того чтобы её достать?
- Как вы думаете, что он был за человек? - спросил Саймон прежде, чем настоятель успел ответить Болдуину.
- Ну, как я уже сказал, он был хорошим работником.
- Но был ли он прихотливым? Вы часто обнаруживаете, что люди его возраста - мечтатели, особенно те, кто проводит большую часть времени за рисованием.
- У него было прекрасное воображение, да, но его ум был сосредоточен в основном на более серьёзных вещах. Он всегда искал следующую работу для иллюстрации, а его наброски и рисунки всегда были высочайшего качества.
- Значит, он был надёжным? Он вряд ли взял бы деньги за кражу книги?
- Нет! Конечно, нет! Он всегда был самым преданным парнем аббатству… и мне.
- Кому больше на самом деле? - тихо спросил Болдуин.
***
Было уже поздно, когда Саймон и Болдуин, наконец, вернулись в зал епископа и сели на скамейку с кувшинами вина под рукой, вытянув ноги к огню.
- Удалось ли вам что-то с вашими запросами? - наконец спросил епископ Уолтер.
Болдуин вытер усы рукой.
- Признаюсь, это интригует. Мёртвого монаха никто не недолюбливал. Он знал, где была спрятана книга, но это ничего не значило. Либо он пошёл туда, в склеп, чтобы украсть её сам, чтобы посмотреть на неё, либо он шёл через склеп и обнаружил там другого человека, грабителя? Мы не можем сказать, что именно произошло. И всё же верно то, что он был там глубокой ночью, когда ему следовало быть в своей койке, как и другим монахам. Или большинству из них.
- Больше ничего вы не выяснили, чем это?
- Боюсь, что нет, - на мгновение задумался Болдуин, не зная, стоит ли рассказывать епископу об обвинении, выдвинутом против Александра и настоятеля монахом Иаковом, но отказался. - Но я бы хотел узнать больше. Возможно, мне было бы полезно узнать немного о францисканцах в аббатстве. Можно ли узнать о них тайком?
Епископ внимательно посмотрел на него.
- Вы думаете, что в них есть что-то ложное?
- Возможно. Я знаю: было бы странно, если бы один из монахов внезапно взял на себя ответственность украсть эту книгу. Зачем такая срочность? Но тот, кто был здесь в качестве гостя, теперь все будет по-другому. Человек, который приезжал всего на пару дней и у которого было ограниченное время, чтобы взять книгу, - это более вероятно.
- Я попробую разузнать больше сведений о них. Брат Мартин и Брат Иаков, я думаю, так их зовут?
- Да, верно. Почему они в аббатстве? Это то, что я хотел бы знать.
Когда Саймон проснулся на следующее утро с лёгкой болью в голове от хорошего бордоского вина, он был удивлен, увидев, что Болдуин уже встал с постели.
Ему стало плохо, но не из-за головы. Нет, это было нечто большее. Постепенно его память вернулась к нему, и у него были воспоминания о пробуждении в ночи, о видении человека с содранной кожей, идущего к нему с книгой, залитой кровью, со страницами, сделанными из свежей человеческой плоти, без каких-либо надписей на них, но только великолепные, светящиеся картинки, вспыхивающие пламенем и насилием. Это было ужасающее воспоминание, ещё более устрашающее от глаз. Глаза, молящие о помощи, когда он ничем не мог помочью. Нет. Он плохо спал прошлой ночью.
Саймон не хотел ложиться спать. Он знал, что его ждёт бессонная ночь. По памяти он вспомнил, как допоздна сидел с Болдуином, очень кратко обсуждая убийство, в основном болтая о книге и о том, какие предсказания она может содержать.
В голове Саймона постоянно возникала картина с телом мальчика, но в то же время его мучили видения самой книги. Книга, которая по своей репутации, несомненно, входит в число самых грязных в истории. То, как это описал епископ, было достаточно, чтобы Симон не захотел её видеть. Он решил, что если бы он наткнулся на неё, то не прикоснулся бы к ней.
Мысль о парне в этом грязном маленьком склепе, который потянулся к книге и достал её, только для того, чтобы вырвать её из его рук, а затем ...
Вот где его подвело воображение. Александр был привязан к столбу, в котором была спрятана книга. Кто мог такое с ним сделать? И как? Парень не был недееспособным. Он выглядел достаточно сильным, чтобы защитить себя. Возможно, у нападавшего был напарник? И снова ему в голову пришло видение двух францисканцев. Он легко мог представить себе, как один приставляет нож к горлу Александра, в то время как другой схватывает его руки и связывает их за колонной, только для того, чтобы первый начал резать своим лезвием грудь бедного парня, медленно разрезая, чтобы оторвать кожу.
Это была отталкивающая идея, и всё же Саймон не смог выбросить её из головы. Он мог представить себе мучительную боль, когда острие ножа упиралось ему в грудину, а затем медленно скользило вниз ...
Что сделал этот парень, чтобы заслужить такую подлую смерть? Просто взял книгу. Это было безумием! Никто не заслуживал смерти от прикосновения к книге.
- Ах, проснулся наконец?
- Болдуин, я не очень хорошо спал прошлой ночью.
- В результате я тоже! - усмехнулся Болдуин.
- Моя голова кажется немного странной, как будто она набита перьями, - признался Саймон.
- Сейчас происходит странная вещь. И ты едва допил свой четвертый кувшин вина.
Признаться в этом было ужасно, но были времена, особенно когда Болдуин был наиболее праведным, когда Саймон мог не любить своего старого друга. Эта реакция во многом была связана с тем, что рыцарь предпочитал избегать крепких напитков и очень скупо ужинал с вином. Прошлой ночью Болдуин почти не пил, глядя на него.
Внезапно в животе Саймона стало неуютно. Было ощущение, что его голова горячее, чем остальное тело, и у него возникло ощущение дрожи в животе.
- Думаю, мне нужно немного воды, - сказал он.
После завтрака, в который входили бекон, холодная говядина, несколько толстых ломтиков хлеба, пропитанных соусом, и четыре яйца, обжаренных в беконном жире, Саймон почувствовал себя значительно лучше.
- Ты не заслуживаешь того, чтобы есть все это, - пробормотал Болдуин, поигравшись с собственным холодным мясом.
- Мне удалось немного узнать о наших друзьях, францисканцах, - произнёс епископ Уолтер. - Сегодня утром я разговаривал с другом, близким к властям.
- И? - спросил Болдуин, сильно наклонившись вперед.
- Похоже, они прибыли от самого Папы, - сказал Уолтер.
Глаза Болдуина сузились, когда он понял это.
- Тогда почему они здесь, в аббатстве? Они в посольстве Папы? Но потом они пойдут во дворец, чтобы обсудить этот вопрос с королем. Но они остановились в аббатстве.
- Может, у них есть дела в другом месте? - сказал Саймон.
- Если это так, то наверняка они продолжили бы свой путь, пока не пришли к месту, где им следовало бы вести свои дела? У них нет причин прерывать свой путь.
- Если, конечно, их дела не будут вестись в самом аббатстве, - сказал епископ.
- Например, приобрести книгу, которую хочет Папа? - предположил Болдуин.
- Это совершенно непристойный комментарий, - весомо сказал епископ.
- Но что ещё они могли делать?
- Я не знаю, но мне сказали, что Мартин - один из самых уважаемых монахов своего ордена.
- А что с Иаков?
- Его репутация более… двойственная.
- Интересно, - пробормотал Болдуин.
- Почему? - спросил Саймон.
- Если они действительно посланники Папы, неужто он выберет двух надёжных людей? Но одного безупречного, а второго - менее чем безупречного?
Вскоре они направились на территорию аббатства. Оказавшись там, они пересекли северную оконечность церкви аббатства и спустились к дому аббата.
Молодой послушник Роберт, который накануне подал им вино, был у дверей аббата, когда они постучали.
- Он очень занят, сэр Болдуин.
- Спросите его, может ли он найти время поговорить с нами.
Мальчик выглядел недовольным, но сделал, что ему было велено, и вскоре вернулся, чтобы отвести их в зал аббата. Здесь они нашли аббата, стоящего возле своего очага, вызывающе подняв голову.
- Слушаю?
- Аббат Джон, мы не хотим усложнять вам жизнь, - успокаивающе сказал Болдуин. - Как вы знаете, нас попросили выяснить, кто виновен в убийстве Александра. Можете ли вы рассказать нам что-нибудь, что могло бы нам помочь?
- Что я мог узнать? Вы подозреваете меня в убийстве?
- Настоятель, пожалуйста. Мы слышали только хорошее о вашем служении здесь. Нет, я не обвиняю вас.
- Это хорошо. С тех пор, как я был избран в аббатство, я посвящал все часы своего бодрствования, делая всё возможное для этого дома. Я не потерплю никаких намёков на мою работу. Как можно было подумать, что я сделаю что-нибудь, чтобы навредить этому дому? Я люблю его всем сердцем.
- Думаю, в последние годы он переживал значительное трудности?
- При аббате Венлоке это было сурово испытано. Он был… ну, он был слабым человеком. Как и многие из нас. Он злоупотребил своим положением, а это означало, что его монахи тоже могли плохо себя вести. Они грешили со шлюхами, общались с игроками и пьяницами, а потом случились грабежи.
- Больше чем один? - спросил Саймон. - Мы слышали только о покушении на драгоценности короны.
- Какая попытка? Было много краж. Однажды вскоре после потери Акко, снова на рубеже веков. А знаете ли вы, что сто фунтов было украдено из денег, данных аббатству для церковных месс, которые должны были проводиться в честь королевы Элеоноры после её смерти? Вы можете себе это представить? Монахи воруют из денег, пожертвованных на благо женской души!
- Не поэтому ли король снял с виновных кожу и прибил её на дверь? - спросил Болдуин.
- Наверное. Это служит хорошим напоминанием монахам о том, какого обращения они могут ожидать, если снова начнут плохо себя вести. Не то чтобы король доверял им после этого, как и его сын. Драгоценности короны были удалены после последней попытки, и теперь, я полагаю, они хранятся в лондонском Тауэре.
- По крайней мере, это должно было быть концом здесь проблем, - сказал Саймон.
- Если бы это было правдой! После грабежа многих монахов держали в Тауэре, и даже когда они были освобождены, король так и не простил их. Они начали внутренние разборки. Споры, которые не могли служить никакой полезной цели, но привели только к уменьшению аббатства. Это не прекратилось, пока не умер старый настоятель. К счастью, с тех пор у нас был период затишья и мы восстановили некоторое чувство цели.
- Только для того, чтобы увидеть, как он пострадал от последней катастрофы, - закончил за него Болдуин.
- Точно! Как я могу надеяться защитить братию после новостей о таком ужасном убийстве?
- Вы не можете спасти его полностью, но если убийца будет найден и предан суду, то, по крайней мере, будет какое-то решение. Если убийцу не найдут, дело будет намного хуже.
- Почему?
- Все будут думать, что убийца остаётся здесь, в ваших стенах. Не только посторонние, но и те, кто находится в вашем сообществе, останутся недоверчивыми к своим братьям. Братья-миряне будут косо смотреть на братьев в хоре; те, кто в хоре, будут сомневаться в своих товарищах; все, кто за пределами аббатства, будут гадать, кто виноват. Никогда не удастся избавиться от заражения, если вы не поможете нам найти настоящего убийцу.
Это имело смысл. Аббат некоторое время молчал, пристально глядя на Болдуина. Затем он отвернулся и посмотрел в окно. Всё это было очень непонятно. Аббатство было его обязанностью, как и община внутри. Книга была очень важной. Это нужно было скрыть от глаз тех, кто не мог этого понять. Это было слишком провокационно, слишком сенсационно. Слишком опасно. Но у него была другая обязанность. Как настоятель, он должен был защищать само аббатство. Аббатство было больше, чем просто собрание монахов - это был небольшой форпост Бога на этой очень испорченной земле. Монахи должны были служить и спасать души, но аббатство было больше, чем просто суммой их усилий. В конце концов, он вздохнул.
- Хорошо. Я сделаю всё, что в моих силах.
- Мы уже знаем о книге. Как вы думаете, мог ли Александр продать это себе во благо?
Теперь, когда аббат выбрал путь честности, ответить было легче.
- Нет. Я думаю, что парень был неспособен на такое действие. Я говорю вам прямо, я никогда не был его духовником, и поэтому могу быть честным: он никогда не производил на меня особого впечатления. Да, он был хорошим иллюстратором, но не более того. Я считаю, что он никогда бы не задумал ничего во вред аббатству. У него не было воображения, и он не был злом.
- В отличие от человека, который его убил.
- Совершенно верно.
- Почему он должен был быть убит таким подлым образом?
- С юноши сняли шкуру, как и с предыдущих воров. Я полагаю, что мастер Паддликотт был зачинщиком ограбления драгоценностей короны, его повесили и сняли с него шкуру. Можно было почти представить, что на бедного Александра в таком же свете смотрели те, кто видел его в склепе.
- Вы хотите сказать, что один из ваших монахов увидел его там и решил наказать?
- Я ничего не предлагаю. Я просто размышляю над фактами и поражаюсь.
- Есть ли в аббатстве кто-нибудь, кого вы могли бы заподозрить в таком преступлении?
Настоятель повернулся и уставился на него.
- Вы серьёзно верите, что, если бы я знал здесь человека, способного на такой ужасный поступок, я бы его скрывал?
***
- Он говорил от всего сердца, - сказал Саймон, когда они вышли из покоя аббата.
- Он производил такое впечатление, - согласился Болдуин. - И всё же я уверен, что у него есть подозрения. Я отказываюсь верить, что у него не было бы собственного представления о том, кто может быть виноват.
- Возможно, он боится признаться.
- Почему он должен бояться здесь какого-то человека? В аббатстве он обладает всеми полномочиями. Любой человек, который, по его мнению, мог нести ответственность, может быть немедленно арестован и надёжно заключен в тюрьму.
- Это верно, если он боялся смерти, но он мог бы больше беспокоиться о повреждениях другого рода. Например, опасность книги.
- Какую опасность таит эта книга? - вслух задумался Болдуин.
- Если всё, что мы слышали, правда, и если считается, что она провозглашает князя как антихриста, не думаете ли вы, что это может нанести возмездие самому аббатству? Король может обвинить аббата в хранении книги в ущерб своему сыну и, таким образом, всему королевству?
- Это возможно. Хотя вряд ли аббата можно обвинить в том, что кто-то давно в Ирландии написал что-то, не так ли?
- Когда замешан король, лучше не быть слишком самоуверенным, - сказал Саймон.
Болдуин кивнул. Король Эдуард II имел непревзойденную репутацию жестокого человека.
Саймон заметил новичка Роберта у входа в зал, когда они шли к двери. Он кивнул, и Болдуин посмотрел. Послушник, казалось, плакал.
- С тобой всё в порядке, мальчик? - спросил Саймон.
- Да. Да, я в порядке.
- Ты ведь знал мёртвого монаха?
- Да. Он был хорошим человеком. Добрый и щедрый.
Похоже, он снова разрыдался. Болдуин подозвал его.
- Есть ли кто-нибудь, кто хотел бы причинить ему вред? Похоже, что у него здесь не было врагов, и тем не менее он был убит особенно жестоким образом.
- Никто в аббатстве не мог желать ему смерти. Все его любили. Он пользовался уважением настоятеля, а его работы была высоко оценена всеми, кто их видел. Никто не мог бы захотеть сделать с ним такое!
- Но кто-то это сделал, - пробормотал Саймон.
- Значит, это был кто-то не из аббатства. Никто в нашем сообществе не мог бы хотеть видеть его мёртвым.
- Ты намекаешь на францисканцев? - резко спросил Болдуин.
- Я никого не обвиняю! - с тревогой выпалил парень. - Я всего лишь простой…
- Ты что-нибудь слышал в ночь, когда он умер?
- Мы все слышали его крики.
- Ты знаешь, я не это имел в виду. Было ли что-то конкретное, что ты слышал, что заставило бы тебя поверить в то, что францисканцы могут быть виноваты?
Саймон прервал его, прежде чем мальчик успел ответить.
- Это убийство, Роберт. Не шутка новичка. Если захочу, могу попросить настоятеля приказать тебе ответить.
- Я их слышал.
- Кого?'
- Францисканцев. Ночью он умер. Я слышал, как они разговаривали в коридоре. Они говорили о книге, говоря, что они должны её получить.
- Значит, они знали об этом? - сказал Болдуин.
Саймон хмуро посмотрел на Роберта.
- Ты тоже знал об этом, не так ли?
- Все мы знаем о Чёрной книге Брана. Это не то, о чём можно молчать. Как можно сохранить такую вещь в секрете? Мы все знали, что она была там.
- Вы все знали, что она была в склепе?
***
- Наброски, которые нам вчера показал настоятель. Помнишь, там были дракон и кабан? И это два животных, которые упоминаются в пророчестве о шести царях, о которых вы говорили.
- Конечно! - гневно сказал Болдуин. - Почему я не подумал об этом? Значит, юноша тоже знал о пророчестве и рисовал картинки, чтобы проиллюстрировать книгу, как ты думаешь?
- Что, если его интересовало не только это пророчество? Если епископ прав и в этой злой книге есть пророчества, то, возможно, юноша Александр пытался собрать их в одну, большую книгу?
- Зачем ему это делать? - сказал Болдуин, но не усмехнулся.
- Любой художник любит создавать важные работы. Если есть связанные пророчества, которые затрагивают нашего принца и рассказывают о его ужасной судьбе, разве это не возбуждает воображение художника?
***
Стол настоятеля в монастыре был пуст, но Саймон полез под него за черновыми рисунками, которые он им показал накануне.
- Они пропали!
- Он, должно быть, понял, что натворил, и спрятал их, - сказал Болдуин.
- Давайте ...
Остальные его слова были забыты, когда они услышали крики из Дома Капитула.
Не только они бросились в зал со всех ног. Братья-миряне и монахи бросили свои работы и бросились через двор в коридор, к месту встречи братьев.
- Что это? - резко спросил Саймон, когда остановился у входа, но затем его голос стал тише при виде картины, что была внутри. Ему пришлось сглотнуть и отвернуться.
- Боже мой! - сказал Болдуин и закричал, чтобы монахи и другие покинули комнату и ничего не трогали. - Саймон! Саймон, убери их всех подальше. Нам никто здесь не нужен.
Саймон согласился и остановился в дверном проёме, пока Болдуин изучал комнату, схватив себя рукой за грудь и подперев подбородок левой рукой.
- Он мёртв, Болдуин?
Болдуин не видел необходимости отвечать на это.
Приор сидел, растянувшись в месиве крови и мочи, спиной к колонне, обхватив её обеими руками. Его глаза были широко раскрыты в ужасающем взгляде, и если бы его губы не были зажаты толстым свитком пергамента, его рот расширился бы от мучительного ужаса, Болдуин был уверен.
Он осмотрел тело . Как и у Александра, руки мертвеца были крепко связаны вокруг столба, и в том месте, где лежал его живот, было кровавое месиво.
- Его ударили ножом в живот и оставили умирать, - заключил он.
- Почему его? - сплюнул Саймон.
Болдуин вытащил пергамент изо рта.
- Потому что этот дурак и его друг Александр копировали Чёрную книгу Брана. Это страницы, которые они брали из неё, и, если меня не сильно обманывают, это были некоторые примеры рисунков, которые Александр создал, чтобы проиллюстрировать пророчество о шести царях.
- Так кто убил их обоих? Неужто их убил один и тот же человек?
- Это кажется наиболее вероятным. И мотивация была как-то связана с этим экземпляром книги. И, возможно, оригиналом.
- Итак, когда мы найдём оригинал, мы также узнаем, кто несёт ответственность за оба убийства, - сказал Саймон. - Но если книга настолько опасна и должна быть спрятана, зачем оставлять там пергаменты, чтобы кто-нибудь мог их найти?
- Да, - сказал Болдуин, но более задумчиво, листая пергамент, взятый изо рта приора Стивена. - Зачем оставлять это здесь?
***
Комментариев нет:
Отправить комментарий