«КОСТИ КОРОЛЯ АРТУРА» - АКТ ПЕРВЫЙ

 

АКТ ПЕРВЫЙ

I

Кармартен, февраль 1196 года

Мейриг умирал. Битва с захватчиками была проиграна, и замок пылал. Город оглашался победными кличами людей лорда Риса, криками ужаса несчастных горожан и рёвом пламени. Клубы дыма не давали Мейригу дышать, стрела застряла в его позвоночнике и ноги больше не слушались – он не мог найти более удобное место для смерти. В агонии отчаяния он думал о том, что теперь станет с останками короля Артура.

Он думал, что кости, которые он вывез из Гластонбери, будут в безопасности в Кармартене. Этот милый городок на юге Уэльса, правда, находился под нормандским владычеством, но это меркло, если принять во внимание его историю. Говорили – и Мейриг верил в эту историю всем сердцем, – что именно здесь родился волшебник Мерлин. А Мерлин всегда был защитником Артура.

Он вспомнил опасное путешествие из Гластонбери, предпринятое около пяти лет назад. Путь по сырой местности занял несколько недель, и всегда приходилось идти по ночам, чтобы их не видели. С ним были все трое сыновей: старший, ревнивый и задумчивый, жизнерадостный юный Мейриг посередине и застенчивый Дейв, его любимец. Ящик, который он смастерил для драгоценного груза, был не очень большим – длиной с руку мужчины, шириной в две трети и достаточно высоким, чтобы вместить внушительный череп Артура. Дерево было твёрдым и чёрным, и Мейриг покрыл его влагоотталкивающей смолой.

Как только кости благополучно добрались до Уэльса, он распустил остальных людей, назначенных им стражами Артура – ​​слишком большой отряд привлёк бы внимание – и продолжил путешествие только с сыновьями. Естественно, остальные возражали. Артур был так важен для Уэльса, что они были потрясены мыслью о том, чтобы покинуть его, но Мейриг настоял. И они, доблестные души, подчинились его воле и вернулись домой, чтобы жить дальше, пока их снова не позовут. Будучи сыном валлийского принца, Мейриг всегда был лидером, и Стражи – верные друзья, близкие родственники и давние союзники в битве – все признавали его таковым.

Конечно, он заплатил ужасную цену за своё решение. Засада разбойников близ Диневра едва не стоила ему костей, а потом… Мейриг сдержал рыдание. Когда набег закончился, и злодеи были успешно отражены, его любимый Дейв лежал мёртвый. Он не был уверен, что когда-нибудь простит себе это.
Он сделал глубокий, судорожный вдох, отгоняя болезненные воспоминания, и сосредоточился на своём нынешнем затруднительном положении. Что же ему делать с останками Артура? Как он может защитить кости, если сам не мог даже подняться на ноги? И почему Мерлин не позаботился о своём бывшем протеже? Мейриг закрыл глаза в отчаянии. Кармартен был хорошим выбором. Там древний король должен был быть в безопасности.

Но Мейриг не учёл расчётов лорда Риса, который всегда возмущался тем, что норманны оккупировали полоску земли к югу от его крепости, и наконец решил что-то с этим сделать. Какая ирония, с горечью подумал Мейриг, что надежда Уэльса была поставлена ​​под угрозу, пусть и невольно, одним из величайших героев Уэльса. Ещё более иронично было то, что этот отважный старый воин-принц был родным отцом Мейрига. С горечью Мейриг ап Рис размышлял о событиях, когда он спешил защитить спрятанные сокровища, а валлийские лучники приняли его за норманна и расстреляли.

Лорд Рис атаковал Кармартен в самую тёмную часть ночи, когда большая часть гарнизона спала, а часовые были озадачены грядой облаков, затмивших лунный свет. Его небольшой, но боеспособный отряд ворвался в город прежде, чем норманны поняли, что происходит. К тому времени, как подняли тревогу, люди Риса уже захватили внутренний двор замка. Последовавший бой был ожесточённым и продолжался все утро. Мейриг не участвовал – его единственной целью была защита древнего дуба, под которым он похоронил Артура.

Прошли часы, и он начал надеяться, что худшее позади. Но тут захватчики ворвались в его часть города и увидели не валлийца, стоящего на страже у дерева, а незнакомца с мечом. Прежде чем он успел открыть рот, чтобы сказать, что он сын лорда Риса, его зарубили лучники.

Боясь, что они могут вернуться, чтобы увидеть то, что он считал достойным защиты, он протащился до своего дома, где спрятался среди плюща, растущего вокруг двери. Он хотел бы войти внутрь, потому что приближалась ночь, и было ужасно холодно. Но его силы были на исходе: теперь он умрёт там, где лежит.

Он закрыл глаза и всем сердцем пожелал, чтобы его отец выбрал для разграбления другое нормандское поселение. Спрятав кости в Кармартене, Мейриг поселился там и полюбил его извилистые улочки, оживлённый речной док, могучий замок и красивые здания. С одной стороны его милого маленького коттеджа стояли валлийский сыродел, а с другой – английский бакалейщик. Он любил их обоих и надеялся, что они переживут набег.

Конечно, была и другая причина, по которой Кармартен был ему интересен: там жила его любимая сестра, Гвенллиан. Десять лет назад лорд Рис заставил её выйти замуж за городского констебля – сэр Саймон Коул был одним из любимых солдат короля Генриха II, и Рису в то время было выгодно заключить союз с соседями-нормандцами.

К сожалению, союз рухнул вместе со старым королём Генрихом, а Рис либо забыл, либо ему было всё равно, что замок, на который он сейчас нападал, занимал его зять. Мейриг слышал вдалеке Коула, кричащего своим разрозненным войскам. Готовил ли он контрнаступление? Мейриг надеялся, что нет. Битва проиграна, и тщетные подвиги, скорее всего, приведут к его гибели – и тогда Гвенллиан будет безутешна, ведь, хотя поначалу она и возражала против этого брака, потом полюбила своего храброго, пусть и не слишком умного, супруга.

Мейриг открыл глаза и посмотрел в конец улицы, где стоял старый дуб. Легенда гласила, что это дерево посадил сам Мерлин, и хотя большинство людей считали это сказкой, Мейриг чувствовал, что это правда. Каждый раз, касаясь его древней коры, он почти ощущал магию, исходящую от неё. Итак, вскоре после прибытия в Кармартен, он взял сундук Артура и ночью вышел один, чтобы покопаться между корявыми корнями дерева. Это был вечер, когда самый богатый купец города пригласил всех на свадьбу дочери, и Мейриг знал, что будет в безопасности от любопытных глаз. Ящик удобно расположился в яме, словно младенец в колыбели, и, поместив его туда, Мейриг почувствовал, что это так естественно, будто дерево ждало его. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы он улыбнулся, несмотря на боль.

Но улыбка продлилась недолго. Сквозь клубы дыма он увидел, что дерево повреждено – упала ветка. Он почувствовал сильный, гнетущий страх в животе. Неужели это начало его конца? Неужели оно больше не может служить убежищем для его тайны? Постепенно он понял, что кости нужно переместить – отвезти в безопасное место.

Но как? У него не было сил стоять, не говоря уже о том, чтобы выкопать сундук. Его тошнило от угрызений совести. Он никому не сказал, где спрятал Артура, даже сыновьям, потому что казалось несправедливым взваливать это бремя на молодых людей – и перспектива собственной преждевременной смерти никогда не приходила ему в голову. Он даже не послал весточку Стражам, хотя всегда собирался; почему-то ему так и не удалось собраться с силами. Он ругал себя, лежа там. Как он мог быть таким нерадивым?

Он думал о своих двух выживших сыновьях. Юный Мейриг был далеко, в Гвинеде, учился воинскому делу. А Хьюэл? Где он? Мейриг не видел его с самого начала сражения и надеялся, что он не пострадал. Участвовал ли он в битве? Мейриг был уверен, что да. Хьюэл был холоден и жесток и был бы рад возможности воевать с норманнами. Или, скорее, с Коулом. По причинам, которые Мейриг так и не понял до конца, Хьюэл ненавидел мужа Гвенллиан, констебля, с холодной и смертельной страстью.

Лежа в дверях, Мейриг жалел, что Дейв умер, а юного Мейрига нет рядом. Можно ли доверить Хьюэлу тайну, даже если он вернётся домой? Мейриг должен был передать её кому-то, чтобы весть дошла до Стражей. Но что, если Хьюэл не придёт? Кто ещё там был? Вокруг были люди – улица, сразу за его завесой плюща, была полна людей, которые носились туда-сюда, воя во весь голос, кто торжествуя, а кто – от страха.

Теперь, когда большая часть стычек закончилась, люди принца занялись грабежами. На Прайор-стрит, где жил Мейриг, жили несколько богатых людей, и захватчики начали слетаться туда, словно мухи на мясо. Он видел, как его соседи, бакалейщик Спилмон и сыродел Кинг, баррикадируют свои дома. Дом Кинга уже был похож на небольшую крепость с большой толстой дверью и крепкими ставнями, но Спилмон предлагал всё более и более баснословные суммы любому местному жителю, готовому помочь ему отразить нападение воров. Можно ли было доверить им этот секрет? Гвилим Кинг был валлиец, поэтому он должен был рад возможности послужить своей стране. К сожалению, Мейриг знал, что Кинг будет больше заинтересован в защите собственного имущества, чем в спасении древних реликвий.

Затем он увидел клерка констебля, робкого, застенчивого англичанина по имени Джон. Но Джон был слишком слаб, чтобы быть полезным – он так сильно дрожал, что едва мог идти, и Дэниел, капеллан замка, почти нес его к святилищу монастыря. А что же Дэниел? Говорили, что он порядочный человек. Но он не хотел ни того, ни другого – его верность прежде всего была Церкви, и Мейриг боялся, что он передаст кости своему нормандскому приору, как монах.

За ними стоял ещё один житель Кармартена, известный как Гилберт Вор. Очевидно, он не подходил, но как насчёт того, кто был рядом с ним, сэра Ренальда де Болетона? Нормандский рыцарь был язвительным и ленивым, но он был опытным воином и, несомненно, умным. Исполнит ли он последнюю волю умирающего и донесёт ли послание Стражам? Мейриг решил, что да, и открыл рот, чтобы позвать. Но вдруг кто-то протиснулся сквозь плющ. Это был Хьюэл.

- Отец! — выдохнул Хьюэл, опускаясь на колени и хватая Мейрига за руку. - Я искал тебя весь день — я не видел тебя среди этих листьев, когда был здесь раньше. Я думал…

- Ещё не умер, — сказал Мейриг с бледной улыбкой, указывая на свою рану. - Но мне надолго осталось. Нет! Не вносите меня внутрь — это только ускорит мою кончину, и нам нужно обсудить дела.

Хьюэл быстро огляделся, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, кто мог бы услышать.

- Ты имеешь в виду кости Артура? Ты назначил меня Хранителем, но так и не сказал, где они спрятаны. Лучше скажи мне сейчас, потому что они могут быть здесь не в безопасности. Их нужно переместить.

- Но куда переместить? — голос Мейрига был полон боли. - Уэльс полон крошечных королевств, все нестабильные и постоянно воюющие. Как нам узнать, кто победит?

- Тогда отдайте их лорду Рису. - Хьюэл предлагал это решение уже не в первый раз, и, услышав его снова, Мейриг почувствовал себя неловко. - Мой дед — хороший человек и великий вождь.

- Он стар, и у него слишком много врагов — если доверить ему останки Артура, они рискуют попасть не в те руки. А этого ни в коем случае нельзя допустить.

Хьюэл хотел возразить, но за спиной у него послышалось какое-то движение.

- Твоя сестра здесь, – сказал он, обиженно нахмурившись – он всегда завидовал привязанности отца к Гвенллиан. - Мы объединили усилия, когда обнаружили, что ты пропал, и искали вместе.

Мейриг почувствовал огромное облегчение. Его проницательная, прекрасная родственница знала, что делать, и никому на свете он не доверял больше. Он улыбнулся, когда она опустилась рядом с ним на колени. В её чёрных волосах скопились угольки, а лицо было испачкано сажей, но она всё ещё оставалась самой красивой женщиной в Кармартене. Она повернулась к Хьюэлу.

- Приведи брата Дэниела из монастыря, – настойчиво сказала она. – Скорее!

- Приведи его сама, – возмущённо возразил Хьюэл. – Я не уйду. Мне нужно услышать…

- Сейчас не время думать о себе, – резко перебила она. Она пронзила его властным взглядом, словно принцесса Уэльская. - Уходи!

Это выражение лица смутило бы даже менее знатных людей, чем Хьюэл, и он отошёл. Гвенллиан проводила его взглядом, затем обратила внимание на Мейрига, нежно разглаживая на его лбу острые, как кремень, морщины.

- Я должен тебе кое-что рассказать, — прошептал он. - Это ужасная тайна, и мне жаль обременять тебя ею, но больше никого нет.

Гвенллиан пыталась остановить его, чтобы он мог поберечь дыхание для исповедника, но он не желал молчать.

- Ты помнишь истории об Артуре? — спросил он, слова лились потоком. - Как он выведет наш народ из угнетения в эпоху мира и процветания? Как он олицетворяет все наши будущие надежды? На гордую нацию, которой мы станем, когда обретем свободу?

Гвенллиан подумала, что он несёт чушь.

- Конечно, — успокаивающе ответила она. - Ты рассказывал мне эти истории, когда я была ребёнком и сидела у тебя на коленях, и я никогда их не забуду. А теперь отдохни, потому что…

- Значит, Артур не умер, — настаивала Мейриг, пристально глядя ей в глаза и пытаясь заставить её понять. - Если бы он умер, он не спал бы в пещере, готовый проснуться и привести нас к победе.

- Нет, — ошеломлённо согласилась Гвенллиан. Она подумала, не бредит ли он, и снова попыталась успокоить его.

- А что, если его кости найдут? — прошептал Мейриг, преодолевая её беспокойство. Ему бы очень хотелось закрыть глаза, довольствуясь тем, что она с ним, но это была роскошь, которую он не мог себе позволить. - Что это будет означать для Уэльса?

Гвенллиан пожала плечами, озадаченное выражение её лица говорило ему, что она понятия не имеет, о чём он говорит.

- Не знаю… полагаю, у нас нет надежды.

- Верно. Значит, они… — Мейриг запнулся, услышав слабый звук за входной дверью. Кто-то там подслушивал? Но времени просить Гвенллиан прояснить это не было. Он продолжил: - Значит, их никогда не должны обнаружить. Или, если это так, то их нужно передать в руки людей, которые будут знать, что с ними делать — ради блага Уэльса.

- Тогда, если я когда-нибудь услышу, что их раскопали, я… — успокаивающе начала Гвенллиан.

- Но их раскопали, — прошептал Мейриг. - Тело Артура было эксгумировано в аббатстве Гластонбери пять лет назад.

Гвенллиан уставилась на него.

- Откуда ты знаешь? И как ты можешь быть уверен, что это Артур…

- Один из монахов — валлиец, — перебил Мейриг, говоря ещё более настойчиво, потому что чувствовал приближение тьмы смерти. - Он рассказал мне, что случилось, и вместе нам удалось вывезти кости. Я принёс их сюда, в Кармартен. Благодаря Мерлину.

- Защитнику Артура, — ответила Гвенллиан, сразу поняв. Мейриг коротко улыбнулась — она всегда отличалась сообразительностью. Затем её лицо потемнело. - Это когда бедняга Дейв…

Мейриг поморщился, затем кивнул.

- Да, Дейва убили, когда мы везли кости сюда.

За дверью раздался ещё один звук, и на этот раз Гвенллиан тоже его услышала. Она направилась к нему, но Мейриг схватила её за руку и крепко сжала. Времени просто не было.

- Слушай меня внимательно, Гвенллиан. От этого зависит будущее Уэльса.

Он описал кости из аббатства, прядь волос, найденную вместе с ними, и перечислил людей, которых он выбрал в качестве Хранителей. Она кивнула, одобряя его выбор, хотя по её выражению лица он понял, что, по её мнению, они должны были быть ближе.

- Я похоронил Артура под дубом Мерлина, – заключил он, откинувшись на спину в изнеможении. - С другой стороны дерева. Но оно повреждено, и он больше не в безопасности. Поэтому ты должен вытащить его и упрятать в безопасное место. Теперь ты - Хранительница.

- И куда его отвезти? - Гвенллиан была потрясена возложенной на неё ответственностью.

Но Мейриг не ответил. Её голос казался очень далёким, и когда его голова склонилась набок, он не смог ответить ей. Зрение угасало, и последнее, что он увидел, была пара ног – кто-то прятался за дверью, у которой он лежал, и этот человек слышал каждое его слово. Он попытался снова заговорить, но силы были на исходе. Он закрыл глаза и умер, не произнеся больше ни слова.

Гвенллиан оцепенела от горя. Хотя Мейриг был намного старше её, она любила его больше, чем других братьев и сестёр, и их отношения стали ещё крепче, когда он поселился в Кармартене. Что она будет делать без него? Кто расскажет ей о старых валлийских обычаях и поведает малоизвестные отрывки из истории её народа? И что она будет делать с костями, которые он доверил ей? Остальные Стражи были за много миль отсюда, и в любом случае сообщения об их призыве вряд ли дойдут до часовых лорда Риса.

Хьюэл прибыл с Дэниелом, нормандским монахом из соседнего монастыря августинцев, который служил капелланом замка, но она едва слышала его бормотание молитв. Дэниел пробыл недолго – в его услугах нуждалось много других. Хьюэл, бледный от потрясения, отнёс Мейрига в дом, а затем отправился на поиски гроба.

- Гроб? – уныло спросила Гвенллиан. - Зачем?

- Сегодня на них будет большой спрос, — объяснил Хьюэл сдавленным, надломленным голосом. - И я не позволю отцу сойти в могилу без гроба — он был сыном принца, и я позабочусь о том, чтобы его похоронили как сына. Оставайся с ним до моего возвращения.

- Пожалуйста, не задерживайся, — умоляла Гвенллиан, слишком расстроенная, чтобы спорить. Она не объяснила ему, почему не может задержаться у тела брата. Хьюэл был членом семьи, но она никогда по-настоящему его не любила и чувствовала, что Мейриг поступил правильно, доверив свою тайну ей, а не сыну.

Но к тому времени, как вернулся Хьюэл, уже совсем стемнело, и двое мужчин тащили за ним самый красивый гроб, какой только можно было купить за деньги. К тому времени Гвенллиан так долго стояла на коленях перед Мейригом, что едва могла двигаться, и Хьюэлу пришлось помочь ей встать. Но разум её прояснился, и она знала, что нужно сделать: пойти к дубу Мерлина и осмотреть повреждения. Потом она пошлёт за мужем, и они раскопают Артура той же ночью – Саймон будет в отчаянии от потери замка, а выкапывание костей на время отвлечёт его от разгрома. Конечно, существовал риск быть замеченным, но дерево отбрасывало собственную тень, и его дальняя сторона не была окружена домами – в отличие от ближней, которую она видела из окна Мейрига.

Она вышла из дома и пошла к нему по Прайор-стрит; даже издалека было видно, что дерево действительно лишилось ветки.

Она обернулась, услышав, как её зовут. К ней спешили трое мужчин. Один из них был Джон, маленький, похожий на мышку, клерк её мужа, а другие – соседи Мейрига – Спилмон и Кинг. Ей нравился Спилмон, но Коул оштрафовал Кинга за продажу недовесных сыров, и с тех пор этот человек был крайне враждебно настроен к ним обоим.

- Вот вы где, — раздражённо сказал Кинг. — Мы вас повсюду искали.

- Почему? — спросила она. Двое других мужчин избегали встречаться с ней взглядом, отчего ей стало не по себе. - В чём дело?

Выражение лица Кинга было мстительным.

- Ваш муж настаивал на продолжении сражения, когда было очевидно, что всё потеряно. Он ранен, и Дэниел говорит, что умрёт.

Гвенллиан смотрела на сыровара с немым ужасом, а Спилмон бросил на него недовольный взгляд.

- Не надо грубить, друг. Не мог ли ты найти способ помягче…

- Это неправда! — воскликнула Гвенллиан, перебивая его. - Саймон сдался несколько часов назад, и я пошла с ним обсудить условия с моим отцом. Он собирал свои войска, чтобы предотвратить новые столкновения, а не продолжать их. И он дал лорду Рису слово, что больше никаких стычек не будет.

- Ну, значит, он его нарушил, — злобно сказал Кинг.

- Кто его винит? — спросил Спилмон, указывая на царивший вокруг хаос. - Ужасно быть вынужденным стоять и смотреть, как эти негодяи бесчинствуют в нашем городе, грабя и сжигая.

- Идите к нему, миледи. Сейчас же, — настаивал Джон. Он дрожал, всё ещё напуганный, хотя бой закончился. - Или он уйдёт прежде, чем вы успеете попрощаться.

Гвенллиан пристально посмотрела на них. Они, конечно же, ошиблись? Саймон никогда не нарушит торжественно данную клятву.

- Где он? — спросила она.

- Церковь Святого Петра — недалеко, — ответил Джон. Его палец дрожал, когда он указал туда. - Он тоже спрашивал о своём друге Болетоне, и не стоит пренебрегать последней просьбой умирающего, так что лучше мне поступить так, как мне велено.

Он поспешил прочь, направляясь к дубу Мерлина и монастырю за ним, где укрылось множество жителей Кармартена – гражданских и солдат. Гвенллиан побежала в противоположном направлении, чувствуя, как скручивается её желудок. Она смутно осознавала, что её сопровождает Спилмон. Кинг – нет – он побрел к своему дому, уверенный, что его обитая железом дверь и прочные ставни защитят его от беды, и жаждал спрятаться за ними. Как только она добралась до церкви, Спилмон пробормотал извинения и тоже исчез. Гвенллиан толкнула дверь дрожащими руками и вошла в темноту.

Коул находился в часовне Девы Марии под охраной седовласого сержанта по имени Иефан и нескольких солдат. Дэниел тоже был там. Монах вскочил на ноги, когда Гвенллиан поспешила к ним. Где-то в глубине сознания она заметила, что его ряса была изорвана и окровавлена, и задумалась, не нарушил ли он предписание своего ордена против насилия и не отомстил ли сам за разрушения, учинённые в его городе.

- Простите меня, — произнёс он сдавленным голосом. Его лицо побелело, и она поняла, что его горе искреннее — они с Коулом были друзьями. - Я сделал всё, что мог.

Гвенллиан упала на колени рядом с мужем.

- Что случилось? — спросила она, изо всех сил стараясь говорить ровно. Саймон едва дышал, а свет свечи Дэниела освещал его неестественно бледное лицо.

Ответил Иефан.

- Мы с ним окружали людей, отдавая им приказ идти в лес, чтобы они не захотели снова сражаться, но мы разделились. Потом я услышала, как Дэниел зовёт на помощь.

- Я нашёл Саймона, лежащего на земле, — шёпотом объяснил Дэниел. - Кажется, я видел, как кто-то убегает, но не уверен.

- Кинг обвинил нас в том, что мы под покровом ночи перестреляли лучших лучников лорда Риса. Но мы не были такими — нам это никогда не приходило в голову. - Иефан на мгновение задумался. - Но Болетону это могло прийти в голову — он был в ярости, когда мы сдались, потому что думал, что мы ещё можем победить.

- Значит, он ошибался, — резко сказал Дэниел. - Саймон сделал всё, что мог, но у нас не было ни единого шанса. Люди лорда Риса были просто слишком сильны и слишком хорошо организованы.

Но Иефан всё ещё думал о Болетоне.

- Может быть, он выслеживал врага, а люди принца перепутали их в темноте – оба рыцари, примерно одного роста. Или, может быть, Болетон убедил сэра Саймона присоединиться к нему, хотя, если и так, то ненадолго – сэр Саймон отсутствовал всего несколько мгновений.

Десятилетие брака с солдатом подсказало Гвенллиан, что причиной ранения её мужа был кинжал, но она была потрясена, увидев его местонахождение: его ударили в спину. Что он сделал, чтобы получить такую ​​рану? Неужели они с Болетоном вели свою собственную маленькую войну? Это казалось маловероятным, учитывая невысокое мнение Саймона о нарушителях перемирия. Но у Болетона был хитрый язык, и ему не в первый раз приходилось прибегать к извращенной логике, чтобы убедить своего тугодума-друга в своей правоте.

Но не время было раздумывать. Рана была глубокой и обильно кровоточила, но рана была чистой, и она подумала, что сможет её залечить – с заботой и теплом Саймон ещё мог выжить. Она стояла, чувствуя, как ужас и беспомощность отступают, уступая место мрачной решимости. В тот день она потеряла брата, но будь она проклята, если потеряет ещё и мужа.

- Мы отнесём его в дом Кинга, – объявила она. - Это ближайшее безопасное место.

- Здесь безопасно, – возразил Дэниел. - Никто не нападёт на дом Божий.

Гвенллиан не была в этом так уверена, особенно после того, как захватчики добрались до обильных запасов эля и вина Кармартена. А церковь была большим зданием – слишком большим, чтобы Иефан и его люди могли эффективно её оборонять. Но тревожить их мрачными предсказаниями было бесполезно.

- Слишком холодно, — сказала она вместо этого. - А Саймону нужен огонь. Осторожно поднимите его и следуйте за мной.

Когда они добрались до Кинга, дверь дома была забаррикадирована, но она стучала и кричала, пока сыроделу не пришлось ответить – шум привлекал внимание. Он был в ярости.

- Вы не можете привести его сюда! – прошипел он. - Он нарушил перемирие, заключённое принцем, и именно поэтому его закололи. Я не хочу, чтобы моё имущество сожгли в наказание за укрытие врага.

- Мне всё равно, чего вы хотите, – резко бросила Гвенллиан. - Отойдите.

Кинг открыл рот, чтобы возразить, но что-то в её царственном взгляде предостерегло его. Ядовито пробормотав что-то, он выполнил приказ. Иефан и его люди внесли Коула внутрь, и Гвенллиан последовала за ними, обрадованная, увидев, что в очаге горит хороший огонь.

- У Кинга не было семьи, о которой нужно заботиться – он холост, – с негодованием пробормотал Иефан. Затем он беспокойно огляделся. - Куда он делся? Лучше врагу не знать, что здесь лежит констебль – тот самый, который был ранен после того, как бой, как предполагалось, прекратился. Возможно, нам лучше переместиться…

- Мы никуда не пойдём, – твёрдо заявила Гвенллиан, остро понимая, что Саймон не переживёт дальнейших стычек. - Мы поставим стражу у двери – вы можете дежурить по очереди.

- Я не могу, – извиняющимся тоном сказал Дэниел. - Другие тоже умирают, и им тоже нужны мои молитвы. Но у тебя есть Иефан, и Болетон где-то поблизости. Когда я его увижу, я пошлю его к тебе – он поможет.

- Если только он не будет сражаться, – пробормотал Иефан себе под нос.

Ради всех, включая самого Болетона, Гвенллиан искренне надеялась, что он не будет.

Эта ночь была одной из самых долгих на памяти Гвенллиан. В небе, где всё ещё горел замок, пылало оранжевое зарево, а улица снаружи была полна шума – разбойники были пьяны и всё больше сходили с ума. Вспыхивали стычки из-за добычи, и от лязга оружия и криков. Ей хотелось закрыть уши руками. Но никто не нападал на дом Кинга. Иефан считал, что во всём виноваты толстая дверь и закрытые ставни, но Гвенллиан знала правду: лорд Рис каким-то образом узнал, что его дочь дома, и приказал не трогать это место.

Состояние Коула не улучшалось по мере того, как шло время, и она начала думать, что Дэниел, возможно, прав – он умрёт, а её решимости спасти его недостаточно.

- Он всё время спрашивает о Болетоне, – прошептала она Иефану, расстроенному возбуждёнными мольбами пациента. - Ему было бы спокойнее, если бы Болетон был здесь, так где же он? Почему он не приходит?

- Должно быть, он с людьми в лесу, – ответил Иефан. - Он не может знать, что произошло, иначе пьяные разбойники не помешали бы ему быть здесь. Он и сэр Саймон ближе, чем братья.

В тихий час Гвенллиан подошла к двери, чтобы глотнуть свежего воздуха. Монастырь был подожжён, и дуб Мерлина вырисовывался суровым силуэтом. Он был странно перекошенным, и Гвенллиан вспомнила опасения Мейрига, что он больше не сможет защитить кости.

Ей пришла в голову мысль послать кого-нибудь из людей Коула охранять их – не лучшая идея оставлять их без присмотра, когда город полон людей, вознамерившихся совершить кражу. Конечно, она не могла сказать им, что они задумали, но вполне могла придумать историю, которой они поверят. К сожалению, она знала, что они откажутся покинуть своего господина. И сама она не могла уйти – она не только не бросила бы Саймона, но и вряд ли смогла бы выкопать тяжёлый сундук и самостоятельно унести его.

Вдруг её взгляд упал на знакомую долговязую фигуру. Гилберт Вор был не первым, к кому она обратилась бы за помощью, но выбор её вряд ли был слишком ошеломляющим.

- Гилберт, – тихо позвала она. - Иди сюда.

Вор беспокойно огляделся, словно вообразил, что где-то поблизости может быть ещё один Гилберт. По справедливости, его должны были повесить много лет назад, но Коул не любил казни и предпочитал заточить его в замковой тюрьме. К тому же Гилберт был не очень хорош в своём деле – то, что он воровал, неизменно возвращалось, – и люди считали его скорее милым мошенником, чем преступником.

- Ты сделаешь кое-что для меня? – спросила она, когда он подошел достаточно близко, чтобы услышать. - Постоишь у дуба Мерлина, пока я не пришлю кого-нибудь на помощь? Я заплачу тебе за беспокойство.

Глаза Гилберта расширились от удивления.

- Зачем?

- Из-за легенды, – солгала она. - Той, которая гласит, что Кармартен прекратит своё существование, если дерево упадёт. Я подумала, что тебе понравится убедиться, что этого не случится.

Гордость наполнила лицо Гилберта, но тут же улетучилась.

- Простите, леди, но я не могу. У меня есть дела, и игнорировать их дороже жизни.

- Какие дела? — возмущённо спросила она. - Что может быть важнее спасения вашего города?

Гилберт растерялся.

- Просто дела, леди. Лучше вам не спрашивать — то, чего вы не знаете, не может вам навредить. Просто вернитесь в дом и сделайте вид, что не видели меня.

Он резко ушёл, когда крики возвестили о возвращении гуляк. Гвенллиан закрыла лицо руками и пожелала, чтобы ночь закончилась.

Прошла почти неделя, прежде чем лорд Рис решил, что его воины достаточно протрезвели, чтобы отправиться в следующий нормандский замок, который он хотел разрушить. В это время горожанам — нормандцам, англичанам и валлийцам — было приказано оставаться либо в своих домах, либо в монастыре. Коул четыре дня находился на грани смерти, но затем лихорадка спала, и он погрузился в более естественный сон. Проснувшись, он снова спросил о Болетоне.

- Он в лесу, присматривает за нашими людьми, пока принц не уйдёт, — ответил Иефан с большей уверенностью, чем Гвенллиан считала оправданной.

Однако Коул принял объяснение, и это был единственный раз, когда она была благодарна ему за его наивную привычку верить всему, что ему говорят. Затем, прежде чем она успела его остановить — эта тема была вряд ли подходящей для больничной палаты, — Иефан начал перечислять имена всех погибших в набеге, и она почувствовала, как слёзы обжигают глаза, когда среди них оказалось имя Мейрига.

- Мейриг? — потрясённо переспросил Коул. Он схватил её за руку. - О, Гвен! Мне так жаль.

Она глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. Саймон ненавидел видеть её слёзы, и она не хотела его расстраивать.

- Неважно — нам нужно поговорить о тебе. Ты помнишь, что случилось?

- Кинг сказал, что ты отстреливал лучших лучников противника, — подсказал Иефан. - Ты это делал?

- Нет! — вскричал Коул в ужасе. - Я сдался, и принц принял мою клятву хорошего поведения. Конечно же, я не сражался!

- Тогда скажи нам, кто на тебя напал, — мрачно потребовал Иефан. - Я прослежу, чтобы он ответил за своё преступление.

- Было темно — я ничего не видел. - Но Коул был плохим лжецом, особенно перед теми, кто его знал.

- Кто это был? — спросила Гвенллиан, думая, что задушит преступника голыми руками; смертельная атака была слишком близка к успеху.

- Все мужчины на одно лицо в зимних плащах, — пробормотал Коул, закрывая глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом. - Это мог быть кто угодно.

Его лицо было пепельно-серым, поэтому она не стала давить на него. Он задремал и всё ещё спал, когда на следующий день принц уехал, прихватив с собой изрядную часть имущества жителей Кармартена.

Как только пыль улеглась, горожане начали выходить из своих укрытий. Гвилим Кинг прибыл одним из первых, горя желанием увидеть, стоит ли его дом, хотя он отказывался признать, что именно присутствие Гвенллиан спасло его от пожара. Спилмон и его невзрачная жена, имени которой Гвенллиан так и не смогла вспомнить, сопровождали его.

- Где ты был? — холодно спросил Иефан. - Ты ускользнул, как змея в…

- Конечно, я сбежал! — резко ответил Кинг. - А чего ты ожидал? Что я умру вместе с тобой, когда лорд Рис поджёг место, где залёг его враг? Но Рис, слава богу, ушёл, и теперь я хочу, чтобы ушёл и ты. Ваш клерк поселит вас рядом с замком, так что, пожалуйста, уходите.

- Мы пока не можем переместить Саймона, — ошеломлённо сказала Гвенллиан. - Он слишком слаб.

- Мне всё равно. Это он виноват в том, что город лежит в руинах — он должен был нас защитить.

- Спокойно, друг, — смущённо прошептал Спилмон. - Он сделал всё, что мог — и чуть не погиб за это.

Госпожа Спилмон поморщилась, словно сочтя свою жертву гораздо большей, чем жертва мужа, но склонила голову и приняла его решение. Гвенллиан подняла брови, думая, что ей пришлось бы сказать Саймону резкие слова, если бы он когда-нибудь проявил к ней такое пренебрежение. Она смотрела, как два торговца, взявшись за руки, уходят, а госпожа Спилмон следует за ними.

Следующим их разыскал Дэниел. Он выглядел измученным и сказал, что большую часть недели провел либо хороня мертвых, либо отпуская грехи умирающим. Зверства творили обе стороны, и, по его оценкам, во время грабежей погибло больше людей, чем в самом начале.

- Но, по крайней мере, Саймона среди них нет, — сказал он с усталой улыбкой. - Я думал, что он пропал, когда увидел его рану, но Богу было угодно пощадить его.

В конце концов, прибыл Болетон, запыхавшийся и растрепанный, утверждая, что всё время оккупации он собирал гарнизон Кармартена в лесу, готовый изгнать захватчиков.

- Я уже собирался броситься в бой, когда увидел, что они уезжают, — заявил он. - Поэтому я решил отпустить их. Зачем рисковать жизнями наших людей, когда враг и так уходил?

- Я рад, что ты сдержался, — сказал Коул. Непрекращающийся поток посетителей брал своё, и голос его был слаб. - Мы сдались — обещали больше не сражаться.

Болетон пренебрежительно махнул рукой.

- Это было до того, как лорд Рис начал грабить. Это он нарушил бы условия перемирия, а не мы, и мне жаль, что мне не удалось с ним сразиться.

- Рассказ Болетона правдив, — тихо сказал Иефан Гвенллиан, заметив сомнение на её лице. - Он действительно перемещал войска по лесу — мне сказали.

- Уверен, что перемещал. Но перемещение и намерение атаковать — это две разные вещи.

Она внимательно изучала Болетона. Это был красивый мужчина лет тридцати, который, возможно, преуспел бы в жизни, если бы не его беззастенчивая лень. Коул любил, когда друг был под рукой, и создал для него должность в замке, позаботившись о том, чтобы она не требовала слишком много работы – обязанности Болетона были связаны с расследованием преступлений, но, поскольку Кармартен был относительно законопослушным, усилий, необходимых для их выполнения, было недопустимо мало.

Правду ли говорил Болетон о том, чем он занимался последнюю неделю? Он не выглядел так, будто ночевал на улице, и Гвенллиан скептически отнеслась к его следующей истории – о том, что он в одиночку отбился от большой банды злобных лесных разбойников.

Джон, клерк, прибыл в середине рассказа, переполненный административными делами, требующими срочного решения. К несчастью для него, Гвенллиан решила, что с Саймона уже достаточно, и выпроводила всех.

- Я не могу уйти, пока не узнаю, что делать с украденными припасами, — встревоженно возразил Джон. - И есть послание от шерифа Херефорда, требующее немедленного ответа.

- Придётся подождать, — твёрдо сказала Гвенллиан. - Моему мужу сейчас нужно отдохнуть.

- Мне нужен не он, а вы. Всё равно все важные решения принимаете вы. - Джон поднял руки, защищаясь, когда она попыталась возразить. - Я не хочу проявить неуважение, миледи. Это соглашение работает отлично — ваши мозги и его авторитет.

Гвенллиан знала, что это правда, но в устах Джона это звучало предательски. Зная, что ничего не добьётся, отослав этого человека с блохой в ухе, она ответила на его вопросы, а затем направилась к дубу Мерлина, благодарная за возможность наконец-то размять ноги.

Как и город, дерево несло на себе разрушительные последствия битвы. На месте отрубленной ветки виднелась бледная рана, а несколько листьев были опалены. Но даже несмотря на это, дерево стояло высокое и крепкое. Она нежно провела пальцами по коре дерева и подумала, что брат был прав, доверив ему свою тайну. От него исходила аура успокаивающего постоянства, и у неё возникло странное ощущение, будто сила Мерлина всё ещё течёт по нему. Она начала медленно обходить ствол, но в ужасе остановилась, достигнув другой стороны.

В земле зияла яма. Корни разрослись, образовав защитный кокон вокруг того, что там было, и кто-то топором разрубил их.

Она смотрела в пустую яму, размышляя о последних словах Мейрига. Она пыталась заставить его замолчать, отчасти потому, что не хотела, чтобы он умер прежде, чем Дэниел сможет отпустить ему грехи, но также потому, что была уверена, что кто-то подслушивал – кто-то, кто прокрался в дом Мейрига и спрятался за дверью. Но кто?

Она ломала голову, пытаясь понять, кто мог заметить её на коленях рядом с братом и прийти проверить, не выдаёт ли он подробности о спрятанных деньгах. Все здравомыслящие люди уже спрятали всё, что могли, когда началось нападение, так что вполне возможно, кто-то догадался, что он рассказывает ей о местонахождении спешно спрятанных сокровищ.

Она закрыла глаза, вспоминая тех, кого видела: Кинга и Спилмона; Джона-писаря; Болетона, прежде чем тот сбежал в лес; Гилберта-вора. Тем временем Хьюэл отправился за Дэниелом, но задержался дольше, чем следовало – возможно, вернулся, чтобы послушать отца. Или же злодей был одним из людей лорда Риса, и драгоценные реликвии уже везли на восток?

Но хватит ли у кого-нибудь наглости наложить руки на кости короля Артура? Конечно, так и будет, мрачно подумала она, ведь такие вещи стоили королевских денег – ни один религиозный фонд не упустит возможности купить такую ​​добычу. А ещё нужно было подумать о Гластонбери – его настоятель, несомненно, был бы рад вернуть то, что у него отняли.

Попытка найти их после стольких дней была бы невозможна, и она упала на колени и заплакала, поняв, что подвела Мейрига – она потеряла то, за что он отдал свою жизнь.

II

Лето 1198 года

Прошло больше двух лет с тех пор, как лорд Рис напал на Кармартен. Воодушевленный лёгкостью победы, он разграбил Колвин и Рэднор, и норманнам было трудно сдерживать седого старого воина. Затем он внезапно умер, и его наследники были больше заинтересованы в драках друг с другом, чем в нападении на лордов марки. Воцарился мир, хотя и ненадёжный, что дало Кармартену шанс восстановиться.

Первой задачей было восстановить замок. Лорды марки усвоили урок строительства крепостей из дерева, поэтому Кармартен был перестроен в камне. Вскоре донжон обрёл прочную куртину с башнями. Двор замка также был расширен, а для защиты вырыты более глубокие рвы. Тем временем горожане грабили окрестный лес в поисках древесины и воровали гвозди у строителей замка, поэтому дома и лавки вскоре были восстановлены. Кроме травянистого холма на кладбище Святого Петра, где были похоронены погибшие во время набега, мало что напоминало жителям об ужасах визита лорда Риса.

Для Гвенллиан это было напряжённое время. Будучи констеблем, Коул отвечал за строительные работы, и, придя в себя, он с энтузиазмом окунулся в физическую сторону дела, оставив жене заниматься тем, что он считал рутинными задачами: организовывать графики работ, заказывать материалы и нанимать подходящих мастеров. Благодаря его грубой силе и её административному таланту работа продвигалась быстро, и у неё почти не было возможности размышлять о смерти Мейрига или об утрате останков Артура. Однажды, когда проект близился к завершению, они стояли вместе на новых зубчатых стенах, наслаждаясь теплом летнего вечера, пока солнце садилось в красно-золотом сиянии над долиной Тиви. Поднявшись на цыпочки, Гвенллиан увидела верхние ветви дуба Мерлина, едва различимые между церковью Святого Петра и башнями монастыря. Небольшая правильная обрезка исправила его кривобокий вид, а большая рана на коре зажила.

Хотя она редко вспоминала о сундуке, который закопал Мейриг, сейчас она всё же подумала о нём, снова задавшись вопросом, кто его украл. Она ожидала услышать о продаже реликвий – лорд Рис произвел на свет множество детей, как законных, так и незаконных, а это означало, что у Гвенллиан было множество сводных братьев и сестёр, которые снабжали её новостями и сплетнями, и мало что происходило без её ведома. Но о костях никто не слышал ни слова. Это одновременно озадачивало и раздражало её – она не любила загадок.

Она уже некоторое время размышляла над этим, прежде чем ей пришла в голову мысль, что Коул необычно молчалив. Обычно к концу дня он был полон болтовни, с нетерпением ожидая возможности рассказать ей, с кем встретился и что сделал, и редко молчал. Она с тревогой посмотрела на него.

- Что случилось, Саймон?

Он вырвался из задумчивости и неубедительно улыбнулся ей.

- Ничего.

Она прищурилась.

- Не лги – мы оба знаем, что ты безнадёжен в этом деле. Так расскажи мне, в чём дело. Я уверена, мы найдём решение – мы обычно так и поступаем.

- Обычно ты так и поступаешь, – мрачно поправил он. - Ну что ж, тогда. Дэниела убили прошлой ночью.

- Нашего капеллана? – в ужасе воскликнула она. - Зачем кому-то его убивать? Кого вы арестовали?

Коул поморщился.

- Никого – я не знаю, кто виноват.

- Тогда что же ты делаешь, чтобы найти виновного? Не могу представить, чтобы у Дэниела были враги – у него, конечно, были недостатки, но он был терпимым, терпеливым исповедником, и одно это делало его популярным.

- Какие недостатки? – спросил Коул немного резко. Дэниел был его другом – два норманна, жившие вдали от дома и разделявшие любовь к лошадям и хорошему вину.

Гвенллиан сочувственно коснулась его руки, понимая, что сейчас неподходящее время напоминать ему, что монах был довольно мирским человеком для человека, давшего обет бедности – он предпочитал сытную еду в замке простой трапезе своего монастыря и никогда не отказывался от подношений паствы. Но его кроткое сострадание в исповедальне означало, что люди склонны были смотреть на его слабости со снисходительной нежностью. Она сомневалась, что кто-то убил бы его из-за них.

- Он был богат для монаха, – размышляла она, пытаясь придумать другой мотив. – Возможно, он стал жертвой ограбления.

- Нет, потому что у него остался кошелёк – это было первое, что я проверил. Там были шесть пенни и небольшой пузырёк с чем-то, что я принял за святую воду.

- Расскажите мне, что известно о его смерти, — приказала она, не утруждая себя указанием на то, что преступники, как правило, убегают, если их потревожить, так что наличие кошелька ничего не доказывало.

- Вчера вечером он отслужил специальную мессу для плотников замка. После этого мы с ним выпили по кувшину вина в зале, и к тому времени, как он ушёл, уже стемнело. Его убили по дороге домой.

- Как он умер?

- Его ударили по голове чем-то тяжёлым.

- Где это случилось?

- У дуба Мерлина, который находится в двух шагах от его монастыря. - Голос Коула дрогнул, и он добавил: - Он почти был дома.

- Когда его нашли? — спросила Гвенллиан, снова коснувшись его руки.

- Сегодня утром. Его братья не обеспокоились, когда он не вернулся прошлой ночью, потому что обязанности капеллана замка часто задерживают его допоздна. Его тело обнаружил на рассвете мой клерк.

- Что Джон делал там в такой час? — сразу же заподозрила Гвенллиан. - Он живёт здесь, в замке, и ему незачем быть на другом конце города на рассвете.

- Я не спрашивал. Полагаю, мне придётся снова его допросить. - уныло ответил Коул.

- Есть ли свидетели этого ужасного преступления?

- Если бы были, они бы назвали мне имя преступника, и он был бы у меня в тюрьме, — ответил Коул нехарактерно резко. - Так что нет, Гвен. Никто не видел, что произошло.

Но она знала, что его действительно тревожило.

- Ты предложил проводить его домой после того, как вино будет допито. Я слышала. Но он отказался. Даже не думай винить себя.

Он угрюмо посмотрел вниз, на двор замка.

- Надо было настоять. Жители Кармартена с моей стороны сыграли невыгодную сделку: я не смог защитить их от налётчиков и не смог защитить их монаха.

- Они могли бы сделать гораздо хуже, — отрывисто сказала она, прежде чем он успел слишком приуныть. - И мы отомстим за смерть Дэниела, предав его убийцу правосудию.

Коул с сомнением посмотрел на неё.

- И как мы это сделаем, если злодей не оставил ни свидетелей, ни улик, указывающих на его личность?

- Используя наш ум. - Она бросила на него лукавый взгляд. - Ну, мой ум и твой авторитет констебля, если быть точным. Ни один злодей-убийца не сможет нас превзойти.

«КОСТИ КОРОЛЯ АРТУРА» - АКТ ПЕРВЫЙ (ОКОНЧАНИЕ АКТА)