«КОСТИ КОРОЛЯ АРТУРА» - ЭПИЛОГ

 

ЭПИЛОГ

Лондон, август 2004 г.

Спасательные раскопки в аббатстве Бермондси подходили к концу, поскольку подрядчики масштабного проекта, который должен был навсегда похоронить древние фундаменты, с нетерпением ждали возможности отправить туда свои сваебойные машины. Остались лишь двое археологов, сидящих в своих вагончиках с кружками растворимого кофе, в то время как их одинокий студент-волонтер где-то снаружи рылся в подвалах со своим металлоискателем.
- Никогда не сдаётся! — пробормотал Эдвард Эспри. - Последний день, а он всё ещё надеется найти горшочек с золотом с помощью этой штуки.
Гвен Арнольд встала на защиту Филиппа Грейнджера, зная, что Эспри, довольно унылый руководитель группы, недолюбливает студента, вероятно, за его неизменное веселье.

- Да ладно, он же достаточно безобиден. И он нашёл несколько монет и всякую мелочь с помощью этого своего гаджета.
Гвен была антропологом, прикомандированным из Кардиффского университета, серьёзной женщиной лет тридцати, привлечённой для консультаций по человеческим останкам, найденным при раскопках кладбища аббатства, хотя в ходе раскопок были обнаружены и другие неожиданные находки.
Эдвард Эспри хмыкнул и уныло оглядел хижину, глядя на груды бумаг, книг и всякого мусора, которые нужно было упаковать и вывезти в эти выходные. Он был невысоким мужчиной с клочковатой бородкой и копной чёрных волос.

- Будет странно вернуться в свой кабинет после нескольких месяцев, проведенных здесь, — заметил он. - Вы сразу вернётесь в Уэльс?
- Нет, сначала мне нужно написать отчёт. Потом я должна вернуться до начала семестра, потому что мне нужно разобраться с лекциями.
У неё были простые, но приятные черты лица, довольно гладкие каштановые волосы, зачёсанные назад и стянутые резинкой. Дверь резко распахнулась, и из-за неё появилось дружелюбное лицо Филиппа. На шее у него висели наушники, и он выглядел возбуждённым, но он всегда был полон энтузиазма.
- Лучше бы вам подойти и посмотреть на это, ребята! — пропел он, размахивая устройством, похожим на трость с прикреплённой к концу чёрной тарелкой.
- О боже, опять эта чёртова штука? — простонал Эспри, но Гвен проявила больше сочувствия. - Что ты нашёл на этот раз, Фил? — спросила она.

- Пока ничего не нашёл, — ответил он, несколько удручённо. - Но у меня был самый сильный сигнал за всю мою жизнь. - Он снова взмахнул детектором. - У меня чуть барабанные перепонки не лопнули. Там, должно быть, огромный кусок чёрного металла.
- А где это? — устало спросил Эспри.
- В подвале келаря, у северной стены.
Старший учёный простонал.

- Только не это чёртово место. Оно проклято!
Во время раскопок у них там было несколько несчастий. Это были хранилища под зданием келаря первоначального монастыря одиннадцатого века. Сначала доброволец упал в раскоп и сломал ногу, затем новый JCB-эскаватор упал с обрыва — и, наконец, молния ударила в странную находку за фальшивой стеной.
Более сочувствующая Гвен вышла вместе с Филиппом и последовала за ним, пока он почти пританцовывая шёл к лестнице, ведущей вниз, в длинную яму. Её пересекали остатки стен, построенных бессистемно на протяжении почти тысячелетия.
Внизу он подвёл её к разрушенному участку каменной кладки высотой около шести футов, где были видны камни, кирпичи и осыпающийся раствор самых разных эпох. Филипп снова взмахнул детектором и покрутил ручки управления.
- Я включу его на динамик, а не на наушники, чтобы ты могла слышать, — возбуждённо предложил он. Подняв конец с тарелкой к стене, он медленно повёл им вдоль неё, чуть выше уровня земли. Ровный свист внезапно перешёл в нарастающий визг, который длился около шести футов, пока он шёл по каменной кладке. - Там что-то большое, Гвен! — радостно сказал он. На следующий день они втроём стояли в захламлённой комнате для препарирования рядом с лабораторией Археологического отдела, недалеко от Гауэр-стрит. На полу стоял сильно проржавевший металлический гроб, его крышка была прислонена к стене, а ржавые болты крепления были срезаны угловой шлифовальной машиной.
По полу растекалась лужа ржавой жидкости, несмотря на то, что на месте раскопок слили большой объём воды.
- Несомненно, это начало девятнадцатого века, — сказал Эдвард Эспри. - Это было в те времена, когда люди по-настоящему боялись грабителей могил — «воскрешателей» и всё такое.
- Вы имеете в виду кражу тел для продажи анатомам? — спросил Филипп. Он всё ещё был в восторге от того, что нашёл эту странную штуковину. Когда часть обветшалой стены снесли, железный гроб обнаружили под грудой пропитанного водой щебня. Его пришлось тащить обратно в лабораторию, прежде чем его смогли открыть техники.

- Но то, что осталось от ящика внутри, точно не было девятнадцатым веком, — возразила Гвен. - Как и эти кости, хотя Бог знает, сколько им лет.

Они подошли к металлическому столу у стены, где на одном конце груда трухлявой древесины была отделена от множества фрагментированных костей на другом.
- И что вы об этом скажете? — спросил Эдвард, указывая на останки хрупкого коричневатого скелета. Гвен осторожно взяла кусок бедренной кости с круглым выступом тазобедренного сустава наверху. - Это частичный скелет, очень сильно разложившийся — кость размокшая и пористая. Вероятно, последние два столетия в этом протекающем металлическом ящике нанесли ему больше повреждений, чем за всю его предыдущую историю.
- И сколько же это времени? — спросил Эдвард Эспри.
Антрополог пожала плечами.

- Невозможно сказать! Окружающая среда влияет на внешний вид костей гораздо сильнее, чем само время. Без радиоуглеродного анализа это будут лишь догадки.
- А что насчёт остатков ящика? — спросил Филипп. - Эти куски дерева, разбросанные вокруг кучи костей, должно быть, остатки какого-то контейнера.
Эспри заявил, что это его экспертное мнение.

- Опять же, невозможно датировать, учитывая гнилое состояние древесины. Похоже, дуб, и, похоже, остались какие-то кусочки ржавого железа, вероятно, это были обручи или петли.
- Что вы можете сказать по самим костям? — не успокаивался студент. - Даже я могу сказать, что останки этого черепа мужские.
Гвен Арнольд взвесила в руке фрагмент бедренной кости.

- Это точно мужчина — и, судя по диаметру головки бедренной кости, крупный мужчина. Но мне нужно время, чтобы как следует изучить всё это.
- А как насчёт радиоуглеродного анализа? — спросил Эспри. - Можем ли мы позволить себе это из того, что осталось от нашего бюджета?
- Возможно, но если денег не хватит, я выкрою их из гранта Кардиффа. Как только они немного подсохнут, я просверлю несколько образцов и отправлю их в Оксфорд вместе с образцами древесины.
- Когда будете писать об этом для публикации, не могли бы вы упомянуть моё имя? — мечтательно спросил Филипп.
Три недели спустя они снова встретились в кабинете Эспри, который был ещё меньше его вагончика в Бермондси.
Гвен Арнольд держала в руках несколько листов бумаги — результаты анализов, проведённых Оксфордским радиоуглеродным ускорительным центром.
- Я мало что могу рассказать о скелете: он очень неполный и находится в состоянии сильной фрагментации и разложения. Это был мужчина, вероятно, лет сорока-пятидесяти. Как я уже говорила, он был крупным мужчиной, ростом не менее шести футов, без признаков заболевания костей, но, хотя его череп сильно раздроблен, похоже, у него была серьёзная черепно-мозговая травма, которая не успела зажить до смерти.

- Всё это применимо к миллиону людей за последние несколько сотен лет, — цинично заметил Эдвард.
- Пусть это будет полторы тысячи, — сказала Гвен, размахивая перед ним бумагами. - Радиоуглеродный анализ четырёх образцов костей совпадает с датой 530 года нашей эры плюс-минус сорок лет!
Филипп удивлённо присвистнул.

- Тёмные века, чёрт возьми! Мы не ожидали, что он такой старый.
- Какого чёрта он делает в железном ящике девятнадцатого века в Южном Лондоне? — воскликнул Эспри, на этот раз слишком изумлённый, чтобы быть циничным. - А как же тот деревянный ящик, в котором он лежал?
Гвен снова бросила взгляд на свои бумаги.

- Это ещё любопытнее! Оба образца показали, что это конец двенадцатого века. Итак, ничего не связывает – скелет VI века в ящике XII века внутри металлического гроба, возможно, современника Наполеоновских войн!
Они некоторое время обсуждали эту загадку, но пришли к выводу, что более определённого решения нет.
- И что же мы с ними будем делать? – наконец спросил Эспри, указывая на новенький пластиковый ящик для хранения, стоявший на скамейке. – Очевидно, они не имеют никакого отношения к нашему средневековому аббатству. Должно быть, их подбросил туда какой-нибудь чёртов антиквар лет двести назад.
- Я бы хотела ещё поработать с ними в нашем отделе, – предложила Гвен. – Мы разрабатываем новые методы определения того, чем питались люди в древности. Возможно, мы получим какую-то подсказку о том, откуда они взялись.
- Тогда забирайте их, – сказал Эспри. - На один ящик с хламом меньше, чтобы хранить его здесь.
Маленький «Форд» поднялся на холм на автостраде М4 к западу от развязки Алмондсбери и покатился вниз по склону к мосту Северн. Вдали сияла река, а за ней виднелись холмы Уэльса. Заднее сиденье было завалено её вещами, багажник почти полностью заполнялся пластиковым ящиком.
Радуясь возвращению домой после трёх месяцев в Лондоне, Гвен начала тихо напевать старинную народную мелодию на валлийском, ведь она родилась и выросла в Кармартене. Отчасти её удовлетворение было связано и с тем, что во время её пребывания в Бермондси наконец-то оформился развод, и она намеревалась вернуть себе девичью фамилию Меррик.
Когда машина подъехала к огромному мосту, её охватило чувство благополучия, и она вдруг осознала, что безымянные кости разделяют её счастье – необыкновенное чувство, которое усилилось по мере приближения к двум огромным башням в центре моста. В шестидесяти милях к западу, на вершине долины Нит, над небольшой деревней Понт-Недд-Фечан возвышалась далёкая скала Крейг-и-Ддинас. В огромной пещере, глубоко в скале, шестьдесят вооружённых воинов спали, окружив ещё одну спящую фигуру – более высокого человека, одетого в более изысканные одежды и доспехи, напоминающие доспехи римских легионеров.
Когда «Форд» пересёк центральную линию моста, он на мгновение открыл глаза, и блаженная улыбка озарила его сильное лицо, прежде чем он перевернулся на другой бок и довольный снова заснул.