Бернард Найт - «Поиски коронера» - «Коронер Джон» кн.3 - Глава 8

Crowner's Quest

Глава 8

В которой коронер Джон угрожает шерифу.

Сильно за полночь де Вулф поднимался вверх по крутому склону к подъёмному мосту замка Ружмон. Небольшой ветерок к тому времени разогнал облака, а луна освещала арку ворот, которая выделялась на фоне тёмной кладки сторожки. Замёрзший постовой спрятался в дверях караульни, мечтая поскорее оказаться в постели под тёплым одеялом в объятиях своей жены.

«Ты ступай к своему тюфяку, Гвин, и ложись спать. Здесь я справлюсь сам», – проворчал коронер. Он вошёл во внутренний двор замка к главной башне, а его помощник побрёл к одной из башен у стены, где дюжина солдат спала в нижнем зале.

Ещё один сонный охранник, стоящий у входа в башню, поинтересовался, что ночью могло привести коронера к шерифу.

Дюжина слуг спали в зале, завёрнутые в одеяла вокруг тлеющего костра, хотя один человек продолжал есть и пить за столом в свете крошечного факела, закреплённого на стене.

Де Вулф не обратил на него внимания и вошёл в большой кабинет шерифа, где управляющий де Ревелля храпел на матрасе в углу. Спальня шерифа была дальше, за внутренней дверью, но де Вулф не стал будить слугу или стучаться. Он толкнул дверь и вошёл, забыв о правилах хорошего тона. В отличие от предыдущего случая, когда он застал Ричарда в постели со шлюхой, на этот раз его шурин был один.

Джон бесцеремонно пнул ногой угол низкой кровати. Храп прекратился, шериф проснулся и приподнялся, глядя перед собой дикими, испуганными глазами. «Кто здесь? Управляющий? – Позвал он.

«Это не ваш управляющий, это коронером короля!» - Де Вулф намеренно подчеркнул слово «короля». Ричард поднялся и сел, его ночная рубашка перекосилась на одно плечо. «Какого чёрта ты хочешь, Джон, в середине ночи? Ты, наконец-то, на самом деле сошёл с ума?»

Рядом, на столе, ещё догорал огарок свечи. Де Вулф подошёл и зажёг от неё ещё одну, чтобы лучше осветить комнату. «Я только что имел беседу с твоим другом, Джайлзом Фулфордом. Он рассказал мне несколько интересных вещей, в присутствии двух свидетелей, один из которых в настоящее время переносить этот рассказ на пергамент».

Глаза шерифа при свете свечей светились, как две блестящие бусинки. «Фулфорд? Ты всё ещё одержим этим парнем? Я думал, что он уже вернулся к своему хозяину».

«Нет, он не может покинуть Эксетер, пока ворота не отроются, Ричард. Ты должен был подумать об этом, когда отпускал его. Во всяком случае, он любезно сообщил мне, что он присутствовал, когда Джоселин де Брэйз задушил каноника Роберта де Хане. Потом он помог повесить беднягу на стропилах уборной».

Де Ревелль уже отошёл от неожиданности и снова обрёл своё его остроумие, чтобы начать возражать. «И ты разбудил меня просто, чтобы сказать эту ерунду? Почему он захотел тебе признаваться в этом?»

«Потому, что Гвин из Полруана засунул его в корыто для мытья лошадей в Пустом переулке. Это хорошо известный метод достижения истины – один из твоих любимых, насколько я помню».

Шериф возмутился: «Пытка! Ты что, ждёшь, что я поверю во что-то, полученное под таким давлением?»

«Несколько недель назад ты таким образом выбили признание в изнасиловании у ювелира. Что же с тех пор теперь случилось с этим методом, что ты хочешь отказаться от него?»

Де Ревелль встал с низкой кровати, натягивая одеяло на плечи. «Джон, ты вышел за все мыслимые рамки! Я вынужден лишить тебя должности коронера. Иди домой и прими какие-нибудь лекарства для своего воспалённого мозга».

Де Вулф спокойно сидел на стуле в центре комнаты, с изогнутым кожаным сиденьем и спинкой. «Не будь настолько глупым, Ричард. Указ о моём назначении утверждён Главным юстициарием и канцлером. Ты не имеешь права голоса в этом вопросе. Боже мой, ты же должен понимать, что коронеров назначили специально для того, чтобы держать вас – шерифов в узде, так что ты не имеешь никаких прав над нами. – Он поднял руку, увидев, что де Ревелль собирался возражать. – Фулфорд также сказал мне, что де Брэйз был в Тотнесе в тот день, когда Фитцхэмон был убит. Я подозреваю, что он приложил руку и к этому убийству. А также он кое-что мне рассказал о тебе, что действительно очень интересно!»

Де Ревелль резко закрыл рот, уже готовый произнести напыщенную речь. После этого он говорил негромко. «Что он сказал обо мне? Я ничего не знаю о смерти этого старого священника в Соборе».

По своим причинам, де Вулф был согласен с этим, но у него были другие вопросы, которые требовалось прояснить. «Он сказал, что ты был частым гостем в замках Тотнеса и Берри Помероя, что у тебя очень хорошие отношения с этими лордами. А ещё, что у тебя хорошие отношения с нашим регентом и, даже, епископом».

Де Ревелль посмотрел на своего зятя. «Ну, Что это значит? Я шериф этого округа. Я обязан бывать во всех местах, и я хорошо известен среди всех баронов, лордов и рыцарей».

«Кажется, только тех, кто выступает за принца Джона. Я не слышал, чтобы вы гостили у Феррарса, де Курсиса, Корнейзе, Ралегхса, Ингхмза ... всех людей короля».

«Это смешно. Ты, что пытаешься обвинить меня?»

Де Вулф указал длинным пальцем на своего шурина. «В воздухе пахнет бунтом, Ричард. Я это знаю, ты это знаешь, и многие другие знают об этом. Это заговор против короля, и многие будут повешены за него, если это не остановить. Ты хочешь стать одним из них, Ричард?»

Шериф властно сбросил одеяло, будто он был римским императором. «Ты дурак, Джон, и опасный дурак. У тебя нет доказательств какой-либо такой измены. Тобой играет твоё воображение. Возможно, твой драгоценный Фулфорд сказал тебе, что затевается бунт?»

«Он сообщил, что де Брэйз собирает и обучает наёмников из Англии и Франции. Некоторые из них беспрепятственно прибыли морем в порты на канале - Я знаю, что Долиш один из таких портов».

«Все бароны имеют право собирать дружину. Я спросил тебя, говорил ли этот Фулфорд, что бунт неизбежен?»

«Не буквально, но достаточно ясно, а также натолкнул меня на мысль, что твоё нежелание принимать меры к нему и де Брейзу, ставить под сомнение твою верность монарху, которого ты представляешь в этой части Англии».

«Не учи меня верности, – возмутился шериф. – Было бы лучше, если бы король прибыл домой и уделил немного внимания своему королевству и остановил его обнищание. Он же продает привилегии, почести и хартии, как яблоки на рынке – он сказал, что продал бы Лондону себя самого, если мог бы получить достаточно хорошую цену».

Де Вулф почувствовал, как в нём закипает гнев. «Прекрасное отношение к сюзерену человека, которому тот доверил высокий пост и власть над тысячами подданных. Каждый раз открывая рот, ты только и делаешь, что подтверждаете слова Фулфорда!»

Де Ревелль сердито подошёл к коронеру, но Джон вскочил со стула и посмотрел на своего шурина сверху вниз. «Ты позволил Фулфорду выйти на свободу, и теперь он сознался в причастности к убийству пребендария - и, как я подозреваю, смерти Уильяма Фитцхэмона. Он был пойман с поличным, при попытке украсть сокровища, которое по закону принадлежит королевской казне - и всё же ты, хранитель мира короля в этом округе, отказался даже арестовать его».

Разбуженный криками, старый управляющий испуганно заглянул в двери, но его хозяин закричал на него, чтобы тот убрался. Потом он закричал на де Вулфа: «У тебя нет никаких доказательств вины этого человека! Ты пыткой вырвал из него какие-то ложные признания, хотя всё, что он сделал - это вырыл яму в лесу возле какой-то запущенной деревни. Это что, чудовищное преступление, да?»

Он резко пнул стул, с которого перед тем встал де Вулф. «Я не посажу этого человека в тюрьму! Если он не умрёт после твоего нападения на него, то сможет утром выехать из города туда, где будет в безопасности от твоих безумных действий.

Де Вулф направился к двери. «Очень хорошо. Я чувствовал, что должен дать тебе последний шанс, Ричард. Как только я соберу немного больше доказательств, то поеду в Винчестер или Лондон, чтобы рассказать всё, что мне известно, королевским судьям и Хьюберту Уолтеру. Фитцхэмон намеревался сделать это, и я просто обязан сделать за него то, что лихие люди помешали сделать ему самому.

Когда он распахнул дверь, шериф выплюнул ему в спину последнее предупреждение: «Берегись, Джон! Ради моей сестры – Христос знает, что она уже достаточно настрадалась из-за тебя – я должен предупредить, что ты вступил на путь, который может привести к виселице».

Коронер посмотрел на своего шурина из дверного проёма. «Тогда, возможно, мы будем висеть бок о бок на одной и той же виселице, Ричард», – сказал он и ушёл, хлопнув за собой дверь.

***

Следующим утром второго короткого дня 1195 года, в графстве прошло несколько срочных встреч, проведённых в тишине, сопровождаемых осторожными взглядами через плечо.

Ещё до рассвета у входа во дворец епископа за собором можно было заметить тёмные фигуры, среди которых внимательный наблюдатель мог бы заметить, как каноник Томас де Ботереллис и Ричард де Ревелль входят к епископу Генри Маршалу, недавно вернувшемуся из Глостера. Вскоре после того, как рассвело, они же скакали галопом по дороге на запад от Эксетера в сопровождении двух охранников.

Незадолго до этого коронер встретился с архидиаконом в квадратной комнате у основания северной башни собора. В противоположном помещении южной башни, которая служила Часовней Богоматери, группа священников и певчих проводила раннюю службу Богоматери, но колокол ещё не начал звонить в полную силу, первой основной службы дня, так что Джон де Алансон успел благословить де Вулфа и Хью де Релагу, который сопроводил коронера в собор. Хью был грузный, весёлый человек, любивший ярко и вычурно одеваться. Хитроумный и успешный торговец шерстью был избран горожанами Эксетера одним из двух городских помощников мэра, начальников гражданской администрации. В отличие от другого помощника мэра Генри Риффорда, Хью был страстным приверженцем короля, и вместе с де Вулфом, архидиаконом и казначеем собора входил в группу сторонников Ричарда Львиное Сердце на фоне тех, чья лояльность была под подозрением. Они стояли плотной группой в пустом помещении, освещаемом, сквозь узки окна башни, тусклыми утренними лучами солнца, слегка усиливаемыми отблесками свечей двух маленьких алтарей – Святого Павла и Святого Креста. Коронер вкратце объяснил, на что пошёл предыдущей ночью. «Мы заставили Джайлза Фулфорда рассказать нам, что случилось с бедным Робертом де Хане. Хотя Лаймзей и его викарий договаривались с Фулфордом, но за ним в этом деле стоял его рыцарь Джоселин де Брэйз. Во время нашей засады в Дансфорде я упустил его. Уже тогда я начал подозревать, что именно он был главным в этом поиске сокровищ Саевулфа».

Де Релага был несколько сбит с толку: он не был в курсе всей этой истории, и де Вулф должен был в общих чертах обрисовать ситуацию для него. «Это в целом, – закончил он. – Но прошлой ночью, когда трижды проклятый шериф позволил Фулфорду, которого Гвин убедил рассказать правду, сегодня утром покинуть город, я убедился, что никак не могу рассчитывать на то, что главное должностное лицо в графстве заинтересовано в изобличении и наказании убийц».

«Так как же именно всё произошло?» - Спросил архидиакон.

«Когда де Брэйз и Фулфорд откопали саксонскую брошь, то уверились в существовании главного сокровища. Когда же де Лаймзею не удалось найти пергамента, который бы указывал местонахождение клада, они решили выпытать это у Роберта де Хане. Они избили его, а затем стали медленно душить его, – но бедный старик внезапно умер. Чтобы избежать ненужных проблем, они подвесили его, чтобы всё выглядело, как самоубийство».

Пока коронер рассказывал, де Релага кутался в свой красный плащ от холодного воздуха сырой башни. Его рано подняли с постели и он не успел вырядиться в свой обычный наряд, но всё равно его одежда выделялась яркостью на фоне мрачных одеяний коронера и священника. «Но как это дело связано с отказом Ричарда де Ревелля арестовать этого Фулфорда?» - Спросил он.

«Потому что де Брэйз и его оруженосец Фулфорд являются главарями банды наёмников, которых наняли заговорщики на юге графства и, я полагаю, что он считает необходимым защищать их».

Де Релага застонал от такой новости. «Я думал, что мы избавились от предателей прошлой зимой, когда король добил последних мятежников Джона. Вы думаете, что это повторится?»

«Не вижу никакого другого объяснения поведению шерифа. Ночью он немного открыл своё лицо. Он недоволен, что Ричард Львиное сердце быстро покинул страну, оставив юстициария, который придерживает крышку закипающего недовольства, чему способствуют все эти налоги».

Архидиакон фыркнул. «Эти дворяне используют возникшие трудности, как оправдание своего предательства. Они хотят больше власти, и они видят больше шансов получить её через графа Мортена, если смогут усадить его на трон».

Помощник мэра быстро вник в ситуацию. «Но, конечно, Хьюберт Уолтер хорошо знает, что происходит? Ведь по всей стране имеются шпионы».

«Англия – большая страна, и он не может быть везде одновременно, – грубовато ответил коронер. – Я подозреваю, что он ожидает попытки бунта, но ему бы очень помогло, если ему станут известны имена заговорщиков и места, где они собирают силы».

Хью печально покачал головой. «Я могу поверить, что люди, которые нам известны, могут снова вступить на путь предательства. Но хотя де Ревелль симпатизировал принцу в последний раз, он не думал бороться за него. Именно поэтому он, в конце концов, был снова назначен шерифом, при поддержке Генри Риффорда и епископа».

«То же самое касается как Генри Маршала, так и Томаса де Ботереллиса, – прокомментировал де Алансон. – Мы все знаем, какой ветер для них попутный, хотя они никогда не выставляли свои симпатии напоказ, как епископ Ковентри, который был настоящим лидером восстания».

«Хью де Нонан! – Вспомнил де Вулф. - Родственник повелителя Тотнеса, Генри де Нонана – который, как я подозреваю, тоже по шею залез в это дело. Именно во время организованной им охоты был убит Уильям Фитцхэмон. Я начинаю думать, что эта охота была организовано в качестве прикрытия для его убийства. Что возвращает нас к де Брэйзу и Фулфорду».

«Вы думаете, де Нонан является основной движущей силой этой измены в Девоне?» - Спросил Джон де Алансон.

Коронер уныло посмотрел на него. «Кто может это знать? Генри де ла Померой является самым крупным землевладельцем, но я нутром чую, что они все заодно».

«У нас до сих пор нет ни единого доказательства, ни против никого из них, – заметил архидиакон. – Я уверен, что вы правы в своих подозрениях, а также, что каноник и Фитцхэмон были убиты, но у вас есть только признание, сделанное под принуждением в убийстве де Хане, которое не имеет ничего общего с ни с какими заговорами».

«Но у нас имеется странное пристрастие де Ревелля по отношению к Фулфорду, что подтверждает, что им манипулируют заговорщики», – возразил де Релага.

«Нам, конечно, нужны весомые доказательства, – признал де Вулф. – Но я уже вполне готов ехать в Винчестер, чтобы поговорить с Хьюбертом Уолтером».

«Давайте подождём несколько дней, чтобы увидеть более ясную картину, – предложил помощник мэра. – В то же время, не ходите слишком часто по тёмным аллеям, Джон. Держите под рукой своего рыжего гиганта с кулаками и мечом!»

Когда Джон де Вулф покинул собор и направился домой, уже совсем рассвело, но было очень холодно. Кучи земли из выкопанных новых могил замёрзли в камнеподобные глыбы, которые перекрывали некоторые из дорожек, наряду с мусором, старыми заборами и лотками торговцев, что были разбросаны по всей соборной территории – всё это превращало дорогу к переулку Мартина в подобие гонок с препятствиями. Хотя, прежде, чем выйти будить де Релагу, де Вульф слегка перекусил хлебом и элем, тем не менее, сейчас он спешил домой, где рассчитывал позавтракать более основательно. Зайдя в дом, он увидел, что Матильда сидела за столом, укрывшись поверх ночной рубашки, толстым плащом, её растрепанные волосы были завёрнуты в ткань наподобие тюрбана, так как Люсиль ещё не применила к них своё искусство. Жена едят овсяную кашу из деревянной чаши. Большой каравай хлеба, масло и сыр лежали перед ней на досках.

Она пробормотала сдержанное приветствие и продолжила есть. Независимо от волнений и тревог, ничто не могло испортить её аппетит, что сказалось на её крупной фигуре и мешках под глазами.

Перед тем, как уйти из дома рано утром, де Вулф не имел возможности рассказать ей о ночном разговоре в замке. Что-то говорило ему, что нужно промолчать о своих подозрениях в верности своего шурина. Мэри принесла горячую кашу, свежее молоко и ещё дымящийся эль, единственный горячительный напиток, доступный в морозный день - глинтвейн не полагалось подавать на завтрак. «Как только вы вышли, сэр Джон, приходил Томас, – сообщила она, стараясь в присутствии хозяйки говорить с ним формально. – У него было сообщение, но я сказала ему, что вы, после того как поели, почти наверняка пошли в замок, так что он сразу ушёл».

«Он сказал, что хотел?»

Мэри развела руки в знак сомнения: «Он говорил что-то о королевской рыбе, что она где-то появилась».

«Злобный извращенец выжил из ума», – пробормотала Матильда, решившись нарушить собственное упорное молчание ради возможности опорочить секретаря коронера. Джон держал язык за зубами, но он знал, что имел в виду Томас, хотя и был удивлен, что такой вопрос возник. Как только он поел, то вышел из дома и пошел вверх по улицам к Ружмону. Было воскресенье, но, казалось, не было никакого снижения рыночной деятельности в лавках на Главной улице, где продавали мясо, рыбу, хлеб, молочные продукты и овощи, всё с учетом сезона года.

Чёрный Джон, глубоко задумавшись о зловещей политической ситуации и перспективах повторения мятежа принца Джона, прошёл мимо всех них, будто они вовсе не существовали. Хотя коронер не имел никаких официальных полномочий в таких вопросах, но преданность королю для де Вульфа была важнее всех его обязанностей по исследованию трупов, регистрации найденных сокровищ и соблюдению права святого убежища. В марте прошлого года он принимал участие в осадах в Йоркшире и в Ноттингеме последних замков, которые принадлежали сторонникам принца. Он с Гвином добровольно присоединились к армии короля, чтобы помочь Ричарду Львиное Сердце. Сам король поспешил в Ноттингем через несколько дней после высадки в порту Сэндвича, в графстве Кент, после освобождения из заключения. Де Вулф вспоминал установленную перед замками виселицу, на которой повесили нескольких пленников, после чего гарнизоны быстро сдались. Подходя к Ружмону, он задавался вопросом, понадобится ли подобная практика вскоре перед замками Тотнес и Берри Померой.

Поднявшись по лестнице наверх к сторожке, он отодвинул заменявшую дверь мешковину и застал обычную сцену: Томас, сидя за столом, писал, а Гвин, сидя на подоконнике, ел и пил. Маленький чиновник, с красным от холода носом, поднял пергамент. «Как вы приказали, я записал всё, что рассказал Фулфорд вчера вечером, коронер. Это написано на этом пергаменте, вы можете подписать его вот тут, если вы хотите подать его юстициарию». Он предложил своё перо де Вулф, который, с некоторой гордостью, тщательно вписал свое имя в нижней части документа, единственные слова, которые он был в состоянии написать.

С подчеркнутой небрежностью, он бросил перо.
«Что это за рыба, Томас?» - Спросил он.

«Осётр, коронер, большой! Застрял на мелководье на отливе возле монастыря Сент-Джеймса, где ловят лососей. Оттуда послали сообщение с одним из продавцов рыбы рано утром».

Де Вулф был заинтригован: впервые с тех пор, как он стал коронером, ему придётся выполнять одну из самых странных обязанностей. Вместе с осмотром найденных кладов и пожаров, он должен был исследовать уловы так называемой «королевской рыбы», к которой относили осетров и китов. Если их вылавливали в пределах английского королевства, то они являлись собственностью короны. Это был очень ценный товар, осётр из-за своего мяса и икры, а кит, в основном, из-за масла, которое использовалось для ламп, а также мяса, если оно было достаточно свежим.

Гвин оторвался от своего хлеба и сыра. «Очень странно, что осётр пришёл вверх по реке в зимой. Они обычно прибывают из океана на нерест весной». Корнуоллец был родом из Полруана, где его отец был рыбаком, и считал себя авторитетом относительно всего, что касалось парусов, ветров и рыбы.

«Может быть, эта рыба оказалась такой же невеждой, как ты», – предложил Томас, всегда готовый поддеть своего партнёра. Де Вулф поднял руку, чтобы подавить неизбежную перепалку: «Достаточно! Выдвигаемся туда и посмотрим на этого зверя. Этого занятия нам хватит до конца дня».

Когда они выходили, он пробормотал своему помощнику: «Гвин, держи глаза открытыми и руку на мече. После нашей ночной встречи с Фулфордом появилось много людей, которые были бы рады увидеть нас мёртвыми».

Перейти к девятой главе