Бернард Найт - «Поиски коронера» - «Коронер Джон» кн.3 - Глава 4 (продолжение)

Crowner's Quest

Глава 4 (продолжение)

Выйдя из донжона, не замечая пронизывающего восточного ветра, что поднимал его плащ, Джон задумался о своём отношении к монарху, и верности, рожденной духом товарищества в трудных походах на Святой Земле и испытаниями при их возвращении через Адриатическое море и Вену. Чтобы лишить своего шурина королевской должности, ему хватило бы одной встречи с королём, но коронер считал более правильным посрамить методы де Ревелля путём  проведения полного и честного, насколько это вообще возможно, расследования.

Поднявшись в комнату в верхней части ворот, он отчеканил инструкции. «Гвин, вернёшься в таверну на Стипкот Хилл и выяснишь всё, что только вы можешь об этом оруженосце и его хозяине, а также об этой женщине. Угрожай Виллему Фламандцу, если будет необходимо, скажи ему, что мы посадим его в подземелье Ружмона, и он будет сидеть в тюрьме сколько потребуется, пока не даст полные ответы. - Это де Вулф блефовал, но угроза могла размягчить язык угрюмого трактирщика. - А ты, Томас, пойдёшь со мной на церковную землю. Нам нужно поговорить с этим молодым священником, который, кажется, испытывает трудности с соблюдением обета целомудрия.

Секретарь, как воробей, склонил голову набок. «Вам нужно в полдень присутствовать на двух казнях», - напомнил он своему хозяину.

Де Вулф насупился: он забыл, что независимо от того, праздник или нет, дважды в неделю за городскими стенами, на улице Магдалены, где была установлена виселица, проводились казни. Коронер обязан был на них присутствовать, чтобы записывать событие и изымать имущество умерших преступников - если оно у них было. «Мы к тому времени уже закончим, если немедленно спустимся к собору», - огрызнулся он.

Но у Томаса имелось ещё одно возражение: «Все священники будут на утренней службе до одиннадцатого часа».

«Тогда нам придётся вытащить его для разговора. Его бессмертная душа от этого не пострадает слишком сильно».

***

Оснащенные новыми пилами и топорами, потирая свои ушибы, работники Элварда, после нескольких дней простоя, вновь приступили к расчистке леса между Афтоном и Ловентором. О том, что работа возобновлена, в селе Фитцхэмона стало известно, как только дым от горящего мусора поднялся над верхушками деревьев.

На этот раз команда Афтона имела один дополнительный инструмент: рог, висящий на поясе Элварда. Его звук, под действием сильных лёгких, мог улететь далеко за лес, который они вырубали. Утром, после службы в местной церкви, когда работа началась после перерыва, последовала ожидаемая атака. Снова десяток мужчин в обтрёпанной одежде выскочили из леса и начали дубасить вилланов и вольных крестьян из Афтона, хотя на этот раз рабочие убегали ещё быстрее.

Как только появились нападавшие, Элвард начал что было сил трубить в рог, вызывая помощь. Через несколько мгновений послышался топот копыт, и от линии деревьев, в двухстах шагах от них, показались полдюжины всадников и напали на лесных оборванцев. Хотя всадников было вдвое меньше, но люди в доспехах на лошадях прошли сквозь неприятеля, как нож сквозь масло.

На этот раз не было никаких попыток избежать серьезных травм. Всадники орудовали мечами с профессиональным мастерством, и двое мужчин из Ловентора сразу упали, получив смертельные раны. После этого началась погоня и избиение противников, при этом один получил удар по спине и ещё двое менее тяжёлые раны. Даже одного из рабочих Афтона ошибочно приняли за противника, и он получил глубокий порез на голове, который, к счастью, не оказался фатальным.

После того, как люди из обеих деревень в попытках убежать под укрытие деревьев перемешались между собой, лидер всадников, коренастый молодой человек с рыжими волосами, видневшимися из-под ободка его круглого шлема, поднял меч и приказал своим спутникам следовать за ним. Умело понукая лошадей, мстители поскакали вниз вдоль края леса и скрылись из поля зрения. Люди из Ловентора медленно выползли из кустов и собрали своих убитых и раненых, под молчаливым наблюдением крестьян, на которых они напали.

***

Томас де Пейн направился в большой собор, чтобы найти викария, которого звали Эрик из Лэнгтона. К счастью, его задача оказалась легче, чем он ожидал, - он обнаружил, что Роджер де Лаймзей сам присутствовал на богослужении, поэтому присутствовать его заместителю было не обязательно. Томас бочком пробрался к задним хорам, где стояли младшие церковники и, не нарушая службы, потащил Лэнгтона за мантию.

Заинтригованный викарий позволил втянуть себя в тень арки между алтарём и боковым проходом, где писарь коронера прошептал ему на ухо, что его хотят срочно видеть в доме Роберта де Хане.

Эрик Лэнгтон знал Томаса как жильца Ряда каноников - предположительно, священника, а маленький секретарь коронера никогда не отрицал этого - и последовал за ним без протеста, почувствовал облегчение, уйдя со скучной службы.

В пустом зале жилища мёртвого пребендария его ждал коронер, сидя на скамейке с одной стороны дубового стола трапезной. Он жестом пригласил Лэнгтона встать напротив него и, исподлобья глядя на молодого викария, начал его допрос. «Что ты делал в таверне «Сарацин» прошлой ночью, общаясь с наёмным авантюристом и крашенной шлюхой? - Спросил он. Характеристики компаньонов Эрика были немного преувеличены, но коронер верил в силу чрезмерных заявлений при допросе свидетелей.

От вопроса обычно бледное лицо Лэнгтона, казалось, покинула оставшаяся кровь. На фоне его тёмных волос и чёрного плаща, что он накинул поверх церковного одеяния, его прыщавое лицо стало пепельным, а его губы дрожали, но он не мог произнести ни слова. Однако, после того, как де Вулф резко повторил свои вопросы, в конце концов, он неохотно и нерешительно заговорил.

«Каноник Роджер послал меня с посланием к Джайлз Фулфорду, - сказал он тихим голосом, избегая смотреть Джону в лицо. - Это было срочно, так что мне пришлось искать его в одном из кабаков, который он часто посещал».

«Тот, который ты часто посещаешь, - отрезал коронер. – Ведь ты пошёл наверх со знакомой, поэтому, должны быть, ты хорошо знаком с «Сарацином»».

Белоее лицо викария внезапно сменило свой цвет на алый. «У меня есть – подруга, да, я вижусь иногда с ней».

Де Вулф махнул нетерпеливо, его чёрные брови пренебрежительно нахмурились. «Мне наплевать на твою мораль священника, хотя ваш архидиакон и епископ, возможно, потом захотят с тобой поговорить на эту тему. Я хочу знать, что за дела между твоим мастером и этим Фулфордом».

Несчастный клирик смотрел на коронера убитым взглядом. «Я мало что знаю, сэр, клянусь. Несколько недель назад, каноник отвёл меня в сторону и спросил, знаю ли я какого-нибудь смелого человека, который мог бы помочь ему в частном предприятии, в котором требуется сила и решимость. Я понял, что ему нужен человек, который должен для него что-то сделать такое, чего не может сделать церковник. - Он посмотрел на свои остроконечные туфли. - Каноник Роджер знает, что у меня есть некоторые недостатки, но он добрый человек и прощал в прошлом мне некоторые маленькие грехи».

Коронер вовсе не беспокоился о «маленьких грехах» Лэнгтона, не они связывали его с мёртвым каноником. «Так что за этим последовало?» - Спросил он.

«В городе я знал одну женщину. Я спросил её, знает ли она кого-нибудь, кто может подойти канонику Роджеру. Однажды ночью она позвала меня, чтобы познакомить с Розамундой из Руе».

«С блудницей!» - Саркастически заметил Джон.

«В свою очередь, она привела Джайлза Фулфорда, и я организовал его встречу с моим хозяином».

Де Вулф хмыкнул, подумав, что такая встреча должна была состояться в менее злачном месте. «Где же они встречались и что обсуждали?»

«Однажды, после утренней службы, Джайлз пришел в собор. Они говорили в нефе после того, как все ушли. Там есть укромное и безопасное место. Я не знаю, что они обсуждали. Мне сказали держаться подальше».

«Ваш каноник имел ещё встречи с ним? И был кто-то ещё вовлечен?» - Продолжал коронер.

Лэнгтон энергично покачал головой: «Я не могу сказать - я больше ничего не слышал после этого».

«А что ваша шлюха в городе? Конечно же, между вашими плотскими утехами вы обсуждали это необычное поручение», - цинично спросил Джон.

«Да, я спрашивал её об этом - естественно, ведь мне было любопытно. Но девушка сказала, что Розамунда сказала ей, чтобы не лезла не в своё дело, если не хочет неприятностей».

Де Вулф счёл такое объяснение правдоподобным. «Так о чём же вы говорили на последней встрече вчера вечером?»

Викарий выглядел ещё более скрытным и подавленным, чем раньше. «Каноник вчера, после вашего дознания, отвёл меня в сторону, и сказал мне, чтобы я нашёл Фулфорда и передал ему, что между ними всё кончено. Он сказал, что он не хочет снова его видеть или слышать, так как все их планы были нарушены смертью каноника де Хане».

«И вы утверждаете, что это всё, что вам известно по этому вопросу? – Резко спросил коронер. - Мне трудно в это поверить!»

Эрик опустил голову. «Это правда, коронер. Я клянусь Богом и Девой Марией и именем всех святых в календаре! Я был всего лишь посланником, я понятия не имею, что за этим всем кроется. Вы должны спросить самого каноника. После этого мне не быть священником. Всё равно это не моё».

Это вызвало сочувственный жест Томаса, который, будучи сам расстригой священником, положил руку на плечо викария. Но коронер не был склонен к утешению: хотя он поверил в историю Лэнгтона, но теперь ему требовалось выяснить всю правду - и Лэнгтон только что предложил самый очевидный путь.

«В самом деле, канонику де Лаймзею предстоит ответить на несколько вопросов - и очень скоро! Что же касается вас, то думаю, что с вами на сегодня мы закончили. Вы должны быть рады, что у вас есть преимущество духовного лица, иначе вам пришлось бы томиться в клетке Ружмона. Но, без сомнения, ваш архидиакон и епископ захотят поговорить с вами в ближайшем будущем».

Несчастный викарий вышел, а коронер повернулся к своему секретарю. «Что мы будем делать теперь, Томас?» - Спросил он, выказывая редкое для него благорасположение к своему подчиненному.

Маленький писарь был смущён: он был вне себя от радости, что его хозяина интересует его мнение, что было необычно, но он также был огорчен, что коллега по служению любимой церкви, неотъемлемой частью которой он все ещё продолжал чувствовать себя, несмотря на скандал, с которым был изгнан из неё рядов, был пойман с женщиной при посещении таверны. Он попытался увильнуть от прямого ответа. «Мы пока не знаем, имеет ли смерть каноника де Хане что-то общее с Роджером де Лаймзеем. Эта история звучит странно, но она может иметь какое-то невинное объяснение».

Де Вулф резко заговорил: «Ради бога, Томас, ты должен видеть факты яснее, даже с косым глазом! Де Лаймзей нанимает бандита, а затем, после убийства коллеги, который ежедневно сидел с ним в архивах, в панике посылает к этому головорезу посыльного, чтобы отменить всё, что затевал!»

Посрамлённый Томас согласился, что даже Фома неверующий был бы вынужден признать, что де Лаймзею нужно объяснить многие вещи.

«Как только эти священники выйдут после своего бесконечного пения, я хочу, чтобы ты привёл сюда Роджера де Лаймзея. Подожди на ступеньках собора и поймай его, прежде чем он уйдёт на обед».

«Что делать, если он откажется следовать за мной? Я ведь ничто по сравнению с рангом пребендария в этом соборе».

«Томас, перестать думать о себе, как об изгнанном священнике. Ты мой слуга, помощник представителя короля. Тебе надо будет настоять на своём, и он придёт. Если же он откажется, то пойдёшь к своему дяде, архидиакону, и скажешь ему, что я сказал, что крайне необходимо, чтобы де Лаймзей пришёл ко мне. И скажите Джону де Алансону, что он может, если пожелает, присутствовать, когда я буду допрашивать его пребендария, чтобы увидеть, что здесь нет ничего незаконного».

Томас неохотно отправился выполнять неприятное поручение. Он подошёл к западной стороне огромной церкви и стал ждать окончания утреннего богослужения. Религиозные службы в соборе, хотя и были открыты для всех, кто хотел на них присутствовать, реально проходили при участии церковников, с целью всемерного прославления Бога, а не для общественного богослужения, которые проходили в семнадцати приходских церквях небольшого города. Поэтому по окончанию службы не наблюдалось большого количества людей, выходящих из храма, из дверей которого в основном выходили каноники, викарии, певчие хора и другие церковные служки рангом поменьше.

Но вот история приняла свежий и неожиданный оборот, так как первым вышел молодой служка. Он быстрыми шагами направился к де Пейну, которого знал, как секретаря коронера, жившего в соседнем доме. «Хорошо, что тебя встретил, Томас! Меня только что послали, чтобы найти твоего хозяина. Ему надо срочно прийти к главе Собора».

«Но он меня послал сюда, чтобы позвать Роджера де Лаймзея прийти к коронеру», - возразил клерк.

«Я думаю, что необходимость встречи связана с этим конкретным каноником», - ответил молодой священник, постукивая по своему носу, как бы намекая, что дело серьёзное.

Неуверенный, что ему делать, Томас в меру возможностей своей хромой ноги поспешил к Джону де Вулфу. Он обнаружил, что Гвин из Полруана только что вернулся из «Сарацина».

Через несколько минут они втроём прибыли к южной стороне собора, в дом главы, где на одной из скамеек нашли Джона де Алансона, с Джорданом де Брентом и Роджером де Лаймзеем, что сидели по обе стороны от него. Де Лаймзей сидел нескольких футах от архидиакона и выглядел очень подавленным. Скамейки были расположены в два ряда по трём сторонам пустой комнаты. Кафедра для чтения глав из Священного писания занимала часть четвёртой стороны, где также стояло кресло с высокой спинкой для епископа, хотя здесь он бывал редко.

Коронер встал в центре комнаты и посмотрел на трёх священников. «Я как раз собирался искать каноника Роджера, чтобы задать ему несколько очень прямых вопросов», - сказал он угрожающе, басом.

Джон де Алансон жестом пригласил де Вулфа и его помощников присесть на лавку напротив него. «Это частное и тонкое дело, Джон», - мягко сказал архидиакон, глядя своими серыми глазами на мужчин, сидящих по обе стороны от коронера.

«Это также вопрос королевской юрисдикции, предоставленной нам епископом, - ответил коронер. - Это может быть настолько серьёзный вопрос, что даже защита Церкви по отношению к своим служителям может оказаться не достаточной». Думая, что архидиакон не хочет, чтобы в обсуждении принимали участие два его помощника, он добавил: «Рано или поздно моему секретарю придётся записать всё, что будет установлено, поэтому он нуждается в полном понимании того, что будет сказано. Ну, а моему оруженосцу я полностью доверяю. Он является такой же частью меня, как мои руки или ноги».

От слов, выражавших доверие к ним, оба его помощника почувствовали гордость, и их молчаливая преданность своему хозяину стала глубже, чем когда-либо.

Джон де Алансон кивнул в знак согласия и начал своё объяснение. «Роджер де Лаймзей пришёл ко мне со странной и тревожной историей. Он хотел сделать признание в религиозном смысле, чтобы получить моё прощение, так как я являюсь его исповедником. Но обстоятельства таковы, что мне пришлось отказаться принимать от него исповедь, так как её нерушимость не даст возможности разглашать то, что он должен рассказать».

В комнате повисла тишина, а коронер и его люди ждали, что последует дальше.

«Поэтому я посоветовал ему рассказать эту историю вам, коронер, поскольку этот вопрос касается ваших обязанностей. И, как вы сказали, мы знаем, что епископ Генри делегировал вам в таких обстоятельствах права собора. - Тонкое безмятежное лицо Алансона повернулось к де Лаймзею. - Ваше признание в религиозным смысле я выслушаю позже, без Джона де Вулфа. Откройтесь сейчас, Роджер, и скажите то, что должны сказать».

Каноник, в чёрном плаще, одетом поверх стихаря и ризы, которые он носил во время утренней службы, медленно поднял опущенную голову. «Мой позор, возможно, больше, чем я могу вынести, хотя я усердно молился, коронер. Он, возможно, способствовал смерти нашего брата каноника, из-за чего я боюсь, что моя бессмертная душа находится в опасности».

«Мы позаботимся о вашей бессмертной душе позже, Роджер, - сказал архидиакон, с лёгкой иронией в его бархатном голосе. - Сейчас рассказывайте свою историю».

Де Лаймзей глубоко вздохнул и погрузился в своё повествование. «Это началось здесь, наверху, в библиотеке. Я был заинтригован возросшей активностью Роберта де Хане и его энтузиазмом, с которым он работал в течение последнего месяца или около того. Я знал его в течение многих лет и был удивлён этим внезапным взрывом энергии, долгим часам, которые он проводил здесь, и таинственными поездками за город, которые он начал совершать».

Тут вмешался Джордан де Брент, сказавший своим глубоким голосом: «Это как раз то, о чём я говорил раньше. Де Лаймзей прав, наш покойный брат стал другим человеком».

«Однажды я спросил его, над чем он работает, - продолжал де Лаймзей. - Он отвечал уклончиво, и это только подстегнуло моё любопытство. Потом, Господи, прости меня за обман, однажды я воспользовался его отсутствием, когда мой викарий выполнял свои обязанности, чтобы просмотреть его пергаменты на столе. Было ясно, что он искал старые записи из ранних церквей в Девоне. В конце концов, я наткнулся на двойной лист древнего пергамента, что он спрятал под стопкой рукописей, вдали от основной массы других документов». Он сделал паузу, чтобы сжать свою голову, будто его поразила сильная боль. «Это был документ, написанный на плохой латыни, кривой рукой деревенского священника-сакса. Судя по содержанию, он, должно быть, был написан в начале 1069 года, через пару лет после того, как первые норманны появились в этих краях».

«Что за село это было?» - Впервые перебил его коронер.
«Это был Дансфорд, небольшая деревушка в восьми милях к западу от Эксетера».

«Одно из владений Саевулфа, чьё имя помечено крестом, о чём я вам говорил!» - Взволновано прошептал на ухо своему хозяину Томас.

Почти сразу же его комментарий был подтвержден де Лаймзеем. «Этот священник записал то, что доверил ему его саксонский господин, Саевулф, который до завоевания владел многими землями в Девоне. Когда наши войска вошли в Девон, Саевулф боялся, как выяснилось - совершенно справедливо, что его земли будут конфискованы, а его имущество отнято у него. С землёй он ничего сделать не мог, но он был полон решимости попытаться спасти, по крайней мере, некоторые из своих богатств. Незадолго до прихода наших завоевателей из Уэссекса он спрятал большое количество золота и серебра, в виде монет и украшений, в непосредственной близости от Дансфорда в надежде получить его назад, если восстание саксов будет успешным.

Архидиакон глубокомысленно кивнул. «Мы знаем, что такие бунты были. В шестьдесят восьмом король Вильгельм должен был восемнадцать дней осаждать этот город, прежде чем местные жители не пришли в себя».

Томас не мог сопротивляться желанию продемонстрировать свои исторические знания: «И позже в том году три бастарда - сына короля Гарольда пытались захватить Бристоль - затем вошли в Сомерсет и разгромили там норманнское ополчение».

Коронер был больше заинтересован в сокровище, чем истории. «Так что это золото и серебро?» - Спросил он.

«Кажется, Саевулф сильно доверял этому местному священнику и доверил ему местонахождение этого клада, на случай, если сам будет убит или захвачен в ходе войны. Священнику, чьё имя не записано, было поручено попытаться передать сокровища семье Саевулфа, а если это будет невозможно, то отдать его Церкви».

В зале вновь повисла тишина, сквозь которую почти можно было услышать, как мозги присутствующих взвешивают шансы церкви получить большую кучу саксонского золота и серебра.

«Так что же произошло дальше?» - Прервал общие размышления де Вулф.

«Я прочитал всю рукопись, в которой затрагивались и другие вопросы об этой церкви и приходе. Теперь я знал, что так взволновало Роберта де Хане».

«А что с местом хранения этих сокровищ? В пергаменте об этом было сказано?» - Спросил архидиакон, которому почти удалось подавить волнение в своём голосе.

«Нет, там ничего такого не было. В тексте говорилось, что место клада указано в другом документе. Я прочитал его, а затем осторожно положил туда, где я его нашёл».

«Что вы сделали потом?» - Резко спросил де Вулф.

«Естественно, я был заинтригован. Ведь клад очаровывает всех. Я хотел узнать больше, но я не мог спросить Роберта, который не хотел об этом говорить».

«Что вы думали о перспективах нахождения ценностей?» - Спросил архидиакон.

«Я думал, что возможность передать такой подарок церкви будет большой честью, - добродетельно ответил де Лаймзей. – Ведь это как раз то, что Саевулф велел сделать этому священнику, если сокровища нельзя будет возвратить его семье».

«Таким образом, вы тайно завербовали наёмника, чтобы он нашёл вам сокровище? – С сарказмом констатировал коронер. - Почему бы было не пойти к архидиакону или даже к епископу и заручиться мощной помощью Церкви?»

Каноник покраснел, то ли от стыда, то ли от гнева, де Вулф не был уверен, от чего именно. «Это и есть мой грех. Я хотел заработать похвалу епископа. Высокомерие и гордость подталкивали меня опередить бедного Роберта де Хане в поиске сокровищ. Но это был грех тщеславия, а не моей собственной жадности».

Джон промолчал, но подумал, что такие помыслы могут быть либо у святых, либо у полных дураков.

«Так зачем было обращаться к наёмнику, если вы не знали, где клад был спрятан?» - Спросил Джон де Алансон.

«Я сделал это после того, как узнал, где надо искать, - ответил каноник. - На следующий день после прочтения рассказа о сокровище Саевулфа я устроил так, чтобы попасть в библиотеку, когда де Хане присутствовал на богослужении. Я искал там всюду, но ничего не нашёл. Позже в тот же день, когда он вернулся в библиотеку, я, под благовидным предлогом, сходил к нему домой и осмотрел всё там, но опять-таки безрезультатно. На самом деле, найти что-то в его спартанском жилище невозможно».

«Ближе к делу, человек!» - Поторопил его коронер, утомлённый медленным рассказом.

«В конце концов, я нашёл тщательно спрятанный документ в его высоком столе в архиве. Он был спрятан в кармашке между двумя склеенными пергаментами. Это были полстраницы старого пергамента, с очевидными указаниями на место, где Саевулф спрятал своё богатство. Я скопировал его на чистый пергамент, а затем вернул оригинал в тайник».

«Где эта копия сейчас?»

«Я уничтожил её - и оригинал тоже исчез, потому что я посмотрел вчера. Де Хане, должно быть, до своей смерти перепрятал его».

Послышался всеобщий вздох.

Читать окончание четвёртой главы