Crowner's Quest
Глава 4 (окончание)
«Нужно было думать, что делаешь!» - мрачно сказал де Вулф.
Де Лаймзей заёрзал на своей скамейке. «Пергамент указывал на определённое место в непосредственной близости от кладбища Дансфорда. Без сомнения, это было то самое место, куда де Хане предпринял поездки на пони. Я сам в начале этого месяца ездил туда. Указания были понятны, но когда я посмотрел на выросшие новые деревья и кустарники вокруг церкви, то понял, что Роберт не смог бы точно установить место. Вскоре я убедился, что и я не имею возможностей установить это место. Мне понадобилась помощь, чтобы копать в этом месте, и именно поэтому я попросил моего викария, чтобы он нашёл человека, который бы справится с этой задачей».
Архидиакон покосился на своего каноника. «Да, Эрика Лэнгтона! Он должен будет ответить суду консистории по этому делу. Но это другое дело. Что было дальше?»
«Джайлз Фулфорд пришёл ко мне в частном порядке. Он имеет отдаленное отношение к Фулфордам, которые когда-то жили под Дансфордом, но это простое совпадение. Мы договорились, что за помощь в поиске клада он получит десятую часть его стоимости. Это мне представлялось допустимым, поскольку это та же доля, как церковная десятина, если остальная часть сокровищ достанется церкви.
Холодная тишина, с которой присутствующие встретили спорное утверждение каноника о собственной добродетели, красноречиво говорила о скептицизме его слушателей.
«Конечно, ты был не настолько наивен, чтобы полагать, что нанятый в таверне проходимец поступит с тобой честно? – Спросил де Вулф, не веря в правдивость де Лаймзея. - Должно быть, вы предприняли что-то, что не позволило бы Фулфорду забрать все сокровища себе?»
«Я пригрозил ему отлучением от церкви, и страшным проклятием и вечным адом, если бы он попытался обмануть Церковь», - ответил Роджер, казалось, вполне искренне.
Джон насмешливо фыркнул: «Тогда ты, должно быть, ещё больший дурак, чем мошенник, если веришь, что такой человек больше заботиться о своей душе, чем о серебре. Но продолжай рассказывать свои сказки».
Де Лаймзей впервые показал признаки несогласия. «Это не так, коронер! Я собирался пойти вмести с ним, чтобы убедиться, что он передал то, о чём мы договорились».
«И, я полагаю, что вы собирались своей тростью противостоять его мечу!» - Ответил коронер.
Архидиакон поднял руку, чтобы остановить перепалку: «Давайте послушаем остальную часть этой истории».
«Две недели назад мы встретились за городом и вместе поехали в Дансфорд. Если бы мы встретились с приходским священником, я бы сказал, что интересуюсь церковной историей - у меня было достаточно знаний о работе каноника Роберта, и это звучало бы убедительно. Но мы не встретили никого, кроме местных крестьян, которым не было нужды что-либо объяснять».
Пренебрежительное отношение к низшим слоям своей паствы слушатели также встретили неодобрительными покачиваниями головами.
«Мы провели осмотр кладбища, а также поля и леса возле ограды. Всё указывало на участок на пустыре который зарос кустарником. Фулфорд сказал, что это невыполнимая задача для одного человека, так как там всё заросло. Ведь прошло более ста лет с тех пор, как Саевулф зарыл свой клад, и место изменилось. – Прежде, чем продолжить, каноник вытер лицо. - Фулфорд сказал, что ему потребуются нанять двух сильных мужчин, чтобы они помогли ему. Из-за этого потребовал четверть выручки вместо одной десятой, и я был вынужден согласиться».
«Вы могли бы не согласиться и найти достаточную помощь у главы, - сказал архидиакон, сверля стальным взглядом своего коллегу. - У нас здесь имеется достаточно сильных слуг».
Де Вулф был менее сдержан: «Дурак, он мог бы так же легко сказать, что согласен всё сделать бесплатно, ведь на самом деле он не собирался вам давать ничего - за исключением, возможно, нескольких ударов плоской стороной своего меча».
«Пусть он говорит, Джон», - предложил де Алансон.
«Затем, при следующей поездке, Фулфорд запретил мне сопровождать его, чтобы я не мог опознать его сообщников. Он сказал, что принесёт всё, что найдёт, мне домой ночью, когда закончит поиски».
«Что же он должен был сказать приходскому священнику в Дансфорде - и местному землевладельцу? Ведь они могли обратить внимание на него?»
«Похоже, это совсем не беспокоило его. Когда я впервые показал ему место в Дансфорде, он рассмеялся и сказал, что никаких проблем не будет. Может быть, потому, что он имел там родственников».
«Которые дадут ему выкопать из своей земли мешок золота?» - С сарказмом спросил Джон.
От удивления брови де Вулфа поползли вверх, но вскоре его цинизм восторжествовал.
«Он был сильно расстроен, потому что, как он сказал, после многих трудностей, всё, что он и его люди раскопали, был этот горшок. Открыв его, они не нашли ожидаемого сокровища».
«Что же было в нём?» - Воскликнул Джордан де Брент, не в силах больше сдерживать своё любопытство.
«Только одна брошь, правда, очень тонкой работы саксонского мастера, изготовленная из золота с драгоценными камнями. Это была дорогая вещь, но вряд ли её можно назвать кладом, как ожидалось».
«Что-нибудь ещё?» - Спросил архидиакон.
«Клочок пергамента, сильно выцветших и покрытый плесенью, хотя горшок был плотно закупорен и запечатан воском. Фулфорд не умел читать, поэтому принёс его мне. Я развернул его и смог прочитать короткое сообщение о том, что брошь забыли положить, когда прятали сокровище, которое зарыли в другом месте, которое «указано в другом документе»».
Джон де Алансон тихо выдохнул: «Так значить место главного клада можно узнать из другого пергамента?»
Де Лаймзей с лицом, полным страданий, кивнул. «Несомненно! Но проведённый мною на прошлой неделе поиск, не дал никаких результатов».
«Где эта брошка сейчас? - Спросил де Вулф. - И пергамент?»
Каноник отвернул свой плащ и достал мягкий кожаный мешочек. «Брошь, несмотря на мои протесты, взял Фулфорд. Он не позволил мне даже коснуться её. Я мог её осмотреть только в его руках. Но он дал мне пергамент из горшка.
Он развязал мешочек, достал выцветший клочок пергамента, развернул его и протянул коронеру, который сразу передал его Томасу.
«Он покрыт высохшей серой плесенью, - заметил писарь с неприязнью. – Текст еле видно, но прочесть можно». Он сделал паузу, прищурив глаза, чтобы расшифровать слова. «Здесь, как говорит каноник, говорится, что брошь была зарыта потом и не там, где в первом сообщении указано, скрыто главное сокровище».
«Ты уверен, что этот человек не нашёл основной клад, а потом просто не надул тебя с этой историей?» - Свирепо предположил де Вулф.
Де Лаймзей в мольбе поднял руки. «Это сообщение подтверждает правду - была только брошь. А Фулфорд был в ярости, угрожая мне за трату своего времени. Он потребовал, чтобы я нашёл пропавший пергамент, но я не нашёл никаких его признаков. В то же время, он сказал, что будет держать брошь и продаст её, чтобы покрыть свои расходы. Он дал мне два дня, чтобы найти пропавший пергамент. За несколько дней до Рождественской мессы я послал ему сообщение, что мне нужно больше времени. Я хотел попытаться уговорить Роберта де Хане, чтобы тот сказал мне, имел ли он этот документ и, возможно, поделиться с ним результатом».
«Что это значить - поделиться результатом? – Прервал его Джон де Алансон. - Я думал, что ты искал эти сокровища для славы Божией в кафедральном соборе Эксетера?»
«Конечно, брат - я имел в виду, что каждый из нас будет иметь честь представить его епископу», - заикаясь, неубедительно пролепетал де Лаймзей.
«Что дальше?» - Заговорил де Брент.
«Три дня назад Роберт де Хане отправился в свою последнюю поездку на пони, очевидно, снова в Дансфорд. Он вернулся рано, и когда я увидел его в библиотеке, он был сильно взволнован. Я пытался поговорить с ним, в надежде, что он мог бы рассказать мне всю историю, и даже выяснить, есть ли у него другой документ. Но он отказался говорить, и только неоднократно спрашивал, когда епископ Маршал должен был вернуться из Глостера, так как у него имелись самые актуальные новости для него.
«Так что же, по твоему, произошло?» - Спросил де Алансон.
Маленькие глаза де Лаймзея метнулись от старшего священника к коронеру и обратно. «Должно быть, он заметил, что кто-то копал среди деревьев и кустарников в указанном в пергаменте месте, что говорило о том, что кто-то открыл его тайну».
Джон на мгновенье задумался об этом: «Таким образом, мы до сих пор не знаем, обнаружил ли де Хане указание, где искать главный клад?»
Они все снова посмотрели на де Лаймзея, но тот только пожал плечами. «Откуда я могу знать, что он знал? Но я послал Эрика сообщить Фулфорду, что Роберт де Хане теперь знает, что не он один ищет сокровище. Я предположил, что он хочет сказать об этом епископу, чтобы либо забрать украденную брошь у Фулфорда, либо выкопать главный клад, в зависимости от того, что он уже знал».
«И это послание, несомненно, привело к его смерти! - Возмутился де Вулф. - Этот человек и его сообщники немедленно должны были заставить де Хане замолчать, прежде чем он раскрыл свою тайну епископу - а также убить двух зайцев одним выстрелом, заставив бедного каноника рассказать, имел ли он оригинальный пергамент с указаниями места главного клада».
«Это объясняет ушибы на лице и руках», - воскликнул Томас.
Де Лаймзей закрыл лицо руками. «Святая Троица, прости меня! Я изо всех сил старался убедить себя, что он умер либо от собственной руки, стыдясь попытки скрыть своё открытие от главы, либо, что это было совпадение, и ограбление с убийством не связано с этим делом. Но теперь я вижу, что я заблуждался».
«Что должно быть сделано, Джон? - Спросил архидиакон. – Должны ли мы сообщить шерифу об этом молодом разбойнике?»
Де Вулф задумался. «У нас нет никаких доказательств, чтобы привязать Фулфорда к трупу в уборной. Действительно, у нас есть только рассказ этого несчастного пребендария. Тем не менее, насколько я знаю, Ричард де Ревелль был бы счастлив повесить Фулфорда, так как он гораздо меньше нас обеспокоен торжеством справедливости. Но если Джайлз Фулфорд действительно получил недостающий пергамент от мёртвого каноника, то за ним можно проследить, что может быть лучшим способом убить двух птиц одним камнем.
***
Поздно вечером трое всадников поскакали по дороге от села к замку Берри Померой, что одиноко возвышался на скале над прудами и расположенной ниже мельницей. Разводной мост, как и всегда, был опущен, и они галопом проскакали по нему во двор замка, где остановились перед входом в донжон. Они не стали спешиваться, а их старший, худощавый, высокий мужчина среднего возраста, властно обратился к слуге, что смотрел на них, перегнувшись через перила верхней площадки деревянной лестницы: «Скажи своему хозяину, что Уильям Фитцхэмон хочет говорить с ним, бегом!»
Человек, как испуганный кролик, нырнул вовнутрь, оставив владыку Дартингтона, владельца Ловентора и многих других усадеб в Девоне и Сомерсете сидящим неподвижно на своём большом жеребце. У него был длинный подбородок и высокий с горбинкой нос, придававший ему надменный вид, что соответствовало его манерам. Копна кучерявых, преждевременно поседевших волос виднелась из-под ободка его шлема из толстой кожи. Колет из такой же толстой кожи защищал его грудь, сверху он накинул широкий коричневый плащ для верховой езды. Всадниками позади него были его тринадцатилетний сын Роберт и оруженосец, здоровенный парень из Сомерсета.
Слуга сразу же обратился к сенешалю Помероя, зрелому человеку, который на протяжении многих лет служил старому лорду, а сейчас был управляющим и советником его сына. Он ожидал визита Фитцхэмона с момента нападения на банду Ловентора, которое произошло утром, и был готов этому. Первым делом, он попытался успокоить разгневанного соседа приглашением войти в зал, чтобы выпить вина, но Фитцхэмон был не в настроении соблюдать подобные тонкости этикета. «Передай Генри де ла Померою, чтобы вышел сюда и поговорил со мной, лицом к лицу! - Резко ответил он. - Вы очень хорошо знаете, что привело меня сюда».
Старый сенешаль, который был в курсе большинства дел Помероя, изобразил притворное неведение. «Я сожалею, сэр Уильям, но я не имею ни малейшего понятия о том, что вы имеете в виду. Моего хозяина здесь нет. Сегодня утром он отправился в Эксетер, а потом собирался поехать в Тивертон».
Это было неприкрытое враньё, Генри был наверху в своей опочивальне с одной из девушек, так как его жена покинула этим утром замок, чтобы навестить свою сестру в городке Окехамптон. Но Фитцхэмон, что бы он ни заподозрил, не имел возможности оспорить сказанное управляющим и должен был удовлетвориться угрозой: «Когда он вернётся, скажите ему, что я достаточно терпел его воровство. Если это повторится, и из моих лесов будет вырезан хоть прутик, то я поеду в Винчестер, или, в случае необходимости в Лондон, чтобы найти главного юстициария, и поставлю этот вопрос перед ним. Это понятно?»
Сенешаль невозмутимо изображал невинность. «Я не имею ни малейшего представления относительно того, что вы имеете в виду, сэр, но я, конечно, передам ваши слова моему господину».
Фитцхэмон нетерпеливо потянул поводья, чтобы повернуть голову своей лошади в сторону ворот, но затем ослабил вожжи и снова обратился к правой руке властелина Помероя. «Также можете сказать ему, что двое убитых его головорезами будут исследованы сэром Джоном де Вулфом, коронером короля, к которому я уже послал гонца. Ему будет, что сказать Хьюберту Уолтеру о причинах их смерти!»
Перед тем, как подстегнуть своего жеребца, Фитцхэмон сделал последний прощальный выпад: «И скажите Померою, что я могу сообщить юстициарию некоторые другие сведения о нём и его коварных друзьях!» С этими словами он вонзил шпоры в живот лошади и покинул двор замка, а его молчаливые спутники последовали за ним.
Когда они скрылись за подъёмным мостом, во мраке деревьев, старый сенешаль облокотился на перила и задумчиво потёр бороду. Если он когда-либо слышал непосредственную угрозу, то это была она. И она несла опасность для довольно многих дворян в этой части Англии.
Комментариев нет:
Отправить комментарий