Crowner's Quest
Глава 5
В которой коронер Джон посещает даму
В конце второй половины дня после Рождественской мессы, одинокий всадник через Западные ворота въехал в Эксетер и продолжил свой путь до Ружмона. Он был знаком с городом, в котором уже один раз побывал. Неуверенный, куда именно он должен доставить послание, он спешился у подъёмного моста во внутренний двор замка и попросил охранника вызвать кого-то из начальников. Солдат просунул голову в дверь сторожки и позвал сержанта замковой охраны Габриэля, который вскоре вышел.
«Меня зовут Ульф, я пристав сэра Уильяма Фитцхэмона в Дартингтоне, недалеко от Тотнеса, приехал сообщить о двух трупах в Ловенторе, жертвах убийства. Кому я должен рассказать о них?»
Габриэль, крепкий старый ветеран многих кампаний, был рад поводу, чтобы посетить своих друзей на верхнем этаже, и повёл пристава по узкой лестнице наверх в маленькую комнату. Здесь Джон де Вулф молча повторял латинские фразы, заданные его наставником для завтрашнего урока. Гвин сидел на корточках на своём подоконнике и чистил кинжалом яблоко в ожидании возможности подразнить Томаса, который задержался в библиотеке собора в поисках пропавшего пергамента.
Габриэль представил Ульфа как одного из приставов Фитцхэмона, а затем уселся на свободный табурет Томаса послушать новости. Пристав рассказал свою историю о внезапной атаке мстителей при попытке людей из Ловентора дать отпор лесорубам. «Эти люди были воинами, коронер. Они были хорошо вооружены и зарубили без предупреждения двух наших людей. Мы хотя и хотели проучить дровосеков де ла Помероя, но собирались ограничиться несколькими синяками, а для этих людей убить двух наших было, что прихлопнуть муху».
«Когда это произошло? И что вы сделали с телами?» - Спросил де Вулф.
«Это случилось ранним утром, сэр, - ответил Ульф хриплым голосом с саксонским акцентом. - Управляющий сэра Уильяма знал, что мы должны сообщать о таких насильственных смертях коронеру, и поэтому он срочно послал меня, чтобы рассказать вам».
«Вы не похоронили их?» - Прорычал Гвин, зная, что первым делом делают крестьяне.
«Нет! - Ответил Ульф. - Мы огородили их, чтобы к ним не лезли собаки, которые возбудились от запаха крови».
«Вы знаете, кто напал на ваших людей?» - Спросил де Вулф.
«Меня самого там не было, но два надежных человека, которые там были, рассказали, что среди нападавших был Джайлз Фулфорд, хотя командовал ими мужчина с рыжими волосами, более тёмными, чем вот у этого вашего человека. Они не знали, как его зовут».
Коронер повернулся и посмотрел на Гвина, а затем обратно на пристава: «Имя Джоселин де Брэйз вам что-нибудь говорит?»
Ульф выглядел растерянным: «Нет, никогда не слышал о таком. Может быть, кто-то из наших людей знает, но не я».
Задав ещё несколько вопросов, Джон договорился встретиться с Ульфом рано утром поехать в Ловентор, а Габриэль проводил его, посоветовав найти кровать и еду за пенни в «Ветке плюща», лучшей гостинице в городе.
После их ухода коронер обдумал ещё одно появление Фулфорда. Однако оно понимал, что оно никак не связано со смертью каноника.
«Что это за рыжий вожак, Гвин? - Обратился он к своему помощнику. - Мы должны проверить, не Джоселин де Брэйз ли это. Кто может знать, какого цвета его волосы?»
Корнуоллец поднял руку к своей непослушной копне рыжих волос. «Нас таких много! Но я спрошу в «Сарацине» сегодня вечером, может, кто-нибудь его видел. Его оруженосец, кажется, посещает это место достаточно часто».
Так как уже стемнело, Джон поплёлся домой, в переулок Мартина, чтобы провести вечер в угрюмом молчании со своей женой, разбавленном бокалом глинтвейна, и подремать у очага до тех пор, пока не придёт время лечь спать.
В сером свете рассвета следующего дня коронер ехал на своем большом жеребце, Бране, по Передней улице вниз, в сторону Западных ворот, а Гвин, на гнедой кобыле, сопровождал его сзади. Привычный холодный ветер дул с востока, но снега не было. Оба всадника одели тяжёлые шерстяные туники до середины икр, разделенные на переднюю и заднюю части, что позволяло им сидеть в седле. Чёрный кожаный капюшон де Вулфа был откинут на спину, поверх его длинного плаща для верховой езды, в то время как вокруг головы Гвина был обмотан мешок из дерюги, концы которого прятались под потёртым воротником его толстой кожаной куртки.
Внутри ворот, которые только что открылись на день, их ждал Ульф из Дартингтона. Отрыть ворота ночью считалось преступлением, наказанием за которое была смертная казнь, такое допускалось в чрезвычайно редких случаях по указанию шерифа.
Трое всадников проехали через ворота, против течения толпы, что направлялась в город. Это были в основном сельские жители, нагруженные корзинами овощей, яиц и цыплят, были и такие, что толкали тележки со своей продукцией. Они пришли, чтобы продать продукты горожанам, выложив их на краю улицы, или сбыть товар владельцам лавок.
Выехав из ворот, всадники оказались на отвоёванной у реки болотистой местности, получившей название остров Экс. На нём размещались суконовальные мельницы для промывки шерсти, вокруг которых группировались небольшие хижины, где шерсть сушили. На другой стороне острова де Вулф повёл их в холодную воду, чтобы вброд переправиться через реку. Путешествующие пешком могли переходить реку по хлипкому деревянному мосту, стройка же длинного каменного моста остановилась, так как у строителя, Уолтера Гервэйза, снова закончились деньги.
На противоположном берегу они выехали на главную дорогу на запад, в сторону Плимута и Корнуолла. Ехать было удобно, так как обычная трясина замёрзла, и ноги лошадей не вязли в глине. Перейдя на рысь, они менее чем за два часа добрались до Чудли и свернули с главной дороги на юг, в направлении Тотнеса на реке Дарт.
Ещё через час или около того, возле села Ипплепен, они снова свернули на дорожку, идущую через кустарники и леса. Джон хорошо знал этот район: он родился и воспитывался в Стокайтенхеде, поместье в небольшой долине к югу от устья Тена. Его мать, брат и сестра до сих пор жили там, и он решил навестить их на обратном пути в Эксетер. В конце концов, они достигли деревушки Ловентор, где Ульф направил их к десятинному амбару возле небольшой деревянной церкви. Когда они спешились и привязали лошадей к забору, к ним подошло несколько любопытных сельских жителей. Позади сарая, за плетнем из акаций был пустырь, на котором за временной оградой из орешника была сформирован площадка, примыкающая к задней стенке сарая.
«Здесь мы сберегли их для вас, коронер», - гордо сказал Ульф, пнув ногой тощую собаку, что принюхивалась к ограде.
Пристав отодвинул препятствие и ввел де Вулф и его помощника вовнутрь. На земле бок о бок лежали два тела. Их грубая одежда была немногим лучше, чем тряпьё, что надевают на огородное пугало. «Они были вне закона?» - Заметил коронер, скорее утверждая, чем спрашивая.
«Да, так и есть. Мы дали им немного еды и несколько пенсов, чтобы дать тем лесорубам урок. Они всегда ошиваются возле деревень, расположенных вдоль края болота и леса, присматривая, где можно что-то стащить, либо ограбить кого-то, либо как-то заработать какие-то гроши».
Де Вулф отлично знал, что, хотя за беглыми преступниками нужно было охотиться, как за паразитами, они часто пробивались обратно в общество, выполняя случайную работу, либо даже получали постоянное жительство и занимались торговлей. Официально они были изгнанниками, как правило, сбежавшими от приговора заключенными, или получившими убежище в церкви и поклявшимися покинуть королевство, но вместо того, чтобы сесть на корабль в порту, ушедшие в леса. Находящегося вне закона изгнанника мог убить любой охотник. За их головы, предъявленные шерифу или коронеру, полагалась награда в пять шиллингов.
«В этой вашей банде, что напала на лесорубов, все ли были вне закона?» - Спросил де Вулф.
«Все, кроме двух, наши собственных людей, в том числе надзирателя. Сэр Уильям распорядился, чтобы так сделали, так что его управляющий нашёл людей».
Де Вулф склонился над трупами и увидел, что правая рука одного была отрублена по плечо - окровавленная конечность лежала на траве рядом с ним. У другого была огромная рана в шее, и коронер, не колеблясь, сунул пальцы в косой разрез, чтобы измерить его глубину. Он посмотрел на Гвина. «Кости шеи разрублены. Это был хороший удар, почти снёс ему голову», - заметил он. Джон, после двух десятков лет военной карьеры и участия во множестве сражений, считал себя авторитетом в методах убийства и нанесения увечий. Он вытер пальцы о замёрзшую траву и встал. «Полагаю, по ним надо провести дознание, Гвин».
Рыжеволосый помощник недоверчиво посмотрел на лежащие на земле фигуры. «Есть ли в этом необходимость? – Без энтузиазма спросил он. - Если они находились вне закона, то в глазах закона их как бы не существует. Зачем беспокоиться?»
Коронер провёл рукой по чёрной щетине на подбородке – завтра ему надлежало бриться. «Я не уверен. И не думаю, что кто-либо другой знает ответ. Инструкции относительно обязанностей коронеров нельзя назвать ясными».
Единственным мандатом для них было одно решение, принятое собранием судей короля, состоявшееся в сентябре прошлого года в Кенте. В нём лишь говорилось, что в каждом округе должны быть назначены три коронера и один секретарь, чтобы «отстаивать мольбы короны», что означало отслеживать все юридические события, которые имели место в округе, должным образом протоколировать и представлять судьям, когда они наносят свои визиты в округ. В рамках этого учёта, коронеры должны были расследовать все внезапные смерти, нападения, изнасилования, нахождения сокровищ, затонувших судов, ловли королевских рыб, таких как киты и осётры, и, возможно, даже ограблений. Он должен был также присутствовать на всех казнях, наказаниях членовредительством, ордалиях, испытаниях боем и любых других юридических событиях, которые могли происходить. Тем не менее, инструкции о том, как именно проводить дознание, были крайне туманны. Де Вулф знал, что если он попытается получить разъяснения относительно того, нужно ли ему расследовать смерть лиц, объявленных вне закона, ему придётся месяцами ждать ответа от королевского двора, пока королевские судьи соберутся что-то решить по этому вопросу.
«Давай сделаем это, чтобы обезопасить себя, - сказал он своему помощнику. – Возможно, здесь возникнет какой-то политический аспект. Я подозреваю, что пара мертвяков является лишь одним моментов какой-то вражды между Генри де ла Помероем и Уильямом Фитцхэмоном за владение землей, и не только этой вырубки леса». Как будто какое-то небесное ухо подслушал его, послышался шум. Гвин поднял голову и будто понюхал воздух. «Сюда направляются всадники - по крайней мере трое», - сказал он.
Прошла минута или около того, прежде чем менее чуткие уши де Вулфа услышали топот копыт, но вскоре у въезда в село появились лошади и четыре всадника галопом прискакали к десятинному амбару. «Это сэр Уильям Фитцхэмон», - сказал Ульф, торопясь выйти из-за ограды, чтобы приветствовать своего хозяина.
Ведущий всадник был худой, высокий человек, которого Джон встречал когда-то в прошлом, но с которым он был едва знаком. Фитцхэмон спешился, подошел к коронеру и поздоровался с ним, мельком посмотрев на окровавленные трупы. «Это мой сын, Роберт», - сказал он, кивнув на парня, который также соскользнула со своей лошади, оставив двух оруженосцев прикрывать их тыл. «Я справедливо предполагал, что вы приедете сюда сегодня утром, в ответ на сообщение, что я послал с моим приставом, - сказал он, с оттенком высокомерия, что раздражало Джона. - Эти мёртвые мошенники никого не волнуют, но я хочу официального свидетельства причинения вреда, который Померой нанёс моему имуществу».
Де Вулф, будучи на полголовы выше Фитцхэмона, с недовольством посмотрел на него. «Насколько я понимаю, это случилось из-за какого-то земельного спора?»
«Нет никакого спора, сэр Джон. Земля моя и была в нашей семье в течение нескольких поколений. Это вопиющий грабеж со стороны Помероя, который пытается отодвинуть свою границу, выжигая мою часть леса, где она примыкает к его земле, между этой деревней и Афтоном. - Он гневно стукнул хлыстом по ноге. - Это не первый раз, когда он делал такое».
Он взял коронера за локоть и отвёл подальше от других, в то время как его сын неуверенно последовал за ним. «У меня есть ряд имений, разбросанных по западным графствам, и я не могу быть везде одновременно. Но на этот раз он зашёл слишком далеко. Я пригрозил Померою, что обращусь к королю, если он не прекратит вырубать мои деревья и не уберётся обратно с моей земли».
«Будет непросто сейчас подать прошение королю. Он же где-то за границей», заметил де Вулф, без всякого намека на критику пренебрежения Англией Ричардом Львиное Сердце.
«Я знаю, что его можно здесь и не дождаться - хотя мне жаль, я был с ним, чтобы помочь ему в его войне против этого французского молокососа Филиппа».
Сердце де Вулф, после их прохладной встречи, потеплело от слов Фитцхэмона. Каждый убеждённый сторонник короля вызывал у него тёплые чувства.
«Я могу пойти с этим к юстициарию, - продолжал Фитцхэмон. - Я жалею, что упустил шанс встретиться с ним в прошлом месяце, когда он был в Эксетере, но у меня целую неделю был кровавый понос и я не мог далеко отойти от уборной».
«Хьюберт Уолтер - непредвзятый человек и серьёзно рассмотрит ваши жалобы», - заметил де Вулф.
Фитцхэмон бросил быстрый взгляд через плечо. «Я мог бы рассказать ему несколько других вещей, помимо жалоб о границах моей земли. Я имею в виду вещи, которые касаются нашего государя».
Заинтригованный, Джон попытался расспросить его более подробно, но Фитцхэмон, казалось, почувствовал, что сказал уже слишком много, и не захотел продолжать тему. Они вернулись к амбару, и Фитцхэмон подошёл к своей лошади. «Я, как положено, сообщил вам про эти смерти, коронер, чтобы Генри де ла Померой не сомневался в том, что он ошибся, натравив своих бандитов на моих людей, которые защищают мою землю».
Когда он вскочил в седло, де Вулф подошёл к нему и спросил: «Ваш пристав сказал, что среди нападавших на ваших людей был человек по имени Джайлз Фулфорд, но командовал ими какой-то рыжий парень. У вас имеются какие-либо идеи, кто бы это мог быть?»
Фитцхэмон покачал головой. «Я не знаком с наёмниками этого графства, сэр. Я знаю, что многие молодые люди с горячей кровью поступают на службу к тем, кто для достижения своих амбиций нуждается в сильных руках и длинных мечах. Меня самого приглашали присоединиться к ним, но я считаю это неправильным. Но с именами я не могу вам помочь. Этим занимаются мои слуги». С этими словами он повернул лошадь кругом и поскакал прочь, за ним молча последовали его сына и двое охранников.
Коронер смотрел им вслед, пока они не исчезли за поворотом дорожки. «Интересно, что же он чуть не сказал мне», - размышлял он.
Последовавшее затем дознание провели быстро. Гвин привёл двоих крестьян из Ловентора, которые сопровождали шайку изгоев, напавших на лесорубов Афтона. Выжившие изгои исчезли, они не собирались рисковать свободой и головой, встречаясь с королевским коронером.
Так как с ними не было Томаса с его чернильницами и пергаментами, то де Вулфу пришлось запомнить основные факты и имена, чтобы потом продиктовать их своему секретарю, когда они вернутся в Эксетер. С горсткой деревенских мужиков в качестве присяжных, коронер быстро рассказал об обстоятельствах убийства. Хотя не было, очевидно, никакого способа доказать «английскую национальность» двух убитых изгоев, он не стал штрафовать село, на основании того, что «их юридически не существовало».
Через десять минут группа собранных вокруг трупов людей, плохо понимающих происходящее, сообщила коронеру, что они вынесли вердикт «убийство неизвестными лицами». После этого необычного отвлечения от бесконечной, скучной сельской жизни, им всем было разрешено разойтись и возвратиться к своим работам.
«Я думал, называть ли Джайлза Фулфорда, как одного из убийц, - сказал Джон своему помощнику, - но этому нет никаких доказательств, кроме слова жителя деревни, который не уверен, что именно Джайлз нанёс смертельные удары. Но всё равно мы должны присмотреться к мастеру Фулфорду, когда вернёмся в Эксетер».
В полдень они покинули Ловентор и, хотя они могли бы вернуться к Эксетер до того, как будут закрыты городские ворота, де Вулф воспользовался возможностью навестить родных. Несмотря на то, что они путешествовали по безлюдной местности, по узких тропам, которые хорошо подходят для засады, два старых боевых товарища не чувствовали угрозы со стороны придорожных разбойников. Конь Джона явно показывал, что он был воином, ибо вид огромного Брана с волосатыми ногами говорил о том, что на нём должен ехать рыцарь в тяжёлых доспехах. Что касается Гвина, то не его гнедая кобыла, а он сам одним видом заставлял любого задуматься, стоит ли стоять у него на пути. Дикий, волосатый гигант, в кожаной кирасе, в металлических наплечниках, имел такой свирепый вид, что не трудно было предположить, что он с удовольствием пустит в ход огромный меч, висящий сбоку седла, или ручной топор, который покачивался с другого боку.
За полтора часа они проехали девять милях от Ловентора, через Кинкеркссуэлл, в Стокайтенхед, благоустроенную деревню с аккуратной усадьбой в зелёной долине, примерно в миле от моря. Дом был построен из прочного камня, одно из последних деяний отца Джона, Симона де Вулфа, прежде чем он отправился на ирландскую войну, где был убит. Мирные годы несколько ослабили воинственный дух его хозяев и снизили обороноспособность усадьбы, хотя вокруг двора и был деревянный частокол и вырыт ров, но Джон не помнил, чтобы когда-то поднимался разводной мост. На их стук его с искренним удовольствием встретили слуги, некоторые из которых знали Джона ещё ребёнком. Гвина также все знали и любили, так как он тут был много раз. Служанки бывали в восторге от его весёлого нрава, который не соответствовал его дикому виду. Когда де Вулф пошёл к своей семье, Гвин направился на кухню, где мог пощупать поварих, которые его кормили до отвала.
Управляющий, старый сакс по имени Элси, встретил Джона на лестнице со двора, сияя от радости по поводу визита. «Ваш брат сегодня в Холкомбе, мастер Джон, но ваша мать и сестра на наверху».
Остальная часть дня была потрачена на еду, питьё и сплетни у камина в зале. Его мать, Энид де Вулф, был бодрой, по-прежнему привлекательной женщиной шестидесяти трёх лет, с каштановыми волосами, которые, однако, слегка поседели. Небольшая и изящная, своей бодростью она внушала любовь всем, от самого последнего слуги до её троих детей. Старший её сын, Уильям, сегодня выехал в их другую усадьбу в нескольких милях на север, вдоль побережья в Холкомбе, недалеко от Долиша. Он был на два года старше Джона, но выглядел очень похожим на него: высокий, тёмноволосый и худой, каким был и их отец. Но характер Уильяма отличался: он не испытывал никакого интереса к путешествиям, сражениям и войнам. Его страстью было фермерство, разведение овец и работа двух ферм. Когда их отец умер, он унаследовал имение, но равные доли дохода причитались Энид и двум другими детям - Джону и его сестре Эвелин. Тогда она была ещё ребёнком, теперь же ей было тридцать четыре. Эвелин хотела стать монахиней, но после смерти отца Энид попросила её остаться дома и помогать вести домашнее хозяйство.
Этим холодным вечером они с наслаждением суетились вокруг Джона, расспрашивая все новости и сплетни Эксетера, даже то, что касалось отношений с Матильдой, которую они не любили точно так же, как и она не любила их. Неофициально Энид всегда сожалела о браке своего сына с невестой из дома де Ревеллей, который организовал его отец, посчитав такой союз выгодным в плане продвижения Джона в обществе. Тем не менее, Симон не предвидел ни свою раннюю смерть, ни того, что Джон два десятилетия проведёт вдали от Девона в войнах, чтобы держаться подальше от своей неприятной жены. То, что мать Джона из англичан, с матерью валлийкой и отцом корнуолльцем, было равносильно анафеме для Матильды, которая всех, кроме норманнов, считала на одном уровне с животными.
В конце концов, слегка опьянев большого количества вина, еды и разговоров, де Вулф прилёг на матрасе, набитом гусиными перьями, что положили для него недалеко от очага, и заснул. Гвин также нашёл себе тёплое место на копне сена в кухонной хижине.
Утром двадцать восьмого декабря, после обильного завтрака, они покинули Стокайтенхед и осторожно подъехали к устью Тена. Во время отлива они перешли на лошадях через узкую реку у обрывистого берега моря. На другой стороне Джон направился вверх по побережью, а затем повернул немного вглубь, чтобы добраться до деревни Холкомб. Здесь он нашёл своего брата присматривающим за хлевом, в котором содержали молодых овец, что недавно пополнили стадо, шерсть которого обеспечивала доход де Вулфа.
Уильям спустился по деревянной лестнице, чтобы поприветствовать своего брата, и двое мужчин крепко обнялись. «Я не мог пройти мимо, не передав тебе свои пожелания процветания в Новом году, брат! - Воскликнул Джон. - Тем более, что мое собственное процветание во многом зависит от твоих усилий».
Они поговорили некоторое время о поместьях и торговле шерстью, на которой основывалась экономическая мощь не только их семьи, но и всей Англии. Гвин вежливо стоял поодаль, в очередной раз поражаясь внешнему сходству облика двух братьев и в различию их личностей. После того, как семейные разговоры были исчерпаны, Уильям спросил о работе коронера, которая, казалось, очаровывала его. Де Вулф рассказал о своих текущих проблемах, а потом поинтересовался, знал ли его брат что-либо о Джайлзе Фулфорде и Джоселине де Брэйзе, но Уильям ничего о них не слышал.
Гвин терпеливо ждал в течение получаса, пока двое мужчин не закончили свой разговор. Затем, после взаимных хлопков по спине, де Вулф забрался на своего здоровенного коня, и они отправились снова на север. До полудня было ещё далеко, когда они, проехав галопом вдоль прибрежной дороги, добрались до Долишу. Они могли бы доехать до Эксетера вскоре после полудня, но из прошлого опыта Гвин подозревал, что их путь может продлиться несколько дольше.
Рыбацкие хижины вдоль берега указали, что они были в Долише, хотя центр села уходил немного вглубь, до небольшого ручья, где лодки вытаскивали на берег. Джон замедлил шаг Брана, повернул вверх по дорожке вдоль речушки и принялся пристально разглядывать рыбацкие лодки на берегу, будто высматривая конкретное судно. Затем он перевёл жеребца на рысь и проехал по дорожке туда, где несколько деревянных и каменных домов образовали центр хутора. Не доезжая до нового дома, построенного из серого камня, с двумя круглыми арками с видом на дорогу, образовавшими закрытый пассаж в бретонском стиле, он натянул поводья. Он повернулся в седле, чтобы поговорить со своим товарищем. «Гвин, у меня тут есть одно дело, так что найти себе пивную и перекуси там. Увидимся».
Корнуоллец ухмыльнулся под своими густыми усами: его пророчество сбылось. Когда он побрел прочь, чтобы поесть и выпить эля, де Вулф спешился и привязал Брана к стойке у нового дома. На фасаде дверь была закрыта, и он пошёл вниз в сторону двора, ища задний вход.
«Ты вор, что хочет тайно проникнуть в мой дом?» - Раздался голос за его спиной.
Он повернулся и довольная улыбка преобразила его обычно мрачные черты. Перед ним, выглядывая из передней двери, стояла привлекательная дама. «Хильда! Клянусь Богом, каждый раз, когда я вижу тебя, ты выглядишь всё более прекрасной». Искренность его приветствия вызвала румянец на её щеках, и она шагнула вперёд, чтобы поцеловать его в губы. Её овальное лицо светилось большими, блестящими голубыми глазами, а длинные светлые волосы каскадом ложились на плечи. На ней не был надет обычный для женщин белый апостольник, и её шея с золотой цепочкой была обнажена. Она была одета в простую рубаху сливочного цвета, с синей вышивкой вокруг шеи. Синий шнур был обмотан два раза вокруг её талии, а его длинные концы с почти доставали до земли.
Она взяла его под руку и потащила к воротам во двор. «Ты мог зайти в дверь для слуг, если не хотел воспользоваться входной дверью», - поддразнила она.
«Я не заметил лодку Торгилша на реке, но он мог сменить её, поэтому я был осторожен», - застенчиво пояснил он.
Когда они подошли к задней двери, она сказала ему, что муж в отъезде. «Обычно я его вижу один день из двадцати. Он взял шерсть в Сент-Мало и до следующей неделе его не будет». Вероятно, в том числе и мою шерсть, подумал де Вулф, так как имел партнёрские отношения с братом и с одним из купцов Эксетера, Хью де Релагой.
На первом этаже дома, который, по местным меркам, считался большим, был заваленный тюками, коробками и бочками склад для торговли Торгилша. Между ними, что-то выискивая, суетилась девушка. Увидев хозяйку с Джоном, когда они по лестнице направились наверх, она лукаво улыбнулась им. Хильда приказала ей принести из кухни еду для своего гостя. Ухмыляясь ещё шире, девушка поспешила, чтобы поделиться последними сплетнями с другими слугами.
На верхнем этаже было жилое помещение, с каменным камином, столом, стульями и альковом с большим соломенным тюфяком, покрытым овчиной. В комнате было тепло от горящего в камине огня, и Хильда помогла Джону снять плащ. Он снял неуклюжие ножны меча и с лязгом опустил массивное оружие на пол. Он с удовольствием опустился на край соломенного тюфяка и ждал, когда она нальёт вино из глиняной бутылки в две неглубоких чашки.
Когда они выпили, появилась весёлая горничная, осторожно поднявшись по крутой лестнице с подносом, на котором несла хлеб, мясо и рыбу. Она положила его перед Джоном, а затем ушла. В течение следующих нескольких минут, светловолосая женщина смотрела, как он ест, и они делились новостями друг друга.
Де Вулф знал Хильду ещё ребёнком, так как она была дочерью бывшего надзирателя поместья в Холкомбе. Он был на восемь лет старше её, но ещё прежде, чем в семнадцать лет он ушёл из дома на войну, по ней уже было видно, что растёт красавица. При каждом возвращении на родину он флиртовал с ней, а когда ей было пятнадцать лет, они стали любовниками. Они оба знали, что она никогда не сможет с ним рассчитывать на большее, чем с удовольствием кувыркаться на сене, так как она была из скромной семьи сакса, который служил у норманнского помещика и его семьи, членом которой был де Вулф. Однажды, когда Джон вернулся из Франции, он обнаружил, что Хильда вышла замуж за гораздо более пожилого человека, лодочника Торгилша в соседнем Долише. Она не была несчастна, ведь он был хорошим человеком с хорошими доходами, удовлетворявшими её потребности - этот новый дом был свидетельством его процветания. Де Вулф подумал, что, много лет назад, он, возможно, был влюблен в Хильду, но длинные разлуки и её брак разделили чувство подлинной любви и здоровой похоти. Он подозревал, что Торгилш знал, что ему давно наставили рога – и не только один Джон, но никаких проблем из-за этого не возникало. Возможно, шестидесятилетний мореплаватель допускал, что рискованно оставлять на берегу красивую жену вдвое моложе себя.
Хильда подлила вина и села на кровать рядом с де Вулфом. Он рассказал ей о текущих делах и о проблемах как с мёртвым каноником, так и с земельным спором недалеко, в Ловенторе. Когда он упомянул Джайлза Фулфорда, её лицо потемнело. «Этот человек и его хозяин – парочка развратных свиней!»
Джон посмотрел на неё с удивлением: «Ты их знаешь?»
«Вряд ли я их знаю, но они пришли сюда несколько недель назад, чтобы встретить лодку Торгилша, когда он вернулся из Кана. Он опоздал на два дня из-за противных ветров, а они оставались в деревне. Оба они пытались соблазнить меня - чтобы скоротать время, казалось, хотя при них были собственные шлюхи».
«А кто у них хозяин? Ты знаешь, как его зовут?»
«Конечно. Это был Джоселин де Брэйз. Хотя эти двое были больше похожи на братьев, чем на барина и слугу. Я подозреваю, что они спали по очереди с теми женщинами. Одна из них был черноволосая блудница - Розамунда из Руе, как они назвали её».
«Как он выглядит, этот Джоселин?»
Хильда откинулась назад, вопросительно глядя на него. «Почему ты так заинтересовался, Джон? Ты что собираешься бросить им вызов за попытку лечь со мной?»
«Мы знаем, что Джайлз участвует в нескольких сомнительных авантюрах, но де Брэйз более неуловимым. Что он хотел?»
«Он хорошо выглядит, я должна признать, но он не имеет ни одного из твоих достоинств, Джон».
Он похлопал её стройные бёдра. «Я спросил, как он выглядит».
«Рыжие волосы, почти красные, вьющиеся. Выглядит как ловелас, если тебе нравятся такого рода красавчики».
«Судя по всему, он мастерски владеет мечом. Вчера я провёл дознание о смерти двух человек, которых он и его друзья зарубили.- Де Вулф опрокинул оставшуюся часть своего вина. – Зачем им нужно было видеть Торгилша?»
Она элегантно встряхнула своими длинными волосами: «Он привёз с полдюжины мужчин из Франции. Они пришли, чтобы встретить их».
«Какого рода людей?»
«Солдат, я уверена. Не обычные люди с оружием, а хорошо одетые, хорошо вооруженные рыцари. Они были норманны - я имею в виду, люди из самой Нормандии, ибо они не произнесли между собой ни одного английского слова».
«Такое было раньше?»
«Да, за последние пару месяцев Торгилш два раза переправлял таких людей и некоторые другие местные лодочники тоже. Я не знаю, куда они направлялись, но кто-то приводил для них запасных лошадей, и они ускакали куда-то вглубь страны».
Она отставила кубок для вина и прижалась ближе к де Вулфу. «Я устала говорить о грузах моего мужа. Ты здесь затем, чтобы следить за мной, Джон, или выведывать секреты Долиша?»
Он снова улыбнулся своей редкой улыбкой, и обнял её за плечи, чтобы посмотреть на её гладкое, прекрасное лицо. Кто-то мог бы подумать, что её нос несколько длинноват, но для женщины тридцати двух лет она близка к совершенству, о каком мог мечтать каждый.
Он наклонился вперёд и они снова поцеловались, а затем медленно легли на овчину.
Комментариев нет:
Отправить комментарий