Crowner's Quest
ГЛАВА 6
В которой коронер Джон прячется за изгородью.
Когда в Англии было относительно спокойно: не было войны, восстания или мятежа, дворянам требовалось искать другие занятия, чтобы скоротать время и дать выход своей агрессии. Обычно таким занятием была охота, где стремление убивать и калечить своих ближних переносилось на животных. Жертвами такого времяпрепровождения, которому некоторые норманны могли предаваться целыми днями, в Девоне становились волки, кабаны, лисицы и, прежде всего, - олени. Леса были священной собственностью либо поместного лорда, либо короля, которые оставляли за собой обширные территории для охоты. Существовала сложная система защиты охотничьих угодий с помощью лесничих и даже специальных судов для наказания преступников, за незаконную охоту в лесах любого простолюдина ожидала смертная казнь.
Но за день до Нового года в нижнем течении реки Дарт, была намечена вполне законная охота, на которую собралась местная аристократия со всей округи. Мероприятие организовал Генри де Нонан, владыка Тотнеса, который пригласил многих своих друзей и соседей поохотиться на своих землях, а также в лесу, принадлежащем Бернарду Чиверу и на полях других поместных владетелей, чьи домены располагались рядом с ним.
Де Нонан начал день с обильного завтрака для всех собравшихся в замке Тотнеса охотников. Замечательная крепость была построена Юхелем де Тотнесом, лордом Барнстэйблом вскоре после завоевания; сотни людей трудились, поднимая высокую насыпь, на которой он построил круговой частокол. С одной стороны располагался большой двор замка, его здание доминировало над окружённым небольшой стеной городом, который простирался вплоть до Дарта.
Среди гостей выделялся не слишком общительный сэр Уильям Фитцхэмон, который прибыл в Тотнес без сына. Будучи большим любителей охоты на оленей, как и любой другой человек, он принял приглашение, пришедшее вчера. Его передал из уст в уста пристав де Нонана, разъезжавший по округе, созывая гостей.
Гости съехались вскоре после рассвета, при этом никому не пришлось проехать больше десятка миль, чтобы добраться до Тотнеса. Поскольку многие из участников прибыли с оруженосцами, компания составила более тридцати человек. Слегка захмелевшие после завтрака охотники выехали со двора замка в густой лес, которые простирался по обеим сторонам долины. Никакого установленного маршрута загонщиков определено не было: охотники просто рассеялись по лесу среди деревьев и кустарников, некоторые – небольшими группами, а остальные парами или со своими оруженосцами. Все они имели своих гончих, что бежали рядом, бросаясь в разных направлениях, выискивая запах оленя или кабана. Большинство охотников взяли длинные луки с запасом стрел, хотя некоторые полагались только на копья.
Через несколько минут крики людей и сигналы охотничьих рогов вокруг замка утихли, хотя иногда привратник все ещё мог слышать далёкий собачий лай и визг, вверху на горных склонам. Погода немного улучшилась, и ветер в глубокой долине Дарта ослаб, хотя по-прежнему земля была покрыта инеем.
Оставив сына дома, сэр Уильям взял с собой одного из своих приставов по имени Ансгот, известного своим умением обращаться с луком. Фитцхэмон считал его опытным браконьером, но его это не волновало, поскольку Ансгот до сих пор не занимался промыслом на земле своего лорда, а если работник решил рискнуть своей шеей где-то в другом месте, то это его дело.
Со следовавшим за ним саксом, Фитцхэмон поскакал от замка вместе с основной частью толпы, но постепенно всадники разъезжались, и, достигнул леса, они оказались вдвоём. Ансгот имел с собой пару больших псов, что бежали с обеих сторон его лошади, но до сих пор они не выказали никаких признаков наличия зверя.
Фитцхэмон проехал вперёд, вдоль восточного берега реки, а затем перешёл её вброд и начал подниматься по другую сторону долины. Несмотря на то, что он знал больше, чем половину других охотников, среди его знакомых или соседей, он намеренно держался в стороне от далёких звуков компании, предпочитая охотиться в одиночку. Вскоре одна из гончих рванулась вправо и, уткнув нос в землю, исчезла за деревьями.
«Она взяла след, мастер», – сказал Ансгот и в течение пяти минут или около того они прокладывали себе путь сквозь лесную чащобу, чтобы держать в поле зрения гончих - другой пёс уже присоединился к своему приятелю. Вдруг надзиратель остановился, крикнув вслед своему хозяину. Нетерпеливо Фитцхэмон осадил коня и посмотрел через плечо. Ансгот спешился и склонился над задней ногой своей лошади.
Ругаясь, сэр Уильям потрусил обратно к своему слуге, чтобы посмотреть, что случилось.
«Она хромает. Я думаю, что это случилось некоторое время назад, мастер». – Пристав поднял копыто животного и придержал его между бёдер, чтобы можно было лучше осмотреть нижнюю часть ноги. «Здесь порез, – воскликнул он. – Какой ублюдок мог сделать такое прекрасной кобыле?»
Его хозяин, желая продолжать погоню, нетерпеливо посмотрел вниз. «Была ли она в порядке, когда мы уезжали из дома?»
«Да сэр. Это свежая рана. Должно быть, это было сделано, когда мы ели в замке. В то время как вы пошли в зал, нас кормили на кухнях. Лошади были привязаны во дворе замка».
Фитцхэмон раздражённо вздохнул. «Тогда тебе придётся отвести её обратно в замок. Увидимся там завтра, по окончании охоты. Он развернулся и поспешил направить коня к гончим, которые скулили, остановившись на краю небольшой поляны, желая продолжать погоню. Ругаясь, Ансгот начал долгий путь обратно, ведя на поводе свою хромую кобылу.
***
В то время, как знать южного Девона разъехалась по лесу в поисках своей добычи, проходила вторая встреча в доме архидиакона Эксетера. Остальные церковные дела были отложены, в связи с необходимостью разработать план действий.
«Вчера, поздно вечером, я передал поддельный документ Томаса Джайлзу Фулфорду, – произнёс Эрик Лэнгтон. – Он спрашивал, откуда я взял его, и я сказал ему, что нашёл пергамент в архиве, среди работ де Хане».
«Он принял его за подлинный, как ты думаешь?» – Спросил Джон де Вулф.
«Я уверен, что так и есть. Жадность светилась на его лице, и ему совсем не хотелось ставить его под сомнение».
Томас позволил себе довольную ухмылку. Он был горд своей подделкой, над которой трудился весь предыдущий вечер. На листе пергамента, вырванном из старого псалтыря, он сочинил многословную инструкцию о пути к воображаемому месту, где был зарыт клад, используя старые чернила, которые нашёл в глиняной бутылке в библиотеке собора. Он разбавил их грязной водой со двора, быстро высушил над пламенем свечи, затем несколько минут протирал пергамент рукавом, пока он не стал выглядеть, как по-настоящему старый документ.
«И ты говоришь, что Фулфорд поедет в Дансфорд завтра? – Потребовал подтверждения коронер.
Викарий мрачно кивнул прыщавым лицом. «Он сказал, что будет там. Сегодня на рассвете, он куда-то уехал, но завтра вернётся в Дансфорд».
«И он согласился, что вы тоже должны быть там?» – Спросил Джон де Алансон.
Викарий вздохнул. «Да, сэр, на мой страх и риск. На самом деле он вернул мне пергамент. Он сказал, что без меня он для него бесполезен. Я должен встретиться с ним в непосредственной близости от деревни в полдень».
«Он не сказал, кто будет с ним?» – Спросил коронер.
«Я пытался его спросить об этом, коронер, но он сказал мне, чтобы я не лез не в своё дело. Это не тот человек, которого можно спрашивать дважды».
Джон повернулся к своему помощнику. «Мы окажемся там задолго до него и спрячемся где-то в пределах видимости. Томас нам не потребуется. Он может продолжать заниматься поисками настоящего документа».
У де Пейна возникли смешанные чувства по поводу такого решения. Считая себя самого трусом, он был счастлив, что избежит вероятного столкновения, но ему всё равно хотелось бы стать свидетелем кульминации дела, предпочтительно с безопасного расстояния.
«Архидиакон, мы можем взять двух мужчин, о которых ты упомянул, из этих домов, чтобы укрепить наши силы?» – Спросил де Вулф.
Церковник Джон кивнул, хотя его худое лицо выглядело обеспокоенным. «Я надеюсь, что они никак не пострадают. Наши кафедральные служащие не готовы выступать в роли воинов».
«Считай, что они - охранники викария, Джон. Всё это связано с убийством одного из ваших братьев».
Это удовлетворило совесть де Алансона, и он пристально посмотрел на Эрика Лэнгтона. «Если ты хорошо проявишь себя в этом деле, то это пойдёт тебе на пользу, когда тебе придётся говорить с епископом. Он возвращается завтра ночью и сразу же будет проинформирован о всех этих несчастных происшествиях, случившихся во время его отсутствия». Его серые глаза посмотрели на Роджера де Лаймзея, который пытался выглядеть добродетельным и сокрушенным.
«Сколько времени у тебя займёт поездка в Дансфорд?» – Обратился коронер к викарию.
«На моём бедном пони, которого качает на ветру, это довольно долго. Но на своих конях вы можете добраться до деревни чуть более чем за час – здесь всего лишь семь миль».
Коронер поручил Гвину убедиться, что соборные слуги хорошо оснащены и вооружены, и встретили его с помощником у брода за западными воротами за три часа до полудня следующего дня. Затем встреча закончилась, но, когда все расходились, архидиакон отвёл Джона в сторону. «Почему ты стремишься избежать участия шерифа в этом?» – Напрямую спросил он.
Де Вулф ответил тихим голосом, опасаясь, чтобы его никто не подслушал: «В Девоне происходит что-то такое, чего пока что я сам не понимаю. Этот человек Фулфорд - и, я подозреваю, что его мастер де Брэйз - продолжает появляться в разных местах, но де Ревелля, похоже, это нисколько не беспокоит. Отчасти поэтому я надеюсь поймать хотя бы одного из них с поличным завтра. Тогда шериф едва ли откажется принимать какое-то официальное решение».
Два Джона смотрели друг другу в лицо, и каждый чувствовал, что их мысли сходятся. «То есть старые неприятности начинаются снова?» – Загадочно спросил священник.
Коронер вздохнул. «У меня нет доказательств, но мой внутренний голос твердит мне, что что-то назревает. Но нам остаётся только ждать и смотреть в оба, старый друг».
***
Завтрак Генри де Нонана хотя и был щедрым по качеству и, особенно, по количеству, но многочасовая охота сделала своё дело, и когда к полудню охотники возвращались обратно в Тотнес, их глотки были сухие от крика, а желудки урчали от голода. Примерно половина мужчин вернулись во двор замка с перекинутыми через седельные луки оленями и с одной или двумя мёртвыми лисами. Охота прошла не слишком удачно – большинству животных верхней долины Дарта удалось держаться вне пределов досягаемости охотников и их гончих.
Снова хозяин замка накрыл столы с множеством еды и питья, и вскоре зал был наполнен оглушительной с шумной болтовнёй, грубым смехом, а также чавканьем и бульканьем. Де Нонан вёл себя, как идеальный хозяин, переходя от одной группы к другой, выслушивая шутки и бесконечные охотничьи россказни об удачном выстреле или ужасной неудаче.
Но во дворе один человек был совсем не весел и с каждой минутой всё больше беспокоился. Слуг и оруженосцев кормили на кухнях, здесь собралась дюжина мужчин, отношения между которыми, как правило, были гораздо лучше, чем между их хозяевами. Среди них был Ансгот, чьи глаза были устремлены к воротам во двор замка, в ожидании хозяина. Он начал спрашивать у других, видели ли они сэра Уильяма Фитцхэмона после того, как он сам был вынужден вернуться со своей хромой кобылой. В ответ на его вопросы люди отрицательно мотали головой или отделывались пустыми фразами – никто из них не видел Фитцхэмона. В конце концов, Ансгот оставил еду и поднялся по деревянной лестнице к входу в зал. Он просунул голову в дверь и посмотрел на управляющего де Нонана. Через некоторое время ему удалось привлечь внимание пожилого человека, руководившего слугами, которые суетились вокруг охотников.
«Здесь ли мой хозяин, сэр Уильям Фитцхэмон?» – Спросил он, на случай, если каким-то маловероятным образом тот прошёл незамеченным.
Управляющий покачал головой: «Здесь его нет, брат. Я не видел его с самого завтрака».
Пристав ещё больше обеспокоился, ибо, хотя господин его был суровым, непреклонным человеком, он всегда был справедлив как с вольными людьми, так и с вилланами. Его жена была хорошей женщиной, которая делала всё возможное, чтобы помочь самым несчастным жителям деревни, особенно больным детям. У него не было никакого желания видеть, как раненый Фитцхэмон лежит в лесу, возможно, после столкновения с обезумевшим диким кабаном. Ансгот вернулся на кухню и поговорил с несколькими людьми, которых он знал, как надсмотрщиков и сокольников из других деревень. Двое оставили свои горшки с элем и сидром, и пошли с ним, чтобы искать его хозяина. Он взял здоровую лошадь, и трое мужчин тихо проехали по подъемному мосту и вниз через город в лес. Сакс вёл по пути, который проделал в то утро, прежде чем его лошадь захромала, а затем проехал к реке, куда направлялся Фитцхэмон. На другой стороне небольшой отряд из трёх мужчин разделился, и они пошли по трём параллельным маршрутам в нескольких сотнях шагов друг от друга.
Ансгот прошёл почти милю, когда справа прозвучал срочный сигнал рога, за которыми последовал жалобный лай гончих. Находящийся слева от него охотник стремглав поскакал через подлесок на вызов и Ансгот присоединился к нему. Вскоре все трое охотников встретились и две гончие Фитцхэмона бросились к знакомой фигуре пристава.
Сокольник закинул рог за плечо и соскользнул с лошади, чтобы приблизиться к помятым кустам.
«Здесь Фитцхэмон, Ансгот. И он мёртв».
***
Матильда была на полпути в нормальное своё состояние, как несколько позже Джон описал его Несте. Она не кричала на него, не кидалась обувью, как иногда поступала, но была отчуждённой и угрюмой, отвечая на его попытки завязать разговор вежливым презрением. К счастью, ей хватило слов, чтобы сказать ему, что уходит в маленькую церковь святого Олафа, в верхней части Передней улицы.
Они уже поужинали свининой, пожаренной с капустой и луком. Ужин был молчаливым, напряженным делом, но Мэри каждый раз, проходя за спиной Матильды, подмигивала де Вулфу, демонстрируя своё сочувствие. Как только она убрала со стола поднос, с хлебными крошками и пролитой подливкой, Джон удалился к камину со второй квартой сидра, а его жена поднялась в спальню, где Люсиль должна была одеть её в церковь. Её горничная была беженкой из Вексена, к северу от нижней Сены, которую принц Джон уступил Филиппу французскому в то время, когда Ричард Львиное сердце был заключен в Германии.
Как только хозяйка и её горничная отправились в церковь святого Олафа, коронер, не теряя времени, ушёл в «Ветку плюща», крепко обняв и поцеловав Мэри за поддержку.
В таверне в Пустом переулке дела шли спокойнее, чем в прошлый раз. Его обычная скамейка пустовала и, после нескольких слов со знакомыми посетителями на своем пути через зал, он сел и стал ждать, когда Эдвин принесёт кувшин эля. Когда старый солдат, поставил его на стол, но вместо своего обычного приветствия, закатил единственный глаз в направлении задней части комнаты и скорчил гримасу, которую де Вулф принял как своего рода предупреждение. Озадаченный коронер сделал несколько глотков и ждал, когда появится Неста, но, когда через пять минут она всё ещё не появилась, он начать проявлять беспокойство. Обернувшись, он увидел валлийку, стоящую у двери, которая вела на кухню. Она смотрела как бы сквозь него, но как только их глаза встретились, она резко повернулась и исчезла за дверью.
Эдвин прошёл мимо него, собирая со столов пустые пивные кружки. «Вы угодили в дерьмо, капитан. Вы заехали не туда», – заговорщицки пробормотал он.
Джону стало ясно, что случилось. «Как, чёрт возьми, она узнала?» – Пробормотал он, обращаясь к старому лучнику.
«Возчик из Долиша приходил утром. Он начал говорить о боевых конях и, по дурости, обронил, что вчера он видел вашего Брана на привязи возле дома лодочника Торгилша. Хозяйку это не позабавило!»
Понимая, что от объяснений никак не уйти, Джон встал и стал протискиваться между табуреток и скамеек, а когда было надо, поднимал посетителей, спиной чувствуя их взгляды, большинство из которых, казалось, точно знали, в чём была его проблема.
Он наклонил голову, чтобы выйти в холодную темноту двора позади гостиницы. Тут размещалась конюшня для лошадей постояльцев и две кухонные пристройки, в которых готовили еду и ночевала прислуга. На фоне горящего очага в дверях одной из них вырисовывался силуэт стоящей неподвижно Несты. Он подошёл, схватил её за талию и потянул в темноту двора.
Она отпрянула, откинувшись назад, так как его руки продолжали её держать, посмотрела на него снизу вверх. «Ты ублюдок!» – Сказала она. В мерцающем свете можно было увидеть отблеск слёз в её глазах.
Он вздохнул и прижал её к своей груди. Опять она противилась, но его руки были сильнее, и она вдруг расслабилась. «Мне очень жаль, Джон. Я ничего не могу с этим поделать».
Он качал её из стороны в сторону, не обращая внимания на служанок, которые подглядывали изнутри через дверь кухни. «Мне жаль, но я тот, кто я есть, моя любовь – сказал он сокрушенно – ты же знала это с самого начала».
Рыжеволосая фыркнула, прижавшись лицом к его блузе. «Я всё равно буду ревновать, и сейчас, и потом. Это глупо, ведь у меня нет никаких прав на тебя, Джон».
Он наклонился, чтобы поцеловать вершину льняного колпачка, который покрывал её рыжие кудри. «Ты та, которую я люблю больше всего, Неста, – сказал он на валлийском языке. – Та, к которой я всегда прихожу как к моему лучшему другу, а также любимой». Она обняла его в темноте, но ничего не сказала. «С остальными это просто баловство, Неста. Редкое приключение, перед которым я иногда не могу устоять, когда представляется шанс. Я признаю, Хильда девушка из моей юности, она нравится мне, но она знает, что я как лист на ветру, который сейчас залетает в дверь, а затем его быстро сдувает. Это не похоже на то, что у меня с тобой».
Она подняла лицо и выдавила улыбку. «Ты развратный старый баран, чёрный Джон». – Она использовала имя, под которым он был известен в кампаниях и на поле боя, о чём ей рассказал Эдвин, гордившийся военной репутацией де Вулфа. Она отошла и взяла его за руку, притягивая его обратно к освещенной двери гостиницы. «Ты провинился, Джон, но, я полагаю, мне придется мириться с тоблой. Я собираюсь увидеть кузнеца завтра, чтобы спросить, сможет ли он изготовить для тебя ремень целомудрия!»
Ему понадобится запасти много железа, чтобы он мне подошёл, моя дорогая!»
Они улыбнулись и рука об руку пошли в таверну. На мгновение, Джон испугался, что собравшиеся посетители, смотревшие на заднюю дверь, взорвутся аплодисментами. После очередной кварты лучшего эля и порции жаренной говядины с хлебом помирившаяся пара поднялась по широкой лестнице в углу на верхний этаж, где они провели час в постели Несты, отгороженной от других помещений, в которых на нарах или охапках соломы спали гости «Ветки плюща».
Около полуночи коронер Джон тихонько поднялся в светёлку своего дома в переулок Мартина и проскользнул под одеяло и меха с края постели, слушая храп Матильды с другой стороны.
На следующее утро засадная команда выехала из Эксетера. Эрик Лэнгтон вышел из города в то же время, но, как он утверждал, двигался медленно и добраться до Дансфорда должен был гораздо позже других. Де Вулф же хотел быть на месте раньше прибытия Джайлза Фулфорда, чтобы подыскать себе выгодную позицию, с которой можно было бы наблюдать за обстановкой.
Дансфорд был почти точно на запад от Эксетера, по дороге к оловянным рудникам города Чагфорд. Город располагался на плодородной сельскохозяйственной земле, которая простиралась вверх и вниз вдоль небольших крутых долин и лесов. Леса делили эту землю на множество отдельных усадеб и деревень. Команда коронера состояла из Гвина и двоих слуг из Ряда каноников – коренастого молодой конюха Дэвида и другого здорового сакса по имени Вичин. Джон де Аласон выделил им приличных лошадей из церковной конюшни, а Гвин проследил, чтобы они были вооружены толстыми кольями и кинжалами. Мечи были только у Джона и его оруженосца, они со звоном ударяли по бокам сёдел. Коронер надел круглый металлический шлем с перемычкой для защиты носа над забралом из кольчуги, что заправлялась под воротник толстой кожаной кирасы, которую он носил под плащом. Он решил не надевать никакой другой брони, подумав, что полная кольчуга для ареста нескольких авантюристов будет выглядеть смешно.
День был свежим и холодным, но ветер стих, а тонкие облака медленно плыли высоко в бледно-голубом небе. Как викарий и рассчитывал, они подъехали к Дансфорду примерно через полтора часа. Церковь была чуть ниже гребня хребта над долиной и виднелась издалека. Гвин задавался вопросом, как им незаметно занять позицию, чтобы случайно не отпугнуть свою добычу. О том же задумался и де Вулф, и придержал коня недалеко от дороги перед деревней. «Здесь мы разделимся, чтобы не привлекать большого внимания», – сказал он. Джон не был уверен, что это поможет: большинство хуторов и деревень были настолько изолированы и самодостаточны, что появление одиночного незнакомца, не говоря уже о четверых, могло вызвать ажиотаж у местных жителей.
Двое церковных слуг, которые были ближе к деревенской жизни, чем коронер, предложили представиться рудокопами. «Мы можем сказать, что мы горнорабочие, направляемся к Чагфорду – сказал Вичин. – Мы могли бы остановиться, чтобы перекусить и выпить по кварте эля – если, конечно, тут имеется какая-нибудь старушка, которая продаёт что-то такое. Только, чтобы не вызывать подозрений, вам нужно будет подождать, пока мы проберёмся в деревню».
«А что будем делать мы?» - Спросил Гвин своего хозяина.
«Мы можем либо поехать в лес и ждать за околицей деревни, либо, возможно, взять быка за рога и пойти в церковь, изображая из себя должностных лиц».
«Мы чиновники! – Улыбнулся его помощник. – Возможно, нам надо было взять с собой коротышку Томаса. Этот глист нашёл бы подход к приходскому священнику».
Де Вулф решился на более смелый ход и послал двух слуг вперёд, чтобы изображали из себя копателей олова. Сам же с Гвином оставался за деревней ещё полчаса, а затем они сели на лошадей и медленно поехали в деревню, которая раскинулась вдоль склона хребта над долиной. Простая деревенская церковь представляла собой приземистую башню из старого дерева и, видимо, не перестраивалась со времени Саевулфа. Обычный десятинный амбар стоял на соседнем участке, как привычный символ отношения народа к власти Церкви, а также к их поместному господину.
Так как земля была замерзшей, то на полях, что шли вверх и вниз от дороги, людей не было, коронер только заметил крестьян, расчищающих канавы и занимающихся ремонтом ограждений, что отделяли участки для выпаса скота от пахотных земель. За гребнем хребта поднимался дым от горевшего леса. Как и в Ловенторе, поместье увеличивало сельскохозяйственные земли за счет деревьев.
Гвин забеспокоился: «Мы не можем оставить здесь лошадей. Фулфорд сразу заподозрит что-то неладное, увидев пару боевых коней в месте, куда пришёл грабить».
Они спешились у церкви и привязали своих лошадей к ограде рядом с воротами кладбища. Несколько любопытных жителей, в том числе и несколько женщин с детьми, смотрели на них, как если бы они были пришельцами с луны, но подходить никто не решился. Появление в деревне двух вооруженных мужчин, один из которых был в норманнском шлеме, ничего кроме тревоги вызвать не могло, поэтому жители держались настороженно.
Де Вулф прикусил губу. Его помощник, как обычно, оказался прав. «Томас придумал сложный путь к сокровищу, так что поиск будет производиться в рощице за церковью, между нею и открывающимся дальше пастбищем, – сказал он, указывая на деревья примерно в ста шагах от церковной башни. – Если мы проведём лошадей через кладбище и оставим у ограды с той стороны, то они будут хорошо спрятаны».
Жители деревни вздохнули с облегчением, увидев, что двое всадников уехали далеко за ворота кладбища. Там Гвин привязал лошадей длинной верёвкой к стволу ясеня, где они могли найти остатки травы.
После коронер и его помощник вошли в церковь, чтобы их не было видно с дороги. Здесь был пустой зал, с земляным полом, в котором не было никаких сидений в нефе, только пара скамеек в дальнем конце, под прямым углом к алтарю. Это был простой стол, покрытый льняной тканью, на которой стоял большой оловянный крест и пара подсвечников.
«Кажется, тут не жируют, – пробормотал Гвин, усевшись на подоконник рядом с дверью. – Они не ремонтировали церковь после того, как этот Саевулф спрятал всё своё богатство сто лет назад».
Де Вулф беспокойно ходил, осматривая помещение церкви. По обеим сторонам нефа были два оконных проема, закрываемые ставнями. В маленькой квадратной комнате у основания башни, которая, казалось, слегка качалась, висело одеяние приходского священника, с вырезом на уровне головы, которое Джон нашёл идеально подходящим для маскировки выхода к роще, где предполагалось задержать преступников.
Гвин приоткрыл створку ближайшего окна и смотрел в щель на расположенную внизу деревню. «Эти два парня из собора устроились получше, чем мы, – с завистью сказал он. – Они сидят в хижине, с той стороны, имея перед собой горшок эля и ломоть хлеба».
Прошёл час, а четверо мужчин всё ещё ждали. Джон молился, чтобы Фулфорд не передумал, или не отложил вылазку на вечернее время. Единственным, что произошло за это время, стало появление приходского священника, который, должно быть, был предупрежден сельчанами о визите в церковь странных мужчин. Это был невысокий, пожилой человек, который нерешительно подошёл и, с некоторым трепетом, спросил их о цели пребывания.
Коронер подумал, что чем что-то выдумывать, надо сказать, по крайней мере, часть правды. Он объяснил, что они ждут, чтобы арестовать несколько негодяев, которые искавших ценные вещи, которые могли бы принадлежать епархии Девона и Корнуолла. Присутствие агентов епископа, как он описал двух мужчин в доме напротив, было более чем достаточно, чтобы удовлетворить священника.
«Ну, это объясняет появление тех людей, которые не так давно приезжали сюда и начали копать у изгороди позади моей церкви, – сказал он, с некоторым облегчением. – Когда я и х спросил, они пригрозили, что свернут мне шею, если я не уйду. Я наблюдал за ними на расстоянии, когда они вырыли несколько больших ям, но мне не удалось узнать, нашли ли они что-нибудь». Казалось, он был рад последовать совету коронера убраться домой до появления преступников.
«Я надеюсь, что эти свиньи скоро появятся, – проворчал Гвин, закутавшись в плащ в сыром воздухе старого здания. – Я предпочел бы сейчас сидеть в «Ветка плюща» или «Сарацине» с квартой сидра, чем торчать в этой сырой холодной церкви!»
Как будто в ответ на его мольбу, один из сидящий напротив мужчин, Вичин, махнул Гвину рукой, указывая на дорогу. Затем он со своим спутником спрятался в хижине.
«Кто-то идёт. Давайте посмотрим, кто именно – сказал Корнуоллец, потирая руки в ожидании боя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий