Бернард Найт - «Поиски коронера» - «Коронер Джон» кн.3 - Глава 9

Bernard Knight
Crowner's Quest

Глава 9

В которой коронер Джон занимается рыбой и мельничным колесом

Поездка вниз к берегу реки Экс, где был пойман осётр, была довольно короткой. Между Эксетером и портовым Топшемом располагался небольшой монастырь, посвященный Сент-Джеймсу, основанный более пятидесяти лет назад графом Болдуином де Редверсом, шерифом Девона, три месяца защищавший Рожмон, осаждённый войсками короля Стефана. Хотя де Вулф никак не мог знать его, но всё равно Джон относился к Болдуину отрицательно, возможно, потому, что тот воевал против своего короля, за императрицу Матильду. Команда коронера, свернув с дороги на Тотшем, проехала рысью полторы мили параллельно реке к монастырю. Возле него имелся водоотвод к мельничному потоку, а в реке был сооружён частокол для ловли лосося.

Когда они прибыли, снаружи их ждали несколько монахов, один из которых, любезный, толстый человек с огненно-красным лицом и лысой головой, поздоровался. Монахи Сент-Джеймса носили чёрные сутаны, по уставу бенедиктинского ордена. Нахождение осётра внесло заметное оживление в скучную рутинную жизнь монастыря, и все они пошли с де Вулфом вниз к берегу реки, где трое рыбаков стояли вокруг большого грязного водоёма, расположенного рядом с ловушкой на лососей.

Старший из монахов предложил очевидное объяснение: «Он попал на мель из-за отлива. На следующем приливе он сможет просто уплыть».

Рыбаки хмуро смотрели на монахов, которые вызвали коронера, чем лишили их ценного улова. Они стояли босиком в грязи, в грубых блузах, опоясанных у бёдер. Будучи сыном рыбака, Гвин, естественно, был на их стороне против Церкви. Он подошёл к ним, чтобы обсудить странное появление осётра, попытавшегося подниматься по реке в неправильное время года.

Рыба была длиной не менее шести футов, её костлявая вытянутая морда выступала вперёд, словно меч. Водоём был маленький и к тому же обмелел, так что рыба фактически плавала по дну.

«Что нужно сделать с этим, коронер?» - Спросил один из рыбаков.

Джон рассмотрел этот вопрос с пониманием. Он хорошо знал, что в это время года рыбаки были поставлены на грань выживания, и единственным источником существования для них была рыба, продав которую можно было купить хлеба. Но закон говорил, что эти рыбы были собственностью короля.

«Кто нашёл его?» - Спросил де Вулф.

Один из рыбаков заявил, что он обнаружил осётра, когда спустился в начале отлива, чтобы увидеть то, что попалось в ловушку. Это был болезненного вида мужчина средних лет, худой и явно недоедающий. Де Вулф знал, что всё, что рыба принесёт в королевскую казну, несомненно, будет потрачено на закупку стрел и доспехов для дальних сражений во Франции. В итоге он принял компромиссное решение и заявил следующее: «Хотя по закону вся ценность рыбы должна идти королю, я понимаю, что затраченный труд вылова, потрошения, разделки и продажи должен быть вознагражден. Поэтому я постановляю, чтобы оно было поручено этим трём рыбакам, которые должны получить лучшую цену за это. Они должны разделить выручку пополам, взяв одну половину для себя, а другую для короны».

Он посмотрел на троих мужчин, чьи лица посветлели: они уже не надеялись на получение вообще чего-то от этого ценного улова. Они с готовностью согласились, и де Вулф приказал им передать половину вырученной суммы настоятелю, чтобы тот отправил её в управу Эксетера. Далее деньги должны поступить в королевскую сокровищницу в Винчестере или новое казначейство короны в Вестминстере.

Гвин был доволен тем, что де Вулф не обидел рыбаков, и после дознания помог им вытащить из воды большую рыбу, которая изо всех сил билась в предсмертной агонии. Коронер принял приглашение посетить настоятеля, чтобы посидеть с ним за бокалом вина в Сент-Джеймс, позвав с собой Томаса, чему тот был чрезвычайно рад.

***

Когда, около полудня, четверо всадников добрались до замка Берри Померой, было очень холодно. Дым от горящих кухонных очагов поднимался прямо к бледно-голубому небу, в высоте которого стояли облака. Когда двое солдат конвоя отводили лошадей в конюшню замка, они пришли к выводу, что если внезапно не выпадет снег, то к ночи они смогут вернуться в Эксетер.

У дверей донжона Ричарда де Ревелля и каноника де Ботерллиса встречал Генри де ла Померой, который провёл их в свои личные покои, где они обогрелись возле горящего камина, а затем подкрепились горячей пищей и вином. Этот визит шериф планировал совершить ещё несколько дней назад, но ждал прибытия епископа, однако события прошлой ночи заставили его поторопиться. Генри де Нонан и Бернард Чиверс тоже присутствовали на встрече, так как ранее договорились поговорить с де Ревеллем, и вот, когда путешественники пришли в себя после зимней дороги, пятеро человек собрались вокруг очага.

«Я привёл де Ботерллиса, чтобы он сообщил, что епископ Генри на прошлой неделе узнал в Глостере и Ковентри, – начал шериф. – Но то, что случилось прошлой ночью, имеет более непосредственное значение для нас - и грозит всем, кто поддерживает справедливое дело, если мой проклятый зять поедет жаловаться Хьюберту Уолтеру».

Лорд Тотнеса де Нонан махнул рукой в сторону двора замка. «Мы знаем, что случилось. Джайлз Фулфорд приехал сюда как раз перед вами, он покинул Эксетер, как только открылись городские ворота. Он, по-прежнему, откашливает вонючую воду из своих лёгких». Он выразительно плюнул в огонь, выражая своё неудовольствие тем, что Фулфорд не смог избежать неприятностей.

Де Ревелль, чувстуя вину за неспособность прикрыть заговорщиков в Эксетере, был вынужден защищаться. «Откуда я мог предвидеть, что этот идиот оруженосец пойдёт в свою любимую пивную после того, как я освободил его из тюрьмы? Он должен был затаиться и ждать, когда сможет покинуть город. Хотя, конечно, никто не мог предполагать, что мой коварный зять решится на что-то подобное!»

Померой недовольно посмотрел на него: «Ради Иисуса Христа, де Ревелль, вы что, не можете контролировать этого человека? Вы же шериф! Почему бы вам не запереть этого ублюдка в подвал или не повесить его?»

Бернард Чивер пришёл на помощь де Ревеллю. «Думай, что предлагаешь, Генри, де Вулф – коронер короля и он женат на сестре Ричарда! С ним надо разбираться тонко».

Тут господин Тотнеса вернул их к главным вопросам. «Ущерб уже нанесён – не будем же мы плакать над пролитым молоком. Джон де Вулф догадывается, что зреет ещё один бунт в графстве, и что некоторые из нас в этом замешаны. Но он не имеет никаких доказательств, если шериф всё правильно изложил, так что мы должны убедиться, что коронер не нашёл каких-либо дополнительных доказательств и что он не станет сообщать юстициарию или королю об этом».

«Плохо, что он хорошо знает их обоих, так как все они были в Палестине, – пробормотал Ричард. – Когда Хьюберт Уолтер был здесь в прошлом месяце, они много общались, слава Богу, что тогда де Вулф ничего не знал о наших планах».

Генри де Нонан обратился к священнику, который до сих пор молчал. «Какие новости епископ привёз из Глостера, регент?»

Томас де Ботерллис внимательно вгляделся в лицо задавшего вопрос, его маленькие тёмные глаза из складок его толстого лица словно буравчики сверлили собеседника. «Дело движется, но медленно. Вашему родичу, Хью де Нонану, который был лишен своего епископства в Ковентри, король разрешил получить прощение за две тысячи марок».

Померой цинично рассмеялся. «Львиное сердце продал бы свою бабушку по цене колчана стрел».

«Но не свою мать!» - Сострил Чивер, с чем все согласились. Старая королева, Элеонора Аквитанская, была единственным человеком, способным контролировать своих своенравных сыновей. Когда Ричард был взят в плен в Германии, в значительной степени из-за её быстрого прибытия в Англию провалилась попытка принца захватить трон старшего брата.

Регент продолжал делиться новостями. «Хью де Нонан считает необходимым ещё некоторое время оставаться в Нормандии, так что пока нам не хватает сильного лидера».

«А как насчет другого епископа? - Спросил Чивер. - Генри Маршала Эксетерского, к примеру».

Ботерллис покачал своей крупной головой. «Он слишком робок. Он не горит желанием последовать за епископом Ковентри. И он находится в неудобном положении, как брат Уильяма Маршала, который всегда был человеком короля – не зависимо от того, кто был королём».

Померой оглядел всех собравшихся. «Итак, к чему мы пришли? Действительно ли мы готовим бунт или нет?»

«Ряд баронов в Англии раньше благосклонно относились к делу принца, – ответил священник с заплывшим салом лицом. - У нас здесь, на юго-западе, вероятно, подобралась самая сильная группа. Но после фиаско прошлой зимы многие из них продолжают опасаться. Я уверен, что в конце концов их можно будет сплотить вокруг графа Мортена, но для открытого выступления пока ещё слишком рано».

Де Нонан вернул их к текущей задаче. «Это ещё одна причина, чтобы не позволять этому своенравному коронеру лезть в наши дела! Что с ним делать?»

Господин Берри Помероя взял инициативу на себя. «Его надо устранить, либо путём угроз, либо силой. Почему нас так беспокоит какой-то мелкий бывший крестоносец?»

Ричард де Ревелль был менее оптимистичен относительно коронера графства. «Хотя я терпеть не могу этого коварного человека, но я должен признать, что он достаточно способен – у него достаточно цепкий ум, упрямство и хитрость! А с этим волосатым корнуоллским дикарём, который прикрывает ему спину, он одержит верх над любыми двумя рыцарями».

«Тогда нам следует послать против него пятерых, – отрезал Померой. - Если он так опасен для нас, надо от него избавиться».

«Не можем ли мы как-то шантажировать его? - Предложил менее кровожадный Бернард Чивер. - Убивать коронера, особенно того, кто является личным другом архиепископа Кентерберийского и короля, это верный способ привлечь внимание к себе».

Шериф, желая избежать причастности к убийству мужа Матильды, быстро заявил. «Я согласен – есть способ заставить Вулфа не отрывать рот. Его Ахиллесовой пятой является любовь к женщинам. У меня есть план, который должен сработать! Я приведу его в действие, как только сегодня вернусь в Эксетер».

Генри де Нонан не поддержал уверенности в плане де Ревелла. «Этот де Вулф представляется слишком крепким орешком, которого не так просто заставить замолчать. Нам нужно прибегнуть к хитрости, которая должна его сломать. А как насчёт этих двух авантюристов, которых мы наняли для обучения наших наёмников? Надо признать, что де Брэйз хорошо провернул дело с Фитцхэмоном, даже если его оруженосец подкачал».

Померой поднял кувшин, чтобы пополнить винные чаши. «По моему, они слишком любят частные предприятия. Их дурачество с кладом привело к смерти каноника вашего, Ботерллис, собора и, следовательно, к тому, что вчера вечером коронер, чтобы заставить его заговорить, окунул Фулфорда в лошадиное корыто».

Чивер, уменьшенная версия Хью де Релаги в том, что касалось ярких цветов его туники и мантии, снова предложил компромиссный вариант. «Если у нас возникли проблемы по их вине, давайте спросим, есть ли у них какие-либо предложения, чтобы исправить ситуацию».

Послали слугу, чтобы вызвать двух наёмников из зала, и вскоре они появились. Вьющиеся красновато-рыжие волосы Джоселина де Брэйза контрастировали с тёмно-зелёной накидкой, которую он носил поверх коричневой шерстяной туники. Томас де Ботерллис, который знал всю историю сокровищ, заметил, что на плече его плащ крепится тонкой золотой брошью саксонской работы.

Позади него стоял стройный Джайлз Фулфорд, одетый более сдержанно, чем его хозяин, в кожаный жакет и суконные галифе. Судя по раскрасневшемуся лицу, он явно был не здоров, к тому же ему приходилось постоянно подавлять раздражительный грудной кашель.

Генри де ла Померой нанял де Брэйза, чтобы найти и обучить небольшую армию наемников для намеченного восстания, но сам его последнее время не видел. Померой организовал убийство Фитцхэмона, чтобы не дать тому рассказать юстициарию о готовящемся заговоре, но, естественно, держался подальше от охотников в Тотнесе. Ему было интересно, как де Брэйзу удалось справиться с поручением. Де Брэйз охотно согласился просветить его. «Сначала нам потребовалось отделаться от лучника, который сопровождал Фитцхэмона в дороге. Для этого Джайлз повредил подколенное сухожилие его лошади до того, как они покинули Тотнес, поэтому помощнику пришлось оставить своего хозяина и отправиться пешком обратно в замок. После этого мы нашли Фитцхэмона, который охотился в одиночку, и обогнали его».

«Как вы заставили его слезть с лошади?» - Поинтересовался Померой.

«Джайлз лежал лицом вниз на земле с зажатой подмышкой стрелой, будто в него попал кто-то из охотников. Увидев его, Фитцхэмон спешился, чтобы разглядеть Джайлза, совершив тем самым ошибку. Когда он наклонился над предполагаемым телом, я подкрался к нему сзади и треснул его по голове дубиной. Он упал без сознания и тогда мы сломали ему шею - он ничего не почувствовал», - добавил он, с неприятной ухмылкой.

Хриплым голосом, прерываемым приступами кашля, Джайлз Фулфорд закончил сомнительную историю. «Мы отнесли его обратно к дереву с низкими ветвями и оставили на земле. Я потянулся из седла, отломил полоску коры, чтобы сделать вид, будто он ударился о ветку, а затем смазал эту ветку кровью из раны на его голове».

Де Ревелля насмешило то, что они гордились собственной изобретательности. «И вы – два дурака, выбрали дуб после удара его дубиной из бука! И оставив синяки на его шее! После этого Вулфу нетрудно было понять, что Фитцхэмона убили».

Лицо де Брэйз настолько покраснело, что не отличалось от его волос. «А кто мог подумать, что этот проклятый коронер заметит это? Я никогда не слышал о таких вещах, и, я уверен, что вы тоже!»

Шериф оглянулся на лица присутствующих, как будто искал одобрения способностей своего зятя. «Я же говорил вам, что он хитрый ублюдок!» - Пожаловался он.

Де Нонан вернул их обратно в настоящее время. «Нам нужно, чтобы де Вулф отказался от своего желания ехать в Винчестер или Лондон и рассказывать юстициарию свои подозрения. Шериф, по своим причинам, против того, чтобы ему просто перерезали горло, так что нам нужно придумать менее фатальные средства. У вас – двух молодых быков, имеются какие-нибудь идеи?»

В течение некоторого времени они обсуждали возможные варианты решения проблемы, при этом кувшин с вином пришлось неоднократно пополнять. В конце концов, они закончили, и де Брэйз со своим оруженосцем, который до сих пор кашлял и хрипел, как загнанная лошадь, ушли.

Вскоре регент с шерифом, которым надо было добраться до наступления темноты до Эксетера, также собрались уходить. На выходе Ричард де Ревелль с беспокойством в голосе произнёс: «Мне это не нравится, но, возможно, придётся поступить именно так. Но только если моё предложение не сработает».

Как только он вышел из двери, Генри де ла Померой пробормотал своему кузену Бернарду Чиверу, «А если они оба терпят неудачу, то тогда три фута стали в тёмном переулке точно решат проблему».

***

Этот субботний день оказался для коронера напряжённым. Проведя утро в низовьях реки у Сент-Джеймса, во второй половине дня он был повторно вызван на остров Экс, в непосредственной близости от стены, где из-под колеса мельницы было извлечено тело.

Коронер и Гвин подошли к краю стока из узкого канала, вырытого выше по течению реки, из которого вода направлялась на лопасти мельничьего колеса. Утром это колесо, установленное внутри деревянного здания мельницы, застопорилось, что часто случалось, когда мусор, как правило, ветви или случайные мёртвые животные застревали в нём. На этот раз работники мельницы нашли в нём человеческое тело и вытащили его на берег.

Когда пришёл коронер, труп был уже опознан, как мужчина средних лет, живущий в лачуге на острове. Последний раз его видели накануне вечером, когда он, пьяный, сжимая фляжку сидра, выходил из таверны на Передней улице.

«Это был натуральный пьяница, – говорил мельник Джону де Вулфу. – Пока он работал здесь, то никогда не был трезв, за что его и выгнали. Бог знает, чем он жил после этого, я думаю – попрошайничеством и воровством».

Мало, что можно было увидеть на теле, за исключением нескольких царапин, где кожа соприкоснулась с твёрдой древесиной колеса. Гвин попытался проверить, не был ли он утоплен, как он это успешно сделал несколько недель назад при кораблекрушении в Торбее. Он двумя пальцами нажал на грудь лежащего на замёрзшей траве тела рядом со стоком и с облегчением увидел появление тонкой пены, выступающей из ноздрей и рта.

Убедившись, что это был просто утопленник, де Вульф сразу же провёл дознание. Человек был вдовцом, его двадцатилетний сын был вызван, чтобы клятвенно подтвердить английскую национальность покойного, а так как его отец был саксом, то не было и речи о наложении штрафа. Мельник, два его помощника, которые доставали тело, полдюжины рабочих и несколько местных жителей из лачуг на острове Экс были привлечены Гвином в качестве присяжных, и в течение получаса расследование было проведено и пришло к выводу. Приговор гласил, что это была случайная смерть, причем предполагалось, что пьяница упал в реку выше по течению и утонул, а его тело попало в сток мельницы.

«При этом не возникает вопроса признания мельничьего колеса деодандом – средством смерти, – заявил коронер присяжным. – Колесо не было объектом, который вызвал смерть, это было всего лишь препятствие, задержавшее плывущий труп».

Один из членов жюри – мельник – понял значение этого и вздохнул с облегчением. Все, что причиной смерти, вроде кинжала или даже бегущей лошади, коронер мог объявить деодандом и конфисковать в пользу короны. Телега, или даже одно колесо мельницы, может быть конфискованы, оставив владельца без средств заработка. Мельник слышал о таких случаях, когда были конфискованы и проданы мельничные колёса, если им был раздавлен живой человек.

Сдав тело утопленника сыну для погребения, Джон и Гвин вернулись в «Ветку плюща», чтобы выпить и посплетничать. Хотя был велик соблазн остаться с Нестой на весь вечер, коронер решил, что ему лучше вернуться домой и приложить усилия, чтобы наладить отношения с Матильдой в более или менее нормальном состоянии.

Перейти к десятой главе