понедельник, 1 мая 2017 г.

Бернард Найт - «Смерть Рудокопа» («Коронер Джон -5» ) Глава 4

Bernard Knight 
The Tinner's Corpse



Глава 4

В которой у коронера Джона появляется проблема

К полудню команда коронера переправлялась вброд через Экс неподалёку от западных ворот Эксетера. Каменный мост слева от них ещё не достроили, а старый деревянный пешеходный мост справа шатался и потому приходилось пускать лошадей в мутную воду.

Джон де Вулф и Гвин из Полруана ехали бок о бок. Когда они поднялись на берег перед городом, коронер нарушил долгое молчание.

– Что случилось сегодня с Томасом? Он выглядит так, будто направляется к месту собственной казни, а не на обед.

Гвин оглянуться назад на маленького клерка, что сиротливо ехал на старом пони.

– Утренняя прогулка с этим священником плохо повлияла на него, – проворчал корнуоллец, когда они подъехали к городским воротам.

– Плохо, о чём это ты? – Спросил Джон, в достоинства которого чувствительность явно не входила.

– Томас переживает, что не может быть церковником. Он мучится от того, что считает единственно правильным занятием служить богу. – Хотя с чего это его одолевает такое странное желание тратить свою жизнь на ерунду, выходит за пределы моего понимания. – За все годы, что Джон провёл в компании своего помощника и оруженосца, он так и не смог выяснить, почему Гвин питает такую антипатию к церкви.

– Он должен благодарить бога, что всё ещё жив, после того дела с изнасилованием в Винчестере – произнёс де Вулф без тени сочувствия. – Если бы тем делом занимался шериф, а не коллегия прокторов собора, его бы точно повесили.

– Как-то он сказал мне, что хотел бы быть повешенным, – ответил Гвин. – Я полагаю, жизнь в доме каноника у собора продолжает напоминать ему о том, что он потерял.

– Ну, чего тогда не перерезал себе горло, а? Жалкий зануда, но слишком нужен мне, как писарь. И это ещё напоминает мне… – добавил он неопределённо.

Гвин вопросительно посмотрел на своего хозяина.

– Напоминает о чём?

– Секретарь коронера. Я должен встретится с этим проклятым дураком Теобальдом Фитц-Иво в Ружмоне во второй половине дня. Шериф хочет, чтобы завтра суд графства назначил его коронером, да поможет нам Бог! - С этими словами, коронер угрюмо, совсем как Томас, замолчал.


Они поднялись по склону Передней улицы к центральному перекрёстку города. Ко времени, когда добрались к повороту на переулок Мартина, настроение Джона восстановилась достаточно для того, чтобы напомнить Гвину вернуться в замок до колокола, созывающего к вечерне, около третьего часа пополудни.

Гвин направился прямо к себе домой в Санкт-Сидвелл, недалеко от восточных ворот, а де Вульф, за которым последовал Томас, повернул в переулок. Через несколько ярдов он спешился и, завидев его, из конюшни выскочил кузнец Эндрю, чтобы позаботится об Одине.

– Позаботься переписать материалы дознания для судей короля, – приказал де Вулф Томасу, который слез с пони. Клерк кивнул в ответ.

Де Вулф остановился на мгновение в узком переулке, пока застоявшаяся во время долгого сидения кровь не прошла по жилам, глядя как удаляется Томас, но его развлечение было недолгим. До боли знакомый голос резанул ему в ухо.

– Ты не можешь придумать себе лучшего занятия, чем смотреть вслед этому кривобокому извращенцу, Джон?

Из-за спины появилась Матильда, закутанная в тёмно-серый плащ с капюшоном, её широкое лицо обрамлял высокий белый апостольник. Коронер заметил, что в этом одеянии жена похожа на монахиню и удивился, откуда у неё появилось такое религиозное рвение, такое же, как у писаря. Потом сообразил, что она возвращалась с богослужения в храме святого Олафа на Передней улице.

– Ты проехал мимо нас по улице, не промолвив ни единого слова, – пожаловалась она, указывая на Люсиль, которая выступающими зубами и большими ушами всегда напоминала де Вулфу тощего кролика.

– В этой толкучке не стоило ждать, что я узнаю тебя со спины, завёрнутую в эту мантию, –проворчал её муж.

Матильда вразвалку прошло мимо него к входной двери.

– Некоторых девок ты бы легко распознал, в одежде или без, – не растерялась жена.

К облегчению Джона, обе женщины поднялись по лестнице в мансарду, где находилась спальня Матильды. Он решил, что имеет полчаса времени, достаточно, чтобы отдохнуть у очага и выпить кварту эля, пока Люсиль возится с одеждой жены и расчёсывает той волосы.

Лаская гладкую голову Брута, в ожидании, когда Мэри принесёт ему напиток, мысль об эле внезапно вызвала в нём чувство вины за то, что последнее время не посещал трактир «Ветка плюща», вернее – его хозяйку. За последние пять дней он видел Несту только один раз и после его длительных поездок вдалеке от Эксетера в прошлом месяце, он надеялся, что она не чувствует, что ею пренебрегают. Возможно, назначение Фитц-Иво окажется полезной, подумал он, если у него останется больше времени для заигрывания в «Ветке плюща». А может быть, ему удастся найти время, чтобы добраться до Стокайнтенхед, чтобы навестить своих родных. Эта мысль снова вызвала в нём чувство вины, ведь дорога в родовое имение вела через Долиш - деревню, где жила прелестная Хильда.


Соискатель вакантной должности коронера на севере графства уже находился в кабинете шерифа, когда де Вулф прибыл в Ружмон. Когда Джон вошёл, похожий на бочонок эля рыцарь испытывал на прочность кожаную спинку стула, который поскрипыванием давал понять, что держится из последних сил.

Теобальд Фитц-Иво выглядел сильно опьяневшим, после того как запил обед большим количеством вина. Его круглое лицо раскраснелось, что особенно было заметно на фоне белой бороды и коротко остриженных волос. Он приветствовал де Вулф с подобострастной фамильярностью.

– Ах, Джон! Я пришел к вам на помощь. Ричард рассказывал мне, как трудно вам пришлось в последнее время.

Даже шериф, который проталкивал Фитц-Иво на эту должность, поморщился от такого обращения.

– Вы понимаете, чем вам предстоит заниматься, не правда ли? – Проворчал де Вулф, опершись о каменный камин, где тлели несколько бревен. – Эта работа не оплачивается, но очень ответственная. Вы должны разбираться в целом ряде вопросов.

Фитц-Иво махнул рукой.

– Я скоро развею ваши колебания, Джон. Мой пристав Уильям хорошо читает и пишет – у меня самого никогда не было времени на это.

Коронер вздохнул.

– Ему придётся постараться, потому что всё должно быть записано в свитках для представления королевским судьям в Виндзоре, и выездному суду, когда он прибывает в Эксетер.

Пухлый рыцарь Фритц-Иво посмотрел на него. Джон надеялся, что сложность обязанностей коронера заставит Фитц-Иво задуматься, хотя эта надежда была слабой.

– Я надеюсь, вы знаете, что входит в обязанности коронера?

– О, это значить … в основном смотрит на трупы и устраивает представления, да? Де Вулф застонал. Проще продолжать делать всю работу самому, чем поручать этому болвану – ведь, без сомнения, потом придётся ему расхлебывать результаты того, что натворит Фитц-Иво. Он подошёл к массивному столу шерифа и сел на край, чтобы смотреть сверху вниз на румяного Теобальда. Джон решил довести до дурака несколько основных истин.

– Я понял, что лучше начать с самого начала! Существенной обязанностью является представление и отстаивание интересов короны.

Наградой за благое пожелание послужил стеклянный взгляд бледно-голубых глаз на красном лице, которое стало ещё краснее, а нос картошкой покрылся мелкими фиолетовыми жилками.

– Что же это значит, а?

Тёмное лицо де Вулфа ещё сильнее нахмурилось.

– Ради бога! Это то, что указано в названии должности! – Раздражённо прорычал он. – Почему же ты думаешь, что нас называют коронерами? От того, что коронер представитель и защитник интересов короны! Но мы не судьи.

На лице Теобальда отразились усилия, чтобы понять услышанное.

– Итак, в чём же состоит эта защита, Джон?

– Это значит, коронер направляет судебные процессы по всем серьёзным преступлениям и судебным искам в королевские суды, а не допускает их рассматривать в суде общин, суде графства шерифа или дворянских судах.

– Чёртова ерунда! – Вырвалось у шерифом, который не смог сдержаться. – Наши суды многие столетия прекрасно со всем справлялись!

Ричард де Ревелль оказался в сложном положении: с одной стороны, он хотел уменьшить в графстве влияние Джона, назначив Фитц-Иво, которому предлагалось работать на севере округа, а с другой стороны он принципиально возражал против новой должности коронера, которая урезала его собственные права вершить суд и наживаться на этом.

Де Вулф медленно повернулся к своему шурину.

– Может быть, ты захочешь довести это мнение до юстициария, когда поедешь с отчётом о налогах в Винчестер на следующей неделе? Хьюберт Уолтер с удовольствием передаст твоё недовольство королю, когда в следующий раз посетит Нормандию – ведь главной целью введения новой системы осуществления правосудия было увеличение королевских доходов, чтобы собрать деньги на выкуп короля и оплатить его кампанию против французов.

От злости и отчаяния де Ревелль скрипнул зубами, но не решился открыто бросить вызов Джону, особенно учитывая тучу королевского недовольства, что сгустилось над ним после недавнего заговора принца Джона.

Де Вулф повернулся к Теобальду, который беспокойно заёрзал на скрипевшем стуле, задумавшись, действительно ли ему нужно это назначение. Одет он был в искусно вышитую тунику зелёной шерсти и сюрко из алой парчи, которое, хотя изначально и было отличного качества, но уже слегка износилось; на нём бросались в глаза пятна от вина и жирной пищи. Широкий кожаный ремень едва сходился чуть ниже тучного живота, на красных штанах, заправленных в бледно-коричневые сапоги с очень острыми носами. Особенно резко контрастировал его облик с тощей фигурой де Вулфа, одетого во всё серое и чёрное.

Джон продолжал сыпать соль на раны Фитц-Иво, излагая длинный перечень обязанностей коронера.

– Вы должны обследовать и фиксировать все случаи внезапной или неестественной смерти, каждого изнасилования, каждого серьезного нападения и кражи со взломом, про которые сообщают судебными приставы или констебли. Посещать все случаи пожаров в домах или других постройках, не зависимо, погибли ли при этом люди или нет ... посещать все казни, пытки и испытания боем или церковные испытания, каждый улов королевской рыбы, осетров и китов, каждый случай нахождения клада. Коронер принимает признания от преступников, укрывшихся в святых убежищах, и обеспечивает их изгнание за пределы королевства, выслушивает обращения преступников, согласных изобличить своих подельников, с целью спасти свои шкуры, а также обращения желающих начать дело в королевских судах. И ещё вы должны оценивать стоимость всех деодантов (deodand – буквально «дар бога») и решить, где и когда это возможно.

– Что такое деодант? – Спросил Теобальд, которого развезло от выпитого и потока его обязанностей.

С трудом сдерживая возмущение, де Вулф объяснил.

– Всё, что приводит к смерти – нож, топор, телега, даже мельничное колесо.

К этому времени румяный цвет лица Фитц-Иво значительно побледнел, но Джон ещё не закончил. С почти садистским наслаждением, он продолжил.

– Вы представитель королевских судей и вашей основной функцией является сохранить записи всех юридически значимых событий в пределах ваших полномочий, чтобы представить судьям, когда они прибывают в графство. Вы должны оштрафовать любого негодяя или тех, кто не соблюдает юридические процедуры, и если вы не соберёте деньги сами, то ваша оценка штрафов должна быть представлена судьям. В случае, если вы об этом забудете, то вам самому придётся заплатить штраф.

При упоминании о потере денег влажные, дряблые губы Фитц-Иво дрогнули.

– А как тогда насчёт оплаты моих трудов?

В ярости де Вулф хмуро посмотрел на него.

– Конечно же, вам уже сообщили, что коронеру запрещено получать вознаграждение. Вы, должно быть, уже доказали, что имеете доход, по крайней мере, двадцать фунтов в год и устоите перед любым искушением получить личную выгоду от вашего назначения.

Здесь Джон сделал паузу, чтобы многозначительно посмотреть на шурина, чья репутация на этот счёт не имела аналогов в графствах западнее Бристоля.

– Но расходы? Безусловно, должен быть обеспечен возврат затрат за весь этот труд?

Де Вулф кивнул.

– Вы можете платить писарю за работу разумную сумму, вплоть до нескольких пенсов в день, и можете компенсировать стоимость корма лошади и жилье за то время, когда находитесь вдали от дома. На это могут пойти деньги от продажи деодантов, но счета по всем тратам должны представляться судьям, или вы быстро окажетесь в одной из клеток, что находятся как раз под нами.

После такого злорадного предположения де Вулфа, испугавшего его будущего коллегу, шериф счёл своим долгом успокоить Фитц-Иво.

– Джон, по своему обыкновению, сгущает краски, Теобальд. Я никак не пойму, откуда у него такое странное чувство юмора. Я уверен, вы прекрасно справитесь со своей работой. Договоримся об испытательном сроке – скажем в шесть месяцев – и увидим, что всё будет замечательно.

Несмотря на внутреннее негодование, де Вулф, наконец, согласился, и они договорились, что Фитц-Иво займётся всеми случаями в сотнях северной части графства выше линии, что проходила примерно с востока на запад от Тайвертона до Окехамптона. Кроме того, они условились замещать друг друга, когда кто-то отсутствует или нездоров, хотя де Вулф поклялся себе, что, пока дышит, никогда не позволит Фитц-Иво соваться в свою часть графства.

Официально коронер мог назначаться только судом графства, а затем утверждаться юстициарием или канцлером, так что Ричард де Ревелль пообещал, что выборы Фитц-Иво графским судом состояться в Ружмоне следующим утром.

Когда коронер двинулся к двери, шериф сообщил о другом деле.

– Послезавтра я должен присутствовать на Большом суде рудокопов на Крокен Тор. Я обязан там быть, так как, кроме должности шерифа, я также являюсь лордом-хранителем рудников.

Де Вулф с удивлением посмотрел на него.

– Что с тобой, Ричард? Ты не боишься за свою голову, после этого ужасного убийства на болотах?

Хоть Джон говорил с сарказмом, однако, доля правды в сказанном присутствовала, но шериф нетерпеливо возразил.

– Там соберётся больше ста человек. Так что нет ни малейшей причины беспокоиться, тем более, что со мной поедет сержант Габриэль и полдюжины солдат. Нет, я сказал об этом из-за того, что имеет смысл тебе тоже туда съездить. Там обсудят все текущие проблемы рудокопов и, возможно, всплывёт нечто, связанное с этим убийством.

Де Вулф согласился с этим.

– Это действительно может оказаться полезным, я полагаю. Но отчего ты обеспокоен делами коронера?

Де Ревелль напустил на себя важность и ответил напыщенным тоном:

– Как лорд–хранитель и шериф округа, я чувствую ответственность за то, чтобы преступник был установлен и наказан. Всё, что мешает производству олова, снижает доходы казны. Когда я поеду в Винчестер на следующей неделе, канцлер и казначейство строго спросят с меня, если они заподозрят, что из-за подобных преступлений снизилась добыча олова.

Он остановился и с хитрецой во взгляде посмотрел на зятя.

– Тем более, что король посылает его в Нормандию, чтобы добавлять в серебряные монеты для своего войска, – с усмешкой добавил он.

Де Вулф проигнорировал насмешку против своего монарха, оставив шерифа восстанавливать пошатнувшуюся уверенность Фитц-Иво в способности справиться с обязанностями коронера с помощью большого количества вина и заверений, что у того всё получится. Выходя, Джон мрачно подумал, что жирный выпивоха станет марионеткой в руках шерифа, который добивался, чтобы Вулф не мешал его закулисным сделкам.

Де Вулф покинул донжон и шёл по двору замка, мимо бычьих вагонов, уток и гусей, стариков и маленьких детей, чтобы подняться по лестнице в свой кабинет в сторожке. Он собирался обсудить дела с Гвином и убедиться, что впавший в меланхолию писарь аккуратно подготовил все свитки.

Через час они услышали далекий звон соборного колокола. Джон поднялся со скамейки и снял плащ с колышка на голой каменной стене.

– Время для мессы, – пробормотал он, подмигнув Гвину, который усмехнулся, прекрасно зная, в чём будет заключаться богослужение хозяина.

Де Вулф намеревался пройти по задворкам Эксетера, в кабачок «Ветка плюща», избегая Главной улицы, чтобы не наткнуться на жену на её пути на службу в церковь святого Олафа. Он обогнул загаженный внешний двор Ружмона, где проживала с семьями и живностью большая часть гарнизона замка, а затем пересек Курре-стрит и улицу Золотых дел мастеров, чтобы добраться до внутренней стороны северной стены. Отсюда он нырнул в опасный квартал Бретань, названный так в честь стародавних бриттов, которые долго жили в этом районе, когда несколько столетий назад саксы вытеснили кельтов. Сейчас тут селилась городская беднота. Протолкнувшись по грязным переулкам между ветхих хижин из прутьев и соломы, мимо калек, нищих, детей, свиней и коз, он выше на Фриерхей. Пройдя по ней до конца, Джон пересек Переднюю улицу и шмыгнул в проход, ведущий к Стипкот-хиллу – крутому холму, что спускался к западной городской стене.

Прямо напротив был Пустой переулок, названный из-за пустыря, на котором находился трактир «Ветка плюща». Его каменные стены в высоту едва превышали рост человека, но под стропилами круто поднятой соломенной крышей имелся просторный чердак, где располагалась небольшая комната Несты, а остальная часть этого пространства сдавалась постояльцам.

Перед входной дверью трактира, в которую вошёл коронер, были привязаны несколько лошадей. Чтобы пройти через низкий дверной проём, долговязый коронер вынужден был согнуться чуть ли не пополам. За дверью он очутился в зале, занимавшем весь первый этаж. Кухня, где готовили еду и варили пиво, а также кладовые для продуктов и дров находились во дворе позади дома. В зале было сумрачно, а дым от большой жаровни у левой стены, что топилась по-чёрному, без дымохода, впивался в глаза. Несколько завсегдатаев, несмотря на то, что рабочий день ещё далеко не окончен, уже спешили смочить горло перед ужином. Гул голосов временами прерывался взрывами хриплого смеха, в основном, от трёх блудниц, что заигрывали с заезжими торговцами шерстью в одном из углов.

Любимое место отдыха Джона – у грубого стола перед жаровней – оставалось свободным. Лавка перед ним упиралась в плетень из веток акации, что символически защищал от сквозняков, которые дули через не закрывавшиеся четыре окошка. Вулф прошёл к столу по покрывавшей земляной пол соломе и снял плащ из волчих шкур. Не успел он бросить его на лавку, как, прихрамывая, появился одноглазый Эдвин.

– Как дела, капитан? Что будете пить эль или сидр? – Проговорил он беззубым ртом де Вулфу. Он знал коронера ещё по ирландским войнам, где, будучи лучником, потерял часть стопы и глаз, теперь бельмо невидящего глаза заставляло отводить от него взгляд, тогда как другой глаз лукаво смотрел на коронера.

– Хозяйка занята, сэр. Она с новым работником.

Джон посмотрел на него. Он давно привык распознавать все нюансы голоса старика и понял, что Эдвин на что-то намекает.

– Новичок? Кто такой? – Недовольно поморщившись, спросил Джон.

Единственный глаз кабацкого разносчика стал шире.

– Алан Лэйм, капитан. Разве вы не знали об этом парнишке? – Спросил он с деланной невинностью.

Горло де Вулфа издало звук, представляющий нечто среднее между кашлем и звуком горной реки – знавшим Джона людям была знакома эта своеобразная защита от необходимости отвечать на вопросы.

– Принеси-ка мне, старик, кварту эля, – потребовал Джон отрывисто.

Озадаченный Эдвин направился прочь и вернулся с глиняной кружкой эля, наполненной из бочки в задней части комнаты.

– Что этот Алан здесь делает? – Хмыкнул коронер, выдавая свое беспокойство.

– Потому что хозяйка его наняла, конечно. Она искала работника, ведь теперь торговля оживилась.

Де Вулф отхлебнул и, махнув рукой, отослал Эдвина. Но старый разносчик всё ещё не уходил, когда де Вулф снова поднёс кружку к губам. Он украдкой оглянулся через плечо.

– Возможно, мне не стоит этого говорить, коронер, – заговорщицки прошептал он, - но на вашем месте я был бы поаккуратнее с хозяйкой. В последние дни она пребывала в забавном настроении. Думаю, что она немного обиделась на вас.

Его невидящий глаз отталкивающе закатился, а Эдвин постучал себя по носу грязным указательным пальцем, после чего отошёл, оставив озадаченного де Вулфа.

Джон сидел, отставив кружку, и смотрел на скачущее пламя жаровни, его уши коробил визгливый смех одной шлюхи в углу, где подвыпивший торговец шерстью скользил рукой по её груди.

Хотя коронер редко видел Несту в эти последние несколько недель, в последнее воскресенье в течение короткого времени он был здесь. Тогда по настоянию Матильды он пошёл с ней на одну церковную службу, что помешало ему провести время с хозяйкой трактира в её комнатушке на чердаке. Неста тогда ничего не сказала об этом, хотя он теперь вспомнил, что  она была менее разговорчивой, чем обычно.

Слова Эдвина, что дела стали отнимать у неё больше времени, звучали сомнительно: «Ветка плюща», безусловно, была самой популярной гостиницей в городе, но так продолжалось много месяцев, и потому это не объясняло, почему Неста внезапно загорелась желанием нанять нового работника, в дополнение к разносчику Эдвину, повару и двум горничным. Так продолжалось уже пару лет, с тех пор, как Неста унаследовала гостиницу у своего мужа. Тот был хорошим другом Джона, валлийским лучником, они вместе участвовали в нескольких кампаниях. Накопив денег, он купил «Ветку плюща», но не прошло и года, как умер от лихорадки, и Джон помог Несте деньгами, чтобы та смогла сохранить гостиницу.

Помощь вдове боевого товарища быстро переросла в интимную близость и, хотя де Вулф не проходил спокойно мимо всех красивых женщин, постепенно красивая валлийка оттеснила на задний план других любовниц коронера. Неста не могла не полюбить добродушного, овеянного славой рыцаря, выйти замуж за которого не позволяло социальное положение, хотя и он с неохотой признавал, что сильно в неё влюблён.

Так что же это за молодой работник? Джон украдкой посмотрел через плечо на заднюю часть зала, где располагался Эдвин у своих бочек над кожаным ведром, в котором мылись кружки. Рядом с ним находилась дверь, ведущая на задний двор, а над ним широкая лестница на чердак. Тут,  сквозь стелящийся по залу дым, де Вулф заметил Несту, которую остановил старый лучник и шептал ей что-то на ухо, указывая рукой в сторону очага. Хозяйка оглянулась их взгляды встретились и, он заметил, что вместо обычной приветливой улыбки губы женщины растянулись в тонкую линию, и ощутил в горле дрожь сомнения. При столкновении с ордой сарацинов или во время конного поединка на турнире ничто не могло испугать Джона де Вулфа, но перспектива столкнуться с сердитой или мстительной женщиной заставляла его трепетать.

С лишённым выражения лицом Неста прошла между стульями и столами через комнату. Она опустилась на скамью рядом с ним, но вместо обычного прикосновения её плеча и бедра, между осталось небольшое, но значимое пространство.

– Наконец-то ты появился…

Невольно в голове коронера всплыли предостерегающие слова одного старого товарища: «Если голос вашей любовницы начинает звучать, как голос жены, значит пришло время расстаться».
– Ради бога, Неста, последние недели на меня навалилось столько дел, что я едва успевал поспать. – Он ласково положил руку на её плечо и смягчил свой тон. – Однако, сейчас всё будет проще. На север назначен новый коронер. К сожалению, он полный дурак, но это снимет с меня часть работы.

Неста не пошевелилась, но её лицо слегка смягчилось, словно раздумывая, стоит ли продолжать дуться.

– Чёрт бы тебя побрал! Я подумала, что ты меня бросил! Я дважды видела тебя за эти три недели - и ни разу ты не смог подняться со мной наверх.

– Неста, ты же знаешь, сколько мне пришлось проторчать в Барнстапле и Линмуте и Христос знает, где ещё. И сейчас вновь случилось убийство на Дартмуре, где я проторчал всю ночь, а перед тем в Кредитоне.

Она рассеянно кивнула.

– Ты хотел бы чего-нибудь перекусить? И твоя кружка уже пуста. – Поднявшись с лавки, Неста посмотрел на него сверху вниз. – На кухне есть хорошее жаркое. Я сейчас подогрею для тебя, а пока тебе принесут ещё эля.

Когда она быстро ушла, де Вулф ощутил дискомфорт и беспокойство. На его памяти она никогда не обращалась с ним так холодно и, хотя он винил себя в том, что последний месяц не навещал ещё, но чувствовал, что такое её поведение было необоснованным, так как он не по своей вине выезжал из Эксетера.

Его угрюмая задумчивость была прервана, когда новая кружка эля с грохотом оказалась перед ним, при этом напиток перелился через край на доски стола. Он поднял голову, чтобы отругать старого Эдвина за неаккуратность, но с удивлением увидел другое лицо. Покрытое копной светлых кучерявых волос покрывал длинное, красивое лицо, которое светилось парой ярко-голубых глаз. Молодому человеку с тонкими усиками можно было дать лет двадцать пять. Высокая, широкоплечая фигура его излучала здоровье и дерзость молодости.

– Неста сказала, что вы заказали эль. Жаркое сейчас принесут.

Слова были невинны и сказаны достаточно учтиво, но вызвали негодование де Вулфа, которого обуяло желание выплеснуть кружку новому работнику в лицо. Он сдержался и вместо этого, по своему обыкновению, глядя на мужчину, прочистил горло.

– Ведь вы и есть здешний коронер, как я понял, – фамильярно продолжал пришелец, нисколько не беспокоясь о том, что обзаводится непримиримым врагом.

– Сэр Джон де Вулф, коронер короля, да! И кто, чёрт возьми, ты сам такой? Новый разносчик в кабаке? – Вспылил Джон.

– Я не разносчик в кабаке, коронер! – С возмущением произнёс Алан Лэйм. – Я сейчас управляю таверной вместе с Нестой. Ей понадобился мужчина для этого. Вдове самой слишком тяжело содержать гостиницу.

Он отошел от стола, а поражённый наглым тоном де Вулф уже начал подниматься, чтобы догнать и как следует встряхнуть наглеца, но тут увидел, как Неста вошла в зал с подносом с жаренной свининой и луком. Он опустился на скамью и посмотрел на неё снизу вверх.

– Сядь, мне кажется, ты должна мне кое-что объяснить, – проворчал он, когда она поставила перед ним поднос.

Она спокойно облокотилась на стол и наклонилась к нему.

– Я вижу, ты уже встретил Алана…

– Наглый ублюдок! Разговаривал со мной, будто я твой отец, – отрезал он. – Что он здесь делает? Ведь до сих пор ты прекрасно справлялась со своими четырьмя работниками. И почему выбрала его?

– По виду ему самое место в подворотнях нижней Бретани, – добавил он несправедливо.

Неста спокойно пожала плечами.

– Эдвин не такой ловкий и сообразительный, как он. Мне нужен был кого-то помоложе и поактивнее. – Ну, тогда побеспокойся, чтобы этот ублюдок оказался не слишком активным или мне придётся убить его! – Мрачно произнёс де Вулф.

Немного смягчившись, Неста скользнула на лавку.

– Просто ешь свой обед и перестать говорить глупости. Когда закончишь может расскажешь мне какие-нибудь новости.

С ложной неохотой, потому что он был голоден, а еда пахла хорошо, де Вулф склонился к подносу. Валлийка смотрела на него с загадочной улыбкой, почти как мать на капризного ребенка. Бросая на неё взгляды, Джон пытался понять, на самом ли деле она смягчилась или всё ещё обижена на него.

Перед ним сидела миловидная женщина около тридцати лет, с высоким гладким лбом, вздернутым носом и овальным лицом. Рыжие волосы выглядывали из-под её льняного апостольника, одного цвета с бледно-зелёным платьем, которое подчёркивало тонкую талию под очаровательной грудью. Его любовь к ней снова вспыхнула в нём, ему была ненавистна мысль, что она приютила наглого молодого выскочку в гостинице, где он мог быть с ней весь день – и, возможно, всю ночь. Это породило ещё один ревнивый вопрос.

– Этот Алан, он живёт здесь? С четырьмя другими работниками, у тебя же нет больше комнат в хижинах во дворе.

Она небрежно покачала головой.

– Я выделила ему угол наверху – соломенный матрац в конце клетушек для постояльцев.

Большая комната под соломой была разделена тонкими перегородками на крохотные кабинки, в которых за пенни или полпенни ночевали приезжие на матрасе или охапке чистого сена.

Де Вулф крякнул, не сумев скрыть своего неудовольствия.

– Насколько надёжен запор твоей комнаты?

– Ты что, боишься, что он станет ломиться ночью в мою дверь?

– Я подумал о том, что там нам нужно будет закрываться, – процедил он. – Если, конечно, я там по-прежнему желанный гость.

Загадочная улыбка появилась на лице валлийки.

– Ты можешь остаться на ночь сегодня, Джон.

Де Вулф покраснел от досады.

– Если бы я только мог, но этим вечером я должен идти с Матильдой в гости к её проклятой кузине. Я уже давно обещал ей, чтобы избавиться от её бесконечного нытья.

– Ну, тогда завтра, Джон, – сказала Неста, со вздохом.

Он застонал.

– Утром будет заседание суда графства, я должен на нём присутствовать, а потом надо ехать в Эшбертон получить признания от двух грабителей, которые заперлись в церкви.

– А как насчет вечера, когда вы вернёшься? – Едко спросила она, начиная терять терпение.

На Джона было больно смотреть.

– Я не могу, Неста! После Эшбертона, я должен на следующий день на рассвете ехать к к высокому торфянику, принять участие в Большом суде рудокопов.

Пухлые губы Несты недовольно сжались.

– Кажется, на днях нам не получится уединиться, Джон. – Она снова встала и ушла в кухню, вызвав Алана, чтобы он её заменил.


Вечером, пока де Вульф недовольно ерзал, сидя на стуле между Матильдой и её бедной кузиной, его писарь сидел на стуле в пристройке за домом каноника кафедрального собора и разговаривал с другом о том, что его волновало.

Томас де Пейн имел бесплатный угол в доме каноника – по крайней мере, имел набитый соломой тюфяк, который стелил у очага в стоящей во дворе кухне. Близость собора, компания церковников, которые жили в центре города на соборной земле, где всем распоряжался епископ – всё это устраивало тяготевшего к церкви писаря.

Когда в результате обвинения в изнасиловании в Винчестере его лишили сана и источников к существованию, он обратился за помощью к своему дяде, архидиакону Эксетера, Джону Алансону и тот уговорил собрата каноника, Гилберта де Бассета, поселить беднягу Томаса вместе со своими слугами. Поначалу Томас выпрашивал объедки у повара и зарабатывал небольшие деньги написанием писем для неграмотных торговцев, но потом его дядя предложил Джону де Вулфа нанять его писарем коронера. Получая от де Вулфа по два пенса в день, Томас имел возможность покупать еду, которую готовил на кухне – хотя повар де Бассета, из жалости к невзрачному бедняге, часто кормил его тем, что оставалось из рациона слуг. Теперь, когда его телесные потребности были удовлетворены, маленький писарь всё больше страдал от голода души.

Вот и сейчас он сидел на кухне, за грубым столом, с одним из мелких церковных служек, молодым человеком по имени Артур. Священник медленно пил эль из горшка, а Томас выпил чашку сидра. Он не любил эль – серьёзный недостаток в мире, где он являлся почти универсальным напитком. Вино пили богачи, а местная вода годилась только для приготовления пищи и мытья, пить же её можно было только после кипячения.

– Ты уже пытался восстановить свой сан? – Спросил Артур, глядя на него через стол.

Томас несчастно покачал головой.

– Нет, какой шанс у меня будет? Архидиакон в Винчестере, который лишил меня сана, сказал, что должен быть доволен, что меня не повесили и не изувечили, и что я опозорил Святую Церковь.

– Но уже прошло почти три года и это было в сотне миль отсюда. Я знаю, что тот архидиакон уже умер, царствие ему Небесное. Люди уже забыли о твоём проступке.

– Но с чего мне начать? – Печально сказал Томас. – Очень скоро кто-то станет ворошить прошлое, чтобы разоблачить меня.

Артур поднял кувшин, чтобы долить в кружку эль.

– Очевидно, что, прежде всего, тебе надо обратиться к дяде. Джон Алансон известен, как честный, сострадательный человек. Он уже сделал много для тебя – а ты оказался очень полезен коронеру. И, несомненно, тот тоже поддержит тебя, если предпримешь ещё одну попытку рукоположения.

На лице писаря было написано сомнение, но искра надежды засветилась в его глазах.

– Вы действительно считает, что мне стоит попробовать?

Его молодой товарищ до сих пор пребывал в восторге от своего призвания и не утратил оптимизма и веры в добрых и честных людей. Получив самый низший церковный ранг в двадцать четыре года, служка всё ещё надеялся сделать хорошую карьеру. Занимаемая им должность в церковном хоре находилась ниже хоровых викариев, уже пожилых людей, которые сами являлись помощниками каноников во время нескончаемых ежедневных соборных служб. Каждый каноник имел команду помощников, в зависимости от его достатка и вида деятельности; немногие викарии и хоровые часто жили в домах каноников, которые были разбросаны по всей соборной земле. Больше всего их жило в Ряду каноников – улице на восточной стороне соборной территории, но другие были разбросаны по всему участку вокруг собора. Так как на соборной земле для всех младших служек не хватало, многие из них поселились на Престон-стрит, ведущей к водозаборным воротам, недалеко от «Ветки плюща».

Артур жил в доме каноника де Бассета, в одной из комнатушек у прохода, что вёл из комнат каноника на задний двор. Он подружился с Томасом и сочувствовал ему из-за потери сана – особенно, когда узнал, что писарь коронера раньше преподавал в соборе Винчестера - центре церковной жизни Англии.

Они говорили ещё какое-то время, пока Артур не допил кувшин эля, а Томас свой сидр. Тогда служка собрался поспать несколько часов до полуночи, когда ему надлежало идти на заутреню – первую службу нового дня. Томас, по возможности, тайно посещал многие из соборных служб, ведь богослужения в Кафедральном соборе предназначались для постоянного прославления Бога персоналом собора, а не мирянами, которые поклонялись в семнадцати приходских церквях Эксетера. Сегодня вечером, после возвращения из Чагфорда и зная о предстоящей завтра поездке обратно в Дартмур, Томас решил, что ему необходимо как следует выспаться.

Когда Артур ушёл, он остался за столом, глядя отсутствующим взглядом на мерцающий кухонный огонь, который не нужно было гасить, так как на соборной земле не действовал комендантский час, обязывавший всех горожан, из опасений возникновения пожаров, гасить открытое пламя во всех очагах.

Томас смотрел на тлеющие брёвна, будто надеясь увидеть там знак, который бы предсказал его будущее. Должен ли он последовать совету Артура и обратиться за помощью к своему дяде, чтобы попытаться восстановить церковный сан? Мог ли он надеяться на успех? Его душевное состояние последнее время опустилось до критической точки, казалось, что его уже ничто не может радовать в жизни, вне любимой Церкви, в которой заключалась вся его жизнь, с момента, когда в возрасте семи лет он поступил в школу в Винчестере.

Он в последний раз отрывисто вздохнул, потом встал и пошел в угол к своему тонкому матрасу и потёртому одеялу. Укладываясь, он решил поговорить завтра со своим хозяином.

Комментариев нет:

Отправить комментарий