Бернард Найт - «Смерть Рудокопа» - Глава 6

Bernard Knight
The Tinner's Corpse

ГЛАВА 6

В которой коронер Джон страдает муками ревности

Перед воскресеньем Джон де Вулф решил использовать свободное время для налаживания отношений со своими женщинами.

Хотя на предложение сопроводить утром Матильду на службу в церковь святого Олафа, супруга коронера отреагировала по обыкновению скривив лицо, на самом деле она была удивлена и довольна. Долгие годы, в течении которых ей удавалось затащить мужа в церковь не больше одного раза в месяц, она выговаривала ему за его прохладное отношение к религии, поэтому неожиданное предложение заставило её задуматься. Прокручивая в голове возможные причины, Матильда решила, что таким образом Джон хотел искупить какой-то, ей неизвестный, грех против неё, либо замыслил совершить проступок и заранее побеспокоился о том, чтобы успокоить свою совесть.

Де Вулф, несмотря на личное участие в крестовом походе, относился к Церкви без особого восторга, но, конечно, не настолько враждебно, как его друг, помощник и оруженосец Гвин. Джон, как и все остальные люди того времени, за исключением нескольких сумасшедших еретиков, искренне верил в Бога. Однако относился к этому как к воздуху, которым дышал, но особо не задумывался, откуда он брался, на самом деле его волновали чисто житейские вопросы, вроде еды, выпивки и занятие любовью. Но у него не возникало никакого желания вникать в тонкости христианских догматов или сложных ритуалов церковных служб, которые он считал бессмысленным лицедейством. Он подозревал, что после смерти не будет ни рая, ни ада, и всего того, о чём с младенчества ему твердили в семье и священники провозглашали в церкви. Джона нисколько не волновало, что с ним станется, после того, как он испустит дух. Прогулка же с Матильдой вниз по улице к её любимой церкви было не актом веры или поклонения, а долгом, который коронер стоически нёс, стараясь не показать, насколько это ему чуждо. Перспектива в течении часа стоять в зале на сквозняке, в то время как жирный приходской священник елейным голосом что-то бубнил на непонятной латыни, только желание наладить отношения в семье заставляли де Вулфа идти на такие жертвы.

У центрального перекрёстка Матильда властно взяла Джона под руку и последние сто метров до начала Передней улицы к церкви Святого Олафа, непонятно почему названной в честь первого христианского короля Норвегии, они прошли как образцовые супруги и прихожане. Она одела один из своих лучших нарядов – платье из зелёной парчи, подпоясанное плетёным шёлковым шнуром вокруг места, где полагается быть талии, которое закрывало коренастую фигуру от шеи до щиколоток. Коричневый шерстяной плащ укрывал от холодного апрельского ветерка, из-под капюшона которого виднелся льняной апостольник, скрывающий волосы. Белый шелковый горжет обрамлял её лицо и опускался на грудь.

Чтобы заработать ещё один плюс в глазах жены, Джон одел свой лучший серый наряд. Его широкий чёрный плащ из отличной шерсти украшала серебряная застёжка. Длинные волосы коронера покрывала серая льняная шапочка, поверх которой он одел шляпу паломника с широкими полями.

На подходе к входу в маленькую церковь, Матильда лукаво улыбалась другим прихожанам, что стояли у двери, милостиво кивая некоторым и сжимая руку мужа, чтобы подчеркнуть свою причастность к важному представителю местной власти. По мере того, как знакомые здоровались с ней, де Вулф неохотно кивал им в ответ и производил своё обычное горловое урчание, означавшее приветствие.

В течение следующего часа он стоял в ожидании окончания службы, переминаясь с ноги на ногу на холодных плитах храма Святого Олафа со шляпой в руке и регулярно получая от Матильды жесткий толчок локтем, всякий раз, когда его нетерпение становилось слишком очевидным.

Наконец, с облегчением он присоединился к очереди из нескольких десятков прихожан к алтарю, чтобы получить святое причастие. Тучный священник, которого Матильда почитала, казалось, почти так же, как самого папу, закончил службу длинной тирадой на никому непонятной латыни и, вот, Джон уже бежал к счастью, на холодный ветер, что дул от реки.

За дверью многие из прихожан не спешили расходиться и на просохшей улице делились сплетнями, что, как подозревал де Вулф, давало им возможность показать свои и увидеть чужие выходные наряды. Некоторые из мужчин были одеты более ярко, чем их жёны и дочери, в безвкусные красно-зелёные туники, сюрко и штаны. Некоторые, по примеру шерифа, носили причудливую обувь с заострёнными носами, которые привязывали к лодыжкам. Де Вулф, выглядевший чёрной вороной среди ярких попугаев, угрюмо стоял, пока Матильда болтала с женщинами. Большинство из них он видел во время предыдущих посещений церкви, но одну грузную женщину среднего возраста Джон ещё не встречал. Он обратил на неё внимание из-за перекошенного рта, который она постоянного старалась прикрыть платком. Казалась, что ей не стоило тут задерживаться, но, как видно, женщина не могла совладать с желанием поболтать с Матильдой, и Джон, сгорбившись, нетерпеливо ждал, когда жена наговорится.

В конце концов, группа рассеялась и, спеша перекусить, он зашагал к дому большими шагами, так что Матильда была вынуждена почти бежать за ним.

– Почему ты не говоришь с этими людьми, Джон? – Задыхаясь, раздражённо спросила она. – Многие из них имеют влияние в гильдиях и дружат с канониками. Ты не помогаешь мне войти в общество влиятельных людей графства.

. – Да будь оно проклято, это общество графства! – Прорычал он. - Я достаточно насмотрелся на него в судах и в их поместьях.

Коронер понял, что жена желает восстановить свою репутацию в обществе Эксетера после неприятностей, связанных с тем, что брат-шериф впал в немилость и сам Джон опозорил её своими любовными похождениями. Теперь она в очередной раз своим нытьём будет добиваться, чтобы Джон играл роль придворного. Он задумался, связана ли его тяга к другим женщинам с занудством и постоянной раздражённостью жены.

Пройдя ещё нескольких ярдов, Матильда снова заговорила.

– Этого нового аптекаря следует заковать в колодки!

Де Вулф посмотрел на неё безучастно. Она была склонна делать непонятные, ничем не обоснованные заявления, и он понятия не имел, что она имеет в виду.

– Эта бедная дама с перекошенным ртом – ей не становится лучше, хотя прошёл почти месяц.

Он молча ждал, когда она своими репликами, в конце концов, дойдёт до какого-то смысла.

– Новый аптекарь, молодой человек из Плимута. Его следует выгнать из города.

Де Вулф вздохнул и, сворачивая в переулок Мартина, решил прояснить ситуацию.

– Что же он такого натворил?

– Вытащил ей зуб, нижний, сзади, после чего её лицо перекосило. Дурак ничего не знает, такой может убить!

Старого аптекаря, державшего магазин возле церкви Святого Олафа, несколько месяцев назад повесили за убийство, и этот новый стал его преемником. К счастью, подобные случаи не входят в юрисдикцию коронера, и де Вулф был доволен, что проверять компетенцию специалиста по пиявкам придётся городским цеховым мастерам. Распахнув входную дверь перед женой, он лениво спросил:

– Я раньше её не встречал. Кто она такая?

– Её зовут Мэдж - Мэдж Кнапман.

После убийства рудокопа и вчерашнего шумного обсуждения на Крокен Торе, в де Вулфе проснулся некоторый интерес. Имя, привычно звучавшее в болотах Дартмура, в Эксетере не было на слуху. Когда в проходе показалось Люсиль, чтобы взять плащ Матильды, он небрежно спросил:

– Чем занимается её муж, если он у неё имеется?

– Мэтью Кнапман? Он торговец. Я слышала, что торгует оловом. Его брат-близнец занимает важное положение в городишке, где ты пропадал всю неделю – в Чагфорде. – Она распахнула дверь зала. – Торговля Мэтью идёт успешно. Плащ и платье, что сегодня утром были на его жене, должны стоить несколько марок.

Она громко шмыгнула носом. – Есть мужья, которые не скупятся на наряды для своих жён, не то, что другие, которых я знаю.

Однако Джон решил не бросаться на эту приманку и, до поры до времени, забыл о брате-близнеце Уолтера Кнапмана.

После того, как они поели, Матильда поднялась в спальню, а де Вулф обосновался у очага с кружкой эля, чтобы подождать, пока жена не заснёт. Потом он свистнул своего старого пса Брута и вышел в прихожую за своим коротким плащом. Когда он потянул ведущую на улицу дубовую дверь в железном переплёте, с заднего двора появилась Мэри, её красивое лицо раскраснелось от очага в пристройке, где у них была кухня. В одной руке она держала за шею мёртвого гуся, а в другой – грубый тесак.

Увидев её, де Вулф криво усмехнулся.

Я уверен, что это оружие предназначено точно не для меня! – Засмеялся он, обняв её за плечи. Горничная отстранилась из его объятий, но не слишком далеко. Ещё несколько месяцев назад де Вулф имел удовольствие заниматься с Мэри любовью в её жилище на заднем дворе, но появление Люсиль – не в меру любопытной служанки Матильды, заставило горничную прекратить отношения с хозяином из-за боязни потерять место. Отношения между ними, по-прежнему, оставались тёплыми, и Мэри отлично вела хозяйство в доме, гораздо лучше, чем большинство жён.

 – О, сэр, вашей голове точно ничего не угрожает, – ответила она и едко добавила. – Если  бы хозяйка узнала, кого вы навестили в Долише две недели назад, то вам бы пришлось одеть кольчугу на другую часть тела.

Джон прижал её к стенке и поцеловал в губы.

– Если одна женщина в Пустом переулке увидит это, то мне тоже придётся носить щит. – Его улыбка исчезла, и Мэри увидела, что коронер волнуется. – Что-то последнее время я начал сомневаться, что Несту сильно интересуют мои похождения. – Снизив голос из опасения, что вредная француженка может подслушать, де Вулф рассказал Мэри о появлении в таверне нового работника.

Служанка вздохнула и села на лавку в прихожей, держа гуся на коленях.

– Я слышала сплетни из «Ветки плюща», да и несколько недель назад Неста говорила мне, что очень редко видит вас, так как вы постоянно заняты. – Она погрозила ему тесаком и серьёзно добавила. – Вам надо уделять больше внимания вашей постоянной подруге, или вы наверняка потеряете её. Если, конечно, вы не пожелали стать безгрешным и спать только со своей женой.

С этим мудрым советом в ушах де Вулф вприпрыжку направился с Брутом на соборную территорию. По дороге пёс не пропускал ни одной мусорной кучи, которые накопились тут за все восемьдесят лет недавно завершённого строительства собора. Раздражённый задержкой, ругательствами и свистом, коронер, в конце концов, довёл до Пустого переулка пса, который по дороге успел с десяток раз задрать ногу.

Устроившись на «своей» лавке у очага, Джон оглядел большой задымлённый зал таверны, но никаких признаков присутствия хозяйки не обнаружил. Старый помощник хозяйки тут же принёс ему кварту эля и бросил кости Бруту, что разлёгся на камышах у ног хозяина.

– Хозяйка вышла на кухню, капитан. - На этот раз Эдвин обошёлся без намёков на настроение Несты и словно забыл об Алане, которого также не было в комнате.

Коронер угрюмо сидел, потягивая напиток, который, ему показался ниже обычного высокого стандарта пивоварения «Ветки плюща». Он смотрел на горящие в очаге буковые брёвна, так как после отмеченного на прошлой неделе весеннего потепления, погода изменилась, и снова похолодало. Де Вулф думал о своих отношениях с женой, с Нестой, и своём недавнем посещении Долиша, где прекрасно провёл время с Хильдой, женой лодочника Торгилша. Он знал её с детства, много лет назад прекрасная блондинка, дочь управляющего имением его отца в Стокайтенхеде, стала его возлюбленной, однако, пока Джон участвовал в многочисленных походах, её выдали замуж за старого лодочника в Долише, который души в ней не чаял. Хотя рыжеволосая валлийская красавица, Неста, была милее его сердцу, но в нём оставалось место и для белокурой, весёлой, чувственной саксонки.

Его мечтательность была прервана движением у его ног и, посмотрев вниз, он увидел, что Брут оставил кость, встал и пристально уставился на дверь, возбуждённо виляя пушистым хвостом. Де Вулф не поднимая глаз на двери, сразу понял, что его пёс так встречать мог только одного человека – Гвина, который удивительным образом находил общий язык со всеми животными, особенно – с собаками. Вскоре, по сотрясению лавки под собой, коронер понял, что его верзила-помощник приземлился рядом с ним.

– Я надеюсь, что ты пришёл не для того, чтобы сообщить о новой работе для нас? – Застонал коронер.

Корнуолец покачал головой, с обычно мрачным выражением лица, что никак не отражало его весёлый нрав.

– Не бойтесь, коронер, просто я почувствовал, что мне просто необходим кувшин или два эля и немного успокоиться. А то ведь мои сынишки не дают скучать. – Гвин жил с женой, матерью его двух малолетних сыновей.

Эдвин принес эль, и после первого же глотка, Гвин скривил лицо.

– Какого черта, что это? На вкус как верблюжья моча, а не обычный напиток Несты. – Он вытер свои выдающиеся усы и оглядел комнату. – И где же она пропадает?

– Эдвин сказал, что на кухне, – проворчал де Вулф. По его тону Гвин сразу понял, что эту тему обсуждать не следует.

– Я слышал от жены сегодня, что у Уолтера Кнапмана есть брат-близнец в городе, он также торгует оловом.

На лбу помощника коронера, который под столом чесал уши собаки, пролегли морщины.

– Кнапман? В Эксетере есть несколько Кнапманов, но, насколько мне известно, только один занимается оловом. Однако он совсем не похож на Уолтера, не думаю, что они близнецы.

–Тем не менее, если он торгует оловом, вполне вероятно, что они связаны между собой. Его зовут Мэтью.

Гвин склонил голову, накручивая на пальцы свои длинные усы.

– Мэтью, так его и зовут! У него дом и склад возле водозаборных ворот, недалеко от набережной. Я полагаю, большую часть его олова вывозится кораблями.

Они снова замолчали Джон с тревогой ждал появления Несты, чтобы оценить её сегодняшнее настроение. Однако, хозяйка всё не появлялась и вскоре он почувствовал необходимость избавиться от излишков жидкости, которую он выпил. Он поднялся со скамьи и прошёл мимо столиков к двери на задний двор, где за плетнем из веток акации, рядом со свинарником и курятником имелась уборная яма. На обратном пути по двору он заглянул в дверь кухни, чтобы поздороваться с Нестой, но там были только две горничные, которые хихикали, помешивая в висящем над огнём большом железном котле.

Напротив располагался сарай, в котором варили эль, дверь в него была закрыта, но через щели в досках де Вулф услышал голос Несты. Открыв дверь, он просунул голову внутрь, намереваясь завязать разговор с жалобы на качество эля.

Хозяйка, без сомнения, следила за варкой эля – она прислонилась к большому чану с длинным ковшом в руке – но другая её рука заплелась вокруг шеи Алана Лэйма, а обе его руки плотно ухватились за её талию.

Услышав скрип двери, они повернули головы, и лицо Несты мгновенно покраснело. Де Вулфа охватило желание броситься вперёд и утопить молодого соперника в чане. Однако, потом он представил старого дурака-рогоносца, бросающегося на юнца, после всплыл образ красивой саксонской блондинки. Он отступил назад, хлопнул дверью так, что соскочила одна из кожаных петель, а затем угрюмо вернулся в таверну.

Перейти к седьмой главе