четверг, 25 мая 2017 г.

Бернард Найт - «Смерть Рудокопа» - Глава 7

Bernard Knight
The Tinner's Corpse


ГЛАВА 7

В которой коронер Джон занимается пожаром

Ночью разыгралась непогода, и Джон де Вулф проснулся на рассвете от грома и стука проливного дождя о черепицу над спальней. Сквозь щели в оконных ставнях в дом врывался порывистый западный ветер, занося капли дождя, одна из которых попала коронеру в глаз. как только он его отрыл.

На другой стороне кровати Матильда спокойно спала, укрывшись пышной периной, нисколько не обращая внимания на бурю. В прошлом году де Вулф купил Несте привезённую из Франции шикарную высокую кровать. Если бы Матильде стало известно об этом, то она больше разгневалась из-за того, что подобного предмета мебели нет у неё, чем из-за самого факта его измены с хозяйкой постоялого двора.

Он откинул в сторону шерстяное одеяло и прошёл голыми ногами по комнате, вся мебель которой, помимо кровати, состояла из пары дубовых сундуков для одежды, кресла Матильды и пяльцев. Он нащупал лежащую на сундуке тунику и натянул её, подпоясавшись шерстяным шнурком. Засунув ноги в пару мягких домашних шлёпанцев, Джон подошёл к окну и приоткрыл створку ставня, чтобы сквозь узкую щель выглянуть наружу. Порыв ветра с дождём заставил его ту же захлопнуть ставень, однако, при свете блеснувшей в этот момент молнии, коронер успел заметить заполненный грязной водой двор и Мэри несущую в кухню охапку дров из дровяника.

Тут раздался звук, смутно напомнивший коронеру рёв труб в войске Саладина - именно такие звуки издавала Матильда, зевая и уставившись на мужа мутным взглядом.

- Уже рассвело? Я должная встать и подготовиться к службе в соборе.

- О боже! Матильда, тут такой дождь, ты же утонешь не дойдя до собора! Такого не было со времён Ноева Потопа.

Матильда с усилием села на кровати и прислонилась спиной к серому коврику, что висел у изголовья кровати. Хотя большинство людей перед сном раздевались, супруга коронера на ночь закутывалась в ночную тунику, плотно перетягивая её шнурком. Подвязанный под подбородком колпак стягивал её лицо, и мешки под глазами были более заметными, чем обычно.

Не выспавшийся, со спутавшимися волосами и небритой щетиной, Де Вулф с тоской смотрел на эту женщину. Хотя шестнадцать лет назад её вряд ли бы кто-то назвал красивой невестой, но, по крайней мере, тогда она ещё не доставала его своим постоянным нытьём.

- Джон, ты уходишь, да? Нужно, чтобы Люсиль пришла сюда и помогла мне одеться. Позови её, когда сойдёшь вниз.

Только он собрался сказать, что не собирается никуда выходить под таким дождём, как, словно назло, дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Лишённый оправдания, коронер осторожно открыл дверь, за которой начиналась лестница, под которой спала служанка Матильды.

- Иди, Джон, - продолжала Матильда. - И посмотри, начала ли Мэри готовить нам завтрак.

- Мэри повезёт, если при таком дожде и ветре ей удастся просто развести огонь в очаге, - пробормотал он, но начал спускаться по скользким ступенькам к проходу, что вёл во двор. По пути, постучав в коморку Люсиль, он вышел во двор к нужнику. Тёмно-серые облака закрывали небо над головой и сверкнула молния, хотя в городе дождь прекратился. В зал Симон принёс нарубленные дрова и разжигал камин, а за ним пришёл Брут, который оставил свою спальню в кухне, привлечённый перспективой прилечь у тёплого очага.

В ожидании, когда Мэри принесёт еду, Джон разместился в кресле возле камина. Матильде обычно требовалось довольно много времени, чтобы с помощью Люсиль уложить волосы и одеться в наряд для посещения церковной службы. Де Вулф с некоторой надеждой размышлял о религиозной одержимости Матильды, которая могла подвести её к желанию стать монахиней, тем самым освободив его. Он решил при случае поинтересоваться у Томаса или даже архидиакона, является ли вступление жены в монастырь законным основанием для прекращения брака.

Пока коронер сидел в одиночестве, за окном мелькнуло ещё несколько вспышек молнии, и дождь начался снова, но раскаты грома прозвучали с большим интервалом. Тут появилась Мэри с миской горячей овсяной каши, бужениной и свежей буханкой хлеба из лавки за углом. По её волосам стекала вода, но, как обычно, она была весёлой и энергичной.

- Сэр коронер, вы выглядите ужасно, - сказала она приглушённо, чтобы её голос не могли расслышать в окошке спальни, что выходило в зал. - Когда вы в последний раз брились?

Де Вулф провел длинными пальцами по подбородку и услышал скрежет соломы.

- Я пропустил субботнее бритьё из-за поездки на Крокен Тор, - признался он. Раз в неделю он мылся во дворе и брился специально заточенным ножом, прежде чем сменить нижнюю тунику.

- Когда поедите, я нагрею воды. Там для вас имеется новый кусок козьего сального мыла. - Поставив его перед фактом, она оставила его одного размышлять о планах на сегодня. Утром ему предстояло принять участие в специальном заседании суда, где предстояло рассмотреть исковые и апелляционные заявления заинтересованных лиц.

Помывшись в деревянном корыте, Джон принялся соскабливать щетину на лице, пользуясь в качестве зеркала пластиной полированной бронзы. Когда он привёл себя в порядок и направлялся в спальню за чистой сменой одежды, Матильда уже приступила к обильному завтраку. Одевшись, де Вулф спустился вниз, попрощался с женой и вышел на улицу.

Тут прямо над крышей церквушки Святого Мартина блеснула молния, расщепившаяся на несколько ярких стрел, почти сразу послышались мощные раскаты грома. Небо стало практически чёрным, и Джон вернулся в дом, чтобы взять кожаный плащ с капюшоном, так как дождь усилился. Буря вернулась в город и молнии с громом снова свирепствовали прямо над головой.

По дороге коронер услышал ржание испуганных лошадей в конюшне кузнеца. Заглянув туда, несколько минут провёл с Эндрю, который успокаивал Одина и других жеребцов, потирая им шеи и тихонько разговаривая. Когда они немного успокоились, он пошёл в Ружмон, стоически не обращая внимания на непогоду, как делал последние двадцать лет, проведённых в походах. Долгие годы, философски размышлял он, ему приходилось большую часть времени находиться в некомфортных условиях: было либо слишком мокро, либо слишком сухо, либо чересчур холодно, либо нестерпимо жарко - однако, хоть редко, но было в его жизни несколько периодов, когда климат был просто замечательный.

Проходя по Главной улице, не доходя поворота к замку, де Вулф увидел как Гвин прошёл через Восточные ворота из Санкт-Сидвелл. Прикрывшись заострённым капюшоном своего потрёпанного кожаного плаща, тот также увидел коронера и остановился подождать у подножия Замковой горы. Когда Джон подошёл к нему, за его спиной вспышка молнии разрезала небо на множество осколков, и одновременно с нею прогремел мощный раскат грома. Гвин на мгновение был ослеплён вспышкой синего света, которая ударила всего в какой-нибудь сотне шагов от него.

- Иисус Христос, ты был близко, - пробормотал он, потирая глаза.

Де Вулф обернулся, учуяв носом в воздухе характерный сернистый запах. Через несколько мгновений над ближайшей крышей на северной стороне от Главной улицы появился дым. Вокруг быстро собралась толпа из жителей и лавочников, которые спешили поглазеть на пожар на улице Церковников.

Вскоре к Гвину вернулось зрение, хотя яркая вспышка в глазах оставалась ещё несколько минут. Он заметил дым, стелющийся вниз по улице, а де Вулф схватил его за руку.

- Давай, загорелась чья-то соломенная крыша. Это работа коронера.


Вместе с остальной толпой они поспешили вместе к перекрёстку недалеко от переулка Мартина, но только с другой стороны главной улицы. Узкий проход на улицу Церковников блокировали любопытные горожане, но Гвин бесцеремонно растолкал их, крикнув, чтобы пропустили королевского коронера. В пятидесяти ярдах вверх по улице, застилая небо серым дымом, горела крыша одного из узких домов Под сильным ветром пламя разгоралось всё сильнее. Хотя верхний слой соломы на крыше намок от дождя, однако в середине настила, толщиной почти в два фута, солома была сухой. На первом этаже дома располагалась лавка, её передние ставни открывались вверх, образовывая защитный навес, а внизу выставлялись товары - сапоги. ботинки и разные изделия из кожи. На дороге суетился и истерично кричал владелец, в ужасе от того, что в ближайшие несколько минут его дом и его лавка сгорят.

Тут из толпы вышел Джон, по пятам за которым следовал Гвин.

- Внутри есть люди? - Спросил он, схватив сапожника за плечо.

Мужчина покачал головой, в его глазах промелькнуло сознание.

- Слава Богу, нет, все здесь на улице. Но что нам делать, сэр?

Будучи признанным авторитетом, на самом деле, де Вулф не мог посоветовать что-то необычное.

- Молитесь за потоп, вот и все, - сказал он с участием. - Если в доме имеются ценные вещи или сбережения, вынесите всё сейчас же, не ждите, пока огонь спустится с верхнего этажа. Но, как только дым опустится вниз, сразу же выходите.

Торговец закричал нескольким молодым людям, ученикам или сыновьям, и они ринулись в заднюю часть лавки, чтобы спасти всё, что ещё можно было спасти.

- Я помогу этим несчастным, - сказал Гвин и последовал за ними внутрь. Когда он ушёл, за плечом де Вулфа послышался ещё один голос.

- Он член моей гильдии сапожников. Смилуйся, Боже, чтобы он не разорился.

Это был Генри Риффорд, богатый торговец кожей и один из двух помощников мэра Эксетера, руководителей городского совета, избранного своими собратьями из сословия горожан. Де Вулфу не нравился этот невесёлый и напыщенный буржуа, стоявший среди кучки богатых горожан, смотревших, как над крышей разрастаются дым и пламя, хотя пока не было никаких признаков пожара в двух оконных проёмах второго этажа.

- Я запретил горожанам покрывать крыши соломой внутри города, но мы ничего не можем сделать со старыми строениями, покрытыми соломой или тростником, - жаловался помощник мэра. - Многие другие города запрещают это - но не всякий хочет перекрывать дома заново черепицей. Владельцы или арендодатели не хотят или не могут себе этого позволить.

- Если этот пожар распространится и сгорит весь город, это обойдётся намного дороже. Не говоря уже о том, что могут погибнуть люди. Обе эти проблемы относятся к компетенции коронера, - когда заговорил де Вулф, над головой снова загрохотал гром. - Хотя мне трудно будет на дознании вынести вердикт против Всевышнего за удар молнии.

Кто-то, видно, действительно усиленно молился, ибо в этот момент висящие над головой тёмные тучи раскрылись, и с небес полился настоящий потоп. Ветер утих, и город накрыла вертикальная стена дождя. Все зеваки, включая де Вулфа и Риффорда, бросились искать укрытие. Они побежали по узкой улице и забилась под аркаду, образованную деревянными колоннами, которые поддерживали выступающий верхний этаж стоящего напротив дома. Ливень продолжался без перерыва, и над горящей соломенной крышей начали подниматься облака пара.

- Это поможет спасти дом, - воскликнул Риффорд, увидев, как пламя по краям большого отверстия в крыше утихло, сердито шипя. Они наблюдали, как неумолимый дождь вымывал через край крыши почерневшую солому на улицу.

- В любом случае, верхний этаж уничтожен, если не огнём, то водой, - проворчал де Вулф, - но это лучше, чем потерять весь дом. И, возможно, всю улицу.

Какое-то время, стоя в своём укрытии, они наблюдали, как пожар был потушен собственной рукой Бога, и их разговор перешёл на другие вещам. Де Вулф считал своим долгом спросить, как поживает семья Риффорда и узнал, что дочь помощника мэра, Кристина, постепенно приходит в себя после изнасилования, которому она подверглась в прошлом году, и уже принято решение выдать её замуж за долговязого Эдгара Топшема. Риффорд продолжал говорить о кампании среди горожан, желающих, чтобы в Эксетере, вместо двух помощников, назначался мэр.

- Просто так поступают во всех больших городах, я говорю. Они хотят иметь муниципалитет, а также мэра - просто чтобы быть похожими на Лондон.

Опасаясь потерять свой пост, торговец был недоволен такой инициативой, однако де Вулфа этот вопрос мало интересовал, и он предпочёл сменить тему разговора.

- Кстати. о городских гильдиях, последнее мое дело связано с рудокопами и торговцами оловом Чагфорда. Там я встретил Уолтера Кнапмана - говорят, что у него имеется брат, тоже торговец оловом, живущий здесь в Эксетере.

- Да, это Мэтью, они близнецы, хотя внешне совершенно не похожи друг на друга. Я плохо его знаю, ведь торговцы оловом считают, что могут обойтись без гильдий, как остальные. - сказал Риффорд, стряхивая воду со своего дорогого плаща из кожи выдры.

- Он ведёт дела вместе со своим братом? - Де Вулф давно знал, что оба помощника мэра знали всё о коммерческой жизни города.

- Я так понимаю, что Мэтью занимается продажей очищенного олова брата после второй плавки. Основная часть грузится на корабли, либо непосредственно с городского причала,  либо на баржах вывозится в Топшэм, где перегружается на суда. У него имеется несколько работников - в том числе пасынок Уолтера, молодой парень по имени Питер Джордан.

Они разговаривали ещё около четверти часа, пока дождь несколько не утих. Соломенная крыша в доме напротив промокла насквозь, набрала вес, и рухнула, так как подгоревшие стропила не выдержали. Большой пожар уже не угрожал городу и, спустя несколько минут, не обращая внимания на моросящий дождь, сапожник со своими домочадцами и соседями принялся спасать вещи с верхнего этажа.

Гвин, увидев, что его хозяин собирается идти в Ружмон, вышел из своего укрытия, где он сплетничал с парой солдат. Когда они добрались до замка, коварная погода снова изменилась, дувший не переставая ветер растянул облака друг от друга, и на небе, тут и там, появились голубые пятна, хотя время от времени продолжал хлестать ливень.

Они шагали через трясину внутреннего двора, чтобы добраться до графского зала - голого каменного сооружения в поле слева от главных ворот, больше похожего на сарай, чем на здание суда. Оно имело черепичную крышу, так как солому внутри замка не использовали, из опасения огненных стрел при осаде. В здание вела одна большая дверь, а несколько узких бойниц вверху на стенах пропускали немного света. Внутри был утрамбованный земляной пол, вдоль одной из торцевых стен стоял низкий деревянный помост, на котором были два стола, скамейка, деревянное кресло и несколько стульев.

Несколько писарей шерифа готовили свои письменные перья и чернильницы за одним столом, на конце которого уже сидел, сгорбившись, Томас де Пейн, угрюмо затачивая перо маленьким ножом. В зале прохаживалось несколько солдат и совсем мало любопытных и заинтересованных горожан, которые пришли, чтобы увидеть производство. Это была обычная сессия и, вероятно, все зрители были родственниками или жертвами основных участников предстоящего процесса.

Де Вулф сел на скамейке за центральным столом, а Гвин отошёл, чтобы в ожидании начала суда переговорить с одним из солдат. Через несколько минут появился Ричард де Ревелль в сопровождении сержанта Габриэля и ещё двух солдат. На нём был одет его обычный щеголеватый наряд: дорогая туника любимого зелёного цвета с подолом, отделанным золотой вышивкой, тёмно-зелёной мантия из тяжёлой саржи была накинутой на плечи, а его аккуратные усы и козлиная бородка были подстрижены. При его появлении служащие поднялись на ноги и ждали, пока шериф не сел в единственное кресло на председательском месте.

Из-за дождя заявители и ответчики задерживались, и де Ревелль завязал разговор со своим зятем. Они обсудили загоревшийся дом, так удачно потушенный ливнем, а затем де Вулф коснулся субботней встречи на Крокен Торе.

- Я заметил, что рудокопы яростно добиваются независимости. Полагаю, что короли в течение многих столетий поощряли их, из-за поступающих в казну налогов, - провокационно заметил он.

Лицо шерифа потемнело.

- Я считаю это чрезмерной наглостью, они много про себя возомнили. Требовать лишить меня должности лорда-хранителя, хотя я занимаю её по праву как представитель короля. - Он весь раскраснелся, вспомнив то, что произошло на Большом суде рудокопов

Де Вулф задавался вопросом, какого короля хотел бы представлять де Ревелль, учитывая пристрастия шурина к делу принца Джона.

- За этим стоит Уолтер Кнапман! – Продолжал шериф. - Он хочет быть повелителем рудокопов Девона, и, как мне сообщали мои соглядатаи, он в течение многих месяцев подбивал людей. Какой из него лорд-хранитель! Он просто тупой выскочка, поднявшийся на добыче олова.

Лежащие на столе руки шерифа сжались в кулаки, как будто он ухватил ими Кнапмана за шею.

- Кстати, с этим делом обезглавленного горного мастера - я бы не отбрасывал причастность к нему Кнапмана, он мог специально убить его, чтобы обострить напряженность среди рудокопов для своих собственных целей.

Такую версию коронер ещё не рассматривал, но сразу отклонил её как фантазию воспалённого воображения де Ревелля. Де Вулф, с некоторым удивлением, осознал глубокое беспокойство шерифа вызовом его власти над добычей олова. Должно быть, изрядную долю от налога на чеканку олова шериф клал себе в карман, о чём де Вулф раньше не подозревал, если настолько разгневался из-за маловероятного риска потерять свою должность.

Далее углубиться в проблемы оловянных рудников помешало появление небольшой процессии у входа в зал. Ральф Морин, дородный комендант замка, ввёл двух грязных и растрёпанных мужчин с тяжёлыми кандалами на щиколотках. Двое солдат следовали за ними, подталкивая их древками копий, а сзади шёл выглядевший испуганным парень в сопровождении человека, в котором де Вулф признан видного местного адвоката. Последние двое остановились и встали спереди небольшой толпы, а солдаты и двое заключенных подошли к подножию платформы, перед коронером и шерифом.

Секретарь суда, пухлый и важный, с блестящей лысиной, встал перед столом, держа в руках свиток пергамента, призвал собравшихся к тишине и объявил заседание суда открытым. Затем он подобострастно поклонился шерифу, который, пребывая всё ещё, в плохом настроении из-за рудокопов, кивком предложил ему продолжить.

- Сэр, первым делом нам нужно объявлять пять человек вне закона, если они не откликнутся сегодня на свои имена. - Он зачитал список имен, в сочетании с выдвинутыми против них обвинениями – кражами, серьезным нападением и подделкой.

Далее он сделал паузу и выжидающе осмотрел помещение мрачного зала, что было встречено молчанием.

- Вызывались ли эти люди на последних трёх заседаниях суда? – Резко спросил шериф.

На этот раз слегка приподнялся со своего места Томас де Пейн с пергаментом в руке.

- Да, это будет четвёртый раз, так записано в свитке коронера.

Теперь поднялся на ноги Джон де Вулф и встал, нависнув над столом, как какая-то тощая чёрная хищная птица.

- В таком случае, я объявляю их вне закона и прослежу, чтобы они были внесены в мои свитки розыска и задержания, если только сейчас не объявятся какие-либо два человека, что поручатся здесь за их появления на следующем заседании суда Графства, внеся залог в сумме двадцать марок каждый. Если они не явятся на этот последний призыв, то залог будет передан в казну.

Он быстро оглядел зал, зная, насколько маловероятным был шанс того, что кто-нибудь из родственников выложил бы такую большую сумму, рискуя её потерять, в случае, если виновники не покажутся в следующий раз. Они, вероятно, уже давно сбежали в лес или в болота Дартмура, если ещё не уплыли во Францию или Уэльс.

Само собой ответом на предложение выступить гарантом явки обвиняемых в суд послужило красноречивое молчание зала, и де Вулф жестом приказал Томасу занести имена на пергамент, после чего сел в ожидании следующей части заседания.

Секретарь суда снова встал и, напустив на себя важность, сверился со своими документами.

- Настоящим документов Эдмунд Уонфорд подал апелляцию против Уильяма Тэтчера, утверждая, что тот преступно убил его брата, Альфреда.

В зале суда возник небольшой переполох, когда грубый бородатый мужчина, волосы, которого напоминали гриву лошади, вытолкал вперёд испуганного парня, которого де Вулф заметил раньше.

- Это подлый лжец и смутьян! - Крикнул он, когда Эдмунд отшатнулся от него. Сержант Габриэль указал одному из своих солдат, который быстро подскочил и оттащил агрессора от его оппонента.

- Что всё это значит? - спросил скучающим голосом шериф.

Адвокат Эдмунда, мужчина с худым, недовольным лицом, в длинной чёрной одежде, с толстой книгой под мышкой, что должно было говорить об его учёности, подошёл к подножию помоста.

- Шериф, как вы хорошо знаете, я, Роберт Коутерман, защитник этого города. Я говорю за этого Эдмунда, который утверждает, что он и его семья понесли тяжелую утрату, а также потеряли доход умершего брата Альфреда, который был кожевником. Он требует от Уильяма Тэтчера либо воздаяние в сорок марок, либо вызов боем.

Де Вулф посмотрел на робкого Эдмунда, небольшого мужчину около сорока лет, а затем на Уильяма, который по телосложению походил на Гвина из Полруана.

- Испытание боем? Вы это серьёзно? – Резко спросил он.

Адвокат поспешил прояснить ситуацию.

- Ну, конечно же, он из-за плохого состояния здоровья не сможет сам отстаивать своё право, вполне может нанять для этой цели себе заместителя.

Де Вулф фыркнул от отвращения к такому решению. Он считал, что этот метод урегулирования споров смешон и обрадовался слухам о том, что Церковь в Риме рассматривает вопрос о его скором запрете. Это могло быть не так смешно, когда двое мужчин, имевших серьезную проблему, сражались бы лично, так как проблема решалась смертью одного из спорщиков, но для одного из них или даже обоих, представлял заместитель, метод выглядел глупым. Он сердито посмотрел вниз на Эдмунда и его адвоката.

- Почему я ничего не слышал об этом деле? На дознании коронера? Я не помню такого дела.

Адвокат, который, казалось, немного скучал от всех этих вопросов, принялся неторопливо объяснять.

- Смерть случилась год назад, сэр, прежде, чем была утверждена должность коронера. Дело рассматривалось в господском дворе в Уонфорде, но управитель отклонил наше требование.

- На каком основании?

- Он сказал, что отсутствуют доказательств того, как умер брат моего клиента. Но мы уверены, что он был убит Уильямом Тетчером в пьяной драке.

Джон на мгновение задумался. Система судов была сложной, и он понимал, что для простого люда, вроде Эдмунда или Уильяма, судебный процесс казался больше помехой, чем помощью.

- У вас имелись очевидцы или другие веские доказательства, к которым не прислушались в господском дворе? – Резко спросил он.

- Мы считаем, что у нас есть, коронер, - убедительно ответил адвокат, глубокие бороздки по бокам его рта давали основание предположить, что он страдал от постоянных болей живота. – Но, без сомнения, неудачное рассмотрение дела в господском дворе послужит основанием при дальнейшем рассмотрении, если мы будем преследовать его через суд. Именно поэтому мы хотим, чтобы этот вопрос был урегулирован боем.

Шериф слушал этот диалог с нетерпением.

- Если это то, чего они хотят, то пусть так и будет, - огрызнулся он. Его суд получит плату за зачисление на бой, и он хотел, чтобы де Вулф не предлагал выносить этот вопрос на рассмотрение выездной сессии королевского суда.

Но коронер добивался именно этого, не с целью поиска лишнего источника пополнения королевской казны, а чтобы избежать бесполезной смерти двух незнакомых людей, пытающихся убить друг друга во имя справедливости.

- Если вы считаете, что у вас есть хорошие доказательства, и можете вызвать свидетелей, то королевские судьи вынесут справедливое решение. Они должны посетить Девон в течение следующего месяца или около того.

Адвокат начал о чём-то лихорадочно шептаться с Эдмундом, после чего повернулся к де Вулфу.

- Возможно, позже мы обговорим с вами данную процедуру, коронер. В то же время, в данный момент, мой клиент решил отказаться от этой жалобы.

Предполагаемый преступник, Уильям Тэтчер, громко засмеялся, а Эдмунд со своим адвокатом застенчиво вышел из зала, под шутки и насмешки присутствующих. Габриэль и некоторые из присутствующих при этом получили приглашение отметить победу Тэтчера за столом в кабаке, после чего некоторая часть собравшихся покинула зал.

Ричард де Ревелль уставился на двух мужчин в кандалах, которые по-прежнему стояли прямо под ним.

- Это те, что желают признаться? – Спросил он секретаря.

Клерк снова поднялся на ноги.

- Они, сэр Ричард. Джеймс Пил и Роберт Бриукс желают давать показания против своих подельников.

Закованные в колодки были ожидавшими суда обвиняемыми либо были уже осуждены, и пытались спасти свои шеи от петли, дав показания против подельников, с которыми вместе совершали преступления. Процедура фиксирования их показаний была достаточно трудоёмкой, и основная роль в этом принадлежала коронеру, которому надлежало принимать признательные показания и подробные данные о других участниках преступлений.

В течение следующего получаса де Вулф обстоятельно их допрашивал, в то время как Томас всё записывал в свои свитки для представления выездному королевскому суду, когда тот прибудет в Эксетер. Приезд судей был намечен ещё в прошлом году, но до сих пор их прибытие всё время откладывалось. Это превращало систему правосудия в посмешище, так как из-за накопившихся дел стало практически невозможно содержать большое количество заключенных, задержанных в ожидании суда. Нагрузка на констеблей и тюремщиков города, который должен был платить за охрану и содержание заключенных, была такова, что многим из них позволяли бежать и скрываться от закона, в ущерб спокойствию и безопасности дорог и сельской местности.

В конце концов, все судебные дела были закончены, и заключенные в кандалах отправились обратно в тесные, грязные тюремные камеры под донжоном замка. Шериф и де Вулф некоторое время говорили о тонких судебных вопросах, после чего де Ревелль вернулся к обсуждению того, что произошло на Большом суде на Крокен Торе. Он ещё раз обвинил Уолтера Кнапмана в оскорблениях представителя короля, чем убедил Джона, что его шурин не настолько толстокожий, как тот предполагал. Когда шериф, наконец, зашагал прочь, всё ещё выражая недовольство «бунтом рудокопов», Джон забрал Гвина и своего угрюмого маленького писаря и направился к замковой сторожке в свой офис.

У караульного помещения, под аркой сторожевой башни замка, Гвин решил, что им нужен хлеб, сыр и пиво, чтобы предотвратить муки голода, и спустился с холма к ларькам, чтобы пополнить свои запасы. Когда Томас поднимался по каменной лестнице на второй этаж, он робко попросил своего хозяина выслушать его по личному вопросу.

Добрались до своего удручающего вида кабинета, де Вулф уселся на лавку за грубым столом и жестом пригласил писаря сесть напротив.

- Я думаю, что я знаю, что у тебя на уме, Томас, но всё равно расскажи.

Маленький человек нервно сидел на лавке, обтянув узкие плечи потёртым чёрным плащом.

- Сэр Джон, вот уже два года прошло с тех пор, когда меня изгнали из лона святой Церкви в Винчестере. Из-за своей бедности и моего позора я часто молился, чтобы Бог призвал меня в лучший мир.

Когда де Вулф смотрел на него, то постоянно задавался вопросом, как такое несчастное тело могло вмещать в себе такой ум и душу, которая имела подлинную любовь к своему призванию.

- Ты достаточно хорошо вышел из передряги, Томас, - пожурил он своего писаря, добавив в свой голос некоторую долю участия - ровно столько, сколько он мог себе позволить. – Благодаря своему дяде – архидиакону, ты избавлен от голода и теперь, по крайней мере, имеешь крышу над головой и кровать на соборной земле. Ведь тех пенни, что я плачу тебе, достаточно, чтобы поесть?

Писарь чуть не упал со стула, желая продемонстрировать свою благодарность.

- Сэр, вы и мой дядя были самой добротой. Без вас, я, конечно же, умер бы. Тем не менее, иногда мне кажется, что лучше бы мне было умереть, потому что после моего изгнания из церкви, которая являлась моей жизнью, с той поры, когда мне исполнилось семь лет, и я впервые пошёл в школу, жизнь моя стала невыносимой. - Его тёмные глаза наполнились слезами. - Тем более, что обвинение, выдвинутое против меня, было ложным. Эта девушка, она дразнила и провоцировала меня. Я не сделал ничего, кроме как поцеловал её - а потом она закричала «Насилуют!»

Де Вулф завозился в смущении. Бесстрашный и неукротимый в бою, он был беспомощен, столкнувшись с такими эмоциями другого человека. Он громко откашлялся, его руки бесцельно стали перебирать лежащие на столе пергаменты.

- В таком положении ты находился уже долгое время, Томас. Что же теперь изменилось?

- Я изменился, сэр. Вы правы, потребности моей плоти: еда, питьё и сон, удовлетворяются достаточно хорошо, ведь мне требуется мало. Но совсем другое дело с пищей для моей души. Я голодаю без моей любимой Церкви.

Он сглотнул и провёл пальцами по лицу, чтобы вытереть влагу под глазами.

- Жизнь на соборной земле только ухудшает моё состояние. Я думал, что компания священников и послушников, рядом со священным зданием, сможет удовлетворить мою душу. Но получилось всё наоборот. Я, как церковная мышь, обманом живу в анклаве Бога, больше не являясь его истинной частью.

Де Вулф посмотрел на своего писаря со смешанными чувствами. Он не имел сыновей, и не дай бог, чтобы у него был сын такой же как Томас - тощий эльф с хромой ногой, лёгким косоглазием и кривой спиной Но буквально отцовский инстинкт побуждал его прикоснулся к этому молодому человеку, который полностью зависел от него, искал у него помощь в качестве единственного, кто мог бы понять его отчаяние.

- Чем я тебе могу помочь, Томас?

- Поговорите с моим дядей, Джоном Алансоном. Спросите у него, может, есть способ, с помощью которого я мог бы искать искупление и, в конце концов, восстановить статус священника.

Лицо де Вулфа выражало сомнение.

- Насколько я слышал от твоего дяди, решение, принятое в Винчестере, было очень определенно. Кажется, тебе очень повезло, что тебя не повесили. Только твоя ряса спасла тебя.

- Но доказательства были ложными! Они полагались на слова той злой девочки, которая осудила меня только ради развлечения, - в тоске зарыдал Томас. – Из-за некоторых моментов волнения, чтобы оживить свою тупую жизнь, я обречен пропадать до тех пор, пока не умру. Пожалуйста, поговорите с моим дядей, коронер, умоляю вас.

Де Вулф хмыкнул в знак согласия, больше из-за желания закончить неприятное выпячивание эмоций своим секретарём, чем из желания помочь ему.

- Я поговорю об этом с архидиаконом, но я бы не стал надеяться на благоприятный исход, Томас. Без новых доказательств, которые бы очистили твоё имя, я не думаю, что Церковь захочет вернуться к этому вопросу. Но я буду говорить с твоим дядей. А ты пока займись делом.

Томас рассыпался в благодарностях, и его лицо стал менее унылым, чем раньше, даже с учётом небольших шансов на благоприятный исход.


За обеденным столом в доме в шестнадцати милях на запад от Эксетера один стул остался пустым, что привело в замешательство и озаботило всех домашних. Давно минула середина дня, прошло несколько часов после обычного обеденного времени в резиденции Кнапмана, но Уолтера не было.

- Куда он отправился этим утром? - Спросил только что приехавший брат Мэтью. Он приезжал примерно раз в месяц, чтобы обсудить с Уолтером дела относительно торговли оловом, организацию транспорта в Эксетере и отчитаться по продажам, как дома, так и за рубежом. Джоан Кнапман отвечала с досадой на опоздание мужа к обеду, что добавило остроту звучанию её голоса.

- Он уехал рано, сказав, что едет на свою мельницу возле Дансфорда, но обещал вернуться домой к обеду, - сказала она с оттенком раздражения.

- Что-то не так, раз Уолтер опаздывает к обеду. У него ведь хороший аппетит, - добавила её мать, выжидающе глядя на дверь во двор, в котором располагалась кухня.

Мэтью потянулся через стол, чтобы пополнить винные чашки двух женщин, затем наполнил собственную.

- Это странно. Если бы он поехал в Дасфорд, я бы его там встретил. Я проезжал там, чуть больше часа назад, но не заметил там никаких признаков Уолтера. Вы уверены, что он сказал "Дансфорд"?

- Конечно, уверена, - с раздражением ответила Джоан. – Вы думаете, у него есть ещё зерновые мельницы? Он же не мельник, а хозяин рудников. Я до сих пор не могу понять, зачем он вообще купил её прошлой осенью, разве что из-за низкой цены, ведь мельник умер.

- Я бы хотела поесть, - заскулила старушка. – Мы что, должны ждать Уолтер вечно? Мэтью же тоже после трёх часов езды должен поесть.

Мэтью, конечно же, проголодался, и хорошее вино приятнее было бы пить на полный желудок. Внешне он настолько отличался от Уолтера, что, глядя на них, вряд ли бы кто-то признал их за братьев, уже не говоря о близнецах. Мэтью был шире и ниже своего брата, его редкие имбирного цвета волосы разительно отличались от крепкой копны на голове Уолтера. Его лицо было жирнее, на нём бросались в глаза разбросанные, выглядящие болезненными, коричневатые пятна шрамов от старых прыщей. Одевался он дорого, но выглядел не очень хорошо из-за несоответствия цветов между ярко-красной туникой и голубым сюрко. Внешне держался он подчёркнуто дружелюбно, но создавалось впечатление, что за его любезностью и вежливостью, скрывается любовь посплетничать о тех, кто его не слышит.

Джоан позвала приказчика, который с тревогой ожидал неподалёку.

- Мы будем есть, Альфред. Только Бог знает, когда хозяин вернётся.

Через несколько минут приказчик вернулся с одной из служанок, несущих подносы с хлебоми , мисками лукового бульона и жареным гусём.

Пока они ели, Джоан задавалась вопросом, когда ей можно будет уйти на встречу со Стивеном Эклендом. В таком маленьком городке, как Чагфорд, трудно что-то сохранить в тайне. Её мать уже знала, что происходит, и была в ужасе, что брак её дочери с богатым рудокопом может оказаться в опасности, если Уолтер обнаружит, что стал рогоносцем. Тем не менее, она покрывала Джоан, когда той нужно было оправдываться, и утверждала, что сопровождает её на прогулках по городу и за его пределами, а также при посещении церкви.

Во время еды Джоан оставалась молчаливой, предоставив возможность своей болтливой матери вести разговор с Мэтью, который по прошествии времени стал выражать свою растущую озабоченность отсутствием Уолтера.

- Нам надо обсудить много дел, тем более, что через несколько дней будет проводиться следующая чеканка. Ведь придётся всё олово перевозить в Эксетер - и мне нужно знать, сколько его будет и какого оно качества. - Он был достаточно осторожен, чтобы не добавить, что это ему нужно знать, чтобы определить, сколько он сам может получить за организацию продажи и экспорта олова.

Ко времени, когда они насытились, Уолтер так и не появился, и Мэтью предложил послать на мельницу грума, чтобы посмотрел, что случилось с ним. Гарольд, управитель, отправил конюха на хорошей лошади, с приказом следовать по дорожке, по которой обычно ездил хозяин. Мельница находилась между Фордом и Теном, примерно в шести милях от дома, которые на хорошей лошади можно проехать менее чем за час.

Примерно три часа спустя мужчина вернулся, ведя на длинном поводе ещё одного жеребца. Он побежал и нашёл управляющего, которому рассказал зловещую историю.

- В полумиле от мельницы я встретил лошадь хозяина, бредущую домой без седока. Я спустился к мельнице, глядя на дорогу и по сторонам, пытаясь найти хозяина, но никого не увидел.

- А мельник видел хозяина? - Спросил управитель, готовясь пересказать новость хозяйке.

- Да, он был там, и сделал свои дела, и, как обычно, уехал задолго до полудня. Мы позвали людей с мельницы и тщательно обыскали всё по обеим сторонам дорожки, а также лес недалеко от мельницы, где я увидел жеребца, но ничего не нашли. Они продолжают поиски, а я помчался сюда сообщить, что хозяин пропал! Пропал!

Комментариев нет:

Отправить комментарий