Бернард Найт - «Поиски коронера» - «Коронер Джон» кн.3 - Глава 13

Bernard Knight
Crowner's Quest

Глава 13

В которой коронер Джон разговаривает с женой.

К середине утра де Вулф измучился ожиданием новостей от Гвина, который разъезжал по округе в поисках сторонников короля, а также из-за опасений относительно Матильды. С иронией он признал, что после нескольких лет страданий от её капризов, когда он пользовался каждым удобным случаем, чтобы покинуть её, теперь он беспокоился о её благополучии.

Завернувшись в свой плащ из волчьих шкур, он зашагал по холодным и мокрым улицам, встречая приветствия и улыбки от знакомых, которые были в курсе вчерашнего суда. Его помещение в замке пустовало, так как его помощник был в отъезде, а Томас, после освобождения хозяина, снова занялся поисками пропавшего плана сокровищ в библиотеке капитула.

Спустившись снова во внутренний двор, по пути к главной башне коронер дюжину раз получил шумные поздравления от солдат гарнизона, в первую очередь – от Габриэля, который с большим удовлетворением запер де Брэйза и Фулфорда в темнице.

Зайдя в помещение шерифа, Джон встретил довольного управляющего, который получил назад свой матрас и набивал его свежей соломой. «Сэр Ричард вышел, сэр, я не знаю, куда, – сказал он. – Леди выехала. С ней послали солдата с тележкой, чтобы куда-то перевезти её вещи».

Сначала де Вулф было подумал, что Ричард де Ревелль решил скрыться, опасаясь правосудия, но это казалось невероятным. Он ещё имел возможность снова искупить вину. Владея двумя усадьбами в графстве, с требовательной женой, он вряд ли согласится отказаться от занимаемого положения и оказаться вне закона.

Что же касается Матильды, то перевозка её одежды и прочих вещей на тележке означала, что она была недалеко – и единственной альтернативой переулка Мартина в городе был дом её кузины на Северной улице, если, конечно, она не решила жить в грехе с жирным священником церкви Святого Олафа, подумал он цинично.

Джон не имел никакой возможности навестить свою жену в доме её кузины, так как у него не хватило отваги встречаться с женщиной, которая относилась к нему гораздо хуже, чем Матильда. Он направил свои стопы домой, с несвойственным ему ощущением брошенного на произвол судьбы человека, без раздражающего, но знакомого присутствия своей супруги.

В сенях он скинул плащ и сапоги и прошёл в зал, решив выпить пинту красного вина, перед тем, как Мэри принесёт ему обед. Войдя в двери, он увидел Матильду, которая стояла неподвижно в конце длинного стола и, поражённый, резко остановился. На ней был плащ верхняя одежда с тонким кожаным капюшоном, влажным от дождя. Вытянув руки, он поспешил к ней, но она напряглась и отошла от него. Он увидел, что её лицо под глазами было мокрое и что это было не из-за дождя. «Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты сделала сегодня утром, – сказал он смиренно. – Возможно, ты спасла мою жизнь».

Матильда подняла руку, показывая, что это не важно. «Я должна поговорить с тобой, Джон, – отрывисто сказала она. – Я пришла, чтобы извиниться перед тобой».

Её муж на мгновение опешил. Конечно, он один виновен и должен умолять её простить его за измены, особенно после того, как она поддержала его на суде. Почему она должна извиняться перед ним? Он попытался усадить её возле горящего очага, но она отказалась и продолжала стоять как гранитная статуя в центре зала. «То, что сегодня я сделала, было сделано из-за моего брата. Было бы неправильно, чтобы ты пострадал из-за него».

Де Вулф начал понимать, в чём дело. Он знал, что Матильда всегда смотрела на Ричарда, как на образец, не только из-за их родства, но потому, что он был честолюбивым, грамотным, занимал самый высокий пост в округе и стремился возвыситься ещё больше. Теперь же его сестра обнаружила, что у него глиняные ноги, и он был не на много лучше, чем изменники короля, которых он поддерживал. Она никогда не соглашалась с Джоном, что временная опала брата год назад была чем-то большим, чем заговор недоброжелателей против него, – но на этот раз она, наверное, услышала своими собственными ушами что-то, развенчавшее её кумира. Вскоре она подтвердила эти рассуждения ледяным голосом.

«Прошлой ночью я вернулась с Люсиль, чтобы собрать остальную часть моей одежды. Горничной не было, а ты крепко спал, поэтому мы прошли наверх, чтобы упаковать свои вещи. – Её голос дрогнул. – Я не стала будить тебя, так как я не хотела видеть тебя, Джон. Потом появилась эта женщина, и я слышала всё, что произошло, как она обманула тебя и разыграла изнасилование. Эти бандиты, очевидно, ждали снаружи, ожидая её сигнала, и сразу вошли».

Она слегка покачнулась и Джон настойчиво взял её за руку. На этот раз она не стала сопротивляться, когда он отвёл её к обычному креслу у камина. Он сел напротив и стал ждать.

«Всё это было ужасно, но насмешки Джоселина по поводу моего брата были гораздо хуже. Хотя я пыталась не думать об этом, но это было бесполезно! Я была вынуждена признаться самой себе, что Ричард снова вступил в союз с врагами короля. Я огорчена, Джон, я ненавижу его за это, но я боюсь за него. Он дурак. Амбиции, которые мне всегда нравились в нём, настолько вскружили ему голову, что уничтожат его, если он не сможет защититься».

Её голос стал более сильным и возбуждённым, эмоции охватили её, и она схватила Джона за руку. «Моя гордость требует от меня совсем другой реакции на известия о тебе и тех женщинах. Не то, чтобы я пребывала в неведении об этом, как и большинство жен. Но рассказ моего брата об этом, который даже послал своего слугу, как мальчика на побегушках, чтобы разоблачить тебя перед лицом твоей трактирщицы, было слишком жестоко для Ричарда. Теперь я понимаю, что это была неудачная попытка заставить тебя держать свой рот на замке о его предательстве, но это задело меня за живое».

Она зарыдала и провела рукавом по глазам. «Тогда они собрались припугнуть тебя судом за изнасилование, чтобы попытаться обеспечить твоё молчание. Это было в десять раз хуже, и я ненавижу его за это – но я боюсь за его жизнь, Джон! – Матильда громко всхипнула и ещё крепче сжала его запястье. – Помоги нам, я умоляю тебя! Сделай что-нибудь, что спасёт этого глупца!»

Де Вулф был готов провалиться сквозь землю. Всегда избегавший любых проявлений эмоций, вид его, обычно вредной и упрямой жены в слезах, умоляющей его спасти жизнь её брата, заставил его съёжиться – он понял, что не сможет ей отказать. «Конечно, я сделаю всё, что смогу, Матильда. Человек слаб, ему свойственно идти туда, куда дует сильный ветер. Я никогда не доверял ему и в дальнейшем тоже не буду доверять ему – но, ради тебя, я сделаю всё, что смогу. Есть один способ его спасти, если этот идиот согласиться сделать то, что ему предложат».

Сквозь слёзы её лицо посветлело. «Он сделает это, Джон, я позабочусь об этом. После того, как я поговорю с ним – продолжала она угрюмо, – он сделает всё, что от него требуется!»

Она резко встала, вернув себе образ прежней Матильды, который знал Джон, выражение на её лице говорило о предстоящем трудном разговоре с братом. «Люсиль! – Закричала она, подняв голову к расположенной наверху узкой щели окошка спальни над их головами. – Люсиль, мы уже уходим».

Вздохнув, де Вулф последовал за ней к двери. Завеса, которая слегка приподнялась, чтобы дать мимолётное представление о её внутреннем мире, снова упала, и он понял, что проблемы с женой вернулись.

У двери на улице Джон попросил жену вернуться домой, но она отказалась. «Не всё сразу, Джон, это слишком рано. Мне нужно дождаться конца этого ужаса и успокоиться. В данный момент я ненавижу всех: и тебя, и своего брата. Некоторое время я поживу у своей кузины».

Она отбыла, в сопровождении ухмыляющейся горничной-француженки, и де Вулф думал, что ради неё же было бы лучше, чтобы её вновь обретенная уверенность в судьбе брата не была слишком оптимистичной. Лично ему было всё равно, приговорят или нет де Ревеля к повешению, во всяком случае, это было самое то, чего он заслуживал – но так или иначе он не желал никаких дальнейших страданий для своей жены, чья яркая звезда только что упала с небес.

Он проводил взглядом, как они свернули за угол, наклонив головы против ледяного ветра, который осыпал всех смесью дождя и мокрого снега, вдоль узкой улочки, выходившей к Кафедральной площади. Когда он вернулся в комнату, у выхода во внутренний двор он увидел Мэри. «Хозяйка ушла? – Спросила она. – Я волновалась, когда она пришла смотрела так, что могла превратить ангела в камень».

Де Вулф криво улыбнулся. «Впервые за многие годы я почувствовал жалость к жене. – Он вздохнул. – Теперь принеси мне мой обед, девочка!» Он быстро вернулся в своё обычное состояние, и поцеловал Мэри.

Колокол собора исправно отбивал время час за часом, и коронер всё с большим нетерпением ожидал возвращения Гвина. После того, как он съел обед из солёной рыбы и буженины, после двух часов топот копыт и ржанье лошадей у конюшни живущего напротив кузнеца возвестили о прибытии всадников.

Вскоре зал в доме коронера заполнился большими людьми, мокрыми, голодными и жаждущими. Мэри принесла всю еду, которую могла взять в руки, и суетилась с элем и вином. Приехали Гвин, лорд Гай Феррарс, его сын Хью, Реджинальд де Курси, и два помещика с юга графства – Уолтер Рэйли и Алан де Фурнеллис. Дровосек де Вулфа, Симон, был тут же послан в собор и вскоре вернулся с архидиаконом.

Конюх от кузнеца побежал к Ружмону и вернулся с комендантом, так как Ральф Морин был прямым ставленником короля.

После того, как все отогрелись и отдохнули, они сели за стол трапезной для проведения военного совета. Прежде всего, де Вулф рассказал всё, что ему было известно об особенно хитром заговоре с целью помешать ему сообщить главному юстициарию о заговоре с целью восстания. Памятуя о своём обещании Матильде, он опустил причастность шерифом и изобразил его роль, будто бы Ричард де Ревелль маневрировал, так как им манипулировали главные заговорщики в ситуации, которой он не мог избежать. Судя по некоторым лицам слушателей, было ясно, что у них были сомнения на этот счёт, но другие, более актуальные вопросы, отвлекли их от роли шерифа.

«Когда предатели будут готовы выдвигаться?» – Резонно спросил Гай Феррарс, самый сильный из присутствующих баронов. Это был крупный, ширококостный мужчина с морщинистым лицом наполовину скрытым каштановой бородой и усами. Он был высокомерным нетерпимым человеком, но абсолютно верным королю Ричарду. Норманн до кончиков волос, который должен был быть рождён более, чем сто лет назад, когда он мог бы завоевать свою собственную империю, как лорд Марчер. Его сын был отлит в той же форме, но его отличали от отца любовь к выпивке и женщинам.

«Они собирают наёмников – и, вероятно, набрали много преступников в качестве пехоты, – ответил Джон. – Нам точно неизвестно, какими силами они располагают в настоящий момент, но, по крайней мере, их командир, Джоселин де Брэйз, в настоящее время в подвале Ружмона».

«Нам нужно как можно скорее пресечь это в зародыше», – сказал де Курси, ещё один влиятельный барон в Девоне. Постарше других, он был совершенно лысый, лишь на его лице узкая седая кайма бороды соединялась с тонкими усиками. Его отношения с Феррарсом недавно пошатнулись после смерти дочери де Курси, на которой должен был жениться Хью Феррарс, но к облегчению коронера, сейчас они казались лучшими друзьями.

«Мы должны застать лидеров врасплох, если это только возможно, – проворчал Феррарс. – Надо использовать такие же грязные трюки, какие они замыслили против вас, де Вулф. По возможности, нам надо обойтись без сражений между войсками».

Рэйли и Алан де Фурнеллис, которые после многих спокойных лет в регионе не имели ни малейшего желания что-либо менять в своей комфортной жизни, если только могли этого избежать, поддержали его.

Именно такое развитие событий устраивало и коронера. «Я думаю, что у нас есть возможность устроить это. Ричард де Ревелль, как мы знаем по его прошлой истории, им хорошо известен, как возможный сторонник, и с ним они наверняка согласятся вступить в контакт».

«Чем это нам поможет?» – Усомнился старший Феррарс.

«Нам нужно выманить Генри де ла Помероя и Генри де Нонана из их замков. Именно они запустили в действие план с целью заставить меня молчать. Он с треском провалился, но они ещё об этом не знают. Если шериф отправит им сообщение с требованием прибыть на срочное совещание о коронере, где-то подальше от их убежищ, то мы сможем устроить им засаду и отрезать головы змея».

В течение некоторого времени они обсуждали это предложение и не нашли в нём никаких особых недостатков.

«Но это будет законно? - засомневался Рэйли, мужчина с чёрными бровями, походивший на неудачную копию Джона де Вулфа.

«Кто сейчас думает о законе? – Вскричал вспыльчивый Хью Феррарс. – Может измена – это законно? Этих свиней надо разорвать лошадьми – повешение для них будет слишком мягким наказанием».

«Ну, давайте сначала их поймаем, – подал голос Алан де Фурнеллис, младший представитель хозяина ближнего Бриксхема. – План должен быть приведён в действие сегодня. После того, как они узнают, что это де Брэйз находится в тюрьме, они не будут доверять шерифу, который должен был защищать заговорщиков. Вы знаете, как быстро расходятся по округе плохие новости».

Де Курси посмотрел на Джона де Алансона: «Какую позицию занимает Церковь во всём этом, архидиакон? Хорошо известно, что епископ не быть беспристрастным в этом деле».

«Я думаю, что он мечтает о Кентерберийском епископстве, если принц Джон успешно сядет на трон. Конечно, Хьюберт Уолтер не просидит больше пяти минут под новым королем и ему ещё повезёт, если его голова останется на плечах. Но на данном этапе я сомневаюсь, что Генри Маршал намерен сделать решительный и необратимый шаг к измене – когда будет чётко видно, чем это всё закончится, он окажется на стороне победителей.

После дальнейшего обсуждения они решили, что им надо немедленно пойти к шерифу и поставить ему ультиматум: помочь нам или, иначе, его запишут в заговорщики!

Имея перспективу получить на завтра вооруженный конфликт, гости решили остаться в Эксетере на ночь. Феррарс и де Курси имели в городе собственные дома, двое других же пошли, чтобы найти помещение в таверне, а остальные отправились на Ружмон на встречу с Ричардом де Ревеллем.

Они нашли его сидящего за столом в кабинете за свитками и пергаментами, что в беспорядке лежали перед ним. Когда они зашли без предупреждения, шериф в испуге вскочил, убеждённый, что эта депутация сторонников Ричарда Львиное Сердце прибыла, чтобы арестовать его.

Де Вулф впервые увидел своего шурина с момента, когда в зале графства шериф был вынужден его отпустить, и поэтому Ричарду было тяжело смотреть ему в глаза. Он начал что-то объяснять, как его ввели в заблуждение де Брэйз и женщина, но коронер оборвал его и, не обвиняя его напрямую в соучастии в заговоре, изложил свои предложения о задержании лидеров заговорщиков.

Шериф попытался уклониться от предложения, утверждая, что у него нет информации о причастности Помероя или де Нонана и что он никак не сможет как-то воздействовать на них. Разозлённый, что время уходит впустую, де Вулф повернулся к Феррарсу и де Курси.

«Я думаю, что мне необходимо объяснить ситуацию моему шурину в частном порядке, – сказал он едко. – Как, наверное, догадываетесь, имеются некоторые семейные обстоятельства, связанные с моей женой». Затем он почти силком потащил своего шурина в соседнюю опочивальню и закрыл за собой дверь.

«Постарайся понять меня быстро, Ричард! – Отчеканил он. – Если ты хочешь сохранить свою жизнь - и, возможно, твою должность шерифа. – Тебе необходимо сделать именно то, что мы предложили, без всяких сомнений». Ричард сделал ещё одну попытку изобразить негодование. «Несколько часов назад, Джон, твоей жизни угрожала опасность. В конце концов, у меня есть только слово Матильды обо всём этом, а она могла придумать всю эту сцену, чтобы защитить тебя, как это предположил де Брэйз».

Де Вулф еле удержался, чтобы не ударить идиота по носу. «Твоя сестра в ярости, не столько от опасности, в которой оказался я – её мало забочу я – но из-за измены ей. Любовь быстро оборачивается ненавистью, Ричард, и тебя повесят на красивой верёвке, сплетённой Матильдой. Она слышала, что де Брэйз говорил о тебе как о мятежнике. Она умоляла меня, чтобы я дал тебе шанс спасти себя. Если ты не желаешь ухватиться за него обеими руками, она добавит свой донос к моему. Для тебя это будет конец. У тебя нет выбора, если ты хочешь сохранить свои глаза, яйца и голову. Так что выбирай сейчас!»

Он быстро отчеканил свой ультиматум и шериф, с несчастным видом, кивнул, его дух был сломлен. Они вернулись во внешний кабинет и принялись планировать конкретные шаги. В течение часа сержант Габриэль на лучшей доступной лошади поскакал в замок Берри Померой, надеясь покрыть большую часть пути до наступления темноты.

Чего бы не сулил следующий день, сегодняшний вечер и ночь Джон де Вулф провёл отлично. Стряхнув озабоченность, окрашенную чувством вины перед Матильдой, он спустился к «Ветке плюща», чтобы поесть, и вернулся домой только после завтрака. В таверне его вновь осадили доброжелатели, и выпитого с ними эля и сидра вполне хватило бы, чтобы заполнить находящиеся снаружи знаменитое корыто для лошадей. В конце концов, он уселся у очага рядом с Нестой и наслаждался жаренной на сале уткой, а затем хлебом с мёдом. После того, как он рассказал своей любовнице все события этого насыщенного событиями дня, она прижалась к нему, отходя от ужасной перспективы увидеть его казнённым за совершение тяжкого преступления.

«Если бы Матильда не стала говорить там, ты был бы в опасности?» – Спросила она.

«Да, это было бы более опасно, – проворчал он. – Я надеялся на паломничество Гвина к другим сторонникам короля – но они прибыли только сегодня. Я бы, конечно, был осужден этим скользким шарлатаном в замке. Тогда они бы меня казнили на улице Магдалины к концу недели». 

Валлийка на мгновение замолчала, пытаясь представить, как на её любовника накидывают петлю, а потом выбивают из-под его ног тележку. Она вздрогнула, хотя видела такое много раз, потому что два раза в неделю казни были самым доступным общественным развлечением в каждом городе.

Джон опустил пальцы в миску с водой, которую Эдвин поставил на стол, и тряпкой вытер с них утиный жир. Потом он скользнул рукой под стол и провел ею вверх по бедру Несты, чувствуя тёплую плоть через её льняную рубаху. Она игриво толкнула его локтем. «У тебя на этой неделе было достаточно женщин, старый повеса, – пробормотала она. – Во-первых, Хильда, будь ты проклят, а потом Розамунда из Руе!» Она наклонилась ближе и прошептал ему на ухо: «Ты же не делал этого, не так ли?»

Его ласкающие руки слегка похлопали её. «Нет, мадам, я не делал! Хотя признаю, что она очень соблазнительная девушка. Но мне нравятся мои женщины. Не думаю, что изнасилование мне было бы по душе».

Через час, в маленькой комнатке наверху, где они слышали храп и бормотанье гостей, спасших на соломенных матрасах в соседних клетушках, он продемонстрировал ей, что он имел в виду.

ПЕРЕЙТИ К ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ