пятница, 24 ноября 2017 г.

Стивен Сейлор - Дом весталок (9-й рассказ)

Собственно рассказ так и называется: 
THE HOUSE OF THE VESTALS


Дом весталок

«Что ты знаешь о весталках?» - спросил Цицерон.
«Только то, что знает каждый римлянин, - их шестеро, что они наблюдают за вечным огнем в Храме Весты, где служат не менее тридцати лет, в течение которых они соблюдают обет целомудрия. И так поколение за поколением, иначе случится страшный скандал ...»
«Да, да», - сказал Цицерон. Носилки слегка качнулись наклонившись вперёд: пробираясь по неосвещённой брусчатке в безлунную ночь носильщики нас сильно трясли.
«Я поднимаю этот вопрос лишь потому, что сегодня никто не знает - в наше время безверия - не только я сам, насколько бессмысленно всё это суеверие ...»
Самый острый ум в Риме не мог сформулировать мысль. Цицерон был необычайно взволнован.
Он пришел к моей двери посреди ночи, вытащил меня из кровати и настоял, чтобы я сопровождал его в неуказанное место.
Носильщики передвигались быстрыми шагами и сильно нас трясли, я бы с удовольствием вылез с носилок и шёл своими ногами. Раздвинув занавески я посмотрел на улицу. В закрытой коробке я не мог сориентироваться: на тёмной улице не было ничего примечательного.
«Куда мы направляемся, Цицерон?»
Он проигнорировал мой вопрос.
«Как ты заметил, Гордиан, весталки особенно уязвимы для скандала. Ты, несомненно, слышал о предстоящем рассмотрении дела против Марка Красса?»
«Об этом толкуют в каждой таверне города - самого богатого человека в Риме обвиняют в развращении весталки и не какой-нибудь, а самой Лицинии».
«Да, великая Дева, верховная жрица Весты и дальняя родственница Красса. Разумеется, обвинение абсурдное. Красс склонен к любовным похождениям, в отличие от многих, не больше, чем я. Красс выше похотливых призывов плоти. Несмотря на это, есть много свидетелей, готовых засвидетельствовать что неоднократно видели его в компании Лицинии - в театре во время фестивалей, на Форуме... Мне также говорили, что существуют косвенные доказательства того, что он посетил её в дневное время в Доме весталок, без присутствия сторонних. Несмотря на это, в этом не вижу преступления, если плохое суждение не является преступлением. Люди ненавидят Красса только потому, что он стал таким богатым. Но это тоже не преступление ... »
Великий ум снова начал блуждать. В конце концов, время идёт. Я прочистил горло.
«Будешь ли ты защищать Красса в суде? Или Лицинию?»
 «Нет, моя политическая карьера подходит к очень деликатному этапу. Я не хотел бы иметь какую-либо связь со скандалом, связанным с весталками, поэтому события этого вечера - это катастрофа!»
Наконец-то, подумал я, мы приступим к делу. Я снова заглянул за шторы. Казалось, что мы приближаемся к Форуму. Какие могут быть дела у нас есть среди храмов и общественных площадок среди ночи?
«Ты, наверное, знаешь, Гордиан, одна из младших весталок, доводится мне родственницей».
«Нет, я не знал этого».
«В общем, родственница по браку, Фабия - сестра моей жены, и поэтому по закону считается и моей сестрой».
«Но под следствием Лициния - Великая Дева».
«Да, в скандале участвовала только Лициния ... до событий этого вечера».
«Цицерон, ты специально что-то не договариваешь?»
«Очень хорошо. Кое-что случилось сегодня вечером в Доме весталок. Что-то ужасное. Немыслимое! Что-то, что угрожает не только уничтожить Фабию, но и бросает клевету на сам институт весталок и подрывает все верования Рима». - Цицерон понизил голос, который начал было подниматься. - «Я не сомневаюсь, что судебное преследование Лицинии и Красса как-то связано с этой последней катастрофой, это организованный заговор, чтобы распространить сомнения и хаос в городе, используя весталок в качестве отправной точки. Если годы проведённые на Форуме научили меня чему-то, так это то, что некоторые римские политики не остановятся ни перед чем!»
Он наклонился вперёд и схватил меня за руку.
«Ты знаешь, что в этом году отмечается десятая годовщина пожара, который разрушил Храм Юпитера и уничтожил оракулы Сивиллы? Массы суеверны, Гордиан, они готовы поверить, что в десятую годовщину такой страшной катастрофы, должно произойти что-то столь же страшное. Теперь оно есть. Произошло оно по воле богов или злому умыслу людей - вот в чем вопрос».
Носилки последний раз дёрнулись и остановились. Цицерон отпустил мою руку и, откинувшись назад, вздохнул.
«Мы добрались до места назначения».
Я отодвинул занавески и увидел колонный фасад Дома Весталок.
«Цицерон, я не силён в религиозных вопросах, но знаю, что человек, задумавший войти в Дом Весталок после наступления темноты, совершает преступление, наказуемое смертью. Надеюсь, ты не ожидаешь от меня ...
«Сегодняшняя ночь не похоже на другие, Гордиан».
«Цицерон! Наконец-то!»
 Голос из тьмы был странно знаком. Копна красных волос вошла в освещённый факелом круг и я узнал молодого Марка Валерия Мессалла Руфа, прозванного Руфом из-за его пылающих волос, которого я не видел семь лет с тех пор, как он помог Цицерону с защитой Секста Росция. Тогда ему было всего шестнадцать, это был мальчик с красными щеками и веснушчатым носом; теперь он был жрецом, одним из самых молодых людей, когда-либо избранных в колледж авгуров, которому поручено толковать волю богов, читая предзнаменования по молниям и полёты птиц. Он, по-прежнему, очень походил на мальчика. Несмотря на очевидную серьезность момента, его глаза ярко сияли, и он улыбнулся, когда подошел к Цицерону и взял того за руку; казалось, что его любовь к наставнику не уменьшалась на протяжении многих лет.
«Руф отвезет тебя отсюда», - сказал Цицерон.
«Что?» - Ты поднял меня с постели посреди ночи, протащил меня через половину Рима, ничего не объяснил, и теперь гонишь меня?»
«Мне показалось, что я ясно дал понять, что я не имею никакого отношения к событиям сегодняшнего дня. Фабия обратилась к Великой Деве за помощью, та позвала Руфа, которого она знает, и вместе они вызвали меня, зная мою семейную связь с Фабией, я пригласил тебя, Гордиан, и на этом моё участие закончено».
Он нетерпеливо указал мне, чтобы я вышел из носилок. Как только мои ноги коснулись брусчатки, даже не попрощавшись, он хлопнул в ладоши, и носилки тронулись. Мы с Руфом наблюдали, как Цицерон направляется сторону своего дома на Капитолийском холме.
«Это необыкновенный человек», - вздохнул Руф.
Я думал о чем-то совсем другом, но прикусил язык. Носилки повернули за угол и исчезли из виду.
Перед нами был вход в Дом Весталок. С обеих сторон стояли двойные жаровни; мерцающие тени плясали по широкой, крутой лестнице. Но сам дом был темный, его высокие деревянные двери были закрыты. Обычно они стояли открыто, днём и ночью, потому что никто не осмелится войти в жилище весталок незваным или со злым умыслом. Круглый Храм Весты был странно освещен, и из него раздавалось мягкое пение растворявшееся в ночном воздухе.
«Гордиан!» - сказал Руф. - «Как странно видеть тебя снова, спустя столько лет, хотя я много слышал о тебе ...»
«Я тоже часто слышал о тебе и даже видел иногда, как ты исполняешь свои жреческие обязанности на разных мероприятиях, ведь в Риме ничего не делается пока не выяснят все предзнаменования, а ты умеешь читать предзнаменования. Должно быть ты постоянно занят, Руф».
Он пожал плечами.
«Есть пятнадцать авгуров, Гордиан, я самый младший и только новичок. Многие из тайн для меня, по-прежнему, остаются тайнами».
«Молния слева, хорошая, молния справа, плохая. А если человек, чьи предзнаменования ты толкуешь, недоволен результатом, тебе нужно всего лишь смотреть с противоположного направления, поменяв право и лево. Это представляется довольно простым».
Руф сжал губы.
«Я вижу, что к вопросам веры ты относишься так же скептически, как и Цицерон. Да, во многом это пустая формальность и политика. Но все же есть один элемент, восприятие которого требует, я полагаю, определенной чувствительности...».
«И сегодня ты предвидишь грозу?» - Спросил я, обнюхивая воздух.
Он слабо улыбнулся.
«На самом деле, да, я думаю, сегодня может быть дождь. Но нам не следует разговаривать, где нас могут видеть. Пойдём». - Он поднялся по ступенькам.
«В Дом Весталок? В этот час?»
«Великая Дева ждёт нас, Гордиан. Пойдем!»
Уныло я последовал за ним по лестнице. Он тихо постучал в одну из дверей, которая тихонько покачивалась внутрь. Глубоко вдохнув, я последовал за ним за порог.
Мы стояли в широком фойе, которое выходило на центральный двор, окруженный колоннадой. Было темно, не горел ни один факел. В центре двора чернел длинный, неглубокий пруд, в котором отражались звёзды, по его стекловидной поверхности от центра шли трещины растущего камыша.
Я почувствовал внезапный суеверный страх. В горле застрял комок, на лбу выступил холодный пот и я не мог вздохнуть. Сердце колотилось так сильно, что я думал, что шум его настолько громкий, что может разбудить спящих девственниц Я собрался схватить Руфа за руку и прошипеть ему на ухо, что мы должны немедленно вернуться на Форум, сидевший в глубоко в моём сознании укоренившийся с детства страх перед запрещенным, о неизбежности страшного наказания за попрание священных законов. По иронии судьбы, я думал, что только через общение с самыми уважаемыми людьми в мире, таким как Цицерон и Руф человек может внезапно неожиданно оказаться в самом запретном месте Рима в час, когда его простое присутствие грозило смертью. Казалось вот только я невинно спал в моей собственной постели, как оказался в Доме весталок!
Позади послышался слабый шум. Я повернулся и заметил в темноте туманную белую форму, которая постепенно превратилась в женщину. Она, должно быть, открыла нам дверь, но она не была рабыней. Она была одной из весталок, как я понял по её внешнему виду: волосы были достаточно короткими, а вокруг лба была широкая белая полоса, как диадема, украшенная лентами. Она была одета в простую белую столу и на плечах она носила белую льняную мантию весталок.
Она щелкнула пальцами, и я почувствовала капли воды на моем лице.
«Будьте чисты», - прошептала она.- «Поклянитесь богиней очага, что входите в этот дом без злого умысла и по просьбе хозяйки этого дома, которая является Великой Девой, верховной жрицей Весты?»
«Да»,- сказал Руф. Я последовал его примеру.
  

Весталка провела нас через двор. Когда мы проходили мимо пруда, я услышал мягкий всплеск. Я застыл от шума, но увидел только нежную рябь, пересекающую черную поверхность, заставляя отраженный звездный свет мерцать и подмигивать. Я наклонился к уху Руфа и прошептал: «Лягушка?»
«Но, конечно, не мужик же!» - прошептал он, затем сделал мне знак помолчать.
Мы подошли под колоннадой, в глубокую тень и остановились перед дверью, которая оставалась невидимой, за исключением слабых полос света, которые светились под её нижним краем. Весталка очень тихо постучала и что-то прошептала, а затем покинула нас и скрылась в тени. Через мгновение дверь открылась вовнутрь. Появилось лицо - испуганное, красивое и совсем молодое. Она тоже носила диадему весталки.
Она открыла дверь, чтобы позволила нам войти. Комната тускло освещалась одной лампой, под которой сидела ещё одна весталка, держа развёрнутый свиток. Эта была среднего возраста, намного старше своей спутницы. Её короткие волосы по краю были тронуты серебром. Когда мы подошли, она не сводила глаз со свитка и начала читать вслух по-гречески мягким голосом:

«Вечерняя звезда, собирает всех
Яркий рассвет расстался:
Вы соберете овец, козу,
Вы берете ребенка безопасно
Для своей матери».

Она отложила свиток и посмотрела вверх, сначала на Руфа, потом на меня и вздохнула.
«Во времена бедствия, поэтесса меня утешает. Вы знакомы с Сапфо?»
«Немного», - сказал я.
Она отложила свиток.
«Я - Лициния».
Я пристально посмотрел на неё. Ради этой женщины самый богатый человек в Риме поставил под угрозу свою жизнь? Великая Дева ничуть не удивилась, по крайней мере, я этого не заметил; с другой стороны, какая женщина станет спокойно сидеть и читать Сапфо в разгар того, что даже спокойный Цицерон назвал катастрофой?
«Ты Гордиан, прозванный Сыщиком?» - Спросила она.
Я кивнул.
«Цицерон говорил Руфу, что ты придешь. Ах, что бы мы делали сегодня без Цицерона, кто бы помог нам?»
«Он будто бессмертный бог», - сказал Руф, цитируя ещё одну строчку из Сапфо.
Последовало непростое молчание. Девушка, которая открыла дверь, осталась в тени.
«Тогда давай продолжим», - сказала Личиния. - «Вы уже должны знать, что мне предъявили обвинение в поведении, запрещенном весталкам, меня нелепо обвиняют в связи с моим родственником Марком Крассом».
«Да, я слышал такое».
«Я уже далеко не юная дева и не интересуюсь мужчинами. Это обвинение абсурдно! Это правда, Красс действительно ищет мою компанию на Форуме, в театре и меня постоянно обхаживает, но если бы наши обвинители только знали, о чём он говорит, когда мы одни! Поверь мне, это не имеет никакого отношения к вопросам сердца. Жадность Красса уже стала легендой также, целомудрие весталок, но сейчас меня это не волнует. У Красса есть свои защитники, а у меня имеются собственные, через три дня суд будут рассматривать наши дела и вынесут решение. Нет свидетелей и никаких доказательств каких-либо действий, противоречащих моему обету, этот иск является не чем иным, как неприятностью, которая должна была смутить Красса и подорвать веру людей в весталок. Никакой разумный судья не может признать нас виновными, и все же, после событий этого вечера, для нас обоих всё может сложиться очень плохо».
Она обвела взглядом тёмную комнату, нахмурилась и погладила свиток на коленях, будто разговор стал неприятным для нее и ей захотелось снова уйти в успокаивающие ритмы лесбиянок. Когда она снова заговорила, её голос был вялым и мечтательным.
«В возрасте восьми лет я дала обет весталки, все весталки избираются в юном возрасте, от шести до десяти лет, мы служим не менее тридцати лет. В течение первых десяти лет мы являемся новичками, учениками таинств, такие как присутствующая Фабия. - Она указала на девушку в тени. - «В течение вторых десяти лет мы выполняем священные обязанности: очищаем святыню и приносим жертвы соли, наблюдаем за вечным огнем, освящаем храмы, посещаем святые праздники, охраняем священные реликвии. В течение третьей десятилетия мы становимся учителями и инструктируем новичков, передавая тайны. В конце тридцати лет нам разрешено покинуть освященную жизнь, но на такое решаются немногие, и те, которые так поступают, почти всегда бывают глубоко разочарованы». Она вздохнула. «В Доме весталок женщина приобретает определенные привычки и мировоззрение, ведёт жизнь, несовместимую с внешним миром. Большинство весталок умирают, как и жили, в целомудренном служении богине и её вечному очагу».
«Иногда ...» - Её голос дрогнул. - «Иногда, особенно в ранние годы, может возникнуть соблазн отклониться от обета целомудрия. Следствием этого является смерть, не простая, лёгкая смерть».
«Последний такой скандал произошёл сорок лет назад. Девственная дочь хорошей семьи была поражена молнией и убита. С неё сняли одежду и обнажили наготу, прорицатели интерпретировали это как означающее, что вестали нарушили свои обеты. Их. вместе с предполагаемыми любовниками судили перед колледжем понтифика. Одна была признана виновной, другие были освобождены, но люди не были удовлетворены: они бушевали и ругались до тех пор, пока не была создана специальная комиссия. В результате все три весталки были осуждены».
Лицо Лицинии удлинилось. Ее глаза сверкнули в свете лампы.
«Знаешь какое их постигло наказание, Гордиан? Любовников публично бичевали до смерти, ужасная смерть, но простая и быстрая. Но весталок ждало другое наказание, с них сняли диадемы и льняные мантии, их забирает верховный понтифик. Их одевают в саван как труп, укладывают в закрытые носилки и проносят через Форум, на котором присутствуют плачущие родственники, вынужденные переживать страдания собственных похорон. Далее везут на место прямо внутри Коллинских ворот, где под землёй находится небольшое хранилище, там есть диван, лампа и стол с небольшим количеством пищи. Обычный палач ведет весталку по лестнице в эту камеру, но он не причиняет ей вреда. Видишь ли, она, по-прежнему, священно для Весты, никто из людей не может убить её. Лестницу поднимают, хранилище запечатывается, а землю сверху разравнивают. Богине остаётся взять жизнь весталки ... »
«Похоронена заживо!» - хрипло прошептала Фабия. Девушка осталась в тени, её руки теперь нервно касались губ.
«Да, похоронили заживо». Голос Лицинии был сильным, но холодным, как смерть. Через долгое время она взглянула на свои колени, где в руке лежал свиток Сапфо.
«Я думаю, что пришло время объяснить Гордиану, почему его здесь вызвали». - Она отложила свиток и встала.
«Злоумышленник вошёл в этот дом раньше сегодня вечером. Точнее, два злоумышленника и, возможно, третий. Человек пришел в гости к Фабии после наступления темноты по ее приглашению, как он утверждает ...»
«Никогда!» - сказала девушка.
Лициния заставила её замолчать.
«Он был обнаружен в твоей комнате, но хуже этого - вы сами увидите, Гордиан».
Она подняла лампу и провела нас через короткий проход в другую комнату. Это была более простая и более простая комната, чем та, в которой она нас приветствовала. Декоративные шторы драпировали стены, их цвет был богатым, темно-красным, который, казалось, проглотил свет стоящей в углу жаровни. Здесь были только два предмета мебели: кресло и спальный диван. Я заметил, что кушетка выглядела свежестью, подушки распущены и выпрямлены, а покрывало аккуратно снято. Когда мы вошли сидящий в кресле человек поднял глаза. Вопреки сложившейся моде, он не был выбрит, но носил аккуратную бородку. Мне показалось, что он слегка улыбнулся.
Кажется, он был на несколько лет моложе меня - около тридцати пяти, я предположил, что он примерно одного возраста с Цицероном. В отличие от Цицерона, он был довольно привлекательным. Это не значит, что он был особенно красив; если я пытаюсь представить его лицо в своём воображении, то могу только заметить, что волосы и борода у него были темными, а глаза пронзительно голубыми, черты же лица были самыми обычными. Но в его облике было что-то неопределимо привлекательное, а также какая-то заразная игривость в глазах, которая, казалось, танцевала, как сверкающие огоньки пламени.
«Луций Сергий Катилина», - представился он вставая.
Патрицианский клан Сергиев был известен со времён Энея; в республике не было более именитого имени.
Катилину я знал по его репутации. Некоторые называли его заклинателем, другие - изгоем. Все соглашались, что он умный, но некоторые говорили, что слишком умный.
Он мне улыбнулся странной улыбкой половиной губ, которая намекала, что он внутренне смеется над чем-то. Он поднял голову.
«Скажи мне, Гордиан: что общего у пяти человек в этой комнате?»
Озадаченный, я взглянул на Руфа, который нахмурился.
«Они все ещё дышат, - сказала Каталина, - в то время как шестой ... нет!»
Он подошел к занавеске, висящей у дальней стены, и одёрнул её, чтобы открыть ещё один проход. На полу, скрюченным самым неестественным образом, лежало тело человека, который был, несомненно, мёртв.
Руф и Лициния строго осуждали театральность Катилины, а Фабия была близка к слезам, но никто из них не выказал удивления. Я вздрогнул, затем опустился на колени и долго изучал лежащее тело.
Я отошёл назад и сел в кресло, чувствуя себя немного не в себе. Вид человека с разрезанным горлом никогда не бывает приятным.
«Вот почему ты позвала меня сюда, Лициния? Это и есть та катастрофа, о которой говорил Цицерон?»
«Убийство в Доме весталок», - прошептала она, - «Неслыханное святотатство!»
Я откинул свою тоску. Руф предложил чашку вина, которую он вложил мне в руку. Я с благодарностью выпил его.
«Я думаю, нам лучше всего начать с самого начала», - сказал я. - «Что, во имя Юпитера, ты здесь делаешь, Катилина?»
Он прочистил горло и сглотнул; мелькнула улыбка, а может это дёрнулись его губы, будто это был нервный тик.
«Фабия вызвала меня, или, по крайней мере, это то, что я думал».
«Как так?»
«Я получил это сегодня вечером». - Он вытащил клочок сложенного пергамента:
ПРИХОДИ ОДИН В МОЮ КОМНАТУ В ДОМЕ ВЕСТАЛОК. НЕ БОЙСЯ, Я ПРОШУ ТЕБЯ. Я МОГУ ОБРАТИТЬСЯ ТОЛЬКО К ТЕБЕ. ТОЛЬКО ТЫ МОЖЕШЬ ПОМОЧЬ МНЕ. УНИЧТОЖЬ ЭТУ ЗАПИСКУ ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ВЫ ПРОЧИТАЕШЬ ЭТО.
ФАБИЯ

Я немного задумался.
«Вы отправили эту записку, Фабия?»
«Никогда!»
«Как тебе её доставили, Катилина?»
«Посланник пришел ко мне домой на Палатине, нанятый мальчик с улицы».
«Вы привыкли получать сообщения от весталок?»
«Никогда такого не было».
«Но вы считали, что это послание является подлинным. Разве вы не удивлялись, что получили такое интимное сообщение от весталки?»
Он снисходительно улыбнулся.
«Весталки живут целомудренной жизнью, Гордиан, но не уединенной. Не удивительно, что я знаю Фабию. Мы оба из старых семей. Мы встречались в театре, на Форуме, на частных ужинах. Я даже, хотя и редко, и всегда в дневное время и в присутствии сопровождающих, посещал её здесь, в Доме весталок, мы разделяем интерес к греческим поэтам и арретинским вазам. Наше поведение на публике всегда было выше всяческих упрёков. Я был удивлён, увидев это сообщение, но только потому, что оно вызывало тревогу».
«Но вы решили сделать то, о чём просили, прийти сюда посреди ночи, чтобы нарушать законы людей и богов?»
Он тихо рассмеялся. Чернота его бороды выделяла его ослепительную улыбку.
«Гордиан, разве может человек привести лучшее оправдание своего поступка, нарушившего закон, чем то, что он пришёл на помощь находящейся в беде весталка? Конечно, я же пришёл!» - Его лицо стало серьёзным. - «Теперь я понимаю, что, вероятно, я не пришёл один».
«За вами кто-то шёл?»
«В то время я не был уверен, ведь ночью, в одиночку пробираясь по улочкам Рима, всегда можно вообразить, что в тени прячутся злоумышленники. Но, думаю, возможно, я следовал за ним».
«За одним человеком или многими?»
Он пожал плечами.
«Этим человеком?» - Я указал на труп.
Катилина снова пожала плечами: «Я его никогда раньше не видел».
«Он, конечно, одет соответствующе: чёрный плащ с чёрным капюшоном, чтобы прикрыть его голову. Где оружие, которое его убило».
«Разве ты не видел?» - Он снова отодвинул занавески и указал на кинжал, который лежал в луже крови дальше по коридору. Я достал лампу и осмотрел его.
«Весьма грозное оружие - длиной в руку до локтя, шириной в полруки и заточку видно даже сквозь кровь. Это ваш нож, Катилина?»
«Конечно, нет, я его не убивал».
«Тогда кто это сделал?»
«Если бы мы это знали, тебя бы здесь не было!» - Он закатил глаза, а затем невинно, будто ребенок, улыбнулся. В этот момент было трудно представить, как он резал чужое горло.
«Если этот кинжал не принадлежит тебе, Катилина, тогда где твой нож?»
«У меня нет ножа».
«Что? Ты ходил по Риму в безлунную ночь и не носишь оружия?»
Он кивнул.
«Катилина, как мне поверить тебе?»
«Можете верить мне или нет. Дом весталок находится всего в нескольких минутах ходьбы от моего дома и это, в конце концов, один из лучших кварталов города. Мне не нравится носить нож, ведь о него можно порезать себе пальцы ». - На его лице снова появилась улыбка.
«Возможно, вам следует продолжить рассказ о событиях в ночи. Сфабрикованная записка вызвала вас сюда. Вы пришли к входу ...»
«Чтобы открыть двери, как обычно, должен признать пришлось поволноваться, но всё было тихо, и, насколько я могу сказать, никто не видел меня. Я немного знал расположение этого места, ведь я тут был при дневном свете, и пошел прямо в эту комнату где обнаружил Фабия, которая сидела в кресле и читала. Она, похоже, удивилась увидев меня.
«Вы должны ему верить», - сказала Фабия, говоря главным образом Лицинии. - «Я бы никогда не отправила такую записку. Я понятия не имела, что он придёт».
«И что случилось дальше?» - Спросил я.
Катилина пожала плечами. - «Мы вместе тихонько посмеялись».
«Вы нашли ситуацию забавной?»
«Почему бы и нет? Я часто подшучиваю над друзьями, и они надо мной. Я предположил, что один из них обманул меня заманив сюда. Согласитесь, ему удалось!»
«Кроме того, что я вижу мёртвое тело на полу».
«Да, это», - сказал он, сморщив нос. - «Я собирался уже уходить ... о да, я немного задержался, наслаждаясь притягательной опасностью ситуации, почему бы и нет? И тут раздался страшный крик из-за этой занавески. Я полагаю, он заорал, когда ему перерезали горло, я отдернул занавес и увидел как он извивался на полу.
«Ты не видел убийцы?»
«Только нож на полу, все еще вращающийся в этой луже крови».
«Ты не преследовал убийцу?»
«Признаюсь, я был словно парализован. Несколько мгновений спустя, конечно, сюда набежали весталки».
«Крик услышали во всём доме, - сказала Лициния. - «Я прибыла первой, а вскоре пришли другие».
«И что ты увидела?»
«Тело, конечно, Фабия и Катилина спрятались вместе ...»
«Вы можете уточнить?»
«Я не понимаю».
«Лициния, ты заставляешь меня быть грубым. Как они были одеты?»
«Зачем это? Точно так же, как сейчас? Катилина в своей тунике, Фабия в своих облачениях».
«И кровать ...»
«Находилась в том же виде, что и сейчас. Если вы намекаете ...»
«Я ничего не намекаю, Лициния, я только хочу увидеть событие точно так, как оно произошло».
«Тут было на что посмотреть, - сказала Катилина, веки которого опустились. - «Окровавленный труп, кинжал, шесть весталок, стоящих повсюду - такое трудно даже представить! Сколько мужчин могут утверждать, что они были в центре такой дикой и чувственной кампании?»
«Катилина, ты невыносим!» - с отвращением сказал Руф.
«Никто не видел, как убежал убийца? Ни ты, ни Лициния, ни кто-нибудь другой?»
«Нет. Конечно, во дворе было темно, как сейчас, но я не терял времени, отправил одну из рабынь, чтобы закрыть дверь».
«Тогда возможно, что ты запер злодея здесь в доме?»
«Я на это надеялся, но мы уже обыскали все помещения и никого не нашли».
«Тогда он убежал, если, конечно, Катилина не придумала его вообще ...»
«Нет!» - воскликнула Фабия. - «Катилина говорит правду. Всё случилось так, как он говорит».
Катилина поднял ладони вверх: «Вот так, Гордиан. Или, ты думаешь, весталка станет врать?»
«Катилина, это не шутка. Вы должны понимать, как обстоят дела. Кто ещё, кроме вас, мог убить этого злоумышленника?»
На это он не ответил.
«Я не специалист по религиозным законам, - сказал я, - но трудно представить себе более серьезное преступление, чем совершать убийство в Доме весталок. Даже если вы можете как-то объяснить своё присутствие здесь сегодня вечером, и несколько судей примут поддельную записку в качестве оправдания, факт остаётся фактом - тут произошло убийство. В обычном случае убийства римский гражданин имеет возможность бежать за границу, а не отвечать перед судом и избегнуть наказания, но когда речь идет об осквернении, у властей нет возможности проявить снисхождение. Если, конечно, вы не покинете город сегодня же вечером ... »
Он пристально посмотрел на меня. Его глаза казались невероятно синими, словно за ними горело голубое пламя.
«Хотя я могу шутить, но, Гордиан, не сомневайтесь, что я вполне понимаю положение, в котором нахожусь. Нет, я не убегу из Рима, как испуганный рев, и оставив молодую весталку в одиночку терпеть беззаконие».
Фабия заплакала. Катилина закусил губу.
«Если же это было нечто большее, чем удачная шутка друзей, и труп доказывает это, тогда я думаю, что знаю, кто за ней».
«Это было бы неплохо. Кто?»
«Тот же человек, который стоит за преследованием Лицинии и Красса. Его зовут Публий Клодий. Вы его знаете?»
«Конечно, я знаю о нем, это разбойник и смутьян ...»
«И мой персональный враг. Прожжённый интриган. Человек таких низких моральных принципов, он ни перед чем не отступится, чтобы уничтожить своих врагов».
«Итак, вы подозреваете, что Публий Клодий заманил вас сюда с поддельным сообщением и проследил за тобой. Но зачем он посылал своего человека после тебя? Почему бы ему не поднять тревогу из-за пределов дома, заманив вас внутрь? Не вижу мотива для убийства этого человека».
Катилина пожала плечами: «Мне больше нечего сказать».
Я покачал головой.
«Я сделаю все, что в моих силах. Мне надо расспросить других весталок и о всех рабов бывших в доме сегодня вечером, но это может подождать до утра. Тогда же я займусь поисками мальчика, который принес вам сообщение, и, таким образом, проследить его до Клодия или кого-то иного. Я займусь поисками человека или людей, что следили за тобой сегодня вечером, если они существуют, их можно заставить рассказать, что они знают о мертвеце, и о причине его смерти, возможно я найду ещё что-то полезное для вашей защиты, Катилина. Тем не менее, это выглядит очень плохо. Я не вижу, чтобы сейчас что-то можно было сделать, кроме, возможно, повторного обыска помещений».
«Мы уже всё обыскали и ничего не нашли», - сказала Лициния.
«Но мы могли бы поискать снова», - сказала Фабия. - «Пожалуйста, Великая дева?»
«Хорошо», - строго сказала Личиния. - «Вызови несколько девушек-рабынь и убедитесь, что они вооружены кухонными ножами. Мы снова заглянем в каждый уголок и каждую щель».
«Я пойду с тобой»,- сказал Катилина.
«Чтобы защитить тебя, - добавил он, глядя на Фабию. - «В конце концов, человек, которого мы ищем, является отчаянным головорезом».
Лициния нахмурилась, но не возразила.


В безлунном дворе, под колоннадой, я остановился, чтобы глаза привыкли к темноте. Руф наткнулся на меня. Я споткнулся и пнул гальку, которая ударилась о другие камни. В полной тишине звук показался очень громким. В пруду раздался крошечный всплеск.
Шум поразил меня и заставлял сердце биться сильнее. Только эта лягушка, подумал я. Тем не менее, в темноте мне мерещились фантомы и покачал головой о своих фантазиях. Именно так, подумал я, Катилина мог представить, что за ним следуют люди, которых не было. Несмотря на это, я почувствовал, что мы с Руфом во дворе были не одни. Слабое пение весталок из соседнего храма, казалось, парило в воздухе над нами. Я сидел на скамейке, рядом с тростниками на краю пруда, и смотрел на звёзды, которые украшали его чёрную поверхность.
Руф сел рядом со мной: «О чём задумался, Гордиан?»
«Я думаю, что мы глубоко завязли».
«Ты веришь Катилине?»
«А ты?»
«Ни на мгновение! У этого человека фальшивое нутро, которое он прикрывает своим очарованием».
«Ах, вы сравните его с Цицероном, возможно, и найдете его желающим».
«В точку».
«И всё же, похоже, что в его характере поступить так, получив это безрассудное письмо для чистой новизны, не так ли? Эта часть истории кажется правдоподобной, или он настолько околдован, что сам написал это письмо, чтобы использовать как уловку, если понадобится?»
«Он определенно злодей!»
«Я не уверен в этом. Что касается его невиновности в убийстве, я впечатлён его деталями поиска ножа, который всё ещё вращается в луже крови. Кажется, это слишком поразительная деталь, которую нужно изобрести на месте».
«Ты недооцениваешь его ум, Гордиан».
«Или, может быть, вы недооцениваете его благородство. Что, если Фабия убила злоумышленника, а Катилина лжёт, чтобы защитить её?»
«Теперь это действительно абсурдно, Гордиан! Девушка хрупкая и робкая ...»
«И очень любит Катилину. Разве ты не видишь этого, Руф? Может, она убила в безумии, чтобы защитить своего любовника?»
«Это слишком фантастично, Гордиан».
«Может быть, ты прав. Мелодия отдаленного пения и пруд, полных звезд навевают всякие мысли. Я даже обдумываю возможность того, что он был Лицинией, которая орудовала ножом ...»
«Великая дева! Но с какой целью?»
«Отвлечь внимание от её собственного предстоящего суда. Отомстить за молодых любовников, считая их любовниками, потому что она безумно ревновала их или защищала их, убивая человека, который шпионил за ними, потому что она с возрастом стала более сентиментальна, как и я. За исключением того, что её план потерпел неудачу, когда человек закричал, а прибежали другие весталки ... »
«Да, тут трудно разобраться, - согласился Руф. - «Сможем ли мы когда-нибудь найти правду?»
«Возможно со временем, - сказал я, - и, возможно, там, где мы не ожидаем её найти».
Я потер глаза и боролся, чтобы подавить зевок. Я закрыл глаза - на мгновение, подумал я ...
Я проснулся с пуском прикосновением руки на моем плече и посмотрел на Катилина.
«Поиски…?» - Спросил я.
«Бесплодные. Мы смотрели за каждой занавеской, под каждым диваном, внутри каждого горшка».
Я кивнул.
«Тогда сейчас я вернусь к себе домой, если Лициния будет достаточно любезна, чтобы спуститься к подножию лестницы. Я подожду на ступенях снаружи». - Я пошёл к огромным дверям. - «Полагаю, это единственный раз, когда я имел возможность побывать в этом месте, да ещё ночью. Это был незабываемый опыт».
«Надеюсь, не слишком неприятный, - сказала Катилина. Он понизил голос. «Ты сделаешь всё, что можешь для меня, да? Иди, заглядывая от моего имени, найдите этого мальчика-посланника, раскройте что вы можете о Клодии и его схемах? Я не забываю своих друзей, Гордиан. Когда-нибудь в будущем я отплачу тебе.
«Конечно», - сказал я и подумал: «Если у тебя будет это будущее, Катилина».
Весталка, которая нас признала, пришла, чтобы открыть дверь. Она не сводила с нас глаз, особенно с Катилины.
Когда дверь распахнулась, я услышал, как в пруду булькнула вода. Я улыбнулся весталке: «Сегодня вечером лягушки неспокойны».
Она устало покачала головой.
«В пруду нет лягушек», - сказала она.
Дверь закрылась позади меня. Я слышал, что засов задвинули. Я медленно шел по ступенькам. Внезапный ветер подул через Форум, неся запах дождя. Я поднял глаза и увидел, что звёзды начинают исчезать одна за другой, прячась за одеялом чёрных туч, плывущих х с запада.
Внезапно я понял правду.
Я побежал по ступенькам и постучал в дверь. Не дождавшись ответа, я забарабанил по ней кулаками.
Дверь вздрогнула и открылась. Я поскользнулся. Весталка смущенно нахмурилась. Катилина и Фабия стояли рядом с прудом, рядом с Лицинией и Руфом. Я быстро подошёл к ним, чувствуя всю странность звёздного света, далекое пение, атмосферу святости и смерти в запретных стенах.
«Убийца все еще здесь, внутри дома», - сказал я. - «Здесь, с нами!»
Меня пронзили подозрительные взгляды. Лициния отступила. Даже Фабия и Катилина раздвинулись.
«У вас все ещё есть ножи, которые брали для поиска?»
Лициния из складок столы вытащила кухонный нож, то же сделала и Фабия.
«А у тебя, Руф?»
Он достал короткий кинжал, тоже самое сделал и я. Только Катилина был без оружия.
Я подошёл к краю пруда.
«Когда я вошёл в дом весталок, то увидел тростник, растущий из центра пруда, - только в центре, но вот эти тростники оказались очень близко к берегу. И здесь что-то слегка плещется, но в пруду нет лягушек».
Я потянулся к тростникам, выдернул их из воды и бросил на дорожку.
Через мгновение из воды выскочил человек, задыхаясь и отряхиваясь. Обременённый надетым на него промокшим шерстяным плащом, он подскользнулся. Плащ был чёрный, с капюшоном, как тот, что был на убитом. В темноте он выглядел как чёрный монстр, выскочивший из кошмара. Затем что-то сверкнуло в звёздном свете. Он кинулся ко мне, держа в руке кинжал.
Тут Катилина, без оружия, бросился на убийцу. Они вдвоём упали в воду. Мы с Руфом побежали за ними к пруду, но нанести удар в свёрнутые в клубок тела было невозможно.
Затем борьба окончилась, так же резко, как и началась. Катилина поднялся на колени, вода капала с бороды, глаза его были широко раскрыты, будто он удивился тому, что сделал. Убийца извивался в воде, звезды, отраженные в воде, были огненно-красными от крови.
«Помоги мне вытащить его из воды», - сказал я.- «Быстро, Руф!»
Мы вытащили человека на дорожку. Нож был погружен в сердце. Его пальцы все еще держали рукоятку. Его глаза были широко раскрыты. Он вздрагивал и иногда дергался, но его лицо - широкое, заросшее щетиной - выглядело умиротворённым. Домашние рабы, привлечённые шумом, собрались вокруг. Только в храме Весты жрицы продолжали петь, не обращая внимания на то, что происходит рядом.

Думаю, что, подобно Цицерону и Катилине, не являюсь сильно религиозным человеком. Но мне показалось, что этой ночью сам Юпитер проявил свою милость к Катилине. Ведь убийца мог так и умереть ни признавшись в содеянном, если бы тут в небе не увидел молнии Юпитера.
Умирающий увидел это. Его глаза расширились. Руф присел возле него и коснулся руки, которой тот держал кинжал.
«Я - жрец, - сказал он уверенным тоном, который намного превосходил его годы. Несмотря на копну рыжих волос, веснушки и ярко-карие глаза, в моих глазах он не выглядел мальчишкой в тот момент. - «Я читал эгиду».
«Молния ...» - застонал мужчина.
«С правой стороны, рука, которая держит кинжал в твоём сердце».
«Плохое предзнаменование? Скажи мне, авгур!»
«Боги пришли за тобой ...»
«О нет!»
«Посмотри, где они найдут тебя, в Доме весталок, с кровью убитого человека, ещё теплого, они будут сердиться ...»
Ещё один зигзаг молнии разбил небо. Небо громыхало.
«Я был нечестивым человеком, я ужасно обидел богов!»
«Да, и тебе лучше всего их успокоить, как можешь. Признайся, что ты сделал, здесь, в присутствии Великой девы».
Это был жестокий человек и я думал, что он умрёт не сказав ни слова. Но через мгновение он заговорил: «Прости меня…»
«Зачем ты пришёл сюда?»
«Я следил за Катилиной».
«По чьему приказу?»
«Публия Клодия». («Я так и знал!» - прошептал Катилина.)
«С какой целью?»
«Мы должны были скрытно следовать за ним в этот дом, где должны были шпионить за ним в комнате весталки, и я должен был подождать до самого компрометирующего момента, за исключением того, что они не сбросили свою одежду!» - Он резко рассмеялся и задохнулся от боли.
«А потом?»
«Тогда я должен был убить Гнея».
«Человека, который пришел с тобой?»
«Да.»
«Но почему? Зачем убивать своего партнера?»
«Как ещё наверняка погубить Катилину без надежды оправдания, чем поймать его поймать голым с весталкой, рядом с трупом и окровавленным кинжалом? За исключением того, что они не ... снимают ... свою одежду!» - Он снова рассмеялся. Кровь пробежала изо рта. «Итак ... наконец ... Я пошёл вперед и перерезал горло Гнею. Бедный дурак ни за что не ожидал этого! Тогда я должен был тихо сбежать и поднять тревогу у дверей. Но я никак не рассчитывал, что Гней так сильно закричит! Свой нож, как сказал мне Клодий, я бросил возле трупа, чтобы обвинить Катилину, а затем взял нож Гнея и побежал во двор. Внезапно вокруг меня стали появляться лампы, закрывшие путь к дверям. Тут я вспомнил трюк, которому мой старый центурион научил меня в армии, - я тихо, как водяная змея, проскользнул в пруд, и срезал тростник, чтобы дышать. Через некоторое время я выглянул, чтобы посмотреть, как обстоят дела: двери были закрыты и возле них стояла весталка! Я снова нырнул под воду и стал ждать. Это было похоже на смерть под водой, глядя на черное небо и все эти звезды ... »
Молнии танцевали вокруг нас, как справа, так и слева. Раздался громкий раскат грома, и небо раскололось над нашими головами, чтобы выпустить поток дождя. Убийца окончательно содрогнулся и отошёл.

***

Как известно всему Риму, испытания весталок Лицинии и Фабии и их предполагаемых любовников закончились их полным оправданием.
Лицинию и Красса судили одновременно. Защита Красса была новой, но эффективной. Оказалось, что причиной его страстного преследования Лицинии была не похоть, а его извечная жадность. Оказывается она владела виллой на окраине города, которую он решил купить по выгодной цене. Репутация Красса как ненасытного скряги сыграла свою роль и судьи, нисколько не сомневаясь, приняли это оправдание. Красс публично смутился и стал объектом шуток в течение сезона; но мне рассказывали, что он продолжал сражаться с Лицинией, пока он, наконец, не приобрел недвижимость по той цене, которую хотел.
Отдельные испытания Фабии и Катилины быстро спустились в политическую плоскость. Цицерон демонстративно не вмешивался в этот процесс, но некоторые из самых уважаемых ораторов в Риме говорили о защите, в том числе о Писо, Катуле и, вероятно, единственном человеке в Риме, который считается более непроницаем для сексуального соблазна, чем Цицерон - Марке Катоне. Катон, который сделал такие смелые намеки на махинации Клодия (недоказуемые, так как убийца был мёртв, а убийство было замято, но, тем не менее, нанесло ущерб), что Клодий счёл необходимым покинуть Рим и провести несколько месяцев в Байе, в ожидании когда утихнет скандал. Впоследствии Цицерон в частном порядке поблагодарил Катона за то, что тот защитил честь его невестки. Катон высокомерно ответил, что он сделал это не для Фабии, но на благо Рима. Вот такая пара снобов!

Катилина тоже был оправдан. Утверждение, что он и Фабия были полностью одеты, перетянуло весы в его пользу. Со своей стороны, я всё ещё не уверен в его вине или невиновности в отношении соблазнения Фабии. Мне кажется странным, что он потратил столько времени, ухаживая за молодой женщиной, поклявшейся в целомудрии, если только его намерения не послужили основанием для ловушки, что придумал для него Клодий, который знал, что Катилина клюнет на поддельную записку от Фабии, считая эти двое уже были любовниками. Повторённое дважды утверждение убийцы о том, что они не снимали одежду, может показаться, на первый взгляд, оправдывающим Катилину и Фабию; но есть много вещей, которые могут сделать два человека, будучи, более или менее, полностью одеты.
Цели и мотивации Катилина остаются для меня загадкой. Только время покажет, что он собой представляет.
После того, как испытания закончились, я получил неожиданный подарок от Велико Девы - свиток, содержащий собранные стихи Сапфо. Эко сейчас уже семнадцать лет и он учит греческий, он объявил этот свиток своей любимой книгой, хотя я не уверен, что он достаточно взрослый, чтобы оценить его многочисленные тонкости. Мне самому нравится брать его иногда с полки, особенно в долгие безлунные ночи, и читать из нее тихо вслух:

«Луна взошла, и взошли Плеяды, и полночь вскоре, время уходит, в я, в своей постели один».

Этот отрывок, в частности, заставляет меня думать о Лицинии, сидящей в своей комнате в доме весталок.


1 комментарий:

  1. Здравствуйте, все, я - Адрик Вадим, живущий в городе Курган, я хочу поделиться со всеми вами здесь о том, как мистер Бенджамин помог мне ссудой в размере 15 000 000,00 рублей, чтобы начать доставку продуктов питания после того, как у меня есть работа в Несколько отелей здесь, в Кургане, просто для того, чтобы зарабатывать на жизнь, но, к сожалению, у меня все еще были трудности с оплатой аренды, но сейчас я благодарю Бога, что теперь я работаю на себя, и 5 работников работают под моей опекой. Просто если вы ищете финансовую свободу, я посоветую вам связаться с мистером Бенджамином с этим электронным письмом ниже и номером приложения. lfdsloans@outlook.com + 1-989-394-3740

    ОтветитьУдалить