Бернард Найт - «Смерть Рудокопа» Глава 1

Бернард Найт
Смерть рудокопа

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В которой коронера Джона увещевает его жена.

Последнее, что сегодня было нужно сэру Джону де Вулфу так это очередной спор с женой. Он вернулся в свой дом в переулке Мартина около десятого часа, оставив своего здорового жеребца - Одина в конюшне кузнеца, живущего в доме напротив, перешёл узкую улочку и нагнул чёрную голову, чтобы пройти в переднюю дверь. Когда де Вулф сел на скамью в сенях, чтобы снять свои пыльные сапоги для верховой езды, из зала слева от него раздался скрипучий голос.

- Джон! Это ты, Джон?

Подавив желание ответить, что это пришёл Архангел Гавриил, чтобы забрать её на небо, де Вулф крикнул в ответ, что это действительно он, и что он настолько голоден, что готов съесть небольшую лошадь вместе с копытами. Прежде чем он успел собраться с духом, чтобы войти в зал и встретиться с Матильдой, в отрытую дверь, ведущую во двор, в сени забежал, прыгая от восторга, большой охотничий пёс, и нежно положил свою слюнявую пасть на колени коронера. Когда Джон ласково гладил старые уши Брута, появилась служанка Мэри и, бросив осторожный взгляд на внутреннюю дверь в зал, быстро приблизила свои сухие губы к его щеке.

- Сегодня она в каком-то непонятном настроении, сэр коронер, – прошептала она.

Мэри была красивая, черноволосая женщина лет двадцати пяти, Джон почувствовал, что он, вероятно, не смог бы жить без нее: Мэри готовила ему пищу и стирала ему одежду, в то время как его жену, казалось, нисколько не интересовали такие вещи. Большую часть своего времени Матильда проводила в церкви.

- Матильда всегда в непонятном настроении, - проворчал он, когда служанка подала ему мягкую домашнюю обувь.

- Сегодня утром здесь был её брат, - пробормотала она. – Кажется, что они что-то задумали, но я не слышал, о чём они говорили.

Мэри перекинула через руку плащ коронера из серых волчих шкур и направилась обратно во двор.

- Я выбью из него пыль. Что вам сделать поесть?

Коронер покачал головой.

- Просто кувшин эля. Я перекусил в Кредитоне вскоре после рассвета.

За день до этого он ездил в Ракенфорд, деревню в верхнем Эксмуре, где должен был провести дознание по факту смерти молодого крестьянина, раздавленного рухнувшей стеной. Это заняло слишком много времени, он не успевал вернуться в Эксетер до закрытия на комендантский час городских ворот и ему пришлось провести ночь в зале усадьбы около Кредитона.

Когда Мэри уже выходила в дверь, она обернулась и сказала:

- Из того, что я слышала, она снова жаловалась, что вы часто отлучаетесь из дома.

Де Вулф застонал и с усилием поднялся на ноги. Матильда, как вцепившаяся в кость собака, постоянно грызла его за частые отлучки, хотя в сентябре прошлого года именно она настаивала, чтобы он принял должность королевского коронера в графстве Девон. И вот он поднял тяжёлую железную защёлку на двери во внутренние покои и прошёл в зал. Его высокий, узкий дом, располагался в переулке Мартина, названого по церкви святого Мартина, который вёл от главной улицы Эксетера на территорию собора. Напротив, рядом со своей кузницей, жил кузнец, в конюшне которого де Вулф держал своего коня, а недалеко, на углу Главной улицы, был трактир.

Мрачный зал, в который он зашёл, занимал большую часть дома. Два окна со ставнями и промасленными льняными полотнами, пропускавшими внутрь дома немного света, выходили на улицу. Дом был построен из дерева, лишь торцевая стена была каменной. Её построил несколько лет назад де Вулф, чтобы можно было установить большой очаг с новомодной конической дымовой трубой, выводящей дым наружу. До того удушающий дым от очага в расположенной посредине зала яме выходил через карниз и многочисленные щели. Остальные стены были увешаны закопчёнными мрачными гобеленами, прикрывающими грубые брёвна, здесь же на железных крюках висели кольчуга Джона, его круглый железный шлем и его потрёпанной щит с чёрной эмблемой головы рычащего волка на белом фоне.

Де Вулф закрыл за собой дверь и неохотно прошёл мимо тяжёлого дубового стола, стоявшего в окружении скамеек, к огню. Его ноги ступали по холодным каменным плитам, установленным по требованию его жены, которая считала, что обычный земляной пол подходит только для крестьян. Брут крадучись следовал за ним и теперь лёг у очага, повернувшись мордой к куче горящих дров. Его нос оказался почти у ног хозяина, который встал напротив камина.

- Снова всю ночь, сэр! Интересно, что за проститутка удостоилась вашей благосклонности в этот раз? - Голос Матильды был живой, почти суровый, тонкие губы на её квадратном лице скривились. Она поднялась, её маленькие глаза, под которыми отвисали тёмные мешки, хмуро смотрели на него сверху вниз. Её редкие светлые волосы были закручены горячими щипцами, которыми ловко орудовала французская горничная Люсиль, в плотные локоны, поверх которых она носила модный головной убор. На её коренастой фигуре сидело длинное платье из синей шерсти, поверх которого она носила сюрко того же цвета с воротником из кроличьего меха, необходимости в котором в начале апреля не было.

Её муж проигнорировал насмешку, пока не уселся на кресло с высокой спинкой, стоявшее на противоположной стороне очага.

- Как это часто бывает, Матильда, я провёл ночь, завёрнутый в плащ, на полу зала де Уоррена в Кредитоне. А из товарищей по сну, там у меня были Гвин, Томас и полдюжины слуг де Уоррена. По крайней мере, там был хороший огонь и приличная жратва перед отъездом.

Не отвлекаясь на его взвешенный ответ, Матильда продолжил свою атаку.

- Джон, на этой неделе ты ночевал в этом доме и моей постели только три ночи. А в прошлом месяце, в течение нескольких дней подряд вы кутили на севере графства, утверждая, что преследовали пиратов.

- Твой собственный брат был тогда со мной, с двадцатью своими солдатами, поэтому у меня было мало шансов заняться кутежами.

Она снова не обратила внимания на его аргументы и продолжила изливать на него своё недовольство.

- Лучше бы я осталась девой, чем вышла за тебя замуж. Я почти не видела тебя в течение первых тринадцати лет замужества.

Поток её обид был прерван появлением Мэри, которая принесла глиняный кувшин с элем и кружку, которые поставила на краю очага. Повернувшись спиной к хозяйке, она подмигнула Джону, кивнула головой и поспешно вышла.

- Кажется, я уже всё это слышал раньше, жена, - мягко ответил де Вулф, наливая себе эля.

- И вам придётся услышать это снова, пока вы не увидите в этом какой-то смысл, - возразила Матильда. – Я разговаривал об этом с Ричардом и мы думаем, что с этим надо что-то делать.

Он сделал большой глоток кислого эля и вытер рот тыльной стороной ладони.

- Ты же сама хотела, чтобы я стал коронером, а когда я согласился и начал выполнять обязанности, ты снова оказалась недовольной.

Его жена закрыла рот и какое-то время укоризненно смотрела на него.

- Я хотела, чтобы ты стал королевским коронером в Эксетере, но не мотался по всему графству – Отрезала она. – Твой драгоценный друг, главный юстициарий, провозгласил, что в каждом округе будут назначены коронерами три рыцаря - не один единственный.

Де Вулф пожал плечами.

- Мы не смогли найти троих в Девоне. Ты же прекрасно знаешь, что вместе со мной также был назначен Роберт Фитцрого, но через две недели проклятый дурак упал с лошади и умер. С тех пор на мои плечи легла работа по всему графству, за исключением времени, когда я лежал со сломанной ногой.

- Это прекрасно показало, что без тебя ничего не случилось, - торжествующе заявила Матильда. – В течение шести недель округ прекрасно обходился без тебя. Ты только постоянно использовал свою должность в качестве оправдания для посещения трактиров и шлюх. Ну, теперь-то это пьянство и распутство придётся прекратить. Я с Ричардом позаботилась об этом. 

Теперь настала очередь де Вулфа вскипеть от возмущения.

- Ты и со своим чертовым братом решила, да? Я полагаю, что этого достаточно, чтобы спросить, что ты и наш дорогой шериф придумали для меня?

Матильда наклонилась к нему, выставив вперёд свою мощную челюсть.

- Мы нашли ещё одного кандидата на должность коронера – пусть будет не трое, но, конечно же, два лучше, чем один. Это поможет вам ночевать дома.

Де Вулф хмуро посмотрел на неё.

- Вы нашли нового коронера? Я думал, что это работа королевских судей – не провинциального шерифа и его сестры.

Его сарказм не произвёл впечатления на Матильду, которая имела что ответить.

- И ты даже не хочешь знать, кого мы нашли? – Спросила она.

Джон хмыкнул и, глядя на неё, с подозрением отхлебнул эля.

- Теобальда Фитц-Иво! – С триумфом воскликнула она.

Его глаза расширились от удивления.

- Ха! Это тот старый пердун и пьяница из Фризельштока? Он не сможет найти даже потерянный в уборной пенни!

Его жену такой ответ не удовлетворил.

- Нам не приходится выбирать – вам нужна помощь, а он живёт в нужном месте, рядом с Торрингтоном. Он мог бы прикрывать север округа, а остальное оставить вам. Бог знает, что для одного человека этого более чем достаточно - весь Дартмур на юге и востоке графства.

Де Вулф встал и, держа в руке кружку с элем, начал ходить взад – вперёд перед камином.

- Ему, должно быть, уже хорошо за пятьдесят, это жирный, ни на что не пригодный человек. Он выглядит больным, но пьёт, как рыба. У него маленькая усадьба, которая полностью зависит от управляющего.

- Он же должен быть достаточно обеспечен – коронер должен иметь доход, по крайней мере, двадцать фунтов в год. И Ричард должен это знать – он собирает налоги в графстве.

Если бы де Вульф не был так разгневан новостью о Фитц-Иво, то наверняка бы воспользоваться возможностью высказать предположение, что не все собранные шерифом налоги попадают в королевскую сокровищницу в Винчестере.

- Теобальд ленивый, некомпетентный дурак, к тому же слишком толстый, чтобы забраться верхом на лошадь, не говоря о том, чтобы ездить по округу, как это делаю я. И где он собирается получить секретаря, который умеет достаточно хорошо читать и писать, чтобы записывать ход дознаний в свитки, а?

Матильда пожала толстыми плечами.

- Ты можешь спросить Ричарда. Он придёт на обед, чтобы поговорить об этом.

Де Вулф снова застонал. После проведённого на выезде дня, неудобного ночлега на полу и десяти миль, что он проехал верхом с самого рассвета, последнее, что ему было нужно, так это компания его одиозного шурина на полуденной трапезе. Он снова сел и молча налил себе ещё эля, думая, какие беды навлёк на него покойный отец, Симон, настояв на женитьбе на невесте из семьи де Ревеллей. Женитьба на Матильде, которая была из более богатой и знатной семьи, чем его собственная, возможно, подняла его на одну ступеньку вверх по лестнице аристократии графства Девон, но какой ценой?

Это случилось шестнадцать лет назад, хотя Джону удалось держаться подальше от дома в течение большей части этого времени, участвуя во всех возможных войнах во Франции, Ирландии, а затем и в третьем крестовом походе. Но после возвращения домой два года назад, вскоре после того, как король Ричард был захвачен в Австрии, он не нашёл никакого повода для продолжения военной карьеры. Он поселился в Эксетере и стал жить в своём доме, ведя праздный образ жизни на доход, получаемый от его вложений в экспорт шерсти, которым занимался один из уважаемых городских торговцев и его личный друг, Хью де Релага, и долю прибыли от имений своей семьи на юге округа.

Когда амбициозная Матильда осенью прошлого года сказала своему брату, что её муж должен быть выдвинут в качестве одного из новых королевских коронеров, де Вулф отнёсся к этой идее прохладно. Но Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский и главный юстициарий Англии, с распростертыми объятиями утвердил его на эту должность, - так как сам Ричард Львиное Сердце был в это время в Нормандии. Де Вулф был убежденным приверженцем короля Ричарда, телохранителем которого он был во время похода в Святую Землю, где познакомился с Хьюбертом Уолтером, которого оставили руководить военной кампанией, после того, как король отплыл домой. Джон отправился вместе с королем и всегда винил себя за собственную неспособность предотвратить захват своего монарха вблизи Вены и в разорении Англии из-за выплаченного за короля выкупа в сто пятьдесят тысяч марок.

Пока де Вулф угрюмо сидел перед огнем, глядя на огонь и прокручивая в своей памяти все эти события, его жена упрямо смотрела на него холодными глазами. Для неё брак с де Вулфом тоже был безрадостным и она, с каждым днём всё сильнее, хотела уйти в женский монастырь. По мере того, как с каждым годом копились её разочарования в жизни, она находила утешение во все большей набожности. С первого дня замужества она заметила, что ей не нравится ни один из аспектов её супружеских обязанностей, начиная с ведения хозяйства и заканчивая унижением в постели. Тем не менее, до сих пор ей было свойственно стремление к социальному росту, привитое ей матерью, которая целеустремленно интриговала, выбирая лучшие партии для своих детей. Ей удалось сосватать замуж за своего сына Ричарда леди Элеонору де Клавелль которая был отдаленно связана с великой династией Мортимеров. Она также была довольна соглашением с Симоном де Вулфом женившим своего сына на Матильде, несмотря на то, что Джон был на шесть лет моложе.

Де Вулфы владели двумя усадьбами недалеко от побережья, в Стоуктенхэде и Холкомбе, и Матильда и её покойная мать надеялись, что Джон сможет сделать хорошую военную карьеру на службе короля. Эти амбиции достигли своего пика, когда Ричард Львиное сердце был взят в плен австрийским императором, и измученный и разочарованный Джон вернулся домой. В сорок лет у Джона уже не было желания искать войну, так что его убедили принять назначение коронера – тем более, что его возлюбленный король и Хьюберт Уолтер нуждались в нём.

Теперь же Матильда смотрела на этого высокого тёмноволосого мужчину, задумчиво сидящего у очага – и спрашивала себя, знает ли она его. Необычно высокий, слегка сутулый, рядом с большинством мужчин он производил впечатление, будто парит над ними. Его длинные чёрные волосы, свисавшие на его шею, обрамляли несколько угрюмое лицо с густыми бровями и большим крючковатым носом. Он не носил ни бороды, ни усов, но его лицо было постоянно покрыто тёмной щетиной между его еженедельным бритьём. Одежду он носил исключительно чёрного или серого цвета, что наряду с чёрными волосами на его голове стало причиной его старого армейского прозвища «Черный Джон».

Теперь же, когда сидевший, сгорбившись над огнём, Джон, вспоминал былые сражения на полях Палестины или Ирландии, Матильде было трудно поверить, что она когда-то была влюблена в него. Может быть, былая привязанность, что она испытывала к нему шестнадцать лет назад, объяснялась самообманом, навязанным убедительный языком её матери. Через месяц после венчания он оставил её ради французских кампаний и в последующие тринадцать лет был у себя дома в общей сложности немногим более двенадцати месяцев. Их семейная жизнь была катастрофой и, к счастью, её не очень беспокоило то, что их нечастые и неприятные любовные игры не принесли детей. Тем не менее, он был страстным мужчиной, с чувственными довольно полными губами, и Матильда была хорошо осведомлена о его здоровом сексуальном аппетите, о череде его любовниц, последней из которых была валлийская шлюха из «Ветки плюща».

Будто прочитав её мысли, муж внезапно поднялся на ноги.

- Я должен пойти в мою комнату в замке, - сказал он хрипло. – Надо узнать, не случилось ли чего, после того, как я вчера уехал.

Он почувствовал непреодолимое желание снова выйти на воздух, подальше от смотревшей исподлобья жены.

- Ты уверен, что пойдёшь в Ружмон? - Усомнилась она. - Не в пивную в Пустом переулке?

Верность её предположения настолько раздосадовала его, что только для того, чтобы посрамить её, он изменил свои планы.

- Я сказал, что иду в замок и буду там. Я даже навещу твоего коварного брата и проведу его к нашему столу.

С чувством победителя, несмотря на то, что был вынужден отказаться навестить свою любовницу, Несту, де Вулф вышел из зала. В сенях, прежде чем выйти на улицу, он надел короткую мантию и уличные башмаки. Через минуту он постучал по внешней стороне оконного ставня, показывая, что он повернул налево, к Главной улице, а не направо, на дорогу к трактиру «Ветка плюща».

Когда де Вулф добрался до своего кабинета, его действительно ожидала свежая новость о смерти, которую надо расследовать. Кабинет коронера размещался на верхнем этаже высокой сторожки замка Эксетера, названный Ружмон из-за красного камня, из которого, вскоре после завоевания Англии, его построил Вильгельм Бастард. Замок располагался на возвышенности в северном углу городских стен, построенных ещё римлянами. Джон поднялся по высоким ступеням деревянной лестницы сторожки и откинул мешковину, что заменяла двери. Здесь он столкнулся с великаном, размахивавшим куском сыра в одной руке и кувшином дешёвого сидра в другой.

- У нас имеется новый труп, который надо осмотреть, коронер, - объявил он. – Странный случай.

Джон сел за стол, опустившись на скамью, которые были практически единственной мебелью в пустой комнате, помимо пары трехногих табуретов. Он посмотрел на своего помощника, огромного человека с торчащими красно-рыжими волосами и большими висячими усами того же цвета. На его шероховатом красном лице выделялся нос картошкой, хотя картошки тогда ещё не привезли из Нового Света, массивная челюсть и голубые глаза. Руки, которыми он держал сыр и горшок, были размером с окорок.

- Что там такого странного, Гвин? – Спросил его хозяин.

- Мёртвый рабочий на оловянных рудниках - обезглавлен на своём рабочем месте.

Чёрные брови де Вулфа полезли на лоб.

- Говоришь, рабочий на оловянных рудниках? Это действительно необычно. Они, как правило, сами разбираются со своими делами.

- Рано утром приехал пристав из Чагфорда, Джастин Грин, - сказал Гвин, стукнув горшком с сидром по столу. – Если вы захотите поговорить с ним, то сейчас он находится в сторожевой башне, куда пошёл поесть.

- Налей-ка мне сюда сидра. А то у меня, после спора с женой, пересохло горло.

Здоровенный корнуоллец покопался в небольшой нише в толще стены, достал оттуда ещё одну глиняную кружку и, используя старую тряпку, вытер с неё пыль. Затем он налил в неё до краёв мутного дешёвого сидра. В той же нише он достал буханку хлеба и кусок твёрдого сыра, завёрнутый в не первой свежести льняную ткань. Достав из-за пояса кинжал, Гвин отрезал два ломтя хлеба, разделил сыр на три части, и предложил одну долю своему хозяину.

- Надо сохранить немного для этого мелкого говнюка, когда он придёт, - проворчал он о третьем члене команды коронера, маленьком секретаре, что заведовал бумажной работой.

- Кстати, а где он? Как правило, к этому времени он должен быть уже тут.

- Пошёл в скрипторий собора, чтобы выклянчить немного чернил. Он жаловался, что покупать их слишком дорого, учитывая множество документов, которые ему приходится писать.

Де Вулф вытянул свои длинные ноги под столом, а затем вздрогнул от сырости, что пронизывала этот спартанский кабинет, а Гвин уселся на подоконник. Через парочку щелей в оконном ставне, через которые в комнату попадал свет и холодный воздух, он смотрел на расположенный внизу город. Шериф, подчёркивая своё отрицательное отношение к новой должности коронера, с неохотой выделил своему зятю худшее помещение в замке.

- Расскажи мне об этом деле в Чагфорде, - приказал коронер, кусая чёрствый хлеб.

- Вчера утром, когда рудокопы пришли на работу, в протоке они нашли мёртвого бригадир своей артели. Его тело лежало под промывочным желобом без головы.

- Её нашли рядом?

- Нет, они обыскали весь рудник, но не нашли ничего.

Де Вулф нахмурился – он часто делал это так, когда надо было сосредоточиться.

- Почему они так уверены, что это их мастер, если у него нет головы?

Гвин потянул за кончики свои густые рыжие усы, что свисали ему на грудь.

- Тамошний пристав уверяет, что в этом нет никаких сомнений. Работяги признали его одежду, и у него на левой руке не было одного пальца. Накануне, после работы, он не вернулся на ночь домой, к жене.

Коронер задумался над услышанным.

- На кого этот мастер работал?

На Уолтера Кнапмана из Чагфорда. Тот имеет, по крайней мере, десяток участков на восточной стороне болота.

- Они оставили тело на месте?

- Кажется, его вытащили из протоки. Но они оставили его на участке в шалаше.

Прежде чем подняться, Джон доел свой хлеб с сыром и допил сидр.

- Нам надо отправиться туда сегодня. Ко мне сегодня на обед явится шериф, поэтому мы отправимся туда позднее. - Он подошёл к двери и на входе наклонил голову. - Найди, тамошнего пристава – и нашего дохлого секретаря - и будь у западных ворот перед вечерним колоколом. Сегодня вечером мы снова будем вдали от дома, дадим моей дорогой жене повод снова поскулить.

Спустившись по крутой деревянной лестнице, он прошёл в ворота мимо караульного помещения в сторожевой башне, а стоявшие там часовые отсалютовали ему оружием. Сэр Джон де Вулф пользовался популярностью среди солдат, которые знали о его подвигах во многих зарубежных кампаниях и его верной службе королю на Святой Земле во время Третьего крестового похода.

Пройдя во внутренний двор замка, он подошёл к главной башне, крупному двухэтажному зданию возле северной стены. По дороге, слева от него располагалось здание суда графства, а справа, на засыпанном мусором и грязью дворе, была крошечная часовня святой Марии. Но Джон не обращал внимания на эти знакомые ориентиры, так как думал о перспективе назначения Теобальда коронером – и предстоящем недовольстве Матильды, когда она узнает, что сегодня ему снова предстоит отправиться в дорогу.

Пока его тощая чёрная фигура шла через двор, ничего не замечая вокруг, встречные люди уступали ему дорогу, либо из уважения, либо из осторожности, в зависимости от того, знали ли они его или нет. Во дворе же кипела повседневная жизнь, туда-сюда сновали носильщики и слуги, возле пристроенных к стенам хижин хлопотали жёны и дети гарнизона. Возле башни сержант Габриэль проводил занятия с солдатами, которые сопровождались криком, руганью и стуком щитов.

Де Вулф поднялся по деревянным ступеням, что вели к входу в главную башню, который, с целью обороны, располагался высоко над землёй. Большую часть первого этажа занимал зал, в котором суетились клерки, горожане и солдаты, некоторые из служащих в этом зале не только работали, но и жили. Возле ведущей в кабинет шерифа двери собралось несколько человек, желавших решить с ним какие-то вопросы, но стоявший там часовой никого не пропускал. Коронер прямо прошёл к двери и, кивнул охраннику, открыл её и вошёл в кабинет.

Сэр Ричард де Ревелль, представитель короля в графстве Девон, с досадой оторвался от лежавших перед ним пергаментов и ещё больше помрачнел, когда увидел своего зятя.

- Я очень занят, Джон, действительно очень занят.

Де Вулф облокотился о край усыпанного документами стола и посмотрел на шерифа.

- Слишком занят, чтобы пойти к нам на обед, я надеюсь.

Де Ревелль спохватился, ударил себя по лбу раскрытой ладонью и, с виноватым видом произнёс:

- О! Я совсем забыл приглашение Матильды, Джон. Конечно, я приду – но сначала я должен тут закончить с делами.

За его спиной стоял его секретарь с пачкой пергаментов, покрытых колонками цифр.

- На следующей неделе мне надо подать отчёты в Винчестер о собранных с ферм графства налогах. Как обычно, проклятые мытари не спешили представить сведения.

Общую сумму налога, собираемого с каждого округа, устанавливало королевское казначейство. Шериф же каждые полгода обеспечивал доставку собранных денег в казну. Если ему удавалось собрать с жителей Девона, что требовало казначейство, то ему позволялось оставлять излишки себе. Об этом де Ревелль думал в первую очередь.

- Я пойду, чтобы перекинуться парой слов с судебным приставом Чагфорда, пока ты тут закончишь свои дела, Ричард. Потом мы спустимся вниз к переулку Мартина, где ты и твоя дорогая сестра будете иметь возможность походить по моим ушам, под вкусные закуски, которые приготовит Мэри.

Де Ревелл саркастически скривил лицо, посмотрев на своего зятя, но ничего не ответил. Это был аккуратный, щегольски одетый мужчина среднего роста. У него были светло-коричневые волнистые волосы, бородка и небольшие усы над розовыми губами на узком лице. Он одевался по последней моде, предпочитая яркие зеленые и золотые цвета для своих туник и мантий, а обувь с неимоверно длинный носками – согласно новшеству завезённому из Парижа.

Его глаза следили за коронером, пока тот шёл по кабинету и вышел за дверь, а когда дверь захлопнулась, он вздохнул с облегчением. Пару месяцев назад коронер разоблачил де Ревелля в участии в неудавшемся заговоре, и потому Ричард не осмеливался открыто ссориться со своим зятем, но всё больше его ненавидел.

Джон спросил стоящего за дверью охранника,где пристав, тот указал на сидящего в одиночестве за столом в переполненном зале человека, который ел из миски похлёбку с тушенным мясом, отрывая куски хлеба от маленькой буханки. Коронер подошёл к нему и тяжело опустился на скамью рядом.

- Ты Джастин Грин, судебный пристав-исполнитель из Чагфорда?

Человек начал подниматься на ноги, но де Вулф махнул рукой вниз.

- Сначала поешь. Должно быть, тебе пришлось выехать спозаранку?

- Как только рассвело, сэр. Благодаря хорошему коню, меньше, чем за три часа был уже в Эксетере - Он признал в де Вулфе кого-то, облечённого властью, и рискнул предположить. - Вы коронер короля, сэр, которого я искал?

- Да, это я. Мне уже сообщили об этой смерти. Через несколько часов мы отправимся в Чагфорд, чтобы провести дознание.

Пристав был маленький, тёмноволосый человек, на лице которого бросались в глаза старые шрамы от коровьей оспы. Прежде, чем ответить, он поспешно дохлебал ложкой остатки похлёбки.

- Это ужасно, сэр. Я знал Генриха Таннафорда ещё когда мы оба были мальчишками - мы с ним одного возраста. Увидев его без головы, я был в шоке.

Однако ужасное воспоминание никак не отразилось на его аппетите, так как говорил он это, положив в рот последний кусок хлеба.

- Как она была отрезана? И были у него другие травмы? - Резко спросил де Вулф.

- Нет, остался только разорванный обрубок шеи. Но никаких других ран – этой было вполне достаточно!

- Когда его видели в последний раз живым?

- Предыдущей ночью. Когда рабочие расходились по домам, а он остался проверить порядок, он так поступал всегда. Он был хороший бригадир, и люди любили его. Он не требовал с них лишнего, только, чтобы честно работали, не то, как поступают некоторые сволочи.

Джон вглядывался в своего собеседника: тот казался ему толковым человеком. Пристав занимал хорошую должность: он был одним из главных слуг своего господина, подчиняясь непосредственно управляющему – старшему из слуг господина. Он руководил поместьем, старостами всех сёл, и, если хозяин отсутствовал, что случалось часто, командовал всеми домашними. Поэтому он был самым осведомлённым человеком о том, что происходило в имении, деревне или городе.

- Так кто это сделал? – Де Вулф прямо спросил его.

Пристав печально покачал головой.

- На этот счёт мне нечего сказать. Я знаю большинство, если не все сплетни Чагфорда, которые касаются взаимной вражды или зависти, но относительно Генри не могу представить, кто мог желать ему зла. Генри тихо жил в Таннафорде, деревне в миле от дороги. У него была хорошая жена и взрослый сын, который работает кузнецом в Гидлайхе. Ни у кого не было причин, чтобы желать ему смерти. Весь город потрясен этим убийством.

- И голова человека пропала совсем?

- Пропала слово по волшебству. Если бы я не был разумным, богобоязненный человеком, то мог бы подумать, что тут замешано колдовство.

Они поговорили ещё несколько минут, но было очевидно, что пристав не имеет ни малейшего представления ни о мотивах, ни о виновнике этого ужасного преступления. Де Вульф оставил его, чтобы тот мог получить больше эля от управляющего замка, приказав, чтобы пристав был у западных ворот города, прежде чем во второй половине дня колокол собора пробьёт вечерню. Уже было поздно, чтобы заскочить в «Ветку плюща», поэтому он решил вернуться в свою комнату, чтобы там подождать шерифа. Когда он поднимался по лестнице наверх сторожки, то услышал крики: ревущий глубокий басистый голос Гвина и перепуганный визг другого человека. Когда он, откинув занавес из мешковины, вошёл, то увидел, как его корнуоллский телохранитель держит за ноги висящую вниз головой маленькую фигурку и трясёт её, как тряпичную куклу.

- Пресвятая Богородица, что происходит? – Крикнул де Вулф. – Поставь его!

Гвин остановился и застенчиво улыбнулся коронеру.

- Маленький ублюдок опрокинул мою кружку - пролил много сидра, – пояснил он.

Джон резко махнул рукой, и его помощник неохотно опустил свою жертву на пол. Маленький человек с возмущением поднялся на ноги и начал чистить снизу свою потёртую одежду - длинную чёрную мантию, напоминающую рясу монаха.

- Это произошло случайно. Мой мешок с принадлежностями задел горшок. Ты не должен был оставлять его на краю подоконника! – Дрожащим писклявым голосом протестовал он.

Де Вулф поднял руки в раздражении.

- Просто забудьте это и успокойтесь. Вы двое ведёте себя как шуты в шапках с колокольчиками, а не ответственные служители закона.

Два его помощника всегда затевали между собой склоки - основная вина в этом лежала на Гвине, поскольку здоровый корнуоллец никогда не мог удержаться, чтобы не подразнить их маленького секретаря, который неуклонно отвечал ему тем же. Секретарь - Томас де Пэйн, лишённый сана священник,  был нанят де Вулфом после того, как был изгнан из своего поста в Винчестере по обвинению в растлении одной из учениц соборной школы, в которой он преподавал. Маленький как ребёнок, хромающий на одну ногу, слегка горбатый и страдающий от чахотки, он казался призраком человека. Его худое, желтоватое, почти без подбородка, лицо украшал большой острый нос. В его редких каштановых волосах была видна тонзура, хотя он был лишен церковного сана более двух лет назад. Томас отчаянно жаждал вернуться в лоно церкви и делал все возможное, чтобы хотя бы выглядеть одним из братьев. Как и его хозяин, он носил чёрную или серую одежду и даже поселился в доме каноника кафедрального собора, где ему выделили матрас в углу лакейской.

При всей его сомнительной истории и невзрачной внешности, Томас был очень умным и образованным молодым человеком, отлично справлявшимся с чтением и письмом. Кроме того, что он блестяще вёл все записи коронера, Томас проявил себя бесценным в качестве шпиона. Его природное любопытство сделало его отличным собирателем сплетен, особенно среди церковников графства, а слухи же в городских гостиницах и пивных обычно выведывал Гвин.

Когда Гвин отошёл и уселся на своём любимом подоконнике возле бутыли с сидром, нарушенное достоинство Томаса было восстановлено, и он залез в потёртый матерчатый мешок, который носил на плече. Оттуда он вытащил три свитка и положил их на стол перед Джоном де Вулфом.

- Это последние стенограммы последних трёх дознаний, коронер. Осталось оформить ещё два пергамента, но так как чернила закончились, я их не успел написать. Но я уже раздобыл чернила, так что я закончу их сегодня.

Де Вулф потянулся за свитками.

- Сегодня после обеда нам снова придётся ехать, Томас, так что приготовь свой зад для жалкой клячи, которую ты зовёшь лошадью.

Клерк застонал от такой перспективы. Он не был наездником и сидел в дамском седле, как женщина на своем старом пони, постоянно подвергаясь шуткам корнуолльца.

- Как далеко на этот раз, коронер? Только не северное побережье, пожалуйста.

В прошлом месяце они несколько раз отправлялись в самую отдалённую часть графства, и Томас до сих пор страдал от набитых в седле синяков.

- В паре часов езды, фиалка, - едко заметил Гвин. – На этот раз только в Чагфорд.

Томас вырос в Гемпшире и до сих пор не знал большую часть Девона.

- Где это? - Спросил он подозрительно.

- Это один из трёх городов с оловянными рудниками, на этой стороне Дартмура, - пояснил де Вулф. - Все олово из торфяников идёт туда для чеканки.

- Но мы направляемся туда, чтобы посмотреть обезглавленный труп, Томас, - с удовольствием добавил Гвин. Он знал, что, даже после шести месяцев работы в команде коронера, бывший священник очень расстраивался от жуткого вида мертвецов.

Услышав отдалённый гул колоколов собора, коронер отложил свитки Томаса и вышел на лестницу.

- Мне нужно идти обедать с шерифом, поэтому всё, что сегодня приготовит Мэри, будет иметь вкус пепла, - сказал он. - Будьте у западных ворот перед тем, как начнут бить вечерню. Захватите с собой одеяла. Не думаю, что нам удастся вернуться до закрытия ворот.

За длинным столом мрачного зала в доме де Вулфа сидели трое. Во главе стола сидел коронер, а по обе стороны от него сидели его жена и её брат. Старый Симон, дворовой слуга наклонился  над очагом с бревнами, а Мэри суетилась над блюдами и кувшинами. Брут лежал под столом у ног Джона, ожидая, что ему достанется что-то из миски хозяина.

Обменявшись ничего не значившими фразами, они приступили к серьезному делу поглощения еды и в течение четверти часа единственными звуками в зале были чавканье челюстей и прихлёбывание вина. Матильда, отличавшаяся завидным аппетитом, и двое мужчин отдали должное приготовленному Мэри рагу из зайца и варёной курицы, с луком и капустой. Вместо обычных толстых кусков хлеба, по причуде Матильды, еда была подана на изготовленных из сплава олова со свинцом пластинах. Она никогда не упускала шанса продемонстрировать манеры высшего общества. Де Вулф, который привык питаться в самых непривычных местах, вплоть до спины своего коня, снова наполнил керамические чашки красным вином из Пуату. У них было несколько парадных бокалов, но он запретил их использовать сегодня, не желая рисковать ими просто для обеда со своим шурином.

После того, как с мясным блюдом было покончено, Мэри принесла нарезанный на куски хлеб и большой круг твёрдого сыра; никаких фруктов в это время года уже не было, остававшиеся с урожая прошлого сезона яблоки уже засохли. Проявляя учтивость, Ричард де Ревелль, пользуясь своим кинжалом, отрезал несколько ломтиков сыра для своей сестры, которая брала их прямо с дубовых досок стола и запивала вином.

- Скоро мне предстоит выехать из города, - проворчал де Вулф, - так что давайте приступим к вашему делу, Ричард.

Прежде чем ответить, шериф деликатно допил вино и поставил кружку.

- Всё довольно просто, Джон. Согласно королевских инструкций, я ищу двух коронеров.

Его тут же прервал де Вулф.

- Ты что, имеешь в виду, что тебе не хватает двух коронеров? Коронеры не имеют к тебе никакого отношения. Они были учреждены Советом короля – отчасти для того, чтобы приглядывать за шерифами! За некоторыми из вас, черт побери, нужно смотреть в четыре глаза.

Де Ревелль покраснел, после своего неудачного участия в заговоре принца Джона он ещё находился под наблюдением.

- Ну, если тебе хочется умничать, Джон, то пусть так и будет, хотя зачем понадобились коронеры, вообще находится за пределами моего понимания. До прошлого года на протяжении многих веков мы прекрасно обходились без них. – Он никогда не упускал возможности напомнить де Вулф о своем презрении к новым служителям закона. – Так как Фитцгоро умер, вы мотались по всему графству, хотя в течение двух месяцев, когда вы лежали со сломанной ногой, Девоншир достаточно хорошо обходился без коронеров.

- Ближе к делу, Ричард, - огрызнулся Джон, который устал от бесконечных нападок де Ревелля на его должность. – Ты хочешь, чтобы коронером назначили этого горького пьяницу Теобальда Фитц-Иво.

Де Ревелль обвёл пальцами свою маленькую бородку, эта его манера была подобна привычке Томаса непрерывно осенять себя крёстным знаменем или Гвина энергично почесывать промежность.

- Я хотел бы назначить его коронером северной части графства.

Де Вулф снова ощетинился, хотя он знал, что шурин его намеренно провоцировал.

- Ты никого не можешь назначать коронером. Это королевская должность, требующая одобрения короля.

- Это в теории, Джон, в теории. Я сомневаюсь, чтобы нашего Ричарда, занятого во Франции, может заботить мысль о таком тривиальном назначении. Тем не менее, думаю, что суд графства, через меня, будет рекомендовать это назначение Главному юстициарию, когда, на следующей неделе, я буду в Винчестере. Не сомневаюсь, что он одобрит моё предложение.

- Нет, если я расскажу Хьюберту, что это за человек, - отрезал де Вулф. - Этот Фитц-Иво – пьяница и дурак, он не справится с работой.

Презрение, которое Джон испытывал к Фитц-Иво, владельцу небольшой усадьбы на окраине Торрингтона, села в северо-западной части округа, возникло во время короткого знакомства с ним в ирландской кампании 1182 года. В бесконечных боях и стычках между нормандскими завоевателями и ирландскими племенами, многие рыцари пытались заполучить для себя землю и другую добычу, в том числе де Вулф и Фитц-Иво. Последний, в основном из-за его пристрастия к пьянству и обжорству, оказался безнадёжным воином, иногда он был настолько пьян, что не мог держаться в седле. Через несколько месяцев после прибытия в Вексфорд он уехал домой. Он унаследовал поместье Фризельшток от своего отца, и, с помощью умелого управителя, ему удавалось выживать, но вовсе не процветать. Вдовец, не имеющий детей, без особых потребностей, он мог спокойно жить в своё удовольствие, но, так же как и Матильдой, Тибо владело желание вращаться среди высших аристократов графства. Услышав о вакансиях на должность коронера, он увидел в этом путь к желаемому социальному возвышению, и потому обратился к де Ревеллю с ходатайством. Де Вулф подозревал, что Фитц-Иво решил, что это лёгкая почётная работа, не требующая приложения сил и совсем не знал, какие задачи перед коронерами ставит король.

Шериф посмотрел на зятя с покровительственным, снисходительным выражением.

- Профессиональная ревность, Джон? Как ты думаешь, ты единственный, кто в состоянии носиться по всему графству и говорить несколько слов над трупом на дознании?

- У коронера намного больше обязанностей, чем ты думаешь, Ричард, - начал де Вулф, готовый прочитать шерифу лекцию относительно дел, которыми должен заниматься коронер.

Но молчавшая до сих пор Матильда опередила его. Она посмотрела на него через стол.

- Этого достаточно, Джон, - отрезала она. - Факт остается фактом, что этот район, один из самых больших в Англии, должен иметь трёх коронеров. Сейчас здесь только один коронер, который больше не может обслуживать такую огромную площадь. Ты знаешь, твоя нога ещё не в порядке, после того, как ты сломал её, ты не становишься моложе, и я устала большую часть времени находиться одна в доме, куда ты заезжаешь лишь переночевать, как в гостиницу.

Она бросила кусок сырной корки на стол с видом завершенности и снова сердито посмотрела на мужа.

Де Вулф понимал, что побеждён –  в душе он был согласен, что регулярно объезжать огромные расстояния Девоншира становилось всё труднее. В прошлом месяце поездки на север потребовали много времени и сил, что не дало возможности уделить должное внимание другим случаям вблизи Эксетера.

- Очень хорошо, но когда дела пойдут вкривь и вкось, помните, что я сказал. Я согласен, что, по крайней мере, один коронер нужен - но Фитц-Иво, ради бога! Этот человек полный дурак и, к тому же, - пьяница.

В конце концов, разлив остатки вина, де Вулф с неохотой согласился, чтобы Фитц-Иво был представлен на утверждение в Винчестере. Если у Хьюберта Уолтера не возникнет возражений, пусть он назначит Теобальда коронером, который будет заниматься делами в северной части Девона.

- Но если он запустит дела, то я сам поеду в Винчестер или Лондон, чтобы обеспечить ему хороший пинок под зад, - предупредил Джон.

Далёкий от высокомерия, де Вульф терпеть не мог, когда кто-то работал хуже него самого.

- А где он собирается найти помощника, который будет собирать присяжных и секретаря, для ведения свитков? - Рявкнул он, в качестве последнего возражения, когда де Ревелль накинул на плечи свой элегантный зеленый плащ, готовясь покинуть переулок Мартина.

Он говорит, что ему будут помогать его управитель и пристав, - ответил шериф. - Приказчик умеет читать и писать.

Я полагаю, что это означает, что они должны будут делать за него всю работу, - проворчал коронер. - А кто будет работать в его поместье? Народ в Фризельшток на следующий год к этому времени будет голодать, так как я сомневаюсь, что Фитц-Иво способен что-нибудь организовать. Запомните мои слова, это большая ошибка.

После того, как дверь за шерифом закрылась, де Вулф медленно вернулся в зал и сел у камина с квартой эля, чтобы добавить к вину.

Он ждал неизбежного победного кудахканья своей жены, которая уселась с другой стороны очага.

- Я рада, что ты увидел, что это необходимо, Джон. Мы думаем, что это было лучше для тебя, тем более, что твоя нога плохо слушается.

- С моей ногой всё в порядке, женщина! – Прорычал он, обиженный на то, что его считают инвалидом. – Я слегка прихрамываю, но этого и следовало ожидать. Ведь прошло меньше двух месяцев, как кость срослась. Можно подумать, что я какой-то калека, когда ты говоришь об этом.

Матильда проигнорировала его протесты. Она была довольна, что удалось подавить его сопротивление.

- Теперь ты сможешь проводить больше времени здесь. Мы сможем немного развлечься, встречаться с некоторыми влиятельными люди, пригласить их на обед. - Она нахмурилась, вспомнив свою последнюю попытку организовать застолье. Накануне Рождества Христова, несколько месяцев назад, её мужа вызвали из-за стола, чтобы осмотреть соборного каноника, который висел в своей собственной уборной.

В ужасе от перспективы быть заключенным в домашнюю тюрьму и больше времени проводить с Матильдой, де Вулф допил свой эль и встал.

- Южная часть Девоншира всё равно достаточно велика, так что, дорогая, не следует ожидать от меня слишком многого. Сейчас я должен отправиться на болота Чагфорда и сегодня вечером не вернусь.

- И завтра вечером тоже, если смогу придумать хорошем оправдание. – Пробормотал он себе под нос, направляясь в прихожую.