Глава 15
Борцовский турнир
Тора и Хитомаро сидели у себя в комнате, склонив носы над мисками с утренним рисом, который поглощали с помощью плоских палочек, когда их уши настиг первый жуткий звук раздавшийся по всему зданию резиденции. Они одновременно опустили палочки и посмотрели друг на друга. И оба начали смеяться.
«Опять эта адская флейта! - Воскликнул Хитомаро, качая головой. - Это хуже, чем раньше».
Тора отложил миску и радостно хлопнул себя по коленям. «Это означает, что он чувствует себя лучше. Я волновался. Он ранен, а ситуация тревожная. И потом, его съедают мысли о маленьком мальчике. Эта игра для него, как рисовая лепёшка для голодной крысы».
Хитомаро фыркнул: «Учитывая наше нынешнее положение, что же такого особенного в этом ребёнке?»
Тора удивлённо посмотрел на него. «Я не хочу обидеть тебя, Хито, - сказал он, - но самый последний болван знает, что наш хозяин любит детей. Тебе не следовало ему говорить, что мальчик, вероятно, уже мёртв. Это не те слова, которые он хотел услышать».
Хитомаро покраснел: «Так вот почему он так разозлился». Тут звуки из кабинета Акитады зазвучали особенным диссонансом, и он вздрогнул.
«Ну, - сказал Тора великодушно, - все мы делаем ошибки. Главное, что его жена взяла его в свои руки. Я понял, что он будет в порядке, когда она смотрела на него на слушании вчера. Ты видел его лицо?»
Хитомаро улыбнулся. «Он был смущён. Представь себе, он не сказал ей о полученном ранении. Она это узнала от Хамайи. Бьюсь об заклад, ей было, что сказать ему».
«Ничего подобного, так и нужно поступать с женой и она на него не в обиде, просто переживала за его здоровье», - сказал Тора с улыбкой.
Звук флейты переменился, зазвучала какая-то другая мелодия. Несколько мгновений они сидели и слушали её плач и визг, а потом покачали головой и рассмеялись.
«Тем более, - фыркнул Тору, - человек, который действительно любит детей».
Дверь открылась и в комнату зашёл пожилой секретарь Акитады. «Чего смеётесь?» - Спросил Сеймей, усаживаясь.
«Сеймей, наша мудрая старая птица, - Тора приветствовал его. - Рад снова видеть вас рядом с нами. Почему вы не можете потерять эту адскую флейту?»
Сеймей холодно посмотрел на Тору.
«Добро пожаловать, - сказал Хитомаро с поклоном. - Мы рады видеть вас».
Сеймей любезно улыбнулся и поклонился в ответ: «Спасибо, Хитомаро. Приятно видеть, что всё у вас хорошо».
«Как себя чувствует хозяин сегодня? - Спросил неустрашимый Тора. – Особые прикосновения его жены привели его в порядок?» Он подмигнул Хитомаро.
Сеймей вздрогнул. «Твоя глупость, Тора, не подлежит излечению. Как сказал мастер кунг-фу, «прогнившее дерево не спасти»».
Хитомаро усмехнулся: «Что сказала о ранении хозяина его жена?»
«Когда она узнала, не смогла дождаться окончания судебного заседания. Она пришла к нему сама. - Семей покачал головой. – Она такая порывистая!»
«Мне нравится дух в женщине, - заметил Тора. - Что за день! Сначала мастер разобрался с этим изуродованным телом и нашёл пропавшего дезертира, когда весь гарнизон солдат не мог найти этого ублюдка, а затем жена хозяина прогнала всех, чтобы самой заботиться о нём. Он пошел, как котёнок. А теперь слушаем его». Он снова засмеялся.
Наконец флейта выдала серию сложных, но резких трелей, прежде чем подняться до наивысшего звука и затихнуть. Они затаили дыхание, но всё было тихо. Сеймей не удержался и упрекнул Тору: «Ты должен был лучше смотреть за хозяином, Тора. Ещё повезло, что всё закончилось так».
Тора покраснел и опустил голову.
Семей был доволен этой реакцией и добавил: «Его сильно лихорадило. Всё, что он смог сделать, так это дойти до своей комнаты».
«Ну, давай, расскажи - сказал Хитомаро, посмотрев на Тору. - Ты же знаешь, что он думает и что собирается делать».
Сеймей хмыкнул носом. «Её светлость послала за доктором Ойоши. Лицо доктора по-прежнему выглядит очень плохо, но должен сказать, что я был рад с ним познакомиться. Очень осведомленный человек. Его лекарство сразу облегчило мой кашель. Мы посоветовались и составили специальный чай из некоторых моих трав для хозяина - из женьшеня, мяты, с оттенком гардении и по щепотке коры ивы и корицы, которые успокаивают ослабленный организм и, добавили интересный порошок, который принёс доктор. Лекарство вызывает крепкий сон и хозяин проснулся сегодня утром, чувствуя себя гораздо лучше. Это то, что я хотел сказать вам. А также то, что он хочет вас обоих видеть в своём кабинете».
«Ну, почему ты не сказал это сразу? - Тора был уже у двери, прежде, чем Хитомаро и Сеймей смогли встать на ноги.
Картина, которую они увидели во дворе, их остановила.
Группа из двадцати вооруженных конных воинов, с гербами Уэсуги на одежде и на развевающихся знамёнах, стояла на зимнем солнце перед входом в зал суда. Они сгруппировались вокруг седока, с отделанным золотым лаком седлом и малиновыми шёлковыми кистями на сбруе.
«Уж не повелитель ли севера к нам пожаловал? - Произнёс Тора. - Как вы думаете, Уэсуги нашёл мальчика?»
«Давай выясним», - сказал Хитомаро.
Для Акитады визит хозяина Такаты был неожиданным и, на данный момент, нежелательным.
После спокойной ночи, проведённой под душистыми шелковыми стегаными одеялами и защищенный от сквозняков тщательно расставленными ширмами, он проснулся под неусыпной опекой жены. Тамако с милой улыбкой приветствовала его и подала ему ароматный горячий чай, выпив который, он оделся и начал свой день в очень приятном настроении, несмотря на все стоящие перед ним проблемы. Его утренняя каша была удачно приправлена зеленью, а новый, гораздо больший, мангал создал уют в его кабинете. И тогда он заиграл на флейте.
Господин Таката и два его старших вассала были объявлены Хамайей, только когда Акитаде удался особенно сложный переход. Он неохотно отложил флейту. Его гости выглядели немного озадаченными и хмурыми.
Уэсуги сидел на шёлковой подушке по другую сторону широкого стола, в то время как его спутники встали на колени позади него. Акитада недовольно смотрел, как его жена угощала посетителей вином.
Войдя в кабинет, Хитомаро и Тора сердито посмотрели на помощников Уэсуги и заняли позицию у дверей. Тора сказал: «Я надеюсь, что это начало хороших перемен, господин». В ответ он получил хмурый взгляд от Акитады и опустил голову. Тамако улыбнулась и подлила гостям вина, но её муж выглядел мрачным.
«Я не ожидал тут встретить столь благородной дамы, - заметил Уэсуги Акитаде, галантно поклонившись Тамако, не глядя на остальных. - Боюсь, что это здание не подходящее место для изысканной женщины в её деликатном положении».
Акитада почувствовал как в нём закипает гнев, а затем страх. Уэсуги был слишком хорошо осведомлён о них. Сдерживая эмоции, он произнёс ровным голосом: «Понятно, что моя жена обеспокоена нападением на меня».
Уэсуги выглядел озабоченным: «На вас напали? Я слышал, что вы ранены. Мой дорогой губернатор, вы должны были немедленно послать за мной. Я понятия не имел, что в этом городе дела зашли так далеко. Жаль, что Кайбара исчез. Он искал каких-то нарушителей и не вернулся. Я думаю, что я должен взять под охрану резиденцию и суд своими войсками. Это быстро стабилизирует положение. Интересно, атака как-то связана с последними мероприятиями? Я надеюсь, вы поправляетесь?»
Акитада холодно посмотрел на него. «Да, мне уже лучше и, спасибо, ваши люди мне не нужны. Особенно - Кайбара. Именно он напал на меня, когда я, занимался расследованием. Я был безоружен, а он упал на меня с мечом».
Уэсуги вскочил, почти комически показывая своё удивление. «Кайбара напал на вас? Это невозможно. Кайбара никогда не сделал бы такого. Он не имел приказа».
Акитада поднял брови: «Возможно, он ожидал его?»
Уэсуги попытался скрыть свою промашку. «Нет, конечно, нет. Это не то, что я ... Если это произошло, как вы говорите, это, должно быть, было ошибкой».
«Вы считаете меня лжецом или дураком?» - Спросил Акитада.
Уэсуги покраснел. «Ни в коем…», - он не закончил. Затем он снова сел и тяжело пробормотал: «Будет лучше, если мы обсудим это спокойно. Я имею в виду, что Кайбара вероятно совершил ошибку. Он должно быть что-то неправильно понял».
«Что?» - Заинтересованно спросил Акитада.
Уэсуги отрезал: «Не знаю. Без сомнения, вы арестовали и допросили его. Что он сказал?»
Акитада проигнорировал этот вопрос: «Какие у вас отношения с судьей Хисаматсу?»
«Хисаматсу? - Уэсуги бросил взгляд на своих спутников. - Я редко вижу судью. Зачем менять тему? Где Кайбара?»
«Вы удивляете меня. Я помню, что Хисаматсу был гостем на банкете, который вы дали в мою честь. Он, кажется, восхищался вами».
Хозяин Такаты сжал кулаки. «Просто за кампанию, - сказал он с плохо скрываемым нетерпением. - Я также пригласил начальника гарнизона, представителя городского купечества, настоятеля буддийского храма и вашего нового судебного медика, Ойоши. Конечно, вы не думаете, у меня есть специальные ... отношения, как вы намекаете, со всеми из них?»
«Ах, нет, - сказал Акитада сухо. - Не со всеми из них».
После короткого молчания Уэсуги изменил тактику. «Позвольте мне поговорить с Кайбарой, - потребовал он. – Думаю, что я быстро проясню это дело. Он будет наказан за своё поведение».
«Боюсь, что это не возможно. Он умер при нападении».
«Что?!» - Уэсуги застыл. Его вассалы потянулись за мечами, которых при них не было, так как мечи были оставлены снаружи, а Тора и Хитомаро обошли вокруг них и встали по обе стороны от Акитады.
Уэсуги разжал кулаки и, казалось, немного успокоился.
Акитада подумал, что новость, что Кайбара не может быть допрошен, была принята Уесуги с облегчением. И он пошел дальше: «Поведение Кайбары заставляет по новому взглянуть на убийство слуги вашего отца и на исчезновение его внука. Мне придётся ещё раз посетить Такату».
Подумав пару мгновений Уэсуги улыбнулся. «Конечно, - спокойно сказал он. - Я буду рад сделать всё, что в моих силах, чтобы помочь вам!» Он потянулся за своей чашкой и осушил её.
«Так вот в чём дело! Кайбара и эти люди. Вы подозреваете его в убийстве слуги и мальчика? Он, должно быть, сошёл с ума. – Уесуги остановился, поднял голову и сказал – А может быть, и нет. Возможно, это был заговор. Если он действительно убил моего отца, я буду рад разобраться со всем этим!» Он покачал головой, как бы поражаясь чудовищности предположения, а затем добавил: «Я, конечно, буду у вас в долгу, если вы поможете обнаружить истину, Ваше Превосходительство».
Акитада выглядел мрачным: «Я сомневаюсь, что это так, но пока что я намерен изучить нарушения в провинции, не только как губернатор, но и как верховный правитель».
«Так это правда! Вы взяли на себя полномочия, которые закреплены за нашей семьёй. Это незаконно», - воскликнул Уесуги.
«Только не пытайтесь читать мне лекции о законах, Уэсуги. Это то, чему я очень долго и прилежно учился долгие годы и, я уверяю вас, что я не превышаю своих полномочий. При наличии доказательств заговора против императора или назначенных им представителей на законных основаниях, чрезвычайные полномочия могут быть использованы по усмотрению губернатора».
Они яростно смотрели друг на друга. Злость Уэсуги потухла, но только на мгновение. Акитада уловил что-то в глазах этого человека - это, конечно, не была ни нервозность, ни страх. Он поднялся и вышел, жёстко выражая сожаление. Акитада едва кивнул ему.
«Тьфу», - сказал Тора, когда Уэсуги со своими людьми ушёл. - Ублюдок врёт. Легко обвинить, что мёртвая лошадь съела недостающий тюк соломы».
Хамайя просунул голову в двери: «Доктор, господин».
Ойоши зашёл, слегка поклонился Тамако, кивнул остальным, а затем подошёл к Акитаде. «Сегодня, господин, вы выглядите лучше», - сказал он и потрогал лоб Акитады.
Акитада посмотрел на бледное лицо Ойоши и синяки, оставленные мечом Кайбары: «Спасибо. Я хотел бы сказать то же самое для вас. Сядьте и выпейте чашечку вина».
Ойоши улыбнулся: «Я не очень горжусь своей внешностью, а это всё заживёт. Это не так опасно, как выглядит».
«Неужели вы собираетесь поехать в Такату в ближайшее время?» - С тревогой спросила Тамако мужа, пока наливала вино доктору.
«Теперь, когда мы выяснили с ним отношения, чем раньше, тем лучше, - сказал Акитада не терпящим никаких возражений тоном. – Нам нельзя терять время. Если Уэсуги никак не угрожал, это не значит, что он не возьмётся за оружие».
«Но это звучит опасно. И вы находитесь далеко не в лучшей форме, - возразила она. - Помните, что случилось вчера. Если бы не порошок доктора Ойоши, ваша лихорадка могла перейти в рану, а затем вы могли бы умереть». С последним словом её голос задрожал и слёзы наполнили её глаза.
Акитада был смущён, но смягчился: «Ну, может быть, это подождёт до завтра». А потом добавил, более твёрдо: «Сейчас вы можете оставить нас».
Его жена, сделав официальный поклон ему и склонив голову к другим мужчинам, вышла из кабинета, мягко шелестя шёлковым платьем, от которого исходил слабый аромат апельсинов.
Акитада жестом пригласил всех сесть поближе. Пока они размещали подушки, он спрятал флейту, завязав шёлковый шнур аккуратной бантом на верхней части продолговатого футляра.
«Где вы научились играть?» - Спросил Ойоши.
«В столице. - Акитада остановился с коробкой в руках. - Я сам научился. Первый мой инструмент был подарком от известного, благородного человека. Я принял его, как память о том, что печально пренебрёг частью моего образования. Понимаете, пока я рос, я не обучался музыке, поэтому я полон решимости, наверстать это сейчас». Он был озадачен выражением тревоги на лицах своих помощников.
Доктор улыбнулся: «Как удивительно!»
«Правда, не так ли? – Охотно согласился Акитада. – Сначала казалось невозможно трудным. Но упорство побеждает всё. Я думаю, что музыкальные умения влияют на способность человека ясно мыслить. Чтобы играть определенные музыкальные последовательности, требуется концентрация, которая удивительно прочищает мозги. Хотите продемонстрирую?» Он снова взялся за коробку.
«Нет, пожалуйста, не беспокойтесь, - сказал Ойоши, поднимая руку. - Вы как раз собирались дать нам свои указания. Возможно, в другой раз?»
Акитада отставил коробку с небольшим вздохом. «Конечно. – Взяв стопку официальных документов, он бросил ещё один взгляд на флейту и сказал, - Это не тот же самый инструмент, который мне подарили. Первый сломался. Это спасло мне жизнь, когда я был атакован убийцей. Как-нибудь напомните мне рассказать вам эту историю».
«Я помню. Тот убийца также был врачом», кивнул Тора.
Ойоши посмотрел на него и побледнел.
Акитаде его реакция показалась странной. Он сказал: «Тора, сейчас перед нами стоят более сложные проблемы. Самым тревожным является то, что нам ничего не известно о пропавшем мальчике. Я боюсь, что мы ничего не сможет о нём узнать, пока не наведаемся в Такату, чтобы задать свои вопросы. И, наконец, Хисаматсу. Он пригласил на работу Хитомаро, который пытается найти более подробную информацию о планах судьи и Уэсуги. Обязанности Хитомаро в резиденции будет исполнять Генба. Внедрение Генбы сыграло свою роль, но сегодня нет резона продолжать её после состязаний. Поговори с ним, прежде чем вы покинете город, Хитомаро. Что касается Торы ...» Увидев выражения лиц своих офицеров, он замолчал.
«Вы что-то хотите сказать?»
«После обеда пройдут борцовские состязания, - сказал Хитомаро. - Что делать с ним?»
«Генба один из главных претендентом, господин, - напомнил Тора.
Акитада отрезал: «Вы хотите сказать, что эти состязания для него и вас важнее выполнения ваших обязанностей в нынешней кризисной ситуации?»
Ойоши откашлялся. «Я попробую объяснить. Борцовский турнир является наиболее значимым событием в этой провинции. В таком отдалённом месте, как наша глухомань, люди относятся к борьбе с почти религиозной преданностью, так как они имеют очень мало подобных развлечений и всегда с нетерпением ждут их. Сейчас это единственное развлечение, после которого последует суровая зима».
«В самом деле?» - Акитада задумался. Если Генба будет любимцем публики, его участие станет важным шагом, чтобы позднее поднять репутацию администрации губернатора. «Я понял, что был недостаточно информирован, - сказал он. - Генба действительно достаточно силён?»
«О, да, - сказал Хитомаро. – Вы и не узнаете его, господин».
«Выходит я был небрежен, - сказал Акитада с поклоном. - Мы все должны присутствовать. Я должен был продумать это с самого начала. Это неплохо укрепит хорошее впечатление, которое нам удалось произвести вчера на местных жителей».
«Вы не сможете пойти, господин. - Сеймей, которые до сих пор молчал, был непреклонен. – Вы не только недостаточно хорошо себя чувствуете, но, выходя на подобное мероприятие, подвергаете себя напрасной опасности. В толпе ни Tora, ни Хитомаро не смогут защитить вас от убийцы».
Все огорчённо посмотрели на Акитаду.
Он нахмурился. «Вы преувеличиваете опасность, Сеймей, но, чтобы удовлетворить ваше пожелание, я буду в простой одежде и смешаюсь с толпой. Я чувствую себя гораздо сильнее. Это лишь небольшая экскурсия, погода сегодня хорошая, а свежий воздух мне полезен». Он поднял руку, чтобы остановить дальнейшее возражения: «Достаточно! Я принял решение!»
Для того, чтобы не привлекать излишнего внимания, Акитада не одел шапку, а только простой тёмно-серый халат со старой синей шёлковой подкладкой. Ойоши, чтобы никто не беспокоился о его здоровье, предложил сопровождать его.
Вскоре они покинули резиденцию через задние ворота. На улицах было пусто за исключением нескольких отставших, что торопились к началу турнира. Ставни магазинов были закрыты, и город казался вымершим. Издали донеслись приглушенные звуки барабанов.
«Надо же, - пробормотал Акитада, шагая и оглядываясь. - Даже фестиваль Камо в столице не собирает всех жителей».
Ойоши, будучи старше и ниже ростом, с трудом поддерживал темп. «Вам предстоит ещё много чего узнать о местных традициях», - выдохнул он.
«Да, и прикинувшись обычным обывателем, кажется, это сделать гораздо проще, - сказал Акитада. - Я должен чаще проделывать такое». Он наслаждался.
Они почти дошли до конца улицы. Изогнутая крыша храма маячила впереди сквозь ветви голых деревьев. Здесь уже были слышны пронзительный свист, рёв аплодисментов и бой барабанов. Сладкий звук мелодии цитры послышался из двери небольшого магазина. Она приятно перекликалась с барабанной дробью, раздававшееся со стороны храма. Акитада остановился.
«Ах. Шиката играет», - сказал Ойоши.
Акитада слушал, потом вошёл в магазин. Ойоши последовал за ним, вытирая лицо рукавом.
Магазин был очень маленький, в нём едва умещались четыре стеллажа, расположенные у стен и у окна. На полках были выставлены различные музыкальные инструменты, лакированные, резные фигурки, игры и куклы. Древний старик сидел на лавке, держа в руках красиво украшенную цитру. Увидев их, перестал играть и низко поклонился.
«Добро пожаловать». – Казалось, его мягкий голос прозвучал будто издалека.
«Я услышал музыку, - сказал Акитада, скинув обувь и зайдя на уложенный мат. – Очень красивая музыка, но почему вы не на борцовском турнире?»
Старик улыбнулся: «Мои ноги уже не несут меня так далеко. А почему тебя там нет?»
Акитада был доволен реакцией старика, видимо, ему удалось неплохо перевоплотиться в обыкновенного обывателя. «Я как раз туда направлялся, - сказал он, глядя с любопытством на цитру, – но услышал вашу игру на этом прекрасном инструменте, и решил посмотреть».
«Ты сам играешь?»
«Я играю на флейте. Есть ли у вас какие-либо хорошие в наличии?»
«Посмотрите сами, - старик указал пальцем, где стоит нужная полка. - Я здесь один. Мой помощник на турнире».
Акитада пошёл смотреть.
Позади него старик обратился к Ойоши: «Садитесь, доктор. Были ли вы в бою?»
«Нет. Я просто поскользнулся на льду».
«Ах. Я подумал, что из-за вашей новой работы. Ваш хозяин моложе, чем я ожидал. Вы находите его разумным человеком?»
Акитада обернулся. Как только его смог узнать этот старый реликт!
Ойоши перекинулся с ним взглядом и откашлялся: «О да».
«Ну, это интересно, - усмехнулся продавец. - А как флейтист, а? Они либо дураки, либо мудрецы. Не люблю играющих на цитре. Они все хвастуны. Никогда не обижайте игроков на цитре. Его чувство собственной значимости не перенесёт этого».
Акитада покраснел и сделал вид, что рассматривает товары на полках. Он заметил, все представленные на стеллажах предметы были изготовлены искусными умельцами и являлись своего рода шедеврами. В столичных магазинах выбор, конечно же, был больше, но вряд ли изящнее, чем у Шикаты. Благовония, гадальные игры, несколько комплектов игр типа манджонга, нарды в футляре, сделанном из нескольких видов редких сортов дерева, два лакированных набора письменных принадлежностей, красивое серебряное зеркало, несколько музыкальных инструментов: лютни, цитры и другие, различные атрибуты отправления буддийских и синтоистских обрядов, все предметы были исключительно красивые.
Между тем, Шиката сыграл ещё одну мелодию. Закончив, он сказал: «Лютни бывают разные. Одни предназначены для любителей музыки и другие для красивых женщин. На одной из моих лучших лютней сегодня играет местная красавица. Её покровитель очень богатый человек. Он оказался единственным человеком в провинции, который согласился заплатить мою цену».
Ойоши сказал: «Оказывается вы стали богатым человеком, Шиката. Неудивительно, что вы так грубы с друзьями».
Антиквар принял это за шутку и рассмеялся своим старческим свистящим смехом.
Тут Акитада громко сказал: «У вас тут нет флейт, только игры и несколько других инструментов».
«Ничего, - сказал старик, с беззубой ухмылкой. – Ведь на самом деле флейта вам не нужна. Лучше выберите вместо неё что-нибудь для вашей жены».
«Лютню?» - Улыбнулся Акитада.
«Ха, - воскликнул старик с хриплым смешком. - Ради вас я надеюсь, что нет. Лютня украшает женщин, но превращает их в ужасных жён». На мгновение его лицо стало серьёзным. «Ужасных жён! - Повторил он и отложил цитру сторону. - Лучше подарить ей набор камней для игры. Подходящий подарок от молодого мужа верной жене».
У старика были плохие манеры, но он был забавным и идея понравилась Акитаде. Совсем недавно он думал об игре. Это был традиционный подарок невестам, потому что только двое таких игроков, как муж и жена, играли идеальную партию. Но Акитада думал об игре, как символе скрытых отношений между людьми в этой провинции. Тем не менее, игра доставит Тамако удовольствие в ближайшие месяцы долгой зимы в ожидании рождения их ребёнка.
Он посмотрел на элегантные комплекты с росписью камней, а затем выбрал тот, что казался достаточно старым и отличался особой красотой. Небольшие золотые хризантемы расцветали среди серебряных трав на фоне блестящего красного лака футляра.
Шиката кивнул, когда он увидел, что выбрал Акитада. «У тебя хороший вкус. Я заказал этот набор сорок лет назад в качестве подарка для одной женщины князя Уэсуги. Это был индивидуальный заказ, очень тонкой работы и очень дорогой. На него я потратил почти все свои сбережения и потом держал его в качестве предупреждения для себя, чтобы не полагаться на обещания молодых мужчин и на жизнь молодых женщин, но вы должны приобрести его».
«О!». - Заколебался Акитада. Их финансы по-прежнему были серьёзно затруднены после дорогостоящего путешествия сюда. «Сколько он стоит?» - Спросил он с тревогой.
«Серебряный штрих? Он стоит гораздо больше, но я уже хочу избавиться от него. Он меня угнетает».
Акитада быстро согласовал цену и договорился, чтобы игру доставили в резиденцию, как только помощник Шикаты вернётся с борцовского турнира».
«Мы уже опаздываем, - напомнил Ойоши, поднимаясь на ноги. - Если я не ошибаюсь, эта барабанная дробь означает начало финальных матчей».
Турнир проходил в главном дворе храма. Монахи в коричневых мантиях встретили их и указали место, где толпа была не очень плотная.
Акитада был знаком с тем, как проводился ежегодный турнир по борьбе в императорском дворце и ему нравился этот сложный ритуал. В его проведении поединки чередовались с музыкальными спектаклями, религиозными обрядами в честь древних богов, всё проходило на фоне красочных декораций, но он не ожидал ничего подобного в этой отдалённой северной провинции. К своему удивлению, он не заметил большой разницы.
Несмотря на холод, настоятель, в окружении священников и гостей, наблюдал с широкой веранды большого зала так же, как император это делал в столице. Ниже настоятеля сидели члены оркестра с двумя большими барабанами, двумя гонгами и различными небольшими инструментами. Ниже на вытяжку под весело развевающимися знамёнами стояли знаменосцы. С другой стороны на подушках сидели участники. Борцы были раздеты до набедренных повязок, а их аккуратно сложенная одежда лежала рядом. Судьи, в официальных белых одеждах и черных шапках, стояли рядом с ними, наблюдая за поединком. Всё выглядело вполне достойно и профессионально.
Акитада, который был повыше, чем стоящие перед ним люди, увидел, как два претендента вышли на огороженное пеньковыми канатами кольцо, покрытое толстым слоем белого песка. Их набедренные повязки образовывали спереди короткие фартуки, исчезали между их огромными бедрами на спине и были завязаны огромными бантами на поясе. На холодном воздухе от их разгорячённых тел шёл пар. По команде судьи они затопали расставленными шире плеч ногами, и подняли руки, чтобы показать, что они не имеют при себе скрытого оружия, хлопали в ладоши и, промыв рот глотком зачерпнутой ковшом из бочки водой, сплюнули. Затем они заняли свои места по обе стороны разделительной линии в центре кольца. По другой команде судьи они начали схватку, стремясь вытолкать друг друга из кольца через пеньковые канаты.
Толпа зашевелилась, сначала только тихо загудела, но вскоре стали раздаваться крики, выражающие разочарование или триумф.
Один из борцов выглядел как животное, с мохнатой гривой и оборванной бородой; другой борец, в сравнении с ним, выглядел как очень бледный большой ребёнок. Человек против зверя, подумал Акитада, он также отметил, насколько беззащитным и уязвимым выглядит голый человек! Схватка проходила примерно равно, но вдруг «ребёнок» схватил здоровенное животное за его волосатое туловище и выбросил из кольца одним могучим рывком. Громкие приветствия раздались из толпы, и большой ребёнок поклонился, улыбаясь от уха до уха.
Акитада моргнул. Этим ребёнком был Генба. В последний раз он видел своего третьего лейтенанта перед тем, как они разошлись перед прибытием в город. Генба всегда был высок и широк в плечах. Со своим здоровым аппетитом, он быстро набрал вес после того, как несколько лет недоедал в столице, но эта чисто выбритая гора розовой плоти никак не могла сравниться с бородатым мужчиной, которого он только что победил.
Барабанная дробь объявила ещё одну схватку, но Акитаду она не интересовала. Его взгляд сосредоточился на Генбе, который снова сел возле своей сложенной одежды в ожидании следующей и последней схватки. Победитель остальных поединков столкнется с Генбой в борьбе за главный приз.
«Боже, - пробормотал Акитада Ойоши. - Вы не думаете, что Генба может победить и будет отправлен в столицу?»
«Конечно, нет, - отрезал стоящий рядом с ним лысый болельщик. - С Цунейей никто не сравнится». Он вырывает из земли многолетние сосны голыми руками. Он из моей деревни, и я сам видел, как он это делал».
«Цунейя очень сильный и он местный борец, его поддерживает публика, но он не владеет такой техникой, - возразил рябой человек с яростно торчащими усами. - Генба просто подставит ногу, когда противник бросается в атаку и тот теряет равновесие, после чего одного небольшого толчка достаточно, чтобы выбросить его за канаты. Я видел, как Генба использовал этот приём, но он владеет и многими другими. У него отличная техника, у него в столице была своя школа борьбы».
«Ты ничего не знаешь, дурак!» - Закричал лысый, поднимая кулак. Тот и другой спорщик нашли поддержку среди сторонников и вот-вот могла возникнуть потасовка в толпе, но звук гонга и объявление глашатая восстановили мир среди зрителей, переключили внимание на то, что происходило на борцовской арене.
Акитада почувствовал, что кто-то коснулся его рукава. Повернувшись, он увидел молодого монаха, который поклонился ему и сказал: «Благочинный настоятель просит господина присоединиться к нему».
Акитада посмотрел на веранду в блестящих красных драпировках, где настоятель Хокко сидел со своими сановниками и гостями. Настоятель встретился с ним глазами и улыбнулся.
Его желание сохранить своё инкогнито провалилось. Не только старый продавец догадался о его должности, но и Хокко увидел его в толпе и собирался показать его.
Он и Ойошо молча последовали за монахом к задней лестнице, а затем подошли к передней части большой веранды. Хокко указал на две подушки. Акитада сел рядом с настоятелем, а Ойоши сзади них. К счастью, толпа внизу была слишком занята схваткой на арене, чтобы обращать на них внимание.
«Вы должны простить меня, Ваше Превосходительство, - пробормотал настоятель. - Я понял, что вы хотели остаться неузнанным, но у меня есть срочное сообщение для вас».
Акитада был раздражен: «Здесь и в это время?»
Хокко указал вниз на арену. «Всё как нельзя лучше, - сказал он. - Все глаза нацелены на финальную схватку».
Внизу Генба уже вернулся в кольцо. Его оппонент поджидал его. Акитада ещё никогда не видел человека такого размера. Даже над Генбой он возвышался более чем голову и весь состоял из сплошных мышц.
«Это человек, которого они зовут Цунейя?» - Отвлёкшись на мгновение, спросил Акитада.
«Да. И он победит, - заметил Хокко. - Тем не менее, его противник мне незнаком, но очень хорошо показал себя, и это означает, что никто не обратит внимание на нас».
Акитада возмутила спокойная уверенность Хокко в итоге схватки. Он нахмурился и не сводил глаз с борцов, которые, пригнувшись, начали кружить, выискивая слабые места противника и отвлекая его. Противник Генба был огромный, когда он двигался, крупные мышцы волнами перекатывались по его телу. Также он был быстр и достаточно осторожен. Акитада видел, как он раз за разом попытался схватить Генбу в свои широкие и могучие объятия. Но снова и снова Генбе удалось увернуться от захватов и уходить в сторону, чтобы искать возможность самому провести приём. Схватка обещала быть необычайно интересной.
Их противостояние для Акитады не ограничивалось силой и мастерством борцов, оно приобрело своеобразное символическое значение. В его воображении, Цунейя, местный чемпион, олицетворял силы, что противостояли Акитаде в этой загадочной и враждебной земле; Генба, новичок здесь, был чемпионом от далёкой императорской власти. Исход поединка означал для Акитады успех или неудачу его миссии.
«Почему вы так уверены, что Цунейя победит?» - Спросил он настоятеля, не отрывая глаз от борцов.
«Я хорошо знаю, что он сильнее и его ум чист», - сказал Хокко просто. Затем он понизил голос: «Я хочу сообщить вам то, что поступило из надёжного источника, так что вы можете быть уверены в его точности. Вы должны остерегаться нападения на резиденцию сегодня вечером или завтра утром».
Акитада оторвал взгляд от участников схватки, когда Генба ловко ушёл от захвата противника у самых канатов. «Кто собирается напасть? Откуда эта информация?» - С гневом в голосе спросил он.
Хокко улыбнулся и покачал головой: «Этого я вам не могу сказать».
«Тогда предупреждение ничего не стоит».
Хокко вздохнул: «Либо вы хорошо подготовитесь к защите, либо вы и ваши люди будут убиты».
Акитада изучал лицо своего собеседника. Мог ли он доверять этому человеку? Буддийский настоятель? Последний опыт общения с провинциальным духовенством научил его, что за маской святости может скрываться чистое зло. И почему он должен верить анонимному сообщении в провинции, где он не встретил ничего, кроме предательства? «Каковы силы противника?» - Спросил он.
«Сколько людей служат в Такате?» - ответил настоятель вопросом на вопрос.
Между ними возникла тишина, после Акитада кивнул. «Спасибо, - сказал он. - Я услышал ваш совет».
«Посмотрите, вон там капитан Такесуке. - Настоятель указал на небольшую группу офицеров, наблюдающих из восточной галереи. - Он сегодня обеспечивает здесь порядок. Очень полезный молодой человек, когда нужно сохранить мир и порядок».
Акитада посмотрел в сторону Такесуке, а потом на священника. Хокко кивнул. Акитада подумал о количестве стражников и надзирателей резиденции губернатора и о силах Уэсуги. Его информация о количестве солдат в Такате была, к сожалению, недостаточной. Кризис, которого он опасался, был перед носом, он к нему готовился. Изумленно он снова перевёл глаза на двор.
В кругу, Генба обманным движением, поднырнул под Цунейю и схватил пояс набедренной повязки соперника. Он резко рванул противника вверх, чтобы оторвать его от земли, но тот не сдавался и обхватил ногами бедра Генбы. Два противника сомкнули свои напряжённые тела со вздувшимися мышцами, от которых шёл пар, под зимним, холодным солнцем.
А Акитада почувствовал себя больным в своей беспомощности. Он подвёл их всех: Генбу, Тору, Хитомаро и старого Семея. И что хуже всего: что станет с Тамако и с его ещё не родившимся ребёнком?
Два борца расцепились, и Акитада отчаянно цеплялся за надежду, что удача его не оставит.
Хокко коснулся рукава Акитада: «Я совсем забыл. Была и другая часть сообщения. Я должен вам сообщить, что с мальчиком всё в порядке, он в безопасном месте».
Акитада моргнул. Он волновался о судьбе мальчика, чуть ли не больше, чем о своей собственной. Сразу он не нашёлся, что сказать. Когда же он нашёл слова, чтобы спросить о Тонео, толпа на трибунах подняла дикий шум: «Цунейя! Цунейя! Цунейя!»
Генба проиграл схватку.
Комментариев нет:
Отправить комментарий