Бернард Найт «Мрачный жнец» («Коронер Джон» - 6)
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В которой коронер Джон посещает пожар
Когда этим приятным майским вечером трио коронера направлялось в таверну, в апартаментах на Престон-стрит встретились два священника. Они не дружили между собой и редко когда говорили друг другу что-то больше, чем обычное «Добрый день», но обстоятельства сблизили их.
Многие из узких домов на этой улице были разделены на комнаты для младших чинов духовенства. Этим вечером Эдвин из Фрома, священник-сакс из церкви Святого Мартина, возвращаясь на ужин, чтобы поспать несколько часов до утрени, на пороге дома встретил Генри де Фежера из Святого Павла. Настоятель Святого Павла стоял в стороне, пропуская остальных, и как бы случайно, что было слишком удачно, чтобы быть правдой, пригласил сакса.
- Отец Эдвин, вы не сильно торопитесь? Может по чашечке вина у меня в комнате?
Польщённый неожиданным приглашением, угрюмый священник из церкви Святого Мартина кивнул и последовал за коллегой по мрачному коридору в комнату с закрытым ставнями окном, выходившим на задний двор. В доме было два этажа с шестью комнатами для местных священнослужителей, а также общая трапезная и чуланы для трёх слуг. Кухня, туалет и умывальник, как обычно, были снаружи во дворе.
Генри откинул тяжёлый кожаный занавес, закрывавший дверной проём, и провёл гостя в комнату. В ней стояла хорошая мебель, включая высокую кровать, дубовый стол и несколько стульев со спинками, обитыми кожей. По стенам стояло два шкафа, и, кроме небольшого распятия на стене, было мало свидетельств того, что в этой комнате живёт священник. Герни де Фежер подошёл к одному из шкафчиков и достал глиняную бутылку и пару оловянных чашек. Разлив напиток, он пригласил Эдвина сесть на стул и по другую сторону стола сел сам.
- К сожалению, нас кое-что объединяет, - начал он, внимательно глядя на печальные черты своего гостя.
Эдвин кивнул, точно зная, что тот имел в виду.
- Нас обоих посетили люди коронера, из-за того, что на капитуле собора нас объявили чудаками, - пробормотал он с горечью.
- По крайней мере, мы не одиноки, брат, - сказал хозяин с иронией, которую заметил сакс. – Ходят слухи, полдюжины попало в этот список.
Они молча отхлебнули красного вина, затем Эдвин заговорил.
- Это безобразие, мы, саксы, подвергались преследованиям в течение больше чем сто лет. Я не сомневаюсь, что именно поэтому мое имя попало в этот постыдный список.
Это было приглашение отцу Генри рискнуть высказать предположение, почему он сам был включен в чёрный список епископа, но он был более осмотрительным.
- Я не могу придумать оправдания такому оскорблению! - Вздохнул он. - За исключением того, что моё лицо не вписывается в критерии, которые определили для себя каноники.
Он не упомянул собственные припадки ярости, которые превосходили те, что учинял Эдвин, уличая тех, кто извращали слова Вульгаты. Они молча потягивали вино, каждый размышляя о своих проблемах.
- Что мы можем сделать с этим оскорбительным унижением? - спросил Эдвин. - Бессмысленно ходатайствовать архидьякону или епископу, потому что именно они поместили нас в этот список.
- Если мы поднимем много шума, нас отправят в странную часовню на Бодмин-Муре (современное название урочища в центре Корнуолла, до 1813 года это место обозначалось, как Fowey Moor) или в какую-нибудь такую же глушь, - согласился Генри де Фежер.
- Может быть написать письмо архиепископу? - предложил сакс.
Священник Святого Павла фыркнул.
- Хьюберт Уолтер - больше солдат и политик, чем священник - Бог знает, зачем король назначил его на престол архиепископа Кентерберийского. Мы ничего не получим от него, кроме ссылки на Генри Маршала - и мы все равно окажемся на Бодмин-Муре.
Снова последовало угрюмое молчание, они про себя прикидывали свои ничтожные шансы воздействовать на ситуацию. Наконец, Эдвин из Фром заговорил снова.
- Тогда как насчет судей? Они сейчас в городе, один из них - ещё один каноник, другой - священнослужитель канцелярии Серло де Валлибус. Может быть, он сможет что-то сделать.
- Мы, конечно, хотим, чтобы наши имена были очищены, - объявил де Фежер, стукнув кулаком по столу, так как его натура мгновенно закипала. - Теперь все знают, что послали Джона де Вулфа допросить нас. Я видел, как мои прихожане смотрели на меня и шептались между собой. Один ребёнок даже бросил в меня пирогом этим утром, когда я сильно ударил его по заднице из-за его шалостей.
Сакс явно сомневался.
- Нам нужно поймать настоящего убийцу. Только тогда эти насмешки исчезнут. Но если ты думаешь, что ходатайство перед судьями выездной сессии может помочь, мы можем это сделать - в конце концов, от этого мы ничего не теряем. Завтра мы пойдем в суд и поговорим с этим канцеляристом.
Священник Святого Павла смотрел в сторону.
- Что-то, что ты только что сказал, Эдвин. О настоящем убийце, его поимке. Это действительно лучший способ снять это бремя с наших плеч.
- Но мы понятия не имеем, кто это может быть, - возразил сакс.
- Слухи говорят, что писарь коронера является наиболее вероятным кандидатом. Меня не интересует, он это или нет, но представление на имя шерифа или судей сняло бы с нас давление.
- Если убийца снова не нанесёт удар, - сказал всё ещё сомневающийся Эдвин.
Де Фежер выпил остаток своего вина и снова наполнил чашки.
- Это лучше, чем ничего. Будь я проклят, если хочу, чтобы эти законники приставали ко мне каждый день, пытаясь заставить меня признаться в том, чего я не делал. - Он бросил быстрый проницательный взгляд на своего собеседника. – Я же, конечно, знаю, что я не виновен. Я полагаю, что это относится и к тебе?
Эдвин из Фрома выглядел шокированным.
- Конечно, нет! Как такая мысль могла даже прийти тебе в голову? Полагаю, это потому что я - сакс, должен убивать поработителей моей страны.
Де Фежер сдержал свой характер и успокаивающе поднял руку.
- Давай решим проблему обвинив этого Томаса де Пейна, который, во всяком случае, вполне может быть настоящим убийцей. Мы не можем назвать его таковым открыто, потому что тот факт, что нас самих подозревают, сделает наши показания бесполезными.
- Значит, мы должны подставить его анонимно?
Де Фежер кивнул.
- Самый простой способ – направить неподписанный донос. Мы могли бы послать какого-то мальчишку доставить его за полпенни. Я могу попросить одного из слуг найти пацана на улице подальше отсюда, чтобы его нельзя было связать с нами.
Эдвин недоверчиво посмотрел.
- Доставить кому? Нехорошо отправлять его коронеру, который нас допрашивает, он ни за что не согласится с тем, что его писарь виновен.
Разгневанный де Фежер изо всех сил пытался контролировать свое нетерпение по отношению к глупому коллеге, тупость которого вполне объясняла, как горстка норманнских захватчиков за несколько месяцев сумела покорить миллионы его соплеменников.
- Конечно же, нет. Пошлём его шерифу – они друг друга недолюбливают. Де Ревелль будет рад такому предложению.
- Ты напишешь это или я? Манера письма должна быть скрыта, так же, как я понимаю, и записка, оставленная на месте убийства того еврея, была намеренно написана изменённым почерком.
- Тогда ты напишешь, а я доставлю, - сказал де Фежер. - Может быть, мы, как-нибудь, придумаем ещё что-нибудь, чтобы усилить подозрения в отношении де Пейна. Как писал мой покровитель апостол Павел в Послании к коринфянам, «в устах двух или трёх свидетелей всё будет установлено».
Эта последняя фраза явилась ошибкой Генри, поскольку одержимость Эдвина разгорелась, словно пламя по сухой пустоши.
- Вы неправильно цитируете, сэр! - Вскричал он. - Истинное слово Божье: «Да будет установлено каждое слово».
Де Фежеру потребовалось целых десять минут, чтобы успокоить возмущённого Эдвина и приступить к написанию лживого доноса.
Пока священники пили вино и строили заговор, де Вулф и его спутники находились всего в нескольких сотнях шагов от них в «Ветке плюща», рассказывая Несте о горестях Томаса.
- Конечно, ты должен остаться здесь, Томас. Я выделю тебе угол наверху - на стропилах висит запасной соломенный матрас. Без сомнения, Эдвин и девушки смогут найти тебе немного еды - ты ешь не больше мыши.
- Я получаю два пенни в день от коронера, госпожа, - с тревогой сказал писарь. – Хватит ли этого?
Джон улыбнулся ему.
- Я думаю, что смогу убедить хозяйку согласится, так что не волнуйся, парень. Просто выполняй свою работу, приведи в порядок своё тело и разум, и всё будет хорошо.
Для обычно молчаливого коронера это была целая речь, и Неста улыбнулась ему, её глаза почему-то наполнились слезами.
- Ты просто идешь на соборную территорию и забираешь свои вещи. Приноси их сюда, а я скажу Саре показать тебе, где ты можешь спать.
Томас схватил её за руку и, быстро покачав головой, поцеловал её. Затем он рывком перекрестился голову и, с трудом сдерживая эмоции, убежал, чтобы забрать свои скудные пожитки из дома каноника. Всё, что он имел, были сумка с его письменными принадлежностями, запасная рубашка и пара книг.
Гвин поднялся из-за стола и, с непривычным для него тактом, сказал, что он пойдёт с Томасом в его жилище, на случай, если на того нападут злобные викарии. Его реальным мотивом было оставить своего хозяина наедине с Нестой, так как он понял желание шефа по взгляду.
Не успел Гвин выйти за дверь, как Джон обнял Несту за плечи и зашептал ей на ухо, глядя на ступени лестницы.
- Давай заскочим наверх, чтобы ты показала мне, где будет жить бедный Томас, - а потом, может быть, мы можем немного задержаться у тебя в комнате.
Она с силой двинула ему локтем по рёбрам, но с охотой поднялась со скамьи, стянула белый льняной апостольник с головы и тёмные рыжие волосы каскадом упали ей на плечи.
- Тогда тебе лучше поторопиться, сэр коронер – чтобы дойти до собора и обратно ему всего нужно лишь несколько минут!
Гвин вернулся раньше Томаса. На обратном пути он зашёл в таверну «Корона», чтобы дать хозяину достаточно времени на осмотр второго этажа гостиницы. Зайдя он обнаружил коронера на его обычном месте, с кувшином лучшего эля и довольным выражением на длинном лице, а Неста, улыбаясь, сидит рядом с ним.
- Малыш ушёл, чтобы забрать одну из своих драгоценных книг, которую он одолжил какому-то служке, живущему на улице Золотых мастеров. Он сказал, что вернётся в течение часа.
- Это позор, как они относятся к этому бедному человеку. - Неста всё ещё была возмущена бессердечным выселением Томаса. - Они не так много дали ему, а затем выгнали под надуманным предлогом!
- Боюсь, что Наставник видит в этом ещё одну возможность нагадить мне, - проворчал де Вулф, - так что бедный Томас страдает из-за меня. Де Ботереллис знает о моей власти над шерифом из-за связей с принцем Джоном и поэтому нападает на меня.
Неста подала знак старому Эдвину, чтобы тот наполнил их кружки.
- Вы ещё не приблизились к поимке сумасшедшего, ответственного за эти убийства? - Спросила она. - До тех пор, пока ты не найдёшь его, над Томасом будет постоянно висеть тень подозрения.
Джон мрачно покачал головой.
- Кто бы это ни был, он слишком умен для нас. Я думал, что с утопленным Уильямом Фитц-Уильямом у нас появится шанс, но из этого ничего не вышло.
При упоминании мёртвого мастера красивое круглое лицо валлийки приняло угрюмое выражение.
- О нём и тех бедняжках ходила масса сплетен, удивительно, что с ним раньше ничего не произошло. Его обращение с ними не было секретом в городе, но ребятам некому было пожаловаться, и никто ничего не предпринимал. Ни одного из приходских священников не трогала их судьба - удивительно, что больше никто из них не пострадал, как этот Арнульф де Моубрей.
Де Вулф подумал, что Неста всегда была единственной, кто охотно помогал страдающим и забытым.
- Ты допросил всех священников, которых предложил твой друг архидьякон? - Спросила она.
- Мы это сделали – но с этого мало чего хорошего вышло, - мрачно ответил он. – Они либо посылали нас прямо в ад, либо притворялись дураками и изображали шок от того, что мы не считаем их безгрешными ангелами.
Гвин отпил немного эля и вытер свои огромные усы.
- Мы ещё не видели Уолтера ле Бая. Он повздорил с кем-то из каноников, не так ли?
- Архидьякон сказал, что он помогает Хью де Уилтону, но их обоих сейчас нет в городе. Если они отсутствовали несколько дней, то это его очищает, поскольку за это время был убит Фитц-Уильям.
Они сидели и разговаривали ещё час, Неста время от времени вскакивала, чтобы поговорить с кем-то из клиентов или решить какую-то проблему с Эдвином или служащими девушками. Будучи популярной городской таверной, «Ветка плюща» славилась хорошей едой, отличным элем, путешественники здесь получали чистую постель. Это стоило Несте огромных усилий и она гордилась результатом.
Майский вечер погружался в сумерки, и Джон неохотно думал о том, что придётся покинуть уютную компанию своих друзей ради холодной атмосферы в переулке Мартина.
- Ты успеешь к воротам до комендантского часа? - спросил он Гвина, когда они поднялись на ноги.
Унылая улыбка расплылась по румяному лицу волосатого помощника.
- Мне надо время от времени появляться дома, коронер, хотя у нас ночует одна из сестёр жены, которая собирается рожать, и мне, вероятно, придется спать с собакой.
Джон знал, что Гвин жил в однокомнатной хижине в Сент-Сидвелле с женой, двумя маленькими сыновьями и огромной собакой - но он также знал, что это была счастливая семья.
По-прежнему не было никаких признаков возвращения Томаса, но Неста пообещала покормить его и предоставить постель, поэтому коронер обнял ее в последний раз и чмокнул в щёку, а затем последовал за Гвином в суматоху города. Они шли в дружеском молчании по переулкам в сторону центрального перекрёстка главных улиц. Хотя было ещё сухо, но сгустились облака, и потому вечер казался темнее. Внезапно Гвин заметил слабый проблеск над крышами.
- Это выпитое повлияло на мои глаза, или всё-таки впереди что-то светится?
Де Вулф, чьи мысли были сосредоточены на воспоминаниях о прекрасном лице и теле Несты, поднял голову. Между крутыми скатами двух крыш на углу Главной улицы он разглядел пульсирующие вспышки пламени и летящие искры. В городе, большинство зданий которого были деревянными, огонь являлся постоянной угрозой. За последние годы немногие районы Эксетера избежали пожаров.
- Я думаю, что это где-то в стороне св. Керьяна (St Keryan’s) , - проревел Гвин и неуклюже побежал через центральный перекрёсток на улицу Северных ворот. Названная им маленькая церквушка находилась с правой стороны, почти на полпути до городских ворот, но вскоре стало ясно, что горело в переулке, что уходил вправо. Другие горожане бежали в том же направлении, частично из любопытства и частично из-за страха распространения пожара.
- Это здесь, в Пивном переулке! - Примерно в четырех домах от поворота на противоположной стороне переулка с верхнего этажа дома валил дым и светилось пламя. К счастью, дом был фахверковый, а не просто деревянный, с каменными стенами на первом этаже и оштукатуренной плитой между деревянным каркасом вверху. Крыша была из черепицы, а не из соломы или деревянного гонта, что также сдерживало пламя.
Де Вулф побежал за скачущим корнуолльцем, пока они не остановились перед закрытой входной дверью. Там собралось множество соседей и просто зевак, много кричавших и болтающих, но ничего реально не предпринимающих.
- Есть кто-нибудь внутри? - взревел де Вулф над шумом голосов сзади и потрескивающим огнём сверху. Он знал, что большинство домов в Пивном переулке сдавались в аренду, а некоторые, как было известно, служили борделями, поэтому жильцы плохо знали друг друга.
Гвин толкнула толстую дубовую дверь, но она была закрыта изнутри.
- Со двора! – Крикнул Джон.
Дом, как обычно высокий и узкий, стоял впритык к соседним с обеих сторон, но справа был проход, достаточно широкий, чтобы мог пройти человек. Они рванули туда, не обращая внимания на поток искр, разметаемый порывом ветра. Горстка людей стояла сзади, включая Теобальда, одного из городских стражников. Кроме того, к удивлению Джона, он заметил здоровенную фигуру брата Руфуса в чёрной мантии, который, как и остальные, смотрел на верхний этаж.
- Эта лестница опасна, ступени уже горят! - Крикнул Гвин. Как и в собственном доме Джона, деревянная лестница поднималась со двора на балкон, откуда был доступ к двум комнатам на втором этаже. Она быстро горела, и пламя распространялось по всей части балкона, опирающейся на балки, выступающие от стен дома. Там кто-то отчаянно кричал. Голос был женский, но на балконе никого не было видно.
Поскольку никто на земле, казалось, не стремился бросаться в огонь на спасение погорельцев, де Вулф оттолкнул Гвина и побежал, чтобы встать под конец балкона, до которого огонь ещё не добрался. Пара толстых столбов, с рядом поперечных балок, поддерживали балкон.
- Вот готовая лестница! Обойди и посмотри, сможешь ли ты выбить эту входную дверь, пока я буду заниматься этим.
Не желая оставлять своего хозяина на более опасной работе, Гвин колебался, но суровый взгляд де Вулфа заставил его пожать плечами и вернуться к двери. На протяжении многих лет они были во многих куда более опасных местах, чем это, поэтому с небольшим волнением от повторения их старых приключений, он был уверен, что коронер сможет позаботиться о себе.
А де Вулф тем временем карабкался по балкам, игнорируя трусливые протесты прибежавшего вслед за ними Теобальда. Де Вулф крикнул ему, чтобы он остался на месте.
- Нет необходимости дополнительно нагружать – вся эта хрень упадет, как только огонь распространится немного больше, - кричал он.
Наконец, коронер оказался на решётчатых досках окутанного дымом балкона, к счастью, порыв ветра разогнал дым. Крики всё ещё звучали из-за ближайшей из двух дверей, что открывались с балкона. Не долго думая, де Вулф поднял ногу и ударил ботинком рядом с тем местом, где должна быть внутренняя щеколда. Дверь с треском распахнулась и крик прекратился. Увернувшись от волны пламени, когда ветер на мгновение изменил направление, Джон проник в комнату. Хотя внутри было темно, отражение пламени снаружи давало достаточно мерцающего света, чтобы он увидел двух напуганных обитателей - зрелище, которое почти смутило повидавшего всякого на своём веку коронера!
Прислонившись к стене рядом с раскиданной постелью, стояла молодая женщина, сжимая вокруг себя смятое одеяло, которое не скрывало того факта, что под ним ничего нет. По другую сторону кровати, отчаянно натягивая длинные шерстяные рейтузы, сидел сэр Ричард де Ревелль, шериф короля в графстве Девон.
Через открытую дверь комната наполнялась странно пахнущим дымом. Быстрый взгляд назад показал, что огонь быстро расползался по балкону и почти достиг порога.
- Нам нужно быстро уходить! - Отрезал де Вулф, откладывая свое изумление из-за срочности момента.
- Я не могу туда выйти, - неистово прошипел де Ревелль. - Не с ней, и не к тем, кто стоит внизу. К этому моменту он натянул тунику на голову и схватил ботинки.
Долю секунды де Вулф ликовал, что его зять снова оказался в затруднительном положении, но видение Матильды всплыло у него в голове, и он знал, что должен был сделать что-то быстрое, чтобы спасти от позора если не её брата, то её саму.
В дальнем углу комнаты был дверной проём, закрытый занавеской. Он помчался и просунул голову через отверстие. Позади был небольшой проход, ведущий в комнату напротив. В тусклом свете он увидел только пару петель и кольцо на полу. Когда он открыл люк, то обнаружил, что смотрит в коридор за входной дверью. Громовые удары подсказали ему, что Гвин скоро её выломает. Там не было никакой лестницы, но сейчас не время для такой роскоши.
Де Вулф вернулся в первую комнату и потянул Ричарда к люку.
- Прыгай туда и спрятаться где-нибудь. Когда Гвин откроет входную дверь, выскользни на улицу и сделай вид, что только что прибыл, чтобы расследовать пожар.
Шериф в отчаянии бросился вниз, сначала он повис на руках, а затем их отпустил. Высота была не достаточной, чтобы он мог пострадать. Прикрыв крышку люка и пробежав обратно в спальню, Джон бесцеремонно схватил снова начавшую кричать женщину. Он прикрыл ей рот рукой и обернул овечьей шкурой поверх одеяла.
- Давай, девочка! Выйди за дверь и иди!
Он вытолкал испуганную девушку на балкон, затем толкнул вправо. Они побежали к дальнему концу и пламя опалило кудрявую шерсть овчины. Он поднял её через поручни и поставил на верхнюю поперечную балку, и девушка, нащупывая босыми ногами перекладины, стала спускаться. Наблюдавшие за нею зеваки ошеломлённо загалдели, когда на полпути с неё свалилась овчина и одеяло, а она карабкалась голой до земли. Стражник накинул на неё плечи упавшие покрывала и повёл через двор, подальше от огня, когда де Вулф более ловко спустился с балкона.
Несколько зевак нашли кожаные ведра и набранной из колодца водой пытались потушить огонь, но - безрезультатно, потому что вскоре прогорели опоры, горящий балкон рухнул. Это устранило опасность возгорания всего дома и привело к тому, что горящие бревна оказались в пределах досягаемости водоносов.
Тем временем Джон поспешил к Теобальду и девушке, которые прижались к стене следующего дома. Он заметил, что она была в меру привлекательной, её лицо раскраснелось и она всё ещё тряслась от пережитого ужаса. Настало время для срочных действий, чтобы спасти шерифа от стыда и бесчестия.
- Ты из «Сарацина», девочка? - Спросил он тихим голосом. Она кивнула. - Тогда никому ничего не говори, слышишь? Ничего, что было с тобой. Понимаешь?
Его голос, особенно его тон помог проникнуть в её сознание, и она снова кивнула. Джон повернулся к стражнику.
- Немедленно отведи её обратно в «Сарацин» и убедись, что она ни с кем не разговаривает - особенно с владельцем, Виллемом Флемингом. Оставайся с ней, принеси ей одежду и выпей. Я приду поговорить с ней где-то через час.
Удивлённый, но послушный командам коронера, стражник отвел укутанную в одеяло молодую блудницу. После быстрого осмотра, убедившись, что огонь больше не представляет угрозы для дома или его соседей, де Вулф поспешил к выходу, где собравшаяся толпа заполнила всю узкую улицу. Он обнаружил, что Гвин блокирует дверной проём.
- Что, чёрт возьми, происходит, коронер? - прорычал он. - Я нашел шерифа, скрывающегося внутри. Как он туда попал?
Де Вулф застонал - всё выходило из-под контроля.
- Пропусти меня, я поговорю с ним. Никому ничего не говори снаружи.
В тёмном коридоре он обнаружил, что де Ревелль выглядывает из дверей одной из пустых нижних комнат.
- Я же сказал тебе, чтобы выскользнул на улицу и сделал вид, как будто только что пришёл! - Прошипел он в раздражении.
- Этот твой волосатый монстр отказался выпускать меня до тех пор, пока не поговорит с тобой, - сплюнул де Ревелль, как всегда неблагодарный, даже после того, как Джон снова спас его репутацию и, возможно, жизнь.
Коронер оглядел своего шурина.
- Ты привёл себя в порядок? Если - так, мы притворимся, что вместе осматриваем комнаты, а затем выйдем из дома, как будто мы всё это время действовали заодно.
В течение нескольких минут они обошли - к счастью, в скудно обставленных комнатах не было ни постояльцев, ни прелюбодейных пар. В то же время Гвин понял уловку и отталкивал толпу любопытных, громко требуя, чтобы они освободили место для коронера и шерифа. Когда они вышли за дверь позади него, Джон снова зашипел на ухо Ричарду.
- Просто уходи, возвращайся в Ружмон и ничего не говори. Я пойду, поговорить с этой девицей, чтобы убедиться в её молчании. Тебе лучше молиться, чтобы ничего из этого не выплыло. И, вероятно, нет необходимости говорить об этом своему духовнику - брат Руфус на заднем дворе!
Он прошёл по переулку с де Ревеллем, пока они не прошли мимо толпы, затем оставил его и вернулся к Гвину.
- Давай снова зайдём во двор.
Они снова воспользовались боковым проходом, а его помощник поднял вопрос, касавшийся де Вулфа.
- Вы почувствовали этот запах, коронер? Я до сих пор чувствую это даже сейчас. Он напоминает мне тот греческий огонь, что использовали в битве при Акре.
Во дворе под бесконечными ведрами воды их колодца угасало пламя, а из почерневших обломков балкона поднимался шипящий пар. В воздухе пахло гарью, Джон и его помощник глубоко вдохнули.
- Это же так пахнет нафта! – За их спиной сказал глубокий голос. Крупный капеллан из замка нюхал кончики своих пальцев. - Я оттащил деревянный брус, чтобы его полили водой, и теперь мои руки воняют. Когда-то я был священником в войсках Уильяма Маршала.
Де Вулф кивнул Гвину в знак согласия.
- Так что это означает, что пожар был устроен преднамеренно, - сказал он. - Эти крепкие балки не могли загореться только от кремня и трута или от свечи. Кто-то использовал нафту.
Трое мужчин посмотрели друг на друга, пытаясь понять смысл этого поджога.
- Зачем пытаться сжечь дом в этом переулке? - Спросил священник.
Де Вулф изучал его лицо на предмет признаков двуличности или сарказма, но ничего не видел. И всё же он задался вопросом, знал ли монах, священник и исповедник Ричарда де Ревелля, о тайном присутствии своего хозяина в этом доме.
Гвин подошёл к месту, где соседи по-прежнему лили воду на обломки. На первом этаже было два оконных проема со ставнями, и Джон увидел, как его помощник наклонился и уставился на что-то на каменном подоконнике, в дали от огня. После минутного тщательного изучения, Гвин повернулся и поманил коронера.
- Это что-нибудь значит? Тут, похоже, что-то написано.
Де Вулф наклонился рядом с ним, и Гвин указала на ряд свежих царапин на мягком известняке подоконника. Хотя они были маленькими, но вполне отчетливыми, выглядели так, словно их сделали ножом, как буквы на жернове в колодце Фитц-Уильяма.
Растущее беспокойство охватило Джона, и он сокрушался, что с ним не было Томаса, опыт которого можно было бы использовать.
- Конечно, тут написано, но я не могу это прочитать.
- Тогда дайте мне посмотреть, - раздался голос сзади, и появился вездесущий брат Руфус. Несколько неохотно Гвин отодвинулся в сторону, и крепко сложенный священник посмотрел на подоконник.
- Это еще одна библейская цитата? - Нетерпеливо спросил де Вулф. Если это так, их убийца радикально изменил свой образ действий.
- Действительно, на этот раз из Послания апостола Павла к римлянам.
- И что на этот раз, ради Христа?
- Это и было ради Христа, коронер. Но я боюсь, что у нашего писца искаженное чувство веры в Господа, потому что вряд ли уместно писать такое при попытке убийства. - Де Вулфу хотелось убить монаха, поскольку он был столь же многословным, как Гвин, когда требовалось скорее добраться до сути дела. Но прежде чем он успел вздохнуть, капеллан продолжил. - Оно гласит: «Месть моя - куча, горящие уголья на голове».
- Судя по тому, что случилось, фраза вполне подходящая, хотя она не говорит нам, почему это сделано и против кого. - Де Вулфу нужно было утаить факт, что в число намеченных жертв входил шериф - вполне подходящая цель для самозваного ангела-мстителя.
Гвин, чуждый всякой осторожности и дипломатии, к которым прибегал его хозяин, громким голосом заявил очевидное. - Но там же была еще одна блудница, коронер! Наш убийца уже расправился с одной, поэтому, должно быть, он объявил крестовый поход против распущенных женщин.
Де Вулф подумал, что спустившаяся голой с балкона девушка наверняка известна половине мужчин, стоявших при этом во дворе, но до тех пор, пока присутствие шерифа удавалось сохранить в секрете, никакого вреда от этого не было.
- Почему вы сказали, что цитата не подходит для убийства? - Прорычал Гвин, который не признавал никаких священников, кроме Томаса.
- Насколько я помню, полный смысл этого отрывка из Послания к Римлянам таков: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь», - ответил Руфус. - Но это прямо говорит нам, обычным смертным, не брать закон в свои руки, поскольку Всевышний вполне способен выполнять свою собственную работу, когда дело доходит до возмездия.
- А как насчет этих «горящих углей»? - Спросил Джон. - Кажется, они вполне подходят к этой сцене. - Он махнул рукой на пылающие угли и клубы дыма во дворе.
Монах лукаво улыбнулся.
- Но Павел сказал: «если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья». Едва ли попытка сжечь человека заживо выглядит как подобный акт доброты.
Де Вулф заметил, что Руфус сказал «он», хотя из дома вышла только девушка, но, возможно, он имел в виду «врага» в Священных Писаниях. Однако у него было интуитивное чувство, что любопытный священник знал, что Ричард де Ревелль находился внутри.
- А сегодня как получилось, что ты так быстро оказался в этом дворе? – Спросил он.
Брат Руфус без тени смущения посмотрел на него.
- Я возвращался в Ружмон из собора, чтобы подготовиться к утрене в моей маленькой часовне. Я увидел пламя и, любопытствуя, последовал за этими добрыми людьми на случай, если смогу чем-нибудь помочь.
Пивной переулок находился отнюдь не на пути из собора в замок, и коронер сказал ему об этом. Приветливый монах не обиделся на это косвенное выражение подозрения.
- Вы помните, что я недавно приехал из Бристоля и раньше не знал об Эксетере. Поэтому я стараюсь каждый день менять свой маршрут, чтобы лучше познакомиться с городом. - У этого человека, казалось, был ответ на все вопросы.
Де Вулф повернулся к Гвину.
- Оставайся здесь, пока не опросишь как можно больше людей о начале пожара. Задержи их на улице, прежде чем уйдут - и поговори с соседями. Проверь, не помнят ли они каких-нибудь незнакомцев. Потом найди владельцев и других жителей этого дома – узнай, не оставался ли кто здесь дольше, чем нужно, чтобы снять штаны! - Он опустил руки в стоявшее рядом ведро с водой и смыл с них сажу.
- У вас больше на щеках, а волосы спереди опалены, - заметил Гвин.
Ополаскивая лицо водой, коронер приказал своему помощнику.
- Найди Томаса и приведи его сюда, чтобы проверил эти слова под окном. - Он посмотрел на стоящего сбоку священника. - Я имею в виду, что не сомневаюсь в вашем знании библии, брат, но я должен проводить расследование по всем пожарам в городе, даже когда трупа нет, поэтому моему собственному писарю нужно записать все свидетельства.
Он вытер лицо сухим рукавом своей туники.
- Теперь я иду в «Сарацин», чтобы увидеть ту девушку, а затем я пойду в Ружмон, чтобы поговорить с шерифом. Ему не понравится, что такое случилось в ночь, когда в город прибыли королевские судьи.
Побывав в «Сарацине», де Вулф без предупреждения ворвался в комнату шерифа. Он увидел де Ревелля, угрюмо склонившегося над столом с большим бокалом вина в руке. На этот раз шерифа не интересовали разложенные перед ним многочисленные пергаменты. Он уже смыл грязь с лица и волос и был одет в бархатный халат сливового цвета. Де Ревелль медленно поднял голову, бросив на коронера сердитый взгляд.
- Полагаешь снова на меня навалиться?
Джон с ехидной улыбкой просмотрел на своего шурина.
- Как ты развлекаешься ночью – меня не касается - если только это не заговор против короля, которого ты представляешь в этом округе.
Шериф высокомерно попытался противостоять этой скрытой угрозе.
- Ты не в праве говорить о нравственности! Все знают, что ты годами предавал мою сестру с этой женщиной из гостиницы - и Бог знает, с кем ещё.
Де Вулф продолжал улыбаться.
- Но, Ричард, я не посещаю раскрашенных шлюх, и не вынужден бежать почти голым из горящего дома на глазах у наших достойных граждан.
Шериф съёжился в своём кресле, его попытка переложить ответственность на собеседника провалилась.
- Мне нужна женщина сейчас и потом! Моя жена никогда не бывает здесь, а у мужчины имеются естественные желания. Ты должен знать это лучше других.
Холодная леди де Ревелль держалась подальше от Ружмона и своего мужа настолько, насколько могла, хотя и ей придётся явиться на пир на этой неделе.
- Я только что пришёл из «Сарацина», где перекинулся парой слов с твоей любовницей, - заявил Джон, садясь на стул напротив шерифа.
Де Ревелль выпил остаток своего вина и ударил кулаком по столу.
- Чёрт возьми, я потратил деньги ни за что! Мы едва начали, как начался этот пожар. - Он дико уставился на коронера. - Что, чёрт возьми, происходит, Джон? Это было чистое совпадение?
Де Вулф медленно покачал головой.
- Тебе это не понравится, как и королевским судьям, если они узнают об этом.
По мере того, как его шурин становился всё более понурым, Джон рассказал о находках на заднем дворе Пивного переулка: о использовании нафты в умышленном поджоге, а то, что на месте поджога написан неоднозначный библейский текст, повергло Ричарда в состояние ярости.
- Почему этот ублюдок хочет убить меня? И что это за чёртова ерунда о мести и горящих угольях? - Он вскочил и неуверенно налил ещё вина, не предложив своему спасителю.
Де Вулф смотрел, как мечется по комнате шериф, светлые волосы и борода которого заострились после мыться, а маленькая голова торчит из длинного платья, как флажок на турнирной палатке.
- Имеется много людей, которые были бы рады видеть тебя мёртвым или опозоренным, - сказал он. - Каждую неделю ты отправляешь людей на виселицу со своего графского двора, а их семьи могут захотеть отомстить. Даже рудокопы угрожают насилием, чтобы избавиться от тебя как лорда хранителя рудников. - Он сделал паузу. - Не говоря уже о тех, кто презирает тебя за приверженность принцу Джону.
Лицо Ричарда вспыхнуло от гнева и стыда.
- Но если то, что ты говоришь, верно в отношении этой надписи на выступе окна, то это тот самый человек, который убил содомита, шлюху и еврея. Какое это имеет отношение ко мне?
- Похоже, он начал личный крестовый поход против злодеев - и это касается тебя! - Ответил довольный де Вулф. – Ты, по крайней мере, уникален.
- Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду? - Прорычал шериф.
- Ты его первая неудача - спасибо Гвину и мне!
Де Ревелль пробормотал что-то себе под нос, что звучало далеко не как выражение благодарности, но потом сел и, казалось, вспомнил свой долг хозяина и он налил немного вина для своего зятя.
- Во что это всё выльется? – С тревогой спросил он.
- Про пожар уже знают все, ну и про спасшуюся девушку тоже - дюжина мужчин увидела её - к своему удовольствию.
- Ты сказал, что поговорил с ней…
- Только что, в «Сарацине». Она больше напугана моими угрозами возмездия, если что-то расскажет о тебе, чем в шоке от того, что её чуть не сожгли заживо, как ведьму. - Джон сделал большой глоток хорошего красного вина. - И я пообещал ей, что ты отправишь ей серебряный кошелек, чтобы она молчала.
Скупой шериф снова нахмурился, но придержал язык.
- Насколько я могу судить, никто не понял, что ты был с ней в доме - кроме, конечно, потенциального убийцы. Я не могу поверить, что он пошёл бы на всё, чтобы избавиться от ещё одной обыкновенной блудницы.
- Он делал это раньше, с этой красноволосой, - возразил шериф.
- Я подозреваю, что он хочет в качестве примера наказать отдельные грехи, - сказал Джон. - Если он намеревается уничтожить всех проституток в Эксетере, ему придётся работать целыми днями до Рождества Христова! Во всяком случае, этот текст из Евангелия к тебе подходит лучше, чем девушке, с его словами о мести.
- Месть за что?
- Есть из чего выбирать, Ричард. Шерифы - наименее популярные люди на земле. Может, твоя добрая жена наняла убийцу?
Де Ревелль застонал.
- Надеюсь, что все святые на небесах не допустят, чтобы она услышала об этом! Завтра, к полудню, она будет здесь. - Перспектива попасть под язвительный язык жены заставила его подумать о своей сестре. - А Матильда? Что насчёт неё? Она узнает об этом?
На этот счёт де Вулф не собирался делать своему шурину одолжения. Когда он в прошлом году уличил брата жены в попытке предательства, Матильда умоляла его спасти шерифа от позора и, возможно, даже казни. Он согласился, и взамен получил несколько месяцев передышки от её едких придирок. Теперь у него была возможность заработать немного больше, рассказав ей, как он спас её брата от сожжения и насмешек.
- Между мужем и женой не может быть никаких секретов, Ричард, - сказал он с невозмутимым лицом, но довольный. Шериф застонал, умоляя его ничего не говорить Матильде, но Джон перебил его на полуслове. – В данный момент есть более важные вещи. Как твой новый священник оказался в Пивном переулке в такое время? Мог ли он знать, что ты был в доме?
Глаза де Ревелль расширились.
- Он был там? Но он же меня не видел, не так ли? Он любознательный ублюдок. Я не знаю, почему Уильям Маршал послал нам такого неподходящего человека. Должно быть, с его братом епископом Генрихом была какая-то договоренность. - Затем ему пришла в голову ещё одна мысль. - Священник ... грамотный, хорошо знает Евангелие. Джон, ты думаешь ...?
Де Вулф прекрасно знал, что имел в виду шериф, потому что та же самая идея возникла у него в голове, но не было никаких реальных доказательств для обвинения францисканца.
- Но это не может быть он. Он из Бристоля и почти никого не знает в наших краях, - продолжал де Ревелль. - Хотя он, возможно, следовал за мной из замка из чистого любопытства.
Он покачал головой.
- Нет, я не могу поверить, что это был Руфус. А как насчёт этого - другого священника?
Де Вулф уставился на него.
- Какого другого священника?
- Твоего проклятого писаря, этого тупого злобного извращенца! Где он был, когда всё это происходило сегодня вечером?
Голос шерифа вновь обрёл уверенность и злобу. Джон был возмущен не только из-за нападок на своего человека, но и потому, что сам он не имел ответа. Он понятия не имел, где был Томас де Пейн, после того как он покинул Буш, чтобы забрать свои вещи.
- С ним всё в порядке, - грубо солгал он, но поклялся проверить это, как только встретит Томаса и Гвина.
Де Ревелль бросил лукавый взгляд на своего зятя. Он подошёл к своему заваленному бумагами столу и достал из-под книги маленький листок пергамента.
- Сегодня мне доставили вот это, Джон. Я знаю, что ты не силён в грамоте, но уверен, что тебя заинтересует это, когда я прочитаю. Позже ты сможешь проверить.
Де Вулф с подозрением посмотрел на него, игнорируя оскорбительное замечание о своих навыках чтения, он кивнул шерифу, чтобы тот продолжил.
- Записка гласит следующее: «Я видел меленького писаря, который работает на коронера, убегающим от дома ростовщика, вскоре после колокола к утрене в ту ночь, когда его убили». Что с этим делать, коронер? – Голос звучал триумфально.
- Очень хорошо, Ричард. Это ты сам написал?
Де Ревелль снова посмотрел на своего зятя.
- Ты не можешь так легко отмахнуться от этого. Записку передал твоему другу сержанту Габриэлю мальчишка, которому какой-то безымянный человек из города дал монету.
- Отличное доказательство, шериф! Неподписаные, неподтвержденные, недоказанные - а кто мог видеть моего писаря или кого-либо ещё в городе в кромешной темноте?
- Меня это не волнует. Тот факт, что кто-то прислал эту записку, усиливает подозрения в отношении твоего писаря. Пальцем на него указывает, Джон.
Хотя внутренне де Вулф был более чем обеспокоен, но он снова отклонил сообщение с напускной небрежностью.
- Не дай Бог, чтобы мы стали обращать внимание на какого-то интригана, который может использовать перо и чернила. На самом деле, это почти наверняка указывает на грамотного священника - и есть целая группа тех, кто недоволен тем, что собор назвал их подозрительными. - Он с силой ударил ладонью по столу перед шерифом. – Мне некогда с тобой разговаривать, надо побеспокоиться о судьях выездной сессии. Они могли уже услышать о пожаре и даже о том факте, что наш местный убийца снова оставил свою метку. Конечно, твоя роль в этом должна быть скрыта - если ты не сделаешь какую-нибудь глупость.
Он выпил остаток вина и ушёл к себе в сторожку, оставив удручённого де Ревелля за столом.
Было уже около полуночи, когда де Вулф добрался до дома, но на этот раз его не волновало ни его опоздание, ни шум, который он издавал, поднимаясь по ступеням в светёлку и грохоча сапогами по полу спальни. Сегодня вечером его не пугало хмурое лицо Матильды из-за беспокойства, которые он создавал, хотя обычно в подобных случаях, чтобы избежать её язвительных замечаний, он снимал сапоги внизу и поднимался в спальню на цыпочках. Одна единственная, установленная в тарелке с водой, свеча, давала достаточно света, чтобы он увидел, что жена сидит в постели, а её волосы накручены на деревянные колышки, чтобы следующим вечером Люсиль могла красиво уложить её локоны.
Усевшись на край кровати, чтобы снять штаны, де Вулф пошёл в атаку.
- У меня имеются тревожные и печальные новости для тебя, дорогая, - начал он, после чего изложил полную и точную версию вечерних событий, со всеми подробностями, что касались роли её брата в этом деле. Матильда молча, не подвергая сомнению, слушала весь перечень проступков Ричарда.
- Все, что его беспокоило при этом - это убежать из этого места и скрыть своё присутствия там, - заключил Джон.
Матильда все ещё сидела на постели, прислонившись спиной к стене. Её лицо помрачнело и, хотя он ожидал, что жена обвинить его в желании дискредитировать её брата, она ничего не сказала. Она знала, что то, что он сказал ей, должно быть правдой. Матильда не была слепа к слабости мужчин, когда дело касалось женщин, но позор, которого её брату едва удалось избежать, глубоко задел её. Джон представил, какую словесную порку шериф получит от Матильды в самом ближайшем будущем.
- Станет ли эта печальная история общеизвестной, Джон? - Единственные слова, которые она могла найти. В её голосе звучала невыразимая печаль, и внезапно её мужа оставили все следы удовлетворения от обладания этим оружием против неё. Его голос смягчился, когда он сказал: - Я обещал тебе раньше, что буду защищать его как можно лучше, и я сдержу своё слово – если он не вздумает принять участие в каком-то заговоре против короля. Его сегодняшнее поведение позорит его, как королевского представителя в округе, но всё же плотская слабость никак не грозит королю.
Он воспользовался возможностью намекнуть, что любовные подвиги не имеют большого значения по сравнению с важными государственными делами. Матильда, несмотря на все свои недостатки, была умной женщиной, и послание было услышано ею.
- Спасибо, Джон, - нехарактерно кротко ответила Матильда, после чего она залезла под одеяло и отвернулась от него.
Он молча разделся и лёг на свою сторону кровати. Они лежали, каждый со своего края, он с беспокойством прислушивался к её сдавленным рыданиям, засыпая, она плакала над тем, кем на деле оказался её вчерашний кумир, Ричард де Ревелль. В очередной раз, его чувства были сбиты с толку. Она была его женой и будет до самой смерти - или до тех пор, пока не захочет уйти в женский монастырь: его железное чувство долга будет держать их вместе в союзе, в котором никогда не было любви. И все же он никогда не позволил бы причинить ей вред и - кроме случаев, когда он был в гневе - он не хотел видеть её несчастной. В такие моменты, когда она плакала в подушку, он чувствовал вину, стыд и почти нежность к женщине, которая разделяла его жизнь в течение шестнадцати лет. Но он знал, что утром она снова станет мрачной старой Матильдой, отбросит его неуклюжие попытки пообщаться с ним лицом к лицу, погонит его в «Ветку плюща», где он найдёт понимание и любовь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий