575 г. н.э. Найденного на побережье Ирландии младенца отвозят в ближайшее аббатство. Он вырастает, чтобы стать ученым и монахом, но взрослея он, кажется, становится одержимым, записывая бесконечные странные стихи на латыни. Испуганный епископ приказывает утопить его, но тот исчезает. Позже его каракули превратились в Книгу Брана, а его сочинения были истолкованы как предзнаменования будущего. Насилие и безвременная смерть постигают всех, кто попадает в орбиту этой загадочной книги.
УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА
Четвертая книга из серии «Средневековые убийцы», 2008 г.
Программа
Пролог - в котором Бернард Найт закладывает основу для последующих убийственных историй.
Акт первый - в котором герой Бернарда Найта Джон сбивает с толку банду кладоискателей.
Акт второй - в котором Ник Зулиани от Йэна Морсона играет со смертью в русской метели.
Акт третий - в котором рыцарь Майкла Джекса сэр Болдуин и судебный пристав Патток расследуют ужасное убийство в склепе аббатства.
Акт четвертый - в котором Мэтью Бартоломью от Сюзанны Грегори и брат Майкл втянуты в кровожадную вражду в колледже.
Акт пятый — персонаж Филиппа Гудена Ник Ревилл получает письмо от таинственного дяди.
Акт шестой - В котором герой К. Дж. Сэнсома противостоит Судному дню.
ПРОЛОГ
Побережье Керри, Ирландия, октябрь 574 г.
С рассветом рыбак Гулиш в волнении выбрался из своей хижины над Банна-Стрэнд в заливе Баллихейг. Его жена наблюдала за ним из дверного проема, одною рукой она обнимала свою маленькую дочь, а другую в беспокойстве, затаив дыхание, прижала ко рту.
Ночь Всех Душ была полна знамений, начиная с огромного кольца вокруг красной луны. Когда ночное светило опустилось, мерцающие завесы зелёного света устрашающе плыли по небу к северу, что не могло быть ничем иным, кроме как предзнаменованием какой-то великой катастрофы. Как будто этого было недостаточно, всю оставшуюся ночь сверкали беззвучные молнии, беспокоя собак и заставляя их выть вместе с лисицей, которая скулила в лесу над пляжем.
Рассвет, к облегчению жителей, казался тихим, без дуновения ветра. Море невинно плескалось по милям песка, обращённым к огромному западному океану, простирающемуся до края света. Но эту девственную гладь прервала черная точка у кромки воды, прямо под их жалким жилищем.
Именно это в конечном итоге выманило упрямого Гулиша из дома. Когда прилив только сменился отливом, он осторожно пошёл вниз по широкому песчаному пространству, отмечая босыми ногами нетронутую поверхность. Его худая, измученная заботами жена наблюдала за ним, когда он достиг того, что они оба посчитали лодкой. Разные виды обломков оказывались на их берегу, и, если бы не жуткие знаки в небе прошлой ночью, это не вызвало бы никаких предчувствий неземных происшествий.
Она увидела, как Гулиш достиг объекта, который мягко покачивался на каждой новой волне, которые пробегали по песку. Он наклонился, чтобы заглянуть внутрь, затем выпрямился и, как одержимый, замахал ей рукой, призывая подойти.
Приказав дочери оставаться у колыбели со своим братом, крепким мальчиком двух месяцев, жена Дейрдра побежала по следам мужа, тревожно глядя вперёд на странные линии серых облаков, которые нависали над морем у островов Магари и закрывали горизонт. Дюжина больших чёрных как смоль воронов внезапно пикировала с высоты и закружилась над её головой, каркая, словно призывая её поспешить. Подойдя к прибою, который едва поднимался выше её лодыжек, она увидела, что это действительно необычное судно - круглая кадка из промасленных шкур, натянутых на плетеную раму.
- Смотри, что там внутри! - воскликнул Гулиш дрожащим от волнения голосом, отодвигая грубое одеяло. Дейрдра удерживала качающуюся посудину одной рукой и смотрела вниз, округлив глаза от удивления, на воронов-хранителей, шагавших за ними.
На одеяле лежал голый младенец-мальчик, к пупку которого все ещё было прикреплено несколько дюймов родовой пуповины. Материнское сострадание изгнало весь страх, и она подняла завёрнутого в шаль младенца и приложила его к своей полной груди. Она что-то напевала ему в ухо, пока он жадно сосал, и тут из-за горизонта раздался длинный, низкий грохот одобрительного грома, и единственная большая волна понесла кадку по берегу.
Аббатство Клонмакной, Ирландия, май 608 г.
- Что с ним будет, отец Конан? - голос аббата был пронизан отчаянием, вот уже восемь месяцев его преследовала проблема и он не находил покоя.
Престарелый епископ печально покачал головой.
- Высший совет считает, что есть только одно решение, брат Альтерс. Он был прикован цепью уже дюжину недель. Было бы лучше вернуть его туда, откуда он пришёл, чем оставить его в таком состоянии до тех пор, пока он не будет востребован Богом или дьяволом!
Тем не менее, аббат Клонмакноя содрогнулся от такой перспективы, на его глазах выступили слёзы и побежали по морщинистому лицу.
- Но этому человеку всего тридцать три года, столько же, сколько и Христу во время его страстей! - простонал он. - Он прожил здесь почти всю свою жизнь, с тех пор как его привезли сюда ещё ребёнком.
Конан пожал плечами, не без сострадания, но склоняясь перед неизбежностью воли Бога.
- Высший совет считает его одержимым, и я не могу сказать, что не согласен с ними, хотя на самом деле я никогда не видел его.
Альтерс в недоумении покачал головой.
Альтерс в недоумении покачал головой.
- Вы должны увидеть его лично; он очень красивый. Если не считать своего недуга, он совершенно здоров.
- Но нас беспокоит не его земное тело, брат. Это его разум и его душа, если она у него есть!
Епископ взял с грубого стола, за которым сидел, тонкую книгу и протянул её настоятелю.
- Это творение брата-христианина или бред живущего в нём дьявола?
Конан открыл обложку из дерева, обтянутую чёрной кожей, с перевязанной тонкой пачкой жёлтого пергамента. Он протянул её аббату и перелистал страницы под носом монаха.
- Что это за демоническое зло? Кто в Ирландии когда-либо видел подобное раньше? Можете ли вы сомневаться, что сатана приложил к этому руку?
Аббату не было необходимости смотреть на это; он был слишком хорошо знаком со странной книгой, которая, вместе с её автором, была проклятием его жизни последние несколько месяцев. Хотя текст был аккуратным и правильным, его содержание было непостижимым.
- Прекрасная латынь, красиво написано! - продолжал раздражённый Конан. - А что это значит? Тарабарщина, кощунственная чушь! Очевидно, утверждая, что предсказывает будущее, она кощунственно посягает на Святую Волю Бога, которая предопределяет каждое действие до конца времен!
Аббат неохотно кивнул.
- Похоже, что так, епископ, - грустно согласился он. - По сравнению с этим откровение святого Иоанна кристально чистое!
Конан устало бросил книгу на стол.
- Расскажи мне ещё раз, прежде чем я посмотрю на него, как этот Бран оказался здесь?
Епископ снова наполнил аббату чашу медовухи из небольшого кувшина, прежде чем тот ответил.
Они сидели в пустой комнате, где аббат спал, работал и молился, в одном из дюжины деревянных зданий, сгруппированных внутри частокола на невысоком гравийном гребне на берегу великой реки.
- Его назвали Бран, так как над нашедшими его простыми рыбаками нависали вороны, а Бран известен как сын морского бога!
Без особых усилий он смешивал языческие верования со своим христианством, и продолжил.
- Они отвезли его прямо в аббатство Ард-Ферт, что не более двух миль от того места, где младенца выбросило на берег. Женщины там заботились о нём в течение семи лет, пока его не передали нам в Клонмакной.
Конан знал, как и все священники в Ирландии, о магическом происхождении этого Брана. Но по прошествии лет ребёнок вырос сначала в учёного, затем в послушника и, наконец, в монаха без каких-либо дальнейших проявлений Иного Мира, и почти на три десятилетия об этом забыли.
- Он умел обращаться с пером, и его заставили работать в нашем скриптории, копируя Псалмы и Евангелия, - сказал настоятель. - Однажды ночью прошлой осенью, когда была полная луна, он внезапно упал на землю, и у него начались сильные судороги. Когда он в конце концов затих, то проспал целую ночь и день, а затем проснулся, как если бы он был нормальным.
- Не совсем нормальным, брат, - сухо сказал Конан. Он знал всё это из обсуждений Высшего совета в Таре пять дней назад.
Альберт медленно кивнул.
- Нет, ты прав, Конан. Как только он проснулся, он, как человек в трансе, вошел в скрипторий и начал писать эти стихи с таким непонятным смыслом.
- Он никогда раньше не писал ничего подобного? - спросил Конан.
Аббат покачал головой.
- Никогда. Его копирование было само совершенство. За эти годы он подготовил большую часть Вульгаты Святого Иеронима, на которую было приятно смотреть. Другие сделали цветное оформление, но его почерк был изысканным.
- Но припадки участились, я так понимаю? Что он сказал обо всем этом?
- Он сказал нам, что всегда знал, когда приближается припадок, его как бы переносили в какое-то неземное место, где с ним говорил голос, наполняя его пророчеством и приказывая записать это как предупреждение потомкам. Больше он ничего не знает, когда же он приходит в себя от спазмов, у него возникнет непреодолимое желание схватить перо и написать.
Епископ нахмурился.
- Чей это был голос? Он утверждает, что это был Господь Бог Всемогущий - или, может быть, Рогатый?
Аббат пожал плечами под грубой коричневой накидкой, которая висела на его старом теле.
- Он не знает, - сказал он. Это просто голос, которому нужно подчиняться. У него нет силы сопротивляться.
- А его цепь? Она, конечно, не может контролировать его судороги?
Аббат в отчаянии поднял руки.
- Приступы случаются чаще с каждой неделей. Теперь он страдает почти каждый день. В последнее время он стал блуждать, как лунатик, когда находится в трансе, предшествующем каждому припадку. Мы не можем наблюдать за ним всё время, поэтому его заковали в кандалы, чтобы не дать ему войти в огонь - или в реку, которая так близко.
Конан хмыкнул.
- Может быть, было бы лучше позволить ему окунуться в Шеннон - это избавило бы нас от болезненной задачи.
Он со стоном поднялся на ноги. Его путешествие сюда из Тары было предпринято с неохотой, как из-за отвратительного характера его миссии, так и из-за усилий в его возрасте кататься на пони по болотам Мидлендса.
- Давайте посмотрим на этого человека, если он действительно человек? - Он вздохнул, снова взяв книгу, когда они вышли из комнаты.
Снаружи, в круглом комплексе, окружавшем деревянные постройки и три крошечные церкви аббатства, группа монахов и женщин беспокойно стояла, наблюдая, как аббат ведёт этого посланца дурных вестей к соломенной хижине на самом краю ограды. Сразу за нею невысокий холм, на котором стояло аббатство, спускался к маслянистым водам Шеннона, бесшумно скользившим через многочисленные озера к далёкому морю.
Пока они шли по свежей весенней траве, Альтерс сделал последнюю попытку.
- А другого пути нет, епископ? Разве он не может быть спрятан в келье какого-нибудь отшельника на утёсах Мохера или в более отдалённом месте, например, на островах Арана?
Конан схватил говорящего за плечо, испытывая сострадание.
- И как бы он смог жить в таком состоянии? Может быть, он захлебнётся в одном из приступов, в полном одиночестве? Так лучше, в любом случае. Наши предки-язычники задушили бы его или перерезали бы ему горло и похоронили в водоеме.
У хижины стояли два крепких солдата, часть гвардии Верховного короля, сопровождавшие епископа из Тары.
- Они сделают дело, брат, - твёрдо сказал Конан. - Я понимаю, что здесь никого нельзя приглашать для участия.
Мужчины, женщины, монахи, слуги, матери и даже дети приблизились к ним, чтобы встать в безмолвном кольце вокруг хижины, когда два старших священника вошли через низкий дверной проём, покрытый лоскутом из толстой кожи. Их глаза привыкли к тусклому свету, который проникал через узкую щель в стене из глины и соломы, налепленной на орешник между дубовыми рамами. Они увидели человека в грубой коричневой сутане, сидящего на корточках в углу на куче сухого папоротника. Табурет, деревянное ведро и небольшой столик с письменными принадлежностями были единственными предметами интерьера, не считая длинной железной цепи, которая была обвита вокруг центрального столба, поддерживающего стропила. Другой конец был приклепан к широкой металлической ленте, опоясывающей талию Брана.
Пленник посмотрел на вошедшего Конана и перекрестился.
- Да пребудет с тобой Бог, брат, - произнес епископ. - Я Конан, приехал из Тары, чтобы увидеть тебя.
Мужчина на полу посмотрел вверх, его голубые глаза бесхитростно смотрели на лицо, искажённое изнеможением.
- Я знаю вас, епископ. Тебя послали убить меня.
В его голосе не было ни страха, ни отвращения, просто констатация факта, лишенная каких-либо эмоций.
- Почему ты написал эти странные слова, Бран? - спросил Конан, показывая тонкую, обшитую деревом книгу.
- У меня не было выбора, отец. Иначе и быть не могло. Мне было велено записать голос, который я слышал. Я всего лишь слуга для записи этих ужасных истин. Они возникают не в моей голове, а только из-под моего пера.
Он немного поерзал на куче папоротника.
- Но теперь все кончено. Больше писать не нужно.
- Ты понимаешь, что сказано в написанных тобой словах, Бран? - настаивал старый епископ.
- Меня это не касается. Эти события произойдут в далёком будущем. Может быть, я буду там, чтобы увидеть некоторые из них. - Он сказал это безразлично, как будто это не имело никакого значения.
- Кто дал тебе эти пророчества, брат? Или они созданы тобой?
Бран, встряхнул своими грязно-рыжими волосами с обрывками папоротника и соломы, повернулся к старому священнику лицом усталого ангела.
- Я знаю, что ты хочешь узнать, Бог это или сатана. Но я не могу этого сказать, потому что не знаю.
- Откуда ты пришёл, Бран? - настаивал Конан.
- Опять же, я не знаю! Мои первые воспоминания - о хороших людях, которые заботились обо мне в детстве. Мои последние воспоминания останутся внутри этого гнусного жилища!
Внезапно его глаза закатились так, что были видны белки, и он упал спиной к стене, вяло развалясь с отвисшей челюстью.
- Это прелюдия к приступу, - сказал настоятель. - Он будет в таком состоянии несколько минут, затем начнутся судороги. Может, сейчас кто-то с ним разговаривает в этой голове.
Конан принял внезапное решение.
- Было бы лучше покончить с этим сейчас, когда он ничего не знает.
Оттолкнув Альтерса в сторону, он вышел из хижины, чтобы поговорить с двумя воинами, ожидавшими снаружи. Настоятель поспешил за ним , чтобы услышать его команды.
- Отпустите эту цепь, но оставьте ленту вокруг его живота - это поможет ему пригнуться! Свяжите ему запястья на случай, если он очнётся, а затем отнесите его к реке и выбросьте с берега.
Он повернулся к Альтерсу, который стоял ошеломленный и дрожащий.
- Нужно ли это, епископ? Нет другого выхода?
Конан покачал головой, когда двое охранников двинулись к дверному проёму.
- Из воды он вышел, и он должен вернуться в воды!
Когда слова сорвались с его губ, над головой раздался оглушительный удар грома, хотя небо было чистым. На реке одна высокая волна плавно перекатывалась между берегов, плескалась на траве и заставляла кричать птиц в воздухе. Она прошла так же быстро, как и появилась, но теперь из хижины послышались крики. Конан и аббат отодвинули кожаный занавес и уставились на двух солдат, указывающих на угол.
На папоротнике лежала металлическая лента, всё ещё прикованная к столбу. Внутри была коричневая одежда, грубая ткань смялась небольшой кучкой в центре. На столе лежала чёрная книга Брана в том виде, в котором она была оставлена.
Альтерс поднял её и, перекрестившись, уставился на епископа широко раскрытыми от страха глазами.
- Чудо, Конан! Но к добру это или к злу?
Комментариев нет:
Отправить комментарий