УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА АКТ ВТОРОЙ

 

АКТ ВТОРОЙ

Орды Тартара вторгаются в ворота Александра.

Шесть христианских королевств рушатся в одно мгновение.

Хотя латинские торговцы едят длинными ложками,

Это не защитит их от смерти вызванной демоном.

Беру кумыс из руки татарина и, приподняв кожаный бурдюк, запрокидываю голову. Сырая, молочно-белая жидкость булькает из мешка и попадает мне в горло, как меткая стрела. Я наслаждаюсь кислотой и шипением булькающего на языке кумыса. Пить перебродившее кобылье молоко — то ещё удовольствие, но я к нему привык. Когда вы находитесь в тысячах миль от доброго рейнского и испытываете сильную жажду, вы будете пить любую жидкость. Но если выпить его слишком много, то в конечном итоге вы увидите звёзды. Тем не менее, это лучше, чем ночевать в одном помещении с мертвецом.

Я должен объяснить. Это год Жэнь-Сю, татарский год собаки, и 660 год для мусульман. Для нас с вами это девятый год правления Дожа Венеции Ренье Зенона, второй год правления Папы Урбана IV и тысяча двести шестьдесят второй год года со дня рождения Христа. По крайней мере, я так думаю. Я слишком долго был вдали от цивилизации. И я потерял счёт прошедшим дням, как моряк, потерявшийся в море. Отвар из кобыльего молока не помогал мне держать голову прямо. Всё, что я могу сказать наверняка, - это то, что прошло несколько месяцев с тех пор, как монах Джованни Альберони, такой же венецианец как и я, вытащил меня из сточной канавы в Судаке.

- Никколо Зулиани? Это правда ты? Я тебя с трудом узнаю.

- Нет, я не... тот, за кого вы меня принимаете. Меня зовут... Каррара, Франческо Каррара.

- Чепуха. Я знаю Франческо Каррару. Он как минимум на двадцать лет старше тебя и значительно крупнее в обхвате.

В то время я был так сбит с толку, что не стал больше спорить в смущении от того, что меня нашли в таком состоянии. Объявление монахом моего настоящего имени, которое я избегал называть в течение некоторого времени, так как в Венеции меня разыскивали, было неприятно, но здесь мне ничем не грозило. Альберони назвал меня полным именем Никколо. Мои настоящие друзья используют более короткое Ник, как и моя мать-англичанка, но на данный момент я был согласен снова стать Никколо. Он помог мне подняться на ноги и поддержал моё ослабленное тело.

- Я рад, что нашёл тебя. У меня есть предложение.

Так покрытая галькой водосточная канава в Судаке стала перекрёстком моей жизни. Судак, кстати, находится в Готии - некоторые называют его Крымом - на северном берегу Чёрного моря, недалеко от ледяных крепостей России, которые контролируются Золотой Ордой. Его главная претензия на славу - это точка соприкосновения между нами, латинянами, и таинственными татарами Востока. Именно там добрый монах привёл в порядок моё тело, и зажег моё воображение перспективой разграбления легендарных богатств Татарской Империи. Ну, если честно (черта, которой некоторые говорят, что мне не хватает, хотя они склонны быть предвзятыми, будучи обманутыми мной в той или иной сделке), честно говоря, я был тем, кто хотел заняться грабежом. Альберони хотел проникнуть в далекие глубины Империи, чтобы нести слово Божие язычникам.

Лично я имею куда более скромным планы, чтобы зарабатывать на жизнь. Я жил в Судаке, хотя и довольно бедно, благодаря афере, которую мы, венецианцы, называем «долгой торговлей». Не спрашивайте почему. Уловка состоит в том, чтобы создать компанию под вымышленным именем или прикрытием доверчивого, но уважаемого дурака. Затем, пользуясь репутацией дурака, вы получаете товары в кредит на длительный период, делая небольшие депозиты, чтобы ваши кредиторы были довольны. Затем вы быстро, по дешёвке, распродаёте всё, что храните, и, наконец, исчезаете, чтобы избежать кредиторов. Оставив дурака отвечать перед ними. Всё просто, пока вы держите всё под контролем. Я потерял свою компанию, когда столкнулся с огромным как медведь торговцем пушниной из России и остался ни с чем. Мне следовало придерживаться честной торговли, тем более, что единственный раз, когда я дотянулся до высоких афер, тоже окончился катастрофой. Вы, наверное, помните, что я безуспешно пытался сфальсифицировать выборы Дожа, в итоге получив обвинение в убийстве. Короче говоря, именно поэтому я отсиживался в Судаке, используя фамилию толстого старого Каррара как свою собственную.

Но теперь это всё в прошлом. Сегодня вечером я должен приступить к спасению собственной шеи от петли в связи с другим убийством. Хотя шея и петля - не совсем точные ссылки. Если меня признают виновным в убийстве, татары, компанию которых я вынужден терпеть в этой заварухе, либо привяжут меня к двум лошадям и будут бить их, пока они не полетят в противоположных направлениях, забирая с собой части меня, либо, если они сочтут что я достаточно благородный, завернут меня в ковёр и просто затопчат до смерти. Обработка ковра предназначена для того, чтобы моя благородная кровь не пролилась на землю.

Внезапно у меня закружилась голова, и я снова глотаю кумыс из кожаного мешка, чтобы выбросить мрачные мысли из головы. Я думаю о теле, лежащем на улице в сугробе. Когда метель утихнет, оно будет предано земле, и все следы его существования под небом будут стёрты с лица его татарского бога Тенгри. Но прежде чем это произойдёт, варварские ублюдки, которые называют себя его товарищами, покончат со мной. Что, если задуматься, довольно несправедливо, поскольку, должно быть, это один из них убил его. Итак, дело в том, что я был бы не против столкнуться со смертью, но я не убивал этого человека. Я даже не имел ни малейшего представления, кто это сделал. Тем не менее, я должен сам выяснить, или пострадать от последствий того, что меня назвали убийцей.

Я нехотя откладываю бурдюк кумыса и забиваюсь в тёплые козьи шкуры у горящей печки. Я смотрю на пламя, оно потрескивает и хлопает, и сожалею о причинах, которые привели меня к этому положению, которое нельзя назвать прекрасным и успешным.

Вернувшись в Судак, добрый монах Альберони открыл мне тайну.

- У меня есть книга пророчеств, написанная много лет назад кельтским священником. И если я правильно интерпретирую, в ней есть пара стихов о татарах, которой я руководствуюсь.

Он порылся в узлах, наполовину заполнявших пол в его жилище с видом на гавань. Похоже, у него были всевозможные безделушки для торговли с татарами - в основном бусы и меха. Как будто они были первобытными людьми, которых можно было купить за несколько безделушек. Я знал лучше. Если рассказы, которые я слышал, были правдой, вполне вероятно, у них самих больше сокровищ, чем мы можем представить. Предметы большой ценности, такие как жемчуг и драгоценные камни, ткань из золота и шёлка, а также странные предметы, такие как чёрные камни, которые можно было зажигать, чтобы они горели в течение нескольких дней. Зачем им бусы и безделушки? Но рассказывали истории о том, что их интересовало всё, что мог предложить Запад, и они были готовы покупать всё, что не могли завоевать.

Я смотрел на Геланское море, волны которого трепал холодный ветер в гавани. Я с любовью представил, как мой взгляд простирается сквозь проливы на западной оконечности моря, в древние земли греков, на Адриатическое море и Венецию. Где меня ждала прекрасная Катерина Долфин. Или нет, если верить моим самым глубоким, мрачным настроениям. Зачем ей ждать меня, ведь я беден, как рыбак в лагуне, и к тому же меня разыскивают за убийство?

- Вот!

Я вздохнул и поднял голову. Альберони махал мне фолиантом в тёмном переплёте.

- Это Чёрная книга Брана - пророчества, которым несколько сотен лет. Но она говорит с нами правду о том, что происходит сегодня. Слушайте.

Он начал читать один из написанных на латыни катренов. Возможно, вы удивитесь, узнав, что я сам знаю церковный язык. Вас может ещё больше шокировать то, что я знаю его, потому что одно время я учился на священника. Это было до того, как звон монет отвлёк меня на более прибыльный путь и разбил сердце моей матери. Она была настроена на то, чтобы я стал священником. Во всяком случае, стихотворение, если я помню, было примерно таким:

Хоть знамя его и молния, и голый череп,

И весь мир заключён в бурю,

Когда руки по ту сторону моря соединятся,

Тогда праведность явится язычникам.

Он принял это за оправдание своего священного посольства к языческим татарам, даже когда я указал, что они ехали под знаменем из девяти хвостов яков, а не под черепом.

- Не придирайся, Никколо. Они оставили достаточно черепов, чтобы это было правдой. А в остальном подходит - буря языческих орд пронеслась по миру. И если Запад возьмётся за руки - мы сможем принести им праведность.

Я презрительно фыркнул.

- Под такую расплывчатую болтовню можно подогнать любые события. Сбылись ли на самом деле какие-либо из этих пророчеств?

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА АКТ ПЕРВЫЙ (окончание акта)

 - Они вряд ли могли отрицать свою причастность, будучи пойманы на раскопках и с этой Чёрной книгой в их распоряжении. Но они утверждают, что проктор случайно упал с лестницы, хотя вы говорите, что его рана была нанесена умышленным ударом. Они также возражают и заявляют, что копать сокровища не является преступлением, и если бы они нашли что-нибудь, то заявили бы об этом шерифу.

- Ловкая отговорка! - проворчал де Вулф. - А как насчёт ограбления Томаса и нападения на судебного пристава Клист-Сент-Мэри?

- Они категорически отрицают, что находились где-то рядом с этой деревней, но я подозреваю, что несколько недель в мрачных камерах, под охраной наших прокторов, вызовут между ними такой разлад, что один из них начнет обвинять других.

- А нападение на бедного Томаса?

Так часто это был «бедный» Томас, потому что несчастный маленький клерк, казалось, вызывал жалость одним своим видом.

- Они говорят, что хотели просто взять книгу на время и что, поскольку это собственность Церкви, они имели полное право её просмотреть. И снова они утверждают, что Томас споткнулся и упал совершенно случайно.

- Слишком много людей становятся жертвами несчастных случаев, когда эти трое рядом! - Цинично проворчал коронер. - Им повезло, что они не спланировали свои несчастные случаи в Тавистоке, потому что там у аббата своя собственная виселица!

К концу недели Томас де Пейн насытился «Чёрной книгой Брана». Хотя она была возвращена в библиотеку, где будет оставаться запертой в одном из обитых железными полосами ящиков до тех пор, пока Джордан ле Брент не сможет организовать её отправку в Лондон, Томас работал с копией. Просмотр текстов, поиск смысла таинственных катренов, занимал всё его свободное время.

Его первоначальный энтузиазм по расшифровке стихов постепенно сменился разочарованием, поскольку, какие бы новые идеи он ни применял, ничего хоть отдалённо понятного не возникло. Не имея представления о временной шкале, в которой простирались пророчества, и не имея ни малейшего представления о том, были ли они последовательными по отношению к прошедшим годам, он не находил ничего конкретного, с чем можно было бы работать.

Его единственный вывод, который был не более чем интуитивным предположением, заключался в том, что катрен, содержащий фразы «три золотых зверя» и «управление волей епископа», несомненно, должны относиться к нынешнему правлению, но, даже если это правда, какой год был задействован?

В раздражении, поскольку гнев не был эмоцией, которая легко давалась клерку с мягкими манерами, он закрыл свой экземпляр книги и стукнул кулаком по обложке.

- Это полная чушь! - пробормотал он про себя. - Я трачу драгоценное время, которое Всевышний дал мне, чтобы восхвалять Его и изучать Его дела, беспокоясь о бреде древнего безумца! Я мог бы сам написать такие стихи, в которых было бы столько же или так мало смысла, как в этих бессмысленных виршах.

Повинуясь порыву, он снова открыл книгу на последней странице, пододвинул чернильницу и взял перо.

Немного подумав, он окунул перо в чернильницу и начал писать своим безупречно правильным почерком.

«Хотя дурные предзнаменования вселяют страх,
И здесь заложен великий смысл,
Старайтесь всегда думать головой,
Ищите ложь, ибо тогда ваш путь ясен».

Закончив последнюю строчку, он отложил перо и откинулся назад, чувствуя себя немного виноватым, но в то же время обрадованным тем, что нанёс небольшой удар здравого смысла, предупредив всех будущих читателей этой чуши, которая, как предполагалось, предвосхищала предопределение что Бог предназначил для человека.

Три недели спустя, после того как каноник Джордан настоял на отправке его копии вместе с оригиналом в Лондон, Томас пожалел, что так поспешно вмешался в прогнозы почтенного ирландского монаха.

Генри де Фурнеллис дважды в год совершал паломничество в Винчестер, передавая «ферму» графства в казну, налоги, которые его агенты взимали с сопротивляющихся жителей Девоншира. На этот раз, помимо тысяч серебряных пенни в корзинах на спинах вьючных лошадей, он включил два ценных клада, обнаруженных в ходе недавней волны поиска сокровищ в окрестностях Эксетера.

Однако вернувшийся шериф привёз с собой сенсационные вести, которые дошли до Винчестера из столицы королевства - Лондона. В день своего возвращения Генри созвал своих друзей и официальных лиц в зале графства крепости Ружмон. Де Вулф был там со своим офицером и секретарём, вместе с констеблем Ральфом, несколькими архидьяконами, капелланом Руфусом, двумя мерами, возглавлявшими городской совет, несколькими наиболее известными горожанами и торговцами и несколькими старшими секретарями шерифа.

Несмотря на усталость от путешествий после нескольких дней в дороге, старый шериф всё же смог дать им драматический отчёт о том, что происходило в Лондоне. Такие новости распространялись по стране только из уст в уста, хотя иногда их передавали официальные вестники, посылаемые правящей Курией для информирования окружных шерифов о важных событиях.

Когда аудитория расселась на скамейках стоящих на помосте вокруг стола, у которого скрестив руки стоял де Фурнеллис , или прислонилась к стенам, шериф начал свою речь. Его лицо ищейки было более оживлённым, чем обычно.

- Англия - или, по крайней мере, Лондон и прилегающие округа - едва избежали массового восстания простых людей против власти. Похоже, что только настойчивые и решительные действия юстициария Хьюберта Уолтера предотвратили кровавую баню! Однако не все довольны его действиями, особенно среди церковного сообщества, потому что воспоминания о старом короле Генрихе и Бекете всё ещё живы.

Шериф остановился, чтобы отхлебнуть из стоящей перед ним пивной кружки, а его слушатели застыли в ожидании.

- Короче говоря, купцы и простые люди Лондона и близлежащих городов всё больше и больше недовольные ростом налогов, взимаемых с них королем и его советом, стали еще более враждебными, когда был введен новый налог - задний подъезд, потому что сумма, которую должен был заплатить каждый гражданин, определялась присяжными. Но похоже, что это жюри состояло только из более богатых людей, которые сговорились фактически освободить себя и переложить большую часть бремени на более простых граждан!

В зале послышался возмущённый ропот, хотя некоторые заметили, что оба мера держали рты закрытыми. Генрих де Фурнеллис полностью завладел вниманием аудитории, которой явно понравились его слова. Де Вулф не был уверен кому шериф, будучи представителем короля в графстве, больше симпатизировал: угнетенным лондонцам, или его сюзерену королю Ричарду.

- Ну, пару месяцев назад у лондонцев появился вождь, странный парень, известный как Уильям Длиннобородый, хотя его настоящее имя было Уильям Фитц-Осберт. Он был законником, но последовал за королем в Святую Землю в качестве солдата. Как бы то ни было, этот человек с чёрной до пояса бородой, как какой-то пророк последних дней, начал будить чернь в Лондоне, проводить собрания на улицах и осуждать власти, которые обложили население своими несправедливыми налогами.

Некоторые из присутствующих в холле, особенно клерки и слуги, зароптали.

- Может, нам нужен вождь с длинной бородой в Эксетере! - раздался незнакомый голос со спины. Не испугавшись, шериф продолжил свой пересказ новостей из большого города.

- Похоже, что Уильям начал организовывать широкомасштабное сопротивление, формировать группы повстанцев и тайно переправлять в город большое количество оружия. Предполагалось, что в его подпольной армии было пятьдесят тысяч человек, с руководителями районов и секретными кодовыми словами. Длиннобородый даже отправился в Руан, чтобы изложить свои претензии королю, но, похоже, Ричард не обратил внимания на его мольбы.

- Чем занимался юстициарий всё это время?»- спросил стойкий роялист Ральф Морин.

- Он прекрасно знал, что происходит, потому что у Хьюбера повсюду шпионы. Он начал тайно набирать большое количество войск из-за пределов Лондона и разрабатывать планы борьбы с возможным восстанием. Он позволил Фитц-Осберту зайти так далеко, а затем решил, что тот становится реальной опасностью для закона и порядка. Незадолго до того, как восстание должно было вспыхнуть, он послал группу людей, чтобы арестовать его, и в драке на улице Фитц-Осберт смертельно зарезал командира стражников. Затем они побежали в поисках убежища в церковь Святой Марии ле Боу. Главный юстициарий послал большие силы, чтобы схватить его, но они забаррикадировались в церкви.

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА АКТ ПЕРВЫЙ (продолжение 3)

 Позже тем же утром Томас вернулся в комнату библиотеки над Домом Капитула и взял из пресса свой недавно переплетённый экземпляр книги. Он был доволен результатом: кожа прочно приклеилась к доскам без пузырей, обложки легко открывались, а страницы были аккуратно вшиты. Он отнёс его к своему столу и снова начал изучать стихи, но вскоре его встревожили несколько других клерков, которые украдкой подошли и начали расспрашивать о его самочувствии после «ужасного происшествия» прошлой ночи. Неизбежно разошлись слухи о нападении на него и краже книги, поскольку несколько молодых священнослужителей также жили в доме на Пристон-стрит.

Хотя их заявления о беспокойстве были в основном искренними, Томас чувствовал, что они также хотели узнать хоть что-нибудь о его соображениях относительно Чёрной книги, поскольку все прекрасно знали, что он сделал копию. Осознавая тот факт, что любой из них мог умышленно или непреднамеренно передать новость об оригинале тому, кто на него напал, Томас сыграл роль, которую ему предложил коронер.

- Признаюсь, я добился некоторого прогресса, - сказал он довольно застенчиво. - Но я, конечно, не могу разглашать, что именно. Это предназначено только для ушей коронера и шерифа.

Не обращая внимания на их уговоры хотя бы намекнуть на то, что он, возможно, нашёл в отношении спрятанного сокровища, он вернулся к изучению своей новой копии, скрывая страницы от их алчных глаз, согнувшись над ними. Затем, под взглядами глаз коллег, он начал что-то писать на листе пергамента, лежащем рядом с книгой - хотя никто не мог видеть, что он не окунул перо достаточно глубоко в чернильницу, поскольку документ уже был написан ранее, ещё в сторожке Ружмона.

Спустя почти час, в течение которого он с пользой использовал своё время, в очередной раз ломая голову над странными мрачными катренами, Томас поднялся со стула и, демонстративно засунув копию книги Брана под мышку, двинулся к ступеням.

- Мне надо в уборную, - пробормотал он сидевшему поблизости молодому второму служке, после чего покинул скрипторий и спустился вниз. Проходя он ловко выпустил кусок пергамента из книжного переплёта.

Когда через несколько минут он вернулся, ученик-священник протянул ему упавший листок, пробормотав объяснение, что он уронил его на выходе. По выражению его лица Томас понял, что служка прочитал его и, вероятно, уже поделился содержанием с другими клерками. Скрыв улыбку писец коронера вернулся на своё место и на этот раз возобновил серьёзное изучению стихов, поскольку к настоящему времени они стали для него вызовом, которому он не мог сопротивляться.

***

- Вы действительно думаете, что это сработает, коронер?

Голос Гвина звучал сварливо, хотя он и был преданным подчинённым, но сейчас он скорее предпочел бы сидеть у огня в «Ветке плюща», с бараньей отбивной и квартой лучшего эля Несты, чем прятаться на кладбище Святого Варфоломея на пронизывающем морозе. Рядом с ним с подветренной стороны маленькой деревянной церкви находились Джон де Вулф и сержант Габриэль, которые спрятали четырёх своих солдат в стратегических точках по краю ограды.

- Мы можем только попробовать, так как я не могу придумать другого способа поймать этих ублюдков с поличным, - тихо ответил Джон.

Это было примерно в середине вечера, и луна судорожно выглядывала между массами облаков, которые нагнал по небу восточный ветер.

Погост был в основном покрыт грубой травой и несколькими деревьями, так как здесь давно никого не хоронили, ведь собор давно присвоил себе все прибыльные похороны. В центре стоял старый постамент, на котором были остатки саксонского креста, который Джон использовал в качестве наживки, считая, что подобный постамент в Альфингтоне теперь хорошо известен как тайник сокровищ.

- Но почему сегодня вечером, сэр? - спросил Габриэль голосом, скрипучим словно ржавым напильником точил тупой топор. - Они могут прийти сюда и через неделю.

- Нет при нынешнем настрое людей, - уверенно сказал де Вулф. - Сейчас сплетники из Дома Капитула разнесли эту новость среди своих друзей-священников. Если кто-то из охотников за сокровищами в Эксетере услышит об этом, он будет здесь прежде чем любая другая вороватая свинья сможет его опередить - а это значит, что сегодня вечером!

Они снова устроились ждать, дрожа под плащами и куртками. Гвин носил полосатую шерстяную шапку на непослушных рыжих волосах и мешок, обернутый вокруг плеч, в то время как коронер носил старый гамбезон под плащом из волчьей шкуры. Гамбезон был наследием его боевых дней, стеганое пальто из мягкой шерсти, которое носили под кольчугой, чтобы смягчать удары копья или меча.

Собор Святого Варфоломея находился в беднейшем районе города, в северо-западном углу под названием Бретань, названном в честь выживших британцев, которые века назад были загнаны в район трущоб вторгшимися саксами. Погост был единственным открытым пространством в лабиринте грязных улочек и переулков, вдоль которых стояли убогие хижины и лачуги, кишащие крысами, свиньями и козами. На самом деле это было, очевидно, наименее вероятное место в Эксетере, где богатый сакс стал бы спрятать своё сокровище от следующей волны захватчиков, но де Вулф чувствовал, что соблазн золота и серебра перевесит эту логическую оценку.

Прошёл час, и, когда конечности сжались и замерзли, Джон начал сомневаться, не были ли его рассуждения слишком оптимистичными. Гвин дул на пальцы, чтобы снова почувствовать их, а зубы сержанта громко стучали.

Коронер начал подумывать о провале их попытки поймать искателей сокровищ, когда услышал скрип старых ворот, которые вели на кладбище с переулка. Призвав Гвина и Габриэля молчать, он уставился в темноту под дубом, закрывающим ворота, ожидая, пока кто-нибудь выйдет на тропинку, куда падал лунный свет.

Подобно движущимся теням, на свет скользнули три чёрные фигуры, одна из которых была ростом с Томаса, а другие высокие, хотя и меньше Джона и Гвина. Крошечная полоска желтого света показала, что у меньшего рожковый фонарь, плохо подогнанная дверца которого не могла скрыть проблески. Множество менее жестоких людей, чем троица старых солдат, могли бы сбежать при виде этих безмолвных чёрных фигур, плывущих через заброшенное кладбище.

Де Вулф сдерживал своих товарищей и надеялся, что затаившиеся солдаты подчинятся приказам своего сержанта не двигаться, пока им не прикажут. Три призрачных фигуры бесшумно двинулись к центру заросшего участка, где основание сломанного креста было наполовину скрыто сорняками.

Внезапно дверца фонаря открылась и тусклый луч света упал на старые камни. Раздался тихий скребущий звук, это лопаты соскребали траву и мох вокруг креста. Это был сигнал к действию, де Вулф хлопнул Габриэля по плечу и они вскочили.

- Вперёд, солдаты! Берите этих парней! - прорычал сержант.

Когда они подбежали к центру кладбища, из кустов выскочили еще четыре фигуры и набросились на поражённых копателей. Те попытались броситься к воротам, но были встречены крепкими мускулами и повалены на землю под резкие ругательства. Гвин схватил и поднял фонарь, а солдаты прижимали грабителей к земле.

- Кто, чёрт возьми, эти негодяи? - взревел он, сильно ударив по рёбрам того, кто яростно извивался.

Коронер парил над ними, как какой-то чёрный ястреб, а Габриэль стягивал с их лиц капюшоны. Джон не узнал никого из них, но заметил, что, судя по лицам и одежде, они не выглядели обычными грабителями.

- Этого я этого знаю, сержант!» - удивлённо воскликнул один из солдат. - Он священник из церкви Святого Лаврентия.

Джон почувствовал прилив удовлетворения, что его теория о вороватом священнике подтвердилась. Если солдат был прав, это был настоятель церкви Святого Лаврентия в восточной части Главной улицы.

В этот момент человек, о котором пошла речь, не мог подтвердить или опровергнуть свою личность, поскольку Гвин сильно прижимал его к земле, поставив ему на шею большую ногу. Когда его отпустили, он начал задыхаться и булькать, затем разразился серией зловещих ругательств и угроз, неподходящих церковному человеку, пока коронер не зарычал на него.

- Как тебя зовут, негодяй?

- Я Ранульф де Фужер, рукоположенный священник этой епархии, чёрт вас побери! - завопил мужчина. - Сейчас же отпустите меня и моих кузенов, или епископ узнает об этом!

Гвин захохотал.

- Он услышит об этом прямо сейчас! Возможно, он тоже будет присутствовать на твоей казни.

Де Вулфа больше интересовало то, что сказал Ранульф.

- Твои кузены, а? Они оба тоже священники?

Двое других всё ещё дёргались в тисках солдат, и Джон увидел в тусклом свете, что у одного была выбрита тонзура. Оба были крупными мужчинами и обладали одинаково большим словарным запасом нецензурной лексики.

По знаку де Вулфа Габриэль и Гвин подняли викария Святого Лаврентия на ноги, но крепко держали его за руки, пока он бормотал ответ на вопрос Джона.

- Они, безусловно, принадлежат к низшим чинам Святой Церкви и, как и я, претендуют на благо духовенства! Мы требуем немедленного освобождения; у вас нет над нами юрисдикции.

Ранульф был узколицым парнем, полным хвастовства и самодовольства.

- Мы здесь находимся на освященной земле, в церковной собственности. Вы вторгаетесь!

Теперь настала очередь коронера смеяться.

- Чёртов дурак! Просто прими, что тебя поймали! Мы с радостью передадим вас епископу. На территории собора всё ещё достаточно прокторов, чтобы держать вас взаперти, особенно когда вы убили одного из них!

При этом один из кузенов взвыл.

- Это был не я, это был Саймон… хотя, по его словам, проктор упал с лестницы.

- Другой задержанный снова дёрнулся, на этот раз пытаясь добраться до своего родственника.

- Заткнись, лживый ублюдок! Меня там даже не было. Это тебя Ранульф послал обыскивать книги!

Между тремя злодеями вспыхнул целый шквал взаимных обвинений и оскорблений, пока солдаты не связали их наручниками и не заставили замолкнуть. Замёрзшему до костей Де Вулфу надоело слушать ссорившихся священнослужителей и он приказал Габриэлю доставить задержанных в Ружмон и поместил их в камеры.

- Ночь в этой адской дыре под замком охладит их пыл! - прорычал он. - Затем утром шериф может вести переговоры с епископом или архидьяконом о том, что с ними делать. Они не обрадуются кучке клерикалов-ренегатов, убивших одного из их прокторов!

***

На следующий день после обеда Джон зашёл к своему другу Джону де Алансону, чтобы узнать, что решили епископальные власти. Как он и ожидал, Церковь сомкнула ряды и не позволила светским властям разбираться с обвинениями в убийстве и двух нападениях, а также в краже Чёрной книги и незаконных раскопках кургана в Клист-Сент-Мэри.

За чашкой вина в доме архидьякона жилистый священнослужитель рассказал коронеру о сегодняшней встрече епископа Генри Маршала с шерифом, на которой он присутствовал.

- К счастью, его светлость присутствовал сегодня в Эксетере, большую часть времени он уезжает, занимаясь своими различными политическими интересами, - сказал де Алансон с оттенком сарказма.

Было хорошо известно, что епископ был одним из сторонников принца Джона в его длительной кампании по свержению своего брата Ричарда с престола. Генрих Маршал опасно приблизился к обвинению в государственной измене из-за неудавшегося восстания принца, когда Львиное Сердце было заключён в германской тюрьме.

Однако сегодняшняя проблема не была запятнана политикой, и епископ, не колеблясь, потребовал от шерифа передать ему трёх клерикальных преступников для судебного разбирательства на консисторном суде вместо обычного механизма уголовного права.

- Так что их точно не повесят, - сказал де Алансон. - Но у нас, несомненно, им тоже не поздоровится, ведь убитый был один из наших постриженных слуг - и, конечно же, они также напали на священника, вашего секретаря Томаса. Кажется, моего бедного племянника постоянно преследуют какие-то проблемы!

- Он проводит большую часть своего времени, пытаясь разобраться в этой проклятой книге, которая отчасти лежит в основе этой проблемы, - заметил де Вулф. - Кстати, что с ней случилось?

- Книгу нашли в доме Ранульфа во время обыска сегодня утром, - ответил архидьякон. - Это доказывает, что это они ограбили бедного Томаса. Книга вернулась в архив, Джордан ле Брент, который, кажется, напуган ею, запер её от всех.

- Интересно, что с ней будет?

- Каноник Джордан намерен как можно скорее отправить её в Вестминстер. Похоже, епископ решил, что Хьюберт Уолтер должен увидеть её первым, поскольку он проводит там больше времени, управляя страной, чем занимаясь Божьми делами в Кентербери.

В голосе де Алансона снова прозвучала саркастическая нотка.

Де Вулф выпил еще немного превосходного вина архидьякона, прежде чем задуматься об арестованных им людях.

- Представляется странным, что рукоположенный священник и двое из более низких священников начали кампанию насилия и грабежа, - заметил он.

- Как сказано в послании Павла Тимофею, «любовь к деньгам - корень всех зол», - грустно ответил архидьякон. - Наше призвание не отличается от любого другого ремесла или профессии, Джон. У нас есть все типы мужчин, некоторые - святые, другие - вовлечены в эту роль, потому что они были сиротами и попали на попечение Церкви в младенчестве, а не были призваны Богом.

- Они признали свою вину? - спросил следователь.

Де Алансон пожал плечами.

ОКОНЧАНИЕ АКТА >

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА АКТ ПЕРВЫЙ (продолжение 2)

 

В круг обязанностей коронера входило множество мероприятий, помимо расследования внезапных и насильственных смертей. Помимо необходимости проводить дознание о находках сокровищ, улова «королевской рыбы» - кита и осетра - подпадали под его юрисдикцию, поскольку принадлежали королю. Но на следующий день после ночных работ Томаса в библиотеке Джон де Вулф был призван к выполнению ещё одной категории своих обязанностей. На этот раз не пожар или изнасилование, но серьёзное нападение. Это часто могло оказаться фатальным из-за отсутствия эффективного лечения, и иногда коронеры поручали помощь о раненой жертве нападавшему, мотивируя это тем, что у последнего будет серьёзный мотив сохранить человеку жизнь, так как если пострадавший умрёт в течении одного года и одного дня с момента нападения преступник будет повешен за убийство!

Однако на этот раз жертва была сильно избита и покалечена, но ей не грозила реальная опасность смерти. Де Вулф, с Гвином и Томасом проехали несколько миль на восток от Эксетера в деревню Клист-Сент-Мэри в ответ на просьбу управляющего поместьем, человека, ответственного за организацию рабочих деревни. Этим утром он приехал в Ружмон, чтобы сообщить, что накануне вечером на судебного пристава напали трое мужчин. Судебный пристав был представителем лорда поместья, в данном случае епископа Кутанса, который находился далеко в Нормандии.

- Парень, который пас свиней, поднял тревогу, - сказал посланец, проезжая вместе с коронером последние полмили в деревню. - Он глуповат, но понял, что-то идёт не так.

- Вы говорите, что это было в поле, где был курган? - спросил Джон.

- Ну, не поле как таковое, а в пустыре между пастбищем и опушкой леса. Там много травы ростом с человека - старые женщины говорят, что она была там со времен Адама и Евы, хотя откуда они это узнали я не знаю!

- Как ваш мальчик-свинопас мог увидеть, что произошло, если было темно? - усомнился Гвин.

- Он увидел мерцающие огни фонаря и подкрался посмотреть. Прошлой ночью луна была более чем наполовину полной, так что он мог хорошо видеть. Трое мужчин копались в стене насыпи, поэтому он побежал обратно в дом судебного пристава, чтобы сказать ему об этом.

- Что случилось потом? - спросил де Вулф.

- Уолтер Трембл, наш судебный исполнитель, вызвал меня из дома, и мы пошли туда посмотреть, в чём дело. Разумеется, там было трое парней, двое из которых с киркой и лопатой копали, как кролики. У Уолтера вспыльчивый характер, и он бежал впереди меня и закричал на них..

Когда они уже подъехали к Клист Сент-Мэри, многословный рассказчик подошел к кульминации своего рассказа.

- Тот, у кого был фонарь, сразу повернулся и побежал, но землекопы остались на месте, и когда Уолтер подошёл к ним, они избили его своими инструментами. Он крупный мужчина, судебный пристав, но у него не было шансов против кирки и лопаты, которыми владели двое отчаявшихся мужчин.

- Почему ты не помог ему? - прорычал Гвин.

- У меня затекла нога, и я сильно отстал от Уолтера, - заскулил он в качестве оправдания. - Я сильно запыхался и от меня мало толку в драке. Так или иначе, эти люди, повалив судебного пристава на землю, убежали в темноту вслед за первым мужчиной. Я был больше озабочен тем, чтобы помочь Уолтеру, чем преследовать их, - добродетельно добавил он.

- Вы кого-нибудь из них видели? - спросил коронер. - Как вы думаете, это были местные люди?

- Слишком темно, сэр, даже при небольшой луне. Но у меня создалось впечатление, что у первого, с фонарём, была длинная одежда, до щиколоток. Я думаю, что он мог быть священником.

- Придется спросить у судебного пристава. Он явно подошел намного ближе, чем вы! - саркастически прорычал де Вулф.

У них появилась возможность через несколько минут, когда их привели к единственному каменному дому в деревне, рядом с церковью. Приходскому священнику пришлось мириться с более скромным деревянным домом, но отсутствующий епископ поселил своего судебного пристава в более солидном жилище. В маленькой комнате рядом с главным залом они нашли Уолтера Трембля, стонущего на покрытом перьями кушетке на полу, а его полная жена с тревогой хлопотала с горячей припаркой у синяков на его груди. Вид у него был жалкий: с одной стороны лицо украшали синевато-лиловые синяки, а также пухлые веки, закрывающие правый глаз, и многочисленные царапины на обеих руках.

Однако его травмы не помешали ему описать коронеру происшествие с многочисленными клятвами и богохульствами.

- Они напали на меня, как только я подошёл к ублюдкам! - пробормотал он распухшими губами. - Ударили меня лопатой и рукоятью кирки, прежде чем убежать в темноту, трусливые свиньи!

Он мало что мог добавить к тому, что уже сказал префект, кроме утверждения того, что двое землекопов были крупными мужчинами, одетыми в тёмную одежду, у одного был мешок на плечах.

- А как насчёт того, с фонарём? - спросил Гвин.

- Этот был намного меньше, но он убежал прежде, чем я до них добрался, - ответил судебный пристав. - Он был одет в чёрное, длинную тунику, такую как та, что носит ваш клерк.

Он болезненно кивнул Томасу, у которого довольно потрепанная сутана была разрезана по бокам для верховой езды.

От Уолтера больше нечего было узнавать, и, пробормотав несколько банальных слов о вере в его скорое выздоровление, де Вулф попрощался и попросил начальника показать им, где произошло нападение. На другой стороне деревни, за наделами, идущими под прямым углом к дороге, был участок луга с короткой и жесткой от холода травой. За ним была пустошь, большая территория, где деревья были вырублены, чтобы увеличить пахотную площадь, но стволы всё ещё оставались лежать, а торчащие пни ещё не выкорчевали. На вершине этого склона был холм, покрытый травой, с одной стороны изуродованный свежей красной землей, выброшенной из котлована глубиной в пару футов.

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА АКТ ПЕРВЫЙ (продолжение)

 

- Подумать только, что это хранилось в моих архивах много лет, а я не знал об этом! - выдохнул он. - Правда, у меня никогда не было времени копаться во всех этих коробках с перепутанными документами, но с моей стороны было упущением не найти такой уникальной книги, как эта.

Передавая её бенедиктинцу, довольно нетерпеливый Джон хотел получить ответы.

- Ты хоть представляешь, что это такое и откуда взялось, каноник?

- Нет, сэр Джон, я понятия не имею! Я унаследовал всю массу материалов библиотеки лет десять назад. Многое из этого было там с момента открытия нынешнего собора в 1114 году, но я знаю, что некоторые из пергаментов и книг даже старше, унаследованы от предыдущего аббатства, которое стояло со времен Саксонии там, где сейчас находится часовня.

- А как же его содержимое? - спросил Генри де Фурнеллис. - Я слышал, что оно самое что ни на есть мистическое и пророческое.

Каноник в отчаянии покачал головой.

- Я не могу понять то немногое, что прочитал сейчас. Она кажется творением возбужденного ума. Мне даже интересно, святого или дьявольского.

- Но это должно быть произведение значительной древности? - настаивал шериф.

- Судя по моему многолетнему опыту изучения книг и документов, прошло не менее нескольких столетий с тех пор, как они были написаны и переплетены, - ответил архивист. - Но никто не знает, кто это сделал и когда.

К этому времени у брата Руфуса была возможность изучить книгу, и он закрыл её на своих широких коленях с уверенным видом.

- Я уверен, что слышал о ней раньше, - сказал он мягким голосом. - Брат Томас здесь прав, я думаю, это пришло из Ирландии.

Он произнес это с такой уверенностью, что остальные повернулись к нему в ожидании, а он продолжил.

- Я провел три года с войсками на этом жалком острове и посетил многие места, особенно религиозные дома. Я слышал тысячу историй от этих болтливых и суеверных ирландцев, и одна из них была о давней мистической книге. - С такой внимательной аудиторией Руфус был в своей стихии. - Некоторые из старых монахов, которых я встречал, оглядывались и крестились, при упоминании о ней, поскольку кажется, что она была скрыта ирландской церковью и скрывалось веками, а затем исчезла совсем. Никто не знал, откуда именно она взялась, но это было где-то в заболоченном центре острова.

Томас слушал с пристальным вниманием, поскольку сочетание истории, религии и мистики вызывало в нём живейший интерес.

- Почему Церковь так избегала этой книги, Руфус?

- Она называлась Чёрной Книгой Брана, который, по-видимому, был монахом, написавшим её ещё в глубине веков. Никто из тех, о ком я слышал, не видел его и даже не встречал никого, кто видел, но она внушала трепет, будучи сборником пророчеств, некоторые из которых уже исполнились.

- Кто был этот Бран? - спросил шериф.

Томас де Пейн ответил на этот вопрос, основываясь на своих обширных знаниях истории.

- В кельтской мифологии как в Ирландии, так и в Уэльсе он был великаном, сыном Ллира, морского бога. Он переправился через Ирландское море, утащив за собою корабли врагов.

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА - АКТ ПЕРВЫЙ

 

АКТ ПЕРВЫЙ

«Когда три золотых зверя управлялись волей епископа,

Бородатый воин сражался с царством угнетения,

Его тайная орда бросила вызов жестокому указу,

Но всё было потеряно под распускающимся вязом».

Эксетер, февраль 1196 г.

Это был необычный случай для коронера сэра Джона де Вулфа - не столько потому, что это были настоящие сокровища, сколько потому, что это произошло чуть ли не в ста шагах от его мрачной комнаты в замке Ружмонт. Он больше привык исследовать графство Девон вдоль и поперек, чтобы увидеть какой-нибудь труп, иногда катаясь по три дня в более отдаленные районы.

Его сектетарь сообщил ему эту новость зимним утром, когда земля покрылась изморозью, и даже сточные воды на городских улицах замёрзли. Томас де Пейн, в своей тонкой сутане, закутанный в поношенный плащ из серой саржи, протолкнулся сквозь занавесь из мешковины на дверном проёме наверху винтовой лестницы, врезанной в стену высокой сторожки. Узкое лицо маленького священника с острым носом и скошенным подбородком посинело от холода, но ему удалось сдерживать стук зубов, чтобы выпалить волнующие новости.

- Коронер, там нашли деньги во внешнем дворе замка!

Де Вулф, сидевший за своим грубым столом на козлах, почти единственной мебелью в этой спартанской комнате, раздражённо поднял глаза.

- Что, какой-то солдат уронил пенни? - цинично спросил он.

- Нет, там много монет, их сотни и немного золота! - пропищал Томас, вытирая почти застывшую каплю росы с кончика носа. - Ральф Морен здесь. Он попросил вас прийти и посмотреть, так как это будет дело коронера.

Раздался голос из другого конца комнаты, где Гвин из Полруана, офицер и оруженосец де Вулфа, сидел на своём обычном месте на холодном камне оконного проёма, очевидно, непроницаемый для ледяного ветра, свистящего сквозь щели.

- Что происходит, Коронер? - пробормотал он со своим грубым корнуолльским акцентом. - Это четвертая подобная находка с Рождества!

Джон поднялся на ноги и плотнее завернулся в серый плащ из волчьей шкуры вокруг своего длинного сутулого тела. Ростом с Гвина, но гораздо стройнее, он выглядел как большая ворона со своими угольно-чёрными волосами, крючковатым носом и тёмной щетиной на щеках.

- После первых двух кладов, которые были найдены, люди, кажется, подхватили золотую лихорадку, - прорычал он. - Половина города нашла лопаты и взялась раскапывать все курганы.

Когда трое мужчин подошли к дверному проёму, Томас добавил:

- Это не был курган. Они копали новый колодец для семей гарнизона, живущих во внешнем замке. Похоже, они опустились не более чем на вытянутую руку, когда нашли его.

Внизу лестницы, которая выходила в караульное помещение сбоку от входной арки, к ним присоединился Габриэль, сержант солдат, составлявших гарнизон Ружмона. Замок был назван так из-за красного цвета местного песчаника, из которого он был построен Вильгельмом Ублюдком всего через два года после битвы при Гастингсе. Габриэль был седым ветераном тех же войн, в которых участвовали Джон и Гвин, и они были старыми друзьями.

Спускаясь по подъёмному мосту через сухой ров, отделявший внутреннюю часть замка от внешней, они увидели небольшую толпу, собравшуюся вокруг деревянной треноги в пятидесяти шагах от крутой тропы, ведущей к внешним воротам. Большинство из них были солдатами, кутавшимися от холода в толстые куртки, несколько любопытных жён выглядывали из-за их спин, а группа детей, очевидно не замечая зимнего холода, носилась вокруг и кричала. Внешний корпус, предназначенный для первой линии защиты замка, был местом, где проживало большинство семей гарнизона, их хижины составляли небольшую деревню внутри городских стен.

Шагая по редкой траве и замерзшей грязи, де Вулф и его товарищи достигли раскопок, где круг зевак расширился, пропуская их. Здесь другой крупный мужчина отдавал приказы солдатам, которые копали колодец. Это был Ральф Морен, замковый констебль, ответственный перед королем за защиту и поддержание Ружмона, поскольку это было королевское владение, а не феодальное владение барона или лорда поместья. Это был высокий, прямой мужчина с раздвоенной бородой, придававшей ему вид воина викингов.

- Ещё один сундук с деньгами, коронер! Сколько ещё? - сказал он, повторяя слова Гвина.

Де Вулф нагнулся, чтобы вглядеться в вырытую яму шириной около пяти футов. Деревянное сооружение возвышалось на несколько футов над его головой, поддерживая шкив и верёвку, чтобы поднимать вёдра с землей и камнями по мере углубления колодца. Однако от него пока было мало толку, так как поблизости лежала лишь небольшая куча мусора. Яма была едва ли трёх футов глубиной, и на дне он мог видеть сломанную крышку деревянного сундука, а несколько монет блестели под разбитыми досками.

- Что-то уже достали? - требовательно спросил он, так как его первой заботой было предотвратить любое воровство.

- Покажи сэру Джону, что нашёл, - приказал констебль, подталкивая крепкого солдата, который опирался на кирку.

Мужчина наклонился и поднял смятую шерстяную шапку, которую передал коронеру.

- Я положил сюда несколько монет после того, как моя кирка пробила доску, сэр, - проворчал он. - Это было чертовски тяжело - пробиться сквозь мёрзлую землю! - добавил он, с надеждой разглядывая монеты в шапке.

Джон проигнорировал намёк и взял дюжину монет в руку, чтобы лучше рассмотреть. Все были серебряными, за исключением одной крупной золотой монеты.

- Я уверен, что это саксонские, - сказал он, но затем протянул их Томасу де Пейну, который, казалось, имел обширные познания почти во всём.

Секретарь близоруко уставился на них и потрогал своими тонкими пальцами.

- Действительно, коронер. От разных монетных дворов и от разных монархов - есть Этельред и Ательстан.

- А что золотой? - прохрипел Гвин. - Это же безант, не так ли?

- Это, безусловно, иностранная монета, но я не знаю, откуда, - признал Томас. Всегда стремясь продемонстрировать свои знания, он добавил: - Безанты названы в честь Византии, откуда много лет назад пришло много золотых солидов.

- Хорошо, давайте поднимем этот сундук, - скомандовал де Вулф, возвращая пустую шапку разочарованному солдату. Тот натянул её на голову, плюнул на руки и поднял кирку.

- Полегче с этим! Сохрани его в целости и сохранности, если сможешь! - рявкнул констебль.

Вместе с другим мужчиной солдат спустился в неглубокую яму, вдвоём они взялись за увесистый ящик, и через несколько минут тот оказался у ног коронера. У него не было крышки или замка, это был простой заколоченный ящик, обитый железными полосами, которые так сильно заржавели, что их можно было легко сломать острием отмычки. Доски вяза размягчились после более чем ста лет нахождения во влажной почве, и после того, как полосы были разорваны, разбитую верхушку удалось разобрать, чтобы обнажить содержимое.

- Там должно быть несколько сотен монет, - пробормотал Ральф Морин.

Короб был заполнен серебряными монетами, многие из которых склеились между собою. Когда Джон погрузился в массу, то заметил ещё несколько золотых безантов, а внизу несколько золотых брошей и пряжек. Зрители изумленно смотрели на такое богатство, которое для большинства из них равнялось бы заработку за несколько жизней.

- Что нам с ним делать - так же, как и с другими? - спросил констебль.

Все предыдущие клады были отправлены шерифу на хранение, пока следствие не решит, что делать с находками. У него было единственное безопасное место для ценностей, в его задней комнате в замке. Одной из основных функций шерифа был сбор налогов из округа и их доставка лично каждые шесть месяцев в казначейство Винчестера, поэтому в его покоях хранилось несколько массивных сейфов под постоянной охраной.

По приказу констебля двое мужчин отнесли ящик в замок, а Морин шагал за ними, чтобы убедиться, что он добрался до шерифа в целости и сохранности - хотя, как и де Вулф, он задавался вопросом, не попала ли уже пара лишних монет в кошели людей, рывших колодец.

Коронер и два его помощника последовали за ними в покои шерифа, которые находились рядом с большим главным залом двухэтажной башни в дальнем конце внутреннего двора. Генри де Фурнеллис, пожилой рыцарь с лицом, похожим на ищейку, был назначен шерифом в прошлом году в качестве временной меры, когда бывший шериф, зять Джона, был с позором уволен. Теперь Генри с горечью смотрел на грязный ящик, лежащий на столе в его комнате.

- Ещё одно кровавое бремя, которое нужно тащить в Винчестер и объясняться с этими высокомерными клерками канцелярии, - пожаловался он своему престарелому помощнику Эльфину.

Средневековые убийцы - 4 УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА

575 г. н.э. Найденного на побережье Ирландии младенца отвозят в ближайшее аббатство. Он вырастает, чтобы стать ученым и монахом, но взрослея он, кажется, становится одержимым, записывая бесконечные странные стихи на латыни. Испуганный епископ приказывает утопить его, но тот исчезает. Позже его каракули превратились в Книгу Брана, а его сочинения были истолкованы как предзнаменования будущего. Насилие и безвременная смерть постигают всех, кто попадает в орбиту этой загадочной книги. 

УТРАЧЕННЫЕ ПРОРОЧЕСТВА

Четвертая книга из серии «Средневековые убийцы», 2008 г.

Программа

Пролог - в котором Бернард Найт закладывает основу для последующих убийственных историй.

Акт первый - в котором герой Бернарда Найта Джон сбивает с толку банду кладоискателей.

Акт второй - в котором Ник Зулиани от Йэна Морсона играет со смертью в русской метели.

Акт третий - в котором рыцарь Майкла Джекса сэр Болдуин и судебный пристав Патток расследуют ужасное убийство в склепе аббатства.

Акт четвертый- в котором Мэтью Бартоломью от Сюзанны Грегори и брат Майкл втянуты в кровожадную вражду в колледже.

Акт пятый — персонаж Филиппа Гудена Ник Ревилл получает письмо от таинственного дяди.

Акт шестой - В котором герой К. Дж. Сэнсома противостоит Судному дню.

 ПРОЛОГ

Побережье Керри, Ирландия, октябрь 574 г.

С рассветом рыбак Гулиш в волнении выбрался из своей хижины над Банна-Стрэнд в заливе Баллихейг. Его жена наблюдала за ним из дверного проема, одною рукой она обнимала свою маленькую дочь, а другую в беспокойстве, затаив дыхание, прижала ко рту.  

 Ночь Всех Душ была полна знамений, начиная с огромного кольца вокруг красной луны. Когда ночное светило опустилось, мерцающие завесы зелёного света устрашающе плыли по небу к северу, что не могло быть ничем иным, кроме как предзнаменованием какой-то великой катастрофы. Как будто этого было недостаточно, всю оставшуюся ночь сверкали беззвучные молнии, беспокоя собак и заставляя их выть вместе с лисицей, которая скулила в лесу над пляжем.