«КОСТИ КОРОЛЯ АРТУРА» - АКТ ТРЕТИЙ (продолжение 1)

 - Его не трогали, сэр Болдуин. Просто проходите, если изволите.

Он повёл его в таверну. Это была небольшая комната, стены которой были всего по плечо, но поднимались к соломенной крыше. Посередине лежал ряд досок, уложенных на балки, скрепляющие стропила крыши, – Болдуин знал, что это кровать трактирщика. Она находилась всего в футе от его головы, и Болдуин надеялся только на то, что это безопасно. Уверенности в этом не было.
Ульрик продолжил свой путь через здание к приоткрытой второй низкой двери.
Внутри находилась небольшая кладовая и пивоварня. У дальней стены находилась печь высотой по пояс, с котлом, плотно вставленным в каменную кладку над ней. Слева стоял ряд бочек, а рядом, на стропилах, приподнятых над землей, чтобы не отсырели и не подверглись нападению грызунов, висели мешки с зерном. В комнате витал тёплый, сладкий запах солода, смешивавшийся с более явными запахами смерти. И этот запах Болдуин так хорошо помнил – запах горелой человеческой плоти.
Болдуин в своей жизни повидал множество смертей. Он был свидетелем лёгкой смерти стариков и женщин, он был свидетелем казней, он видел медленную, мучительную агонию умирающих от голода и жестокую резню в жестоких сражениях, прежде чем начал расследовать убийства. Но когда он увидел, кто здесь погиб, он почувствовал укол сожаления. Редко ему доводилось встретить жертву убийства незадолго до смерти, а когда Болдуин встретил этого человека, он всего лишь оскорбил его.
- Где его друг? – спросил он, присев на корточки возле тела.

- С ним здесь никого не было, — сказал Ульрик. - Он приехал сюда один и умер один.
- Не было? Я видел его в Кредитоне, он путешествовал там с одним валлийцем. - Болдуин снова опустил взгляд. - Это была тяжёлая смерть.
Ульрик печально покачал головой.

- Лёгких способов умереть мало, но тот, кто это сделал…
Тело лежало у стены. Рот заткнут тканью, щёки раздуты, глаза на сером, бескровном в холодном свете, лице безумно выкатились. Левая рука бешено скребла по земле, а ноги были неподвижны благодаря брошенному на них мешку с зерном. Струйка солода вытекла и смешалась с кровью, образовавшейся на земле.
Но внимание Балдуина привлекла правая рука.
- Ты видел его руку? — спросил Ульрик испуганным голосом.

Болдуин взглянул на него. Там, где была рука, остался лишь кровавый обрубок. Больше ничего.

- Где она?
- Сэр Болдуин! Ха! Ради бога, рад вас видеть. Как ваша жена, а? Дочь всё ещё растёт и растёт? Клянусь, ваш сынишка – всего лишь щепка от старой колоды, а? Будем надеяться, что этому маленькому дьяволёнку не придётся самому положить голову на неё до двадцати лет, а? Ха! Не нужен тут топор палача, а?
Всё это было произнесено с таким грохотом, что в нём утонули бы все торговцы на рынке Эксетера. Болдуин почти чувствовал, как эти слова обрушиваются на его уши, когда коронер сэр Ричард де Уэллс бросил поводья мальчишке, закинул ногу на шею лошади, высвободил другую ногу из стремени и спрыгнул на землю так же легко, как человек лет на пятнадцать моложе. Сэр Ричард был не так уж молод. Высокий, широкоплечий, с улыбчивым лицом, он был властным человеком с густой бородой и усами. Однако душа у него была добрая, повидавшая многое в жизни. Он часто на удивление сочувствовал жертвам, потому что в своё время видел и горе, потеряв молодую жену ещё совсем юной, но всегда старался видеть в жизни лучшее. Редко в какой ситуации он не находил крупицы юмора, и уже за это Болдуин его любил. Другие его черты – орать на людей так, словно все крестьяне глухие, рассказывать отвратительные анекдоты и устраивать розыгрыши, когда было возможность, – были менее милыми.
- Где же тогда этот чопорный, а?
- Здесь, – чопорно ответил Ульрик. Его ещё не представили, и он чувствовал, что это оскорбляет его префектское достоинство. Мэр был самым высокопоставленным представителем своего округа, и если бы Ульрика проигнорировали, это непременно привлекло бы внимание местных крепостных. Они бы над ним посмеялись.
- Вы?
- Я Ульрик, мэр Сэндфорда.
- Мастер Ульрик, примите мои извинения. Я сегодня проделал долгий путь и был так рад увидеть своего друга сэра Болдуина, что совершенно забылся. Мастер, не окажете ли вы мне честь, показав тело? И если вы сообщите мне его имя и всё, что вам о нём известно, я буду очень признателен. А пока мы осматриваем несчастного, если вы будете так любезны намекнуть доброй здешней пивной, что у человека, который проехал почти двадцать миль ради вида тела, вероятно, пересохнет горло, я буду рад ещё больше. Здесь человек может умереть от жажды и лишиться голоса, прежде чем кто-то пошевелился, чтобы помочь ему, смею предположить.
Ульрик помедлил, ошеломлённый не только ревом, но и неистовой приветливостью, прежде чем помахать Хобу и поспешно провести его в заднюю комнату.
- Неприятно, — сказал сэр Ричард, оглядывая тело. - Кто это сделал?

Ульрик покачал головой.

- Понятия не имеем.
- Кто он был?
- Помилователь, сэр. Он прибыл сюда вчера, не раньше, и пришёл один. Насколько мне известно, никто в деревне его не знал. У него был не местный акцент. А я был в отъезде.
Сэр Ричард склонил голову набок и скосил взгляд на Болдуина.
- Думаю, он прав, — быстро вмешался Болдуин, прежде чем сэр Ричард успел пошутить о возможных странствиях префекта. Мало кто за свою жизнь повидает больше двадцати миль вокруг своей деревни, но он знал, что Ульрик сражался в королевских войнах. - Я сам встречал этого парня, позавчера. Тогда он был в Кредитоне. Я заметил, что у него северный акцент. Мне кажется, он был родом из Бристоля или откуда-то в этом роде.
— Ты знаешь его имя?
— Кажется, его звали Джон.
— Тогда не нужно беспокоиться о доказательстве его местного происхождения. Просто штраф за убийство и обычные налоги, — проворчал сэр Ричард.
— Он был с другим мужчиной.
- Ага. Вы меня заинтересовали, сэр Болдуин. Кто это был? ***

Хью сел на обочине дороги и снял ботинок, с иронией и недовольством глядя на свою ногу. Дырка в боку ботинка увеличилась, а грязь окрасила пальцы ног в красный цвет, словно она кровоточила из пореза. В неё также попадали камни, и он запрокинул ботинок, наблюдая, как оттуда вместе с галькой вытекает мутная вода.
Погода в этом году была ужасной. Почти так же плохо, как в голодные годы, когда весь урожай засыхал там, где его посадили, дождь прижимал его к земле, затапливая зерно и оставляя многих умирать от голода.
По крайней мере, ливень немного стих к утру. Теперь он прошёл большую часть пути до места, которое, как ему казалось, упоминал Джон. Где-то под названием Сэндфорд. Судя по всему, название было удачным, подумал он с горечью. Здесь действительно был небольшой неглубокий брод с деревянным мостом для пеших. Впрочем, с дырой в сапоге волноваться было не о чем.
Громкий стук копыт заставил его поднять глаза. Даже так близко к такому большому городу, как Кредитон, ни один путешественник не мог позволить себе быть беспечным, особенно учитывая количество головорезов и банд, которые бродили по переулкам, вечно выискивая неосторожных. А статус ничего не значил. Было слишком много дворян, которые вели себя таким же образом, воруя все, что могли, у тех, кто проходил мимо их замков.

И всё же, они не были похожи на разбойников. Они не были облачены в блестящие доспехи, но сидели верхом, что в совокупности означало обеспеченность и меньшую вероятность нападения. Во всяком случае, он на это надеялся, потому что было ясно, что они его заметили, судя по тому, как они замедлили шаг и указали на него.
Никто не был в безопасности в этой забытой Богом земле, сказал себе Хью, снова надевая сапог и медленно поднимаясь при их приближении.
- Ты Хью? Торговец снадобьями?
- Меня так называли. Не то чтобы у меня сейчас было с собой много знахарских снадобий, друзья, — сказал он, заметив, что двое мужчин держали руки рядом с ножами с длинными лезвиями.
Третий держал в кулаке алебарду и направил её на Хью.

- Он уже немного забросил своё зелье, валлийский мерзавец.
- Кто такой? Друзья, я не понимаю, о чём вы, — сказал Хью, умиротворяюще подняв руки. - Я ночевал в Кредитоне и только что смог отправиться на встречу с Джоном.
- Кто, ты говоришь? Твой приятель, индульгентор? Так ты же его убил.
- Джон мёртв? Я тут ни при чём!
- Скажешь это хранителю!
К тайному изумлению Болдуина, коронер выпил три кварты лучшего эля Хоба, прежде чем сесть за стол, тихонько отрыгнув и похлопав себя по животу.

- Ах, нет ничего лучше свежего эля натощак. Ничего, кроме окорока сверху, — добавил он, поглядывая на жарящегося на огне каплуна.
- У вас никогда не бывает несварения желудка? Печёночной недостаточности? Головной боли? — риторически спросил Болдуин. Он никогда не видел ни малейшего намёка на то, что сэр Ричард чувствует себя не в своей тарелке.
- У меня? За кого вы меня принимаете? За какого-то сопляка? А?
Болдуин улыбнулся про себя.

- Что вы думаете об этом убийстве?
- Вход достаточно ясен. Мужчина проскользнул внутрь из-под карниза.
Когда они оглядели комнату, дыра в задней части комнаты сразу стала видна. Саманный пол немного отвалился, а соломенная крыша разошлась, освобождая место для входа.
- Он был так пьян, что, вероятно, не слышал, как вошёл его убийца, — сказал Болдуин. - Хоб и Ульрик оба сказали, что он был в стельку пьян и должен был выйти из комнаты, прежде чем они отправились домой.
- Значит, кто-то вошёл после этого и убил его, прежде чем отрезать ему руку, — сказал коронер и рыгнул.
- Да, — сказал Болдуин.

- Тогда идём, но – зачем ему обжигать руку?
- Понятия не имею.
Они нашли руку, обгоревшую и почерневшую, словно какая-то сморщенная реликвия, лежащую в печи под медными котлами.
Коронер Ричард хмыкнул.

- Если он думал, что такой небольшой огонь способен на большее, чем просто опалить волосы на пальцах, то он был законченным идиотом, – заключил он.
- Никто не поверит, что такой небольшой огонь может уничтожить руку. Её не бросали туда, чтобы сжечь, не на костер из веток и стружки. Все знают, что это не сработает, – сказал Болдуин.
- Так зачем же её туда бросили?
- Я слышу ржание лошадей, – сказал Болдуин, поднимаясь на ноги.
Они отправили префекта и нескольких человек верхом в сторону Кредитона, чтобы узнать, нет ли новостей о торговце, но это было совсем недавно. Времени ехать до города, не говоря уже о том, чтобы расспрашивать, не было. И вот они все здесь, рысью, а позади спешит оборванец, руки которого связаны толстой веревкой, которую держит в руке сам префект.
Болдуин и коронер вышли и остановились у дерева, к которому были привязаны их лошади. Трое мальчишек чистили лошадей, поили и кормили их. Болдуин уже заплатил им. Воспитание тамплиера научило его всегда заботиться о комфорте и здоровье своего коня прежде, чем о собственном. Он подошёл и похлопал своего старого коня, что-то бормоча ему, глядя вдоль дороги на приближающихся всадников.
Они остановились на рыночной площади, и префект Ульрик спрыгнул с коня, рывком подтянув своего пленника к себе.

- Вот ваш человек, сэр Болдуин, сэр Ричард. Валлиец, — добавил он, выплюнув это слово. Прежде чем Болдуин или сэр Ричард успели что-либо сказать, появился священник, шагая по переулку от церкви.

- Это тот самый человек? Это тот самый убийца?
- Мы не знаем, — холодно ответил Болдуин, прежде чем снова повернуться к мужчине. - Что скажете?
- Я невиновен, сэр рыцарь. Эти люди нашли меня по дороге сюда. Они увидели меня и привели, но я не знаю зачем.
- Вы говорите, что не знаете, что случилось с прощающим, да? — резко спросил Ульрик.
Болдуин заметил, что в глазах мужчины мелькнул страх.

- Я не знаю, что случилось с моим другом.
- Ты называешь его своим другом? — спросил Хоб. Он стоял позади Болдуина и теперь шагнул вперёд. - Сэр Хранитель, этот человек не был другом прощающего. Прощающий сказал мне вчера вечером, что этот парень, который прошёл с ним весь путь от Уэльса, сказал, что увидит прощающего в аду ещё до конца недели. Они поспорили, и прощающий надеялся, что они помирятся, но теперь стало ясно, что произошло. Этот валлиец ворвался в мою таверну, чтобы убить моего гостя во сне.
Болдуин посмотрел на человека, которого они все обвиняли. Он был оборванцем, это правда. Его штаны были заляпаны грязью, пальто в пятнах и прорехах, плащ был изорван там, где его царапали шипы – но внешность человека после долгого путешествия может быть обманчивой.
Он поднял взгляд. Солнце скрылось за облаками, которые неслись по небу с плавной поспешностью, но никаких признаков серьёзной непогоды не было. Скорее, даже стало теплее. Он посмотрел на коронера.

- Вы хотите начать дознание? — спросил он.
- Полагаю, можно, — довольно любезно ответил коронер Ричард. - Вы, приятель. Да, трактирщик, вы. Как вас зовут? Хоб? Принесите ещё вина. Священник? Вам придётся сегодня поработать за меня. Я потерял своего обычного чернильницу. Ульрик? Соберите здесь всех свободных жителей деревни. Пошли, приятель! У меня мало времени, так что тебе придётся поработать!
Сэр Ричард огляделся и поднял взгляд к небу.

- Принесите мне скамью, — сказал он. - Мы начнём дознание здесь.
Болдуин приказал развязать руки мужчине, как только они с коронером сядут. Не нужно было беспокоиться о том, что Хью сбежит отсюда, ведь у него явно было мало шансов убежать от жителей деревни. Вместо этого Болдуин позволил ему растереть запястья там, где пеньковая верёвка натирала, и позволил ему встать рядом с ними обоими. Ульрик стоял рядом, недоверчиво наблюдая за торговцем и держа в руках свой алебарду, пока двое мужчин выносили тело. Они раздели его догола, а затем снова и снова переворачивали перед всеми свободными жителями деревни, чтобы можно было заметить раны.
Коронер огласил список ранений, внимательно их осматривая, откидывая голову назад, чтобы показать глубину раны в горле, и приподнимая руку, чтобы показать место отсечения кисти. Отпустив её, он повернулся к подсудимому.
- Ну, мастер валлиец, что вы скажете?
- Я вообще ничего не могу рассказать, добрый рыцарь, по той простой причине, что понятия не имею, что сделали с моим старым другом. Могу лишь сказать, что вчера днём я был в Кредитоне, и меня там многие видели. Один дурак устроил мне громкую перепалку, требуя объяснить, что я продаю, и утверждая, что я продаю яды. Вот почему у меня теперь нет с собой сумки. Мне пришлось бежать, и я потерял весь свой товар. День выдался неудачным.
- Где ты … спал?

- Я нашёл сеновал рядом с церковью. Не знаю чей.

- Видел ли тебя там кто-нибудь?
- Откуда мне знать?
- А что насчёт утра? Кто-нибудь видел, как ты встал и ушёл?
- Я был осторожен, чтобы никто не видел! Что они сделают с таким бедным странником, как я? — горячо спросил Хью, оглядывая мрачные лица. - Чужак и иностранец в чужой стране всегда под подозрением, независимо от того, виновен он или нет. Иностранцев легко обвинить, сэр рыцарь.
- Возможно, это правда. Виновных тоже легко обвинить, торговец, — заметил Болдуин. Он предпочёл не комментировать тот факт, что человек с таким кислым лицом мог ожидать подозрения.
- Он убийца, — сказал Ульрик. - Послушайте его! Вы слышите в его голосе нотки вины.
- Ничего подобного я не слышу, — сказал Болдуин. - Только человек, боящийся за свою жизнь. Оправданный страх, должен сказать.
- Проскользнуть в комнату посреди ночи — это валлийский трюк, — настаивал префект.
- У вас есть опыт? — наконец спросил сэр Ричард. Он сидел, подперев подбородок кулаком, локоть уперся в колено, и с подозрением, без энтузиазма разглядывал Хью, словно разглядывая бешеную гончую.
- Что?
- Вы говорите, как человек, знающий толк в жизни. Вы были в Уэльсе?
- Я сражался там за последнего короля, да упаси Бог его память! Эдуард Первый забрал меня и ещё семнадцать человек отсюда вместе с нашим господином.
- Вы сражались, да?
- Мы много сражались, да. Умиротворение этой страны было тяжёлым трудом. Но мы выполнили свой долг, хотя домой вернулись только семеро из нас.
- Жаль. Я тоже участвовал в сражениях.
- Сэр.
- Вы хотите сказать, что никто из вас не забрел бы ночью в таверну, чтобы пропустить глоток? — спросил коронер, ухмыльнувшись и приподняв одну сторону бороды. В его глазах блеснул огонёк. - Если так, то вы, наверное, единственный трезвый воин.
- Возможно, некоторые и правда выпивали немного эля или вина, когда им это было нужно.
- Иногда я знал, что мужчины выпивают не только немного эля, — припомнил коронер. Он посмотрел на Болдуина. - Однажды один из моих сыновей украл набор тарелок из дома богатого купца. Вот это была хорошая добыча! Слишком хороша для этого проклятого мужлана. Забрал сам. Дал ему немного монеты, конечно же. Этот проклятый дурак, наверное, потратил их за час в таверне.

- Ага, – согласился префект с каменным лицом. - Там были некоторые, кто разбогател. Счастливые для них времена.
- Значит, вы признаёте, что англичане способны на такое же воровство, и что у вас есть в этом опыт. Так, префект, я должен думать, что это сделали вы? Вы забрели сюда прошлой ночью, убили того человека и выскользнули, применив на практике весь свой опыт, накопленный за время войны? Нет? Тогда не надо так, чёрт возьми, винить другого, а? Ну-ка. - Он выпрямился, оглядев собравшихся с выражением, от которого эль мог бы превратиться в уксус. - Кто-нибудь видел этого человека в деревне вчера или раньше? Ну-ка! Вы, конечно, готовы обвинить его, но есть ли у кого-нибудь хоть тень доказательств? Кто-нибудь скажет, что видел его?
На этот вызов ответа не последовало, и Болдуин почувствовал необъяснимое облегчение. В конце концов, у него не было оснований полагать, что этот человек невиновен, и, по его собственному признанию, он спорил со своим товарищем. Но Болдуин был тамплиером-ренегатом. Он видел, как многих его товарищей наказывали на основании улик, которых они никогда не видели. Это было основой его собственного отвращения к несправедливости.
Тамплиеров арестовывали и обвиняли в преступлениях, но не позволяли узнать, в чём заключались преступления, когда они были совершены, как они были совершены, даже кто их обвинял – ничего – и всё же их пытали, пока они не «признались». Их сжигали, ломали и резали, не понимая, за что. Некоторым поджаривали ноги до тех пор, пока не отваливалась плоть, и они так и не поняли, за что. Этот опыт научил Балдуина, что без адвоката нет правосудия.
- Хорошо, – продолжил коронер. - Кто последний видел этого человека живым?
На это ответили, что Ульрик, Хоб, отец Вильям и ещё двое или трое остались в компании прощальщика. Он заснул через несколько часов после наступления темноты и отправился к своему тюфяку в пивоварне до того, как остальные ушли. Хоб поверил прощальщику на слово и продолжил продавать пиво за его счёт, предполагая, что получит деньги следующим утром. Вскоре послышался его храп, и затем мужчины постепенно разошлись. Первым ушёл священник, затем Ульрик, а Хобу пришлось не спать с остальными, пока ему не наскучило их общество – и пение – и он не выгнал их посреди ночи. Он прибрался в комнате, потушил камин и пошёл проверить, всё ли в порядке с гостем. Скребущий звук заставил его подумать, не завелась ли в комнате крыса. Как только он обнаружил труп, он поднял крик. Мужчины, которые выпивали, ничего нового к показаниям трактирщика добавить не смогли. Все заявили, что находятся в состоянии умеренного опьянения, и разошлись по домам.

Болдуин кивнул и взглянул на коронера. Но в тоне трактирщика было что-то, что вызвало у него лёгкие подозрения. Он чувствовал, что тот что-то скрывает. Но кому в эти дни насилия и лишений нечего скрывать?
- В таком случае, — заявил коронер Ричард, — дело нераскрыто. Я считаю, что этот прощающий был убит неизвестным человеком или людьми, и что он не принадлежит к этому приходу. Штраф за убийство будет наложен, а орудием убийства, должно быть, был нож или кинжал. Скажу, что оружие стоило не менее шиллинга, и это деоданд. На этом моё расследование закончено.
Отец Вильям покинул суд коронера с чувством кислого недоверия.
В этой деревне было мало людей, которым он мог бы доверять, но Рив Ульрик был одним из них. Он был проницательным человеком, обладавшим ясным взглядом, которого не хватало большинству других. Он стоял у входа в таверну Хоба, и священник подошёл к нему с решительным выражением лица.

- Мне жаль, что они тебя не послушали. Ты был прав, ради Бога.
- Что ж, коронер, похоже, не был так уверен, – сказал Ульрик, всё ещё сгорая от боли. - Но я знаю этих валлийцев. Им нельзя доверять. Не то чтобы он стал их слушать.
- Я знал достаточно рыцарей, которые обеими руками не могли найти свои яиц, – коротко ответил отец Вильям. - Эти двое ничем не отличаются. Ты идёшь в поле?
Ульрик кивнул, и отец Вильям принёс свою мотыгу из сарая внизу часовни, прежде чем они вдвоём отправились в поле.

- Ты заметил, как этот человек проник в заднюю комнату?
- Дыра под карнизом. Должно быть, это было легко. - Ульрик покачал головой. - Если это не было явным доказательством вины валлийца, то ничего не было. Должно быть, этот парень проснулся и увидел, как его приятель забирается в комнату, и подумал, что тот пришёл помириться.
- Ты так думаешь? Я бы подумал, что прощающий вообще не проснулся. Нет, если бы он пришёл в себя и увидел, как валлиец пробирается внутрь, он бы поднял крик. Они расстались в гневе, не так ли?
Ульрик кивнул. Они оба слышали рассказ прощающего о его ссоре с приятелем и о том, как, по его мнению, тот мог иметь в виду свою угрозу.

- Но я не думаю, что эта… мать… мах…
Вильям покачал головой.

- Довольно. Я не стану слушать подобные речи.
- Извини, отец. Я забыл, что разговариваю с тобой. Меня просто бесит мысль о том, что один из этих валлийцев делает из добрых англичан дураков.
- Ты какое-то время был в Уэльсе, не так ли?

- Да. Я видел, как убили моего сына. Какой-то валлийский воин устроил засаду на нас по пути к королю. Его убили, даже не дали выхватить нож.
- Простите – да упокоится он с миром… Конечно. Я слышал – но это было до того, как я сам сюда пришёл, – пробормотал священник.
Они стояли на краю грядок, глядя на ряды овощей. Грязь лежала густым и блестящим слоем, а дождевая вода, словно кровь, растекалась по тропинкам между ними.
Ульрик покачал головой.

- Посмотри на всё это. Это чудесная земля. Совершенная. Любой человек мог бы прожить на ней. Богатая, плодородная земля. И какой в ​​ней толк?
- Не расстраивайся, Ульрик.
- Почему бы и нет? Такая земля идеальна для того, чтобы мужчина передал её сыну. Вот я, свободный человек, и всё же у меня нет сына, который унаследовал бы мою землю. Никого. Какой смысл в жизни, когда некому взять на себя управление, некому продолжить дело?
- Ты много страдал, Ульрик.
- Да. И ради чего? Самое печальное – потерять ребёнка, увидеть, как он умирает раньше тебя.
- По крайней мере, ты знаешь, что его страдания закончились.
- Возможно. Я знал, что визит индульгентора ни к чему хорошему не приведёт.
Священник окинул его долгим, оценивающим взглядом.

- Я не слышал, чтобы ты жаловался, пока он был здесь.
Надзиратель не смотрел ему в глаза, не отрывая взгляда от сорняков.

- Да, ну, есть люди, с которыми не стоит спорить. В конце концов, он мог бы быть честным индульгентором. Один из них, возможно, и был. - Он пожал плечами и побрел к своей полосе. - Я просто ещё не встречал такого.
Болдуин и коронер потребовали еды, и вскоре девушка принесла им немного мясной похлебки с буханкой грубого дешёвого крестьянского хлеба из пшеницы и ржи.
Коронер Ричард кисло посмотрел на еду.

- Это всё, что вы можете приготовить? Я королевский коронер, — проворчал он, но всё равно с энтузиазмом принялся за дело. - А что с ним?
- С ним? — спросила она и взглянула на Хью. - У него нет денег, чтобы платить за еду.
- Тогда запишите это на мою доску, — с тихой злобой сказал коронер Ричард. Его ложка замерла у рта, пока он смотрел на девушку с твёрдой решимостью. - Сейчас!
Неохотно она пошла за едой для задержанного. Она собиралась взять только сухой хлеб, но, заметив сердитое выражение лица коронера, исправила свой выбор, заменив его на тот, который ели сами два рыцаря.
- Я благодарен, сэр коронер, — нерешительно сказал Хью, когда девушка снова скрылась внутри.

Коронер Ричард фыркнул:

- Я всё равно тебя повешу, если тебя признают виновным.
Чуть позже Болдуин вернулся в таверну, чтобы попросить ещё эля, и увидел Хоба в углу, у большого окна, выходящего на деревенскую лужайку.
- Он преуспел здесь, этот индульгентор? — спросил Болдуин. - Он много заработал?
- Он собрал много пенни у местных жителей. Некоторые женщины даже бросали ему свои кольца и браслеты. Я видел великолепный эмалированный…
- Его кошелёк всё ещё полон. А ты? У тебя тоже был хороший вечер?
- Он немного заплатил мне за еду, которую у меня ел …
- Покажи мне, — сказал Болдуин.
Хоб открыл кошелёк и достал шесть серебряных пенни и кольцо.

- Мне оно понравилось, и он бросил его мне за еду вчера вечером и сегодня утром. Монета была платой за эль вчера вечером. Он покупал выпивку другим.
В его кошельке также был клочок пергамента. Болдуин кивнул на него.

- Прощение?
- Я вчера вечером угостил его собственным элем в обмен на это, — защищаясь, сказал Хоб.
- Ты молодец, — сказал Болдуин, тихо присвистнув.
- Он был щедрым человеком, — сказал Хоб. Он бросил взгляд на Хью через окно. - Вот почему я хочу, чтобы его убийца заплатил.
- Это был не я! — возмущенно воскликнул Хью с набитым ртом.
- Кто-то побрил ему горло, — невозмутимо ответил коронер.
Болдуин вернулся и передал им слова Хоба. Теперь он мотнул головой в сторону таверны.

- Кошелёк прощающего всё ещё полон, так что, похоже, ничего не пропало. Вряд ли его убили из-за денег. Может быть, кто-то дал ему безделушку в качестве платы за индульгенцию, о которой он потом пожалел, и он пришёл сюда забрать её обратно?
- Возможно. А ты, приятель? Ты видел что-нибудь ещё из его вещей, что могло быть украдено? — спросил сэр Ричард Хью.
Хью пристально посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Болдуина, прежде чем опуститься на свою чашу. Он помолчал. Затем сказал:

- А как же кости?

***

Агата, жена Генри Копплстоуна, в тот день была в негодовании. Она велела мужу пойти и потребовать извинений за нанесённое ей чудовищное оскорбление, но этот старый слабак и не подумал её слушать. Даже когда она подняла подол, чтобы показать, как испорчены её юбки, он лишь презрительно усмехнулся и велел ей отправить служанку почистить её, поэтому вместо этого она отправилась в Кредитон купить ткани для новой туники. Надо будет посмотреть, как это понравится её никчёмному мужу.
Если бы она только послушала мать; тогда вышла бы за Седрика, а не за Генри. Седрик был гораздо богаче её мужа. Он добился успеха, сначала отдав себя в ученики булочнику, а теперь сам живёт в Эксетере как ремесленник. С его деньгами она могла бы наслаждаться гораздо лучшей жизнью. Но нет, она выбрала этого дурака. Честно говоря, лишь явное обожание Генри совершенно сбило её с ног. Если бы только она была благоразумнее…
Жизнь дана, чтобы жить. Она не станет тратить свою на мечты о том, что могло бы быть. Нет. Она должна искать все удовольствия, которые только может, ведь жизнь скоротечна.
Возвращаясь домой, в свой дом в Западном Сэндфорде, она увидела незнакомца, едущего по той же дороге.

- Вы его знаете? — спросила она слугу.
Эдвард, худощавый мужчина лет двадцати двух, заглянул ей через плечо, и его косоглазие сделало его лицо острым, как у хорька.

- Этого? Нет! Никогда его не видел.
Она не слишком встревожилась, поскольку мужчина, казалось, ехал довольно спокойно. Высокий, широкоплечий, но с брюшком, выдававшим его богатство, она заметила его с тех пор, как они покинули Кредитон.
- Счастливого пути, леди, — сказал незнакомец, приближаясь и снимая капюшон. - Саймон Патток к вашим услугам.
- Бог хранит вас, – ответила она, осторожно наклонив голову, чтобы не сполз платок. Удерживать эту проклятую штуку на себе всегда было нелегко.
Это был красивый парень. Серые глаза на загорелом лице, которые, казалось, всегда были готовы улыбнуться. И всё же в нём была какая-то определённая резкость, словно он был человеком, который мог быть немного опасен. Да, за ним стоило понаблюдать, подумала она.
- Вы живёте неподалёку? – спросила она.
- Несколько лет я был далеко. Десять лет назад Богу было угодно сделать меня управляющим Дартмура, и с тех пор я живу там. Но теперь я возвращаюсь сюда. Вы живёте неподалёку?
- Мой муж – Генри Копплстоун. Мы живём в Западном Сэндфорде.
- Хорошее место, – заметил Саймон.
- Обычное. Церковь погубила наш урожай в этом году. Один ленивый пастух позволил стаду декана разгуляться, а они забрались на наш горох и съели его весь.

- Уверен, декан будет рад вам возместить ущерб.
- Декан Питер? Вы его не знаете?
- Он мой друг уже много лет.
Она фыркнула.

- Он был для меня мучением, сэр. Он причинил мне много горя. Наш урожай пропал, а он чуть ли не рассмеялся мне в лицо. Потом каноник обрызгал мои юбки. Смотрите! Вот! И он не предложил мне никакого «вознаграждения». Ничего!
Саймон сочувственно хмыкнул.

- Но я удивлён. Я всегда считал Питера Клиффорда великодушным, приятным и добрым человеком. Это печальная история, леди.
- Да. И мало пользы я получу от этого рассказа. Кажется, женщина ничем не может добиться возмещения за причинённый ей вред.
- Вы познакомились здесь со своим мужем? — спросил Саймон, желая сменить тему. Ему не нравилось, когда люди говорили о его друге с такой горечью.

- Нет, я родилась в Морчард-Бишоп. Мой муж родом из Копплстоуна, и мы поселились в Западном Сэндфорде когда поженились.
- Там жил Сол, — вспоминал Саймон. — Он был славным стариком. Он дожил до почтенных лет. Ему было почти сорок два года, когда он умер.

Саймон промолчал. Будучи сам почти сорокалетним, он всегда чувствовал приближение старости.

- О! Они достигли узкой тропы, ведущей к рыночной площади Сэндфорда, пока он говорил, и Саймон увидел перед собой знакомую фигуру своего друга Болдуина. Затем он увидел другую фигуру и поморщился.
Взглянув на Агату, он уже собирался заговорить, как заметил её нахмуренные брови.

- Леди?
- Опять этот мужлан! — выплюнула она, глядя на троицу.

«КОСТИ КОРОЛЯ АРТУРА» - АКТ ТРЕТИЙ (продолжение 2)