Бернард Найт - «Мрачный жнец» Глава 11

Бернард Найт «Мрачный жнец» («Коронер Джон -6»)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В которой коронер Джон ходит по церквям

Субботний вечер для де Вулфа сложился на удивление хорошо. Матильда снова отправилась навестить своего двоюродного брата в городе – скорее, решил Джон, из-за желания выразить отношение к мужу, чем из-за чувства семейной привязанности. Он же прекрасно провёл время в «Ветке плюща»: некоторое – за едой, выпивкой и разговорами с посетителями, остальные – наверху в комнатушке Несты. У него было искушение рискнуть провести у неё всю ночь, но осторожность взяла верх, и к полуночи он неуверенно отправился обратно к переулку Мартина. Он тихонько разделся в темноте и прокрался на свою сторону широкой кровати, благодарный за то, что громкий храп его жены избавил от необходимости оправдываться и от неизбежных обвинений.

Утром ему уже не так повезло: когда он проснулся, Матильда сидела на кровати. Её голова была обмотана полотном, скрывающим деревянные бигуди, служившими для придания волосам волнистости по последней французской моде. Это было главной обязанностью служанки Матильды – Люсиль, которую отличали торчащие, как у кролика, зубы. В таком виде жена напомнила де Вулфу сарацинского воина в тюрбане, что подкреплялось жестким выражением её лица.

Однако после привычных саркастических замечаний её тон несколько смягчился, и Джон, в силу многолетнего опыта, знал, что ей хочется узнать новости о встрече с епископом, который, по мнению Матильды, был всего лишь на ширину пальца ниже Самого Всемогущего.

Он избегал каких-либо упоминаний о Томасе де Пейне, которого она ненавидела, как болтуна, потому что считала его отступником и извращенным священником. Однако он неразумно забыл также подвергнуть цензуре упоминание о Джулиана Фулке в качестве одного из подозреваемых. По мнению его жены, священник Святого Олафа был чуть менее святым, чем епископ, и Матильда набросилась на слова мужа. Де Вулф терпеливо лежал под овчиной, ожидая, пока этот последний шквал не пройдёт. Она довольно быстро успокоилась, и он правильно угадал причину.

- Когда вы были во Дворце епископа, ты узнал что-нибудь о празднованиях, которые будут проводиться для королевских судей на этой неделе? – Спросила она.

- Во вторник будет праздник, устроенный Генри Маршалом в их честь.

- Мы же будем приглашены, конечно? - Это было скорее агрессивное заявление, чем вопрос.

- У меня мало сомнений в этом, жена, хотя у меня сейчас не лучшие отношения с епископом.

- Это потому, что ты дурак, Джон де Вулф. Не могу себе представить, почему ты противодействуешь влиятельным людям, занимающим высокое положение.

Её осуждение прозвучало несколько приглушенно: она знала, что Генри Маршал шёл тем же опасным политическим путем, что и её брат, чья репутация и, возможно, шея зависели от милости её мужа, не предавшего огласке по её просьбе факт предательства.

- А что мэрия - и замок? Они что-то организуют?

- Помощники мэра будут развлекать гостей в следующий четверг, а у твоего брата они будут в Ружмоне в субботу. Без сомнения, мы будем там, так как твой дорогой брат вряд ли захочет тебя разочаровать, - саркастически добавил он.

Перспектива трёх грандиозных приёмов за неделю успокоила Матильду и отвлекла её на заботу о том, какие платья и мантии надеть. Благодарный за это, де Вулф выполз из кровати и оделся. Под её холодным взглядом он взял со стены костяной гребень и небрежно протащил его сквозь спутанные чёрные волосы, затем, с сапогами в руке, открыл дверь светёлки и спустился вниз по лестнице. За день до этого он провёл еженедельное бритьё и умывание, поэтому сегодня он пошёл прямо к кухонной хижине Мэри, чтобы съесть овсяную кашу, солёный бекон, жареные на масле яйца и свежий хлеб, которые она поставила перед ним.

- И что за заботы у королевского коронера сегодня? - Спросила она с симпатией.

- Я должен разобраться с этими священниками и искать среди них убийцу, - прорычал он, запивая свою еду тёмным сидром. – В воскресенье, я полагаю, все они должны быть при деле в своих приходах. Хотя не представляю, какой из этого выйдет толк. Такой хитрый убийца, как этот, вряд ли сломается и признается нам. И мы даже не можем затащить их в темницу Стиганда для небольшого нажима, так как епископ дал понять, что он делает нам одолжение, что позволил нам поговорить с ними.

- Полагаю, Гвин пойдёт с тобой, но как насчёт Томаса?

Де Вулф отыскал кусочек хлеба с яичным желтком, прежде чем ответить.

- Это трудный вопрос, учитывая, что мои враги преднамеренно бросили на него подозрения. Но я нуждаюсь в нём, он один настолько знает Церковную жизнь и Священное Писание, чтобы заметить то, на что я с Гвином никогда не обратим внимания. Да, он должен пойти с нами и будь всё это проклято! - Закончил он почти закричав.

Покончив с едой, он натянул сапоги, которые Мэри только что вычистила, и направился в вестибюль, приказав разочарованному Бруту остаться. Это было прекрасное майское утро, двор и улица были сухими, поэтому Джон решил оставить свою волчью шкуру на колышке. Он посмотрел на свой широкий меч, но решил, что ему вряд ли придётся сражаться с кем-либо из священников Эксетера, и остановился на кинжале.

Когда коронер вышел в переулок, соборные колокола призывали к хвалам Богоматери, что предшествовали приме – первой большой службе дня. Кроме спешащих в церкви наиболее набожных прихожан в воскресенье на улицах никого не было, и через несколько минут де Вулф дошёл навстречу поднимающемуся солнцу до сторожки замка. Гвин прибыл в город из Сент-Сидвелла, как только открылись Восточные ворота, и ждал его в караульном помещении. Джон поделился с ним планами на день, а затем добавил:

- Прошлой ночью я сказал нашему маленькому приятелю, чтобы он к приме был у Всех-Святых-на-стенах. Так как нам надо увидеть этих священников, я подумал, что начать надо с самых дальних и дальше двигаться в гору.

Когда они шли в промежутке между каменной стеной замка и внешним деревянным частоколом Ружмона, наполненном дымом от костров и ароматом готовящейся пищи из хижин солдатских семей, Гвин повторил озабоченность Мэри, поставив под сомнение необходимость присутствия Томаса.

- Мудро ли нам брать его на эти допросы, коронер? Я знаю, что бедняга абсолютно невиновен, - поспешно добавил он, - но нам может быть предъявлено обвинение в том, что у нас в расследовании участвует обвиняемый?

- Нам нужны его знания, Гвин, - устало сказал де Вулф. – Что ты думаешь, как он? Он ещё не знает о подозрениях?

Гвин пожал плечами.

- Он всё время бормочет сам с собой - и когда он думает, что я не наблюдаю за ним, я иногда вижу, как слёзы текут по его лицу. Томас пребывает в глубоком отчаянии, и я не вижу способа вывести его из этого состояния, кроме как снова сделать священником.

На это де Вулфу ответить было нечего, и они молча продолжили свой путь, пока не достигли дна Передней улицы и повернули направо к Западным Воротам.

- Мы зайдём туда позднее, - сказал де Вулф, указывая рукой через плечо на оставшийся позади них у подножия Степкот Хилл храм Ступени Святой Марии.

Впереди он заметил своего писаря, одиноко стоящего у маленькой церкви, встроенной в городскую стену. Его потёртая чёрная ряса, которая доходила ему до лодыжек, подчеркивала небольшой горб у левого плеча, отягощенный ремнём сумки с письменными принадлежностями. Он не замечал их присутствия, уставившись на открытую церковную дверь, из которой можно было услышать последние фразы мессы, ревностно произнесенные священником, с которым они пришли на собеседование.

Подойдя к Томасу, они услышали нестройные голоса от небольшого собрания внутри церкви, и, когда прозвучало последнее «Аминь», стоявший на пыльной улице Томас неоднократно перекрестился.

Он заметил своего хозяина и Гвина в тот момент, когда из здания стали выходить прихожане, в большинстве плохо одетые жители Бретани.

- Сейчас самое время, Томас, - резко сказал де Вулф, пытаясь скрыть свою заботу о писаре. – Служба закончилась, поэтому он будет свободен. Ты вообще знаешь этого парня?

Томас с усилием взял себя в руки.

- Ральфа де Капра? Да, я встречал его, коронер. Странный человек - как и я, думаю, что он устал от жизни. Он местный парень, его отец был серебряником, он пристроил Ральфа в священство, поскольку не мог передать ему своё дело из-за бедности и потому, что у Ральфа душа не лежала к отцовской профессии.

- Почему тогда капитул указал на него пальцем? - спросила Гвин.

- Только потому, что он, как говорили, был неприветливым и неприступным, а это не идеальные качества для приходского священника, - ответил Джон, двигаясь к ступеням, которые вели в церковь.

Изнутри вышел последний из немногих верующих, и в пустом нефе стало тихо. Гвин шёл со своим обычным нежеланием входить в какие-либо религиозные помещения, а Томас, напротив, встал на колени и с таким энтузиазмом перекрестился, будто входит в собор Святого Петра в Риме.

Де Вулф повёл глазами по помещению, пока они не приспособились к полумраку. У алтаря он увидел фигуру, стягивающую через голову белую альбу, оставаясь в длинной чёрную тунике, похожей на ту, что носил Томас. Когда они подошли к нему, де Капра обернулся, держа в руках снятое облачение. Он уставился на них, затем его взгляд сосредоточился на Джоне.

- Вы коронер, сэр. Что привело вас сюда?

- Мы ищем того, кто убил трёх человек в городе на этой неделе. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

- Почему мне? Зачем вы пришли сюда? - Заячья губа слегка исказила его пронзительную и вызывающую речь. Он выглядел раздраженным и встревоженным, поэтому коронер решил умерить свой собственный тон, чтобы избежать противодействия священника.

- Епископ дал нам разрешение на проведение расследований среди священников в различных частях города, чтобы выяснить, можно ли получить какие-либо подсказки относительно личности убийцы. Я уверен, что все в Эксетере уже знают, что преступник должен быть грамотным и хорошо знать Священного Писания.

Напряженные черты де Капры немного расслабились.

- Я слышал что-то подобное, хотя не интересуюсь городскими сплетнями. Но я не могу вам помочь, я ничего не знаю об этих трагедиях.

Гвин подошёл и встал у плеча священника, чтобы его большая масса несколько вывела человека из равновесия.

- Знали ли вы кого-нибудь из жертв? - произнес он, почти в ухо Ральфа.

- Конечно, я знал Арнульфа де Моубрея, он был таким же священником, как и я. Хотя, вероятно, вскоре суд консистории мог лишить его сана. - Саркастический тон быстро сменился гневом. - Но почему вы решили, что я что-то знал о еврейском ростовщике и раскрашенной шлюхе, а?

В течение ещё нескольких минут обмен продолжался в том же духе, и де Капра с негодованием отвечал на вопросы, касающиеся его местонахождения в периоды убийств. Он ничего не знал, он всегда был в своей церкви или в своём жилище на Престон-стрит. За это некому было поручиться, но зачем это делать? Он же священник и не имеет жены! Взволнованный и возмущённый, он шагал вверх и вниз по ступеньке алтаря, размахивая руками, а снятое облачение хлопало, как боевой флаг.

- Меня возмущает, что вы пристаёте ко мне с этим, сэр! Мне поручено заботиться о моей пастве в этой части города, в этом богом забытом районе, и я делаю все возможное, чтобы учить их добру и отвадить от грехов, учу на примере святых и мучеников, Пресвятой Богородицы, Благословенного Сына и самого Бога - если Он существует.

С этим своеобразным финалом он повернулся к ним спиной, упал на колени перед алтарём и разразился слезами. Томас невольно подошёл к нему и, стремясь утешить, положил руку ему на плечо, шепча на ухо успокаивающие слова. Как всегда, сильные эмоции смутили де Вулфа, который предпочитал столкнуться с мужчиной, а не плаксой. В отчаянии закатив глаза на Гвина, он согласился, что от священника ничего не получить, и с нетерпением ждал, пока его секретарь не заставит человека подняться на ноги. Затем он подозвал Томаса и пробормотал ему в ухо несколько слов. Писарь кивнул, нащупал в своей сумке и достал перо, чернильницу и порванный клочок пергамента, закреплённый на небольшом квадрате толстой кожи.

- Отец Ральф, нам нужно, чтобы вы написали короткую записку, - соврал Джон. - Несколько слов, в которых вы укажите, что ничего не знаете об обстоятельствах этих смертей.

Что-то заподозрив, Ральф де Капра неловко вытер слёзы и направился к каменному уступу, что шёл вокруг нефа для того, чтобы престарелые и немощные прихожане могли присесть во время службы. Он сел и, когда Томас предложил материалы для письма, раздраженно написал несколько предложений. Де Вулф заметил, что он пишет левой рукой. Закончив, де Капра вернул кожу писарю.

- Это всё, что вы хотели от меня? Надеюсь, сейчас вы оставите меня в покое.

Де Вулф проворчал несколько слов благодарности и вывел свою команду на улицу, оставив действующего настоятеля смотрящим на них.

- Это мы не можем считать большой победой, - с отвращением фыркнул Гвин, когда они шли к Западным воротам. - Я подозреваю, что такой же прием мы получим от них всех.

Коронер не был таким унылым – ничего иного он не ожидал.

- Это только начало. Нам нужно прощупать всех этих священников по очереди. Вероятно, ни одно из полученных нами имён - наш человек, но всё это может позволить узнать что-то полезное.

Гвин выглядел менее оптимистично.

- Единственный способ найти этого ублюдка - поймать его с поличным или найти свидетеля.

Томас, прихрамывавший позади двух длинноногих мужчин, подал голос. - Его манера письма не похожа на почерк на записке, оставленной у ростовщика.

Они остановились, и он показал им кусочки пергамента. Хотя ни один из них не мог прочитать слова, было очевидно, что почерк был совершенно другим.

- Он сделал это левой рукой, - заметил де Вулф.

Томас поднял своё сгорбленное плечо в знак безразличия.

- Это ничего не значит - если он действительно левша, он мог бы скрыть свою манеру письма, используя правую руку. В записке, найденной у еврея, буквы расставлены гораздо шире, чем обычно люди пишут, поэтому манера письма почти наверняка была скрыта.

Гвин посмотрела на коронера.

- Тогда мы зря тратим время, пытаясь сравнить его с рукой нашего подозреваемого, - пожаловался он.

Томас покачал головой. Задача этой охоты несколько подняла его настроение, на некоторое время отвлекая его от его собственных проблем.

- Может быть, имеется какая-то конкретная буква, которая выдаст его. Даже если человек изо всех сил пытается замаскировать своё письмо, то способ, которым он делает какой-то штрих или черту, может неосознанно повторяться.

Теперь они приближались к следующей церкви. Ступени Святой Марии стояли за Западными воротами, у подножия холма, ведущего к гостиницам «Сарацин» и «Ветке плюща». Войдя они не заметили никаких признаков священника. Гвин и де Вулф стояли в нефе, с удивлением глядя на мрачные фрески, нарисованные вдоль высоких стен, некоторые из которых еще не были завершены и частично скрыты мешковиной, прибитой гвоздями к балкам крыши. Томас отправился в ризницу, чтобы посмотреть, нет ли там Адама Дола.

- Какой священник захочет каждый день видеть эти картины адского огня в своей церкви? - пробормотал Джон, глядя на мучения грешников, которых пытали черти с трезубцами. Некоторые женщины-жертвы страдали от мучительного унижения, что казалось совершенно неуместным в молитвенном доме.

- Должно быть, сумасшедший, коронер. Как вы думаете, может его уже нашли? – Хмуро спросил Гвин, глядя на садистские обещания загробной жизни для тех, кто не следовал по прямому и узкому пути праведности.

Позади них раздался хлопок, и они повернулись и увидели полноватого священника, распахивающего большую дверь на улицу. Он подошёл к ним, его длинное одеяние волочилось по голым плитам, а на его румяном лице было что угодно, только не приветливость. С короткой шеей и бычьей грудью, это был агрессивного вида мужчина среднего возраста, его каштановые волосы странным образом торчали вокруг выбритой тонзуры.

- Я знаю, кто вы - и что вы хотите! - крикнул он с расстояния в несколько ярдов.

Гвин вздохнул.

- Либо он будет вести себя прилично сам, либо мне придётся сломать ему шею, - прорычал он себе под нос.

Адам Дол подошёл к ним и встал агрессивно, уперев кулаки в бока.

- Я слышал, что произошло капитуле вчера! Вы пришли, чтобы преследовать любого священника, которой не вписывается в представления этих слизняков - каноников Собора! – Раскрасневшись, он махнул мускулистой рукой в сторону Томаса и вплотную подошёл к де Вулфу, так, что его мясистый нос оказался на расстоянии ладони от подбородка де Вулфа. - Ну, ты сейчас покинешь мою церковь, слышишь? Мне нечего тебе сказать, кроме того, что в этом заброшенном Богом городе лишь у меня одного есть смелость рассказать людям правду о возмездии за грехи!

Джон спокойно оглянулся на разгневанного священника, подняв руку, чтобы удержать Гвина от применения силы, к чему тот был готов.

- Мне наплевать на ваши религиозные убеждения или методы, священник. Я здесь как коронер короля Ричарда, поставленный здесь, чтобы охранять мир короля. - Он сделал паузу и пристально посмотрел в выпуклые глаза Адама, напоминавшие Джону рассерженного быка, окруженного собаками. - Я верю, что какими бы ни были ваши взгляды на теологию, вы почитаете своего государя так же как Всевышнего. Так ведь?

Он надеялся, что это приглашение отвергнуть измену охладит нрав священника, но Адам оказался невосприимчивым к такому подходу.

- Все вы законники: коронеры, шерифы и напыщенные ослы - судьи, которые приедут завтра, введены в заблуждение сатаной! - прорычал он. - Ваши попытки наказать злодея бесполезны. Единственный способ - убедить слабоумных людей этого мира, что грех ведёт к вечному проклятию!

Коронер вздохнул, смирившись с очередным бесполезным визитом. Такие люди были глухи к спорам, погружены в одержимость и непоколебимы в своих заблуждениях, но он должен был попытаться добиться определенного прогресса.

- Где вы были прошлой ночью, после утрени? - Спросил он.

- В моей постели собирал силы для бесконечной битвы с легионами Люцифера! И один, не с девкой или мальчиком, как некоторые паразиты, называющие себя священниками! - Завизжал Адам, у которого в уголках рта появились капельки пены.

Де Вулф пытался расспросить его о других вечерах, когда происходили убийства, но это было напрасно. Упрямый священник всё больше выходил из себя и перешёл к оскорблениям, он почти прыгал от ярости и размахивал руками. Он ударил Томаса кулаком, когда маленький писарь достал ручку и чернила, чтобы получить ещё один образец почерка. Бутылка перелетела через неф и разбилась о пол, брызги чернил заляпали каменные плиты. Писарь испуганно вскрикнул, хотя ему не было больно, но Гвин, всегда защищавший своего немощного товарища, взревел от гнева, схватил священника за воротник мантии и потряс его.

Хотя физически священник не мог сравниться с огромным корнуолльцем, взбесившийся Адам тут же врезал кулаком в выдающийся живот Гвина, и между ними началась настоящая драка. Пока двое мужчин катались по холодным камням, Томас, в ужасе от такого осквернения Божьего дома, отчаянно крестился и умолял своего хозяина что-то сделать, чтобы остановить богохульство.

Со стоном разочарования из-за безрезультатного допроса, Джон закричал на двух драчунов, покрепив свои слова несколькими лёгкими ударами, но безрезультатно. Оглядевшись, он увидел большой глиняный кувшин у подножия алтаря, для пополнения святой воды в чаше. Он поднял его и вылил содержимое на головы сцепившихся мужчин, словно разнимая дерущихся на улице собак.

От действия холодной жидкости Гвин с Адамом пришли в себя, а Томас, в ужасе от такого чудовищно-кощунственного использования святой воды, лишился голоса.

Гвин, с прилипшими к лицу рыжими волосами, сел на каменные плиты и громко рассмеялся.

- После такого я буду очищен от грехов, по крайней мере, на месяц, коронер! - крикнул он, поднимаясь на ноги и таща за собой священника.

Охваченный гневом Адам побелел и трясся, словно собирался взорваться. Вода стекала по его лицу и шее, он поднял руку и указал указательным пальцем на дверь.

- Убирайтесь, чёрт возьми! Я буду молиться сегодня вечером, чтобы ты жарился в аду целую вечность!

Де Вулф проигнорировал его слова и повернулся к писарю.

- Томас, бессмысленно пытаться заставить этого человека что-то написать для нас. Мне пришло в голову, что здесь наверняка должны быть какие-то приходские записи, так что сходи и посмотри в ризнице образцы его письма.

Неохотно Томас, обойдя священника по большому радиусу. на цыпочках подошёл к маленькой двери, где могли храниться книги, облачение и материалы для службы.

Адам Дол запротестовал и двинулся за писарем, но Гвин снова схватил священника, на этот раз - за шею и крепко держал, пока Томас не вернулся. Почти незаметно покачав головой, секретарь коронера обошел трёх мужчин и поспешил к двери.

- Оставь его, Гвин, - приказал коронер, давая возможность своему помощнику освободить нервного клирика.

- Священник, вы сопротивлялись законным запросам слуг короля - и даже напали на них, - строго сказал он. - Мы находимся здесь с полного одобрения епископа, который имеет власть над вами и любым другим священником в епархии, так что избавьте меня от своего праведного негодования! В случае необходимости я вернусь с солдатами шерифа, если посчитаю это нужным. Вы нетерпимый, жестокий человек, Адам Дол, и я советую вам следить за своим поведением.

С этим наставлением он подошёл к двери и вышел вслед за Гвином, исподтишка показав два пальца разъяренному священнику - жест смеющихся лучников, избегнувших участи лишиться пальцев, которыми они натягивали тетиву.

Следующим в списке был Джулиан Фулк из церкви Святого Олафа, священник и церковь, слишком хорошо известные де Вулфу. Это была его собственная церковь, в том смысле, что в церковь Святого Олафа его тащила Матильда. В отличие от своего помощника, он не имел особых взглядов на религию. Он верил в Бога, Иисуса Христа и весь пантеон святых и пророков, которых было принято почитать, и с детства привык воспринимать веру и церковь как часть повседневной жизни. Когда он задумывался обо всём этом, то обнаруживал, что ритуалы и церемонии Церкви в большинстве излишни. Что общего между вышитыми облачениями, звенящими колокольчиками, раскаленными благовониями, гудящими песнопениями и богатыми епископами, и скромным плотником, который жил тысячу лет назад в далёкой пустынной стране? Но это был не тот вопрос, который лишал его сна. Рыцарю предписывалось защищать церковь, и он это делал - он потратил два года, пытаясь изгнать сарацинских язычников из Палестины, хотя не имел реальной веры в то, что это был Святой Крестовый Поход. Для него это была просто ещё одна кампания, в которой он следовал за своим королём и сражался с любыми врагами, что ему противостояли.

Ничто из этого не беспокоило его сейчас, когда он приближался к маленькой церкви, названной в честь первого христианского короля Норвегии. Настоятель храма, пользуясь отсутствием прихожан между службами, был занят в амбре - деревянном шкафчике на северной стене алтаря, где хранилось облачение и другие принадлежности для мессы. Джулиан Фулк был толстым мужчиной средних лет, его лысая голова блестела, а круглое и гладкое лицо имело восковый оттенок. Священник встретил де Вулфа доброжелательной улыбкой, но его холодные голубые глаза говорили о чём угодно, но не о дружелюбии.

Эта улыбка вспыхнула, когда трио двинулось к месту, где Фулк поставил сосуд для вина для причастия, рядом с опресками для паствы. Он закрыл дверцу амбры и повернулся к ним.

- Слово распространяется быстро, сэр Джон. Я прекрасно понимаю, почему вы удостоили меня визитом. - В его словах звучала насмешка.

- Мы обходим всех известных приходских священников, отец, - сказал коронер, немного покривив против истины.

Обычная улыбка Фулка осталась на месте.

- Спасибо, коронер, но я также знаю все имена в вашем списке и почему они были выбраны. В капитуле и дворце епископа считают нас всех смутьянами.

Де Вулф удивился быстроте и точности распространения информации среди городских священников, но не стал возражать отцу Джулиану.

- Можете ли вы нам помочь? Что-нибудь, что может помочь нам сделать этот город более безопасным? В конце концов, последней жертвой был один из ваших братьев.

Джулиан Фулк в течение десяти минут рассказал всё, что ему известно о городских священниках, но его информация ничего нового не дала. По его словам, он не знал ни одного соратника, которого мог бы заподозрить в нанесении вреда мухе. Единственная щель в его дружелюбных доспехах появилась, когда коронер поинтересовался его мнением о соборном духовенстве. Улыбка Фулка слегка соскользнула, и он выразил обеспокоенность излишней важностью некоторых из высших чинов иерархии - но поспешил добавить, что никто не может быть представлен как участник каких-либо злых дел.

Надеясь спровоцировать его на некоторую неосторожность, де Вулф поинтересовался его отношением к разнице в статусе между церковью Святого Олафа и другими городскими церквями, что вызвало резкие слова об отсутствии предпочтения, которого могли ожидать посторонние в предвзятой организации этой епархии. Но ничего из этого не имело никакого отношения к поиску коронера, и вскоре он устал от вежливых ответов.

- Можем ли мы увидеть ваши церковные записи? - невинно спросил он, подразумевая, что это был вопрос личного интереса.

Улыбка отца Джулиана стала явно сардонической.

- Вы хотите сравнить мои навыки письма с найденной вами запиской убийцы, без сомнения? – Спросил он с колючей прямотой.

Он снова подошёл к своему шкафчику, потому что в крошечном здании не было ризницы, достал тяжёлую книгу в обложке из двух деревянных досок и положил её на столик.

- Это для глаз вашего писаря, без сомнения, - сказал он, хитро намекнув на неспособность Джона самому прочитать написанное. Томасу не требовалось доставать записку, оставленную на месте убийства еврея, так как все написанные в ней буквы были уже запечатлены в его памяти.

После нескольких секунд просмотра записей о рождениях и браках он мог позже сказать коронеру, что, как и в случае с записями Адама Дола, он не видит ничего схожего между скрытым почерком убийцы и надписями в книге.

Больше тут им было нечего делать, поэтому они покинули священника Святого Олафа, который казался слегка удивленным. Без сомнения, он с удовольствием расскажет Матильде о визите, поэтому Джон стремился не слишком раздражать этого человека, поскольку он, несомненно, отразится на нём через жену. Покинув церковь, он воспользовался возможностью спуститься к «Ветке плюща», чтобы слегка перекусить и увидеть Несту. Гвин, естественно, была в восторге от перспективы поесть и выпить эля, и только Томас не видел добродетели в том, чтобы зайти в таверну в девятом часу воскресного утра. Однако он тихо сидел в конце стола, взяв миску с мясным бульоном, который Неста предложила ему, со своей обычной заботой о угрюмом маленьком писаре.

Джон и Гвин ели хлеб с сыром и пили эль, обсуждая отсутствие успехов в их поиске.

- Ральф де Капра - странный и возмущенный, а Адам Дол просто дикий безумец, - заметил Гвин, после того как де Вулф рассказал о своей деятельности Несте, пожелавшей узнать новости.

- По крайней мере, теперь у нас есть лучший способ сравнить их почерк, - проворчал Джон. - Я должен был раньше подумать о церковных реестрах. Это означает, что у них нет возможности изменить свой стиль письма, если бы они думали об этом.

- Но станут ли все они вести такие записи? - спросила Неста.

Джон поднял брови на Томаса, чтобы узнать мнение эксперта.

- Все, кто умеет писать, - ответил писарь. - Городские же священники в основном грамотны, иначе бы им не дали здесь служить. Невежественных выгоняют в сёла.

- Но хранит ли каждая церковь эти книги? - Настаивала она.

- В общем-то - да. Многие никогда не ведут полные списки всего, но они должны записывать крещения и браки. Погребения же проходят на территории собора.

- Каждый из этих подозрительных священников написал где-то хоть несколько строк и этого достаточно для наших целей - хотя почти наверняка записка убийцы написана изменённым стилем. Эту записку всё-таки можно сравнить с регистрами, - сказал Джон.

Неста долила в кружки своего лучшего эля.

- Почему вы должны делать всю эту работу? Я думал, что ответственность за соблюдение закона в Девоне лежит на шерифе и его веселых людях.

Де Вулф насмешливо фыркнул.

- Уважаемый Ричард говорит, что слишком занят завтрашним прибытием судей, чтобы быть отвлеченным лишь несколькими убийствами. И он говорит, что все его люди в замке готовятся к церемониальному эскорту, который, как он надеется, произведёт на судей достаточно впечатления, чтобы рассказать о его доблести по возращению обратно в Винчестер и Лондон. - Он сделал большой глоток и вытер рот рукой. - В любом случае, я предпочитаю делать это по-своему, как бы бесполезно это ни казалось. У меня будет три следствия с неразрешенными приговорами, и единственный способ решить их - найти виновного ублюдка.

Гвин провёл пальцами по своим непослушным волосам.

- Что будем делать дальше, коронер? В списке капитула имеется ещё пятеро, но я держу пари, что ни один из них не даст нам ничего стоящего, разве что ударит в живот. - С тех пор, как он вернулся вместе с де Вулфом из похода, на его пути редко появлялась хорошая драка.

Коронер неохотно поднялся на ноги.

- Продолжать с остальными, я полагаю. У Томаса имеется список архидьякона. Парень в Святого Петра - ближайший, так что давай туда.

В течение следующих нескольких часов они гуляли по городу, посещая других священников, имена которых были предложены канониками. Поскольку это было воскресенье, им приходилось ждать, пока некоторые закончат свои молитвы, прежде чем они смогут с ними поговорить.

Результат был таким же, как мрачно предположил Гвин: всё, с чем они встречались, это враждебность, раздражение и негодование. Поздним утром они поднялись по лестнице сторожки к себе на второй этаж, чтобы выпить немного жидкого сидра перед тем, как отправиться в полдень на обед. Де Вулф уселся за стол, Томас сидел на стуле с другого конца, а Гвин - на своем любимом подоконнике. Писарь пить отказался, а двое других налили сидр из стоящей в углу глиняной бутыли.

- Итак, мы ничего нового не узнали, коронер, - проворчал его помощник. - Роберт Чивер из Святого Петра был наименее противным из них - слишком пьян, чтобы его беспокоило то, что мы добиваемся от него.

- Мне бы хотелось, чтобы виновным оказался эта жирная свинья Фулк, - пробормотал де Вулф. - Мне уже столько лет приходится страдать от его наставлений и проповедей, после того, как моя жена затащила меня к святому Олафу. Но я вряд ли смогу арестовать его за напыщенность.

Они обговорили другие бесполезные допросы, в том числе с Ранульфом Бернеллом из Свято-Троицкого храма возле Южных ворот, про которого поговаривали, что он любит маленьких мальчиков. Питер Тайлер из церкви Святого Варфоломея на окраине Бретани был довольно печальным человеком, он открыто жил в грехе с женщиной, которая по внешнему виду годилась ему в матери, но у него не было никаких склонностей к убийству.

Де Вулф был уже знаком со своим соседом Эдвином из Фрома из Святого Мартина, но, учитывая природу его особенности, коронер сомневался, что еврей, либо шлюха могли спровоцировать его на убийство, в споре об истинном цитировании Святого Писания. Питер де Клэнси в Святом Лаврентии у Восточных Ворот отличался тем, что при проведении мессы в своей проповеди выкрикивал каждое слово, но в разговоре с коронером говорил нормальным голосом и не проявлял следов каких-либо странностей, кроме обиды на их приход. Это также относилось к Генри де Фежеру в церкви Святого Павла на улице Золотых дел мастеров, его агрессивный характер был широко известен. Он был крайне раздражен их посещением и, как Адам Дол, кричал и возмущался унизительным подозрением. Но де Вулф чувствовал, что эти проявления не помогут никак устранить, или усилить подозрения в отношении любого из священников.

- Что насчет этого, которого мы не смогли найти - Уолтер ле Бай? - спросил Гвин. - Он был единственным, кто не является приходским священником, - размышлял коронер. - Бесполезный викарий одного из пребендариев … как его? Хью де Уилтона?

Корнуоллец кивнул и ударил ногой по стулу Томаса.

- Нам придется доставить этого хорька сюда, из собора, чтобы поговорить с ним начистоту.

- Он живет на Престон-стрит, как и большинство других, - тупо ответил Томас. После утренних волнений к нему снова вернулось его мрачное настроение.

- Ну, тогда найди его позже сегодня и направь его к нам. Можешь сказать ему, что это приказ епископа - это не так уж далеко от истины.

Разговор снова прервался - Гвин отхлёбывал из своей кружки с сидром, а Томас мрачно смотрел на голые доски стола и шевелил губами в каком-то безмолвном монологе.

- Что думаете об этих негодяях? - Спросил Гвин, выйдя на воздух.

Де Вулф медленно покачал головой.

- Никто из них не кажется мне убийцей. Кто бы это ни был, он хитрый дьявол, которого уличить будет не просто. Всё, что мы получили от нашего обхода - это шум и гнев, за которыми можно скрыть испуг разоблачения. Он повернулся к своему писарю. – Ты говоришь, что в их записях не было ничего, что может вызвать подозрения?

Томас вернулся к реальности из состояния, в котором пребывал, и покачал головой.

- Почерк на записке сильно изменён, мастер. Ничто в регистрах или в записке де Капры не похоже.

- Ну и что теперь, коронер? - Спросил Гвин.

- Мы мало что можем сделать, разве что смотреть и ждать.

Как оказалось, ждать пришлось недолго.