Бернард Найт - «Мрачный жнец» Глава 7

Бернард Найт - «Мрачный жнец»
(Коронер Джон -6)
Глава 7

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В которой коронер Джон плотно позавтракал.

Вскоре сэр Джон де Вулф, бесстрашный воин и ветеран крестового похода, снова дал слабину, как это случалось с ним, когда он имел дело с женщинами. Когда он тихонько поднялся в светёлку, служившую им спальней, где уже крепко спала Матильда, и ещё тише прилёг на свою сторону широкой кровати. Встал он до рассвета и выскользнул, прежде чем жена проснулась, откладывая тяжёлую минуту, когда ему придётся рассказать ей о найденной в «Ветке плюща» убитой проститутке.

Мэри уже была на ногах, как раз разожгла огонь, но он отказался от предложенного ею завтрака и, когда уже начинало светать, отправился в Пустой переулок. В «Ветке плюща» уже кипела жизнь, постояльцы уже проснулись и вместе с другими ранними посетителями заказывали еду и эль.

Неста выглядела сонной, но улыбалась, и опасения Джона, что у неё могло перемениться мнение относительного их примирения, оказались необоснованными.

- Я пришёл к завтраку, как ты потребовала, женщина, - сказал он с насмешливой свирепостью. Она быстро поцеловала его и усадила за его любимый стол за плетеной перегородкой возле погашенного очага. Затем она поспешила прочь, вызвав своих служанок, и, через несколько минут, перед ним стояла широкая оловянная тарелка, заваленная толстыми ломтями бекона, и яичнецей глазуньей из трёх яиц с луком-пореем, обжаренной на бараньем жире. Затем последовала деревянная миска с вареной овсяной кашей, приготовленной на молоке и меде, а литр лучшего эля дополнил его трапезу. Неста сидела напротив него, подперев подбородок ладонью, и смотрела, как он ест.

- Этого достаточно для того, чтобы утолить голод Гвина, а не Джона! .

За едой он рассказал ей о сделанных открытиях в церкви Святого Николая и о сходстве этого случая со смертью еврейского ростовщика. Он знал, что Неста сохранит это в секрете - а также то, что, как и Томас де Пейн, она была бесценным источником информации, потому что мало какие из происшествий в Эксетере и за многие мили от него, не обсуждались в «Ветке плюща» - одной из самых оживленных таверн города.

- Так ты думаешь, что это должен быть священник? - спросила она, выслушав с широко раскрытыми глазами эту жуткую историю.

- Таким знанием Священных Писаний и умением писать это вряд ли может быть кто-то другой. Только такой человек, как Томас, сможет найти такие подходящие тексты.

Возникла внезапная неловкая пауза, поскольку оба поняли то, что он только что предложили. Неста рассмеялась коротким смущенным смехом.

- Конечно, это чепуха. В любом случае, он же постоянно был с тобой.

Последовала ещё одна короткая пауза.

- На самом деле его со мной не было. Но всё же чертовски смешно думать про него такое, хотя ведёт он себя странно с тех пор, как пытался покончить с собой.

Им обоим пришлось приложить некоторые усилия, чтобы отбросить глупые мысли.

- Что же будет дальше? - Спросила она. - Поместите каждого священника в Эксетере в замок и городскую тюрьму?

- Уверен, что Гвину это бы понравилось. Нет, мне придётся искать тех священнослужителей, которые ведут себя немного странно, и несколько надавить на них.

Усмехнувшись, хозяйка громко фыркнула.

- У вас мало шансов это сделать, сэр коронер! Епископ отлучит вас от церкви, если вы начнете приставать к его священному воинству - благо духовенства и всё такое.

- Он может отказаться от этого права, если его убедят, так же, как согласился отдать нам право проводить расследования в отношении насильственных преступлений, совершённые на церковной земле.

Неста снова презрительно фыркнула - ей надоели все эти разговоры о законе, когда она только что вернула своего любовника. Но это время было было неподходящим для строасти, и, когда Джон закончил свой плотный завтрак, почувствовал, что здесь он скорее уснёт, чем расследует убийство. Как всегда, чувство долга в нём одержало верх. Это произошло очень вовремя, потому что дверь гостиницы распахнулась и в зал вошёл его помощник. Заметив своего хозяина с Нестой, Гвин расплылся в сияющей улыбке, его голубые глаза засветились над зарослями имбиря на его лице. Он обожал валлийскую женщину и был искренне расстроен, когда она рассорилась с коронером. Теперь же его восторгу не было предела.

Неста, хорошо знакомая с гигантским аппетитом корнуолльца, предложила ему позавтракать, но он уже поел в городе по пути из Ружмонта. Он бы, конечно, поддался самых мягким уговорам перекусить и здесь, но де Вулф утащил его прочь.

- Идём в «Сарацин», парень! У нас впереди насыщенный рабочий день. Ещё надо присутствовать на казнях. Где наш несчастный писарь? Он знает, сколько сегодня дел.

Де Вулф покинул «Ветку плюща», пообещав Несте, что вернётся позже, и побрёл вместе с Гвином в таверну, в которой, по слухам проживала Джоанна. «Сарацин» находился в нескольких минутах ходьбы от «Ветки плюща» на вершине Степкот-Хилл, между холмом Пустого переулка и ступенями Святой Марии. Здание этого кабака с виду мало чем отличалось от таверны Несты, разве что крыша была пониже и стены его были бледно розовыми, так как их окрасили бычьей кровью поверх извести. Над дверью висела грубая картина изображавшая человека в тюрбане и держащего ятаган. Де Вулф при виде нарисованного сарацина сразу понял, что художник никогда не был ближе к Святой Земле, чем Эксмут.

- Что там с присяжными для дознания в Святом Николае? - спросил он Гвина, когда они подошли к гостинице.

- Да, присяжные будут там в девятом часу - настоятелю это не очень понравилось, - отозвался корнуоллец и добавил. - Жалкое старое дерьмо.

Они отошли в сторону, чтобы позволить пройти мимо них направлявшимся к валяющим мельницам ослам, тяжело нагруженным тюками шерсти, копыта которых скользили по булыжникам крутого переулка. Когда вереница прошла, де Вулф со своим подручным были напротив двери гостиницы, и Джон нырнул внутрь. Даже в такой ранний час вонь здесь была в десять раз сильнее, чем в «Ветке плюща», который Неста содержала в большей чистоте, чем любое другое питейное заведение в Эксетере. «Сарацин» же действительно был грязным логовом. Все четыре служанки были проститутками, они выплачивали Виллему Флемингу половину гонорара за привилегию собирать клиентов между порциями эля и сидра. Многие из его посетителей были ворами и жуликами, а большая часть бизнеса заключалась в утилизации краденых товаров.

Когда они вошли в дом, хозяин был в задней части комнаты, разбрасывая тонкий слой заплесневелых опилок поверх грязных, которые лежали по полу. Они выглядели так, как будто их не меняли с тех пор, как умер старый король Генрих, потому что были перемешаны с крошками пищи, собачьим пометом и другим мусором. Кое-где они шевелились, так как среди них обитали крысы.

Увидев своих новых посетителей, Флеминг уронил сверток. Приход представителей власти всегда означал неприятности, а, судя по его дрожащим щекам, ему было чего опасаться.

- О! Сэр коронер! - Кабатчик подошёл к ним, его иностранный акцент выдавал в нём жителя континента, хотя он прожил в Девоне больше двадцати лет. - Что, чёрт возьми, вам надо на этот раз?

Он был такой же большой, как Гвин, но толстый, а не мускулистый. Его двойной подбородок свисал до воротника грязного халата, а длинный кожаный фартук еле прикрывал живот.

- Ты укрывал у себя девушку, известную как Джоанна из Лондона? - резко спросил де Вулф.

- Укрывал? О чём вы говорите? - Маленькие глаза фламандца сверкали над скривившемся в усмешке ртом. - Гостиница открыта для всех, кто хочет войти. Так требует закон.

Джон вздохнул, у него никогда не возникало желания любезничать и шутить с этим жирным ублюдком.

- Не трать моё время, Виллем. Она была шлюхой, которая работала в твоём кабаке, мы все это знаем. Меня не интересует, что ты тут крутишь, но я хочу знать всё об этой Джоанне.

Маленькие глаза сузились.

- Если ты спрашиваешь о ней, то она должна быть мертва, а?

- Да, и ты потерял свою долю прибыли от её заработков. Шлюху убили. Я хочу знать, где она жила, когда ты в последний раз видел её, и с кем она была.

Трактирщик взревел от смеха.

- Может, вас интересует, как звали её бабушку в девичестве? Да, она иногда спала здесь, когда она не обслуживала мужиков где-нибудь ещё. Но куда она делась и с кем ... Святая Мария, она была шлюхой! У неё бывало в хороший день десяток мужиков!

Примерно такой ответ и ожидал услышать де Вулф, однако чувствовал, что должен проверить тут всё, что можно.

- Где она здесь спала?

- Наверху, под крышей. У неё обычно были деньги, и она платила за матрас. Поскольку она обитала тут, так сказать, постоянно, я позволил ей остаться в комнате с перегородкой по бокам - хотя подозреваю, что она обычно выползала, чтобы обслуживать других постояльцев за пенни.

- У неё были какие-нибудь вещи?

- Она оставила свёрток рядом со своим матрасом. С одеждой, я полагаю.

Коронер потребовал показать её комнату и, ворча себе под нос, Виллем неохотно повёл их вверх по деревянным ступенькам на второй этаж. Здесь всё выглядело примерно так же, как и в «Ветке плюща», только меньше и грязнее. Ряд грязных, наполненных соломой матрасов лежал на полу. На каждом конце была вертикальная перегородка из плетёных веток, которая придавал матрасу некоторую уединенность.

- Когда она здесь появилась?

- Около двух месяцев назад. Сказала, что ей пришлось бежать из Лондона, поскольку она ударила своего сводника, который избил её за то, что она задолжала немного денег. Это звучало правдоподобно.

Джон заглянул за перегородку и увидел на матрасе узелок. Не обращая внимания на блох, которые прыгали по мешковине, он развязал его и в тусклом свете бегло посмотрел на два безвкусных платья, нижнюю тунику, чулки, похожие на тот, что был у неё на шее, и матерчатую сумку с грязной расческой и маленьким горшком с румянами.

- Денег, я не вижу. На её теле тоже ничего не было.

Виллем снова усмехнулся.

- Эта девушка была слишком мудрой, чтобы оставлять здесь свою кубышку. Её бы украли за две минуты. Она спрятала свои средства где-нибудь в тайнике. Блудницы никогда не носят при себе денег - большинство их клиентов перерезали бы горло за пинту эля. Может быть, так и случилось. Почему тебя так волнует мёртвая шлюха?

Де Вулф проигнорировал его вопрос и спустился вниз по ступенькам. У двери он повернулся и задал последний вопрос.

- Когда ты в последний раз видели эту Джоанну?

Флеминг нахмурился.

- Я не отмечаю приходы и уходы каждой шлюхи, которая тут пасётся. Насколько помню, она была где-то вчера. Я думаю, что утром.

Они покинули «Сарацин» с некоторым облегчением. Гвин, после полученного подкрепления в колонию блох, что обитали в его одежде, энергично чесался. Когда они поднимались по Смайтен-стрит, мимо кузницы к тому месту, где улица Сент-Джонс поворачивает на Переднюю улицу, Гвин высказал свое мнение о «Сарацине» и Виллеме Флеминге, его описание было окрашено рядом ругательств.

- Но на этот раз я думаю, что он не имеет к этому никакого отношения, - проворчал де Вулф. - Надписи с библейскими цитатами делает это более зловещим делом, чем просто убитая блудница.

Они миновали церковь святого Иоанна и пересекли Главную улицу, а затем снова свернули в узкие переулки в верхней части Бретани. Чтобы добраться до церкви святого Николая, им пришлось протискиваться между сточной канавой, проложенной посередине улицы, и живностью - козами и свиньями, которые паслись прямо на дороге. За воротами монастыря в отличие от того, что было снаружи, был порядок. Двор был замощён, а чуть дальше был сад, в котором монахи выращивали овощи и травы. Несколько фруктовых деревьев вокруг ограждения зеленели листвой.

У двери в морг толпились люди, за которыми с подозрением наблюдали два монаха, сидевшие здесь для того, чтобы не дать им что-либо украсть. Томас тоже был там, выглядел таким же несчастным, как и всегда, его губы безмолвно разговаривали с невидимым существом.

- Давай быстро покончим с этим, нам надо ещё посетить казни на улице Магдалины, - резко сказал коронер, подошёл к двери кладовой и распахнул её. Он услышал, как открылись ведущие в переулок ворота и, обернувшись, увидел, как вошла Неста с одной из своих служанок. Как первоувидившая тело, она была обязана присутствовать на дознании и для этого случая одела нарядный тускло-зелёный плащ с капюшоном, который прикрывал её лицо и блестящие медные волосы. Старый Эдвин галантно хромал за ними, зажав в руке кривой посох, чтобы быть готовым к нежелательным встречам в этой небезопасной части города.

Гвин, выстраивая жюри по обе стороны двери, распоряжался присяжными, как собака стадом овец. Здесь собрались все вчерашние посетители «Ветки плюща», а также два городских стражника, стоящие с обоих боков. Сзади стояла горстка стариков и жителей соседних хижин, которые пришли сюда просто из-за любопытства - убитая проститутка внесла разнообразие в невесёлую жизнь в Бретани.

Открывая дознание, Гвин прогрохотал своё заученное королевское распоряжение, а Томас присел на корточки прямо в кладовке с пергаментом, чернилами и перьями на доске, которую держал на коленях. Джон стоял в открытом дверном проёме, после быстрой преамбулы попросил Несту сделать шаг вперёд. С каменным лицом он попросил её назвать себя, затем продолжил расспрашивать. Она ответила скромно, с опущенными глазами, и, хотя почти все там знали, что она была любовницей коронера, но все никоим образом - ни поднятой бровью, ни ухмылкой, не прореагировали на комизм ситуации.

- Госпожа, можете ли вы назвать имя покойной, знали ли вы её, и вы ли явились первым увидевшим?

Неста тихо, но ясно сказала, что эта женщина была известна как Джоанна из Лондона и что она часто посещала её таверну, хотя проституток там не поощряли. В последний раз она видела её в «Ветке плюща» прошлым вечером, а затем рассказала, что, незадолго до полуночи вышла в свою пивоварню, чтобы проследить за процессом. У неё был роговой фонарь, но в тени она споткнулась обо что-то и чуть не упала. Именно тогда она увидела мёртвую девушку, лежащую на спине. Она закричала и побежала к задней двери гостиницы, откуда вышел Эдвин, вслед за несколькими посетителями, чтобы провести расследование.

- Сразу ли была поднята тревога и крик по округе? - потребовал де Вулф с преднамеренной строгостью.

- Так и было! Некоторые из мужчин обежали вокруг двора, чтобы убедиться, что там никого не было, - они осмотрели кухню, уборную, пивоварню и даже свинарник. Другие выбежали из ворот и обыскали пустоши в Пустом переулке, а также окрестные улицы. Но они не нашли ничего подозрительного, поэтому позвали стражника Осрика, а затем отправили Эдвина в замок, где он нашёл Гвина из Полруана.

У коронера был последний вопрос, который он просто забыл задать Несте в «Ветке плюща»

- Рядом с рукой мёртвой лежала чашка для питья. Вы знаете, откуда она взялась?

Хозяйка покачала головой.

- Гвин показал мне её прошлой ночью, но она не из «Ветки плюща». Мои делал другой гончар.

Де Вулф серьёзно поблагодарил её, и Неста отошла и встала рядом со своей горничной. Затем был опрошен ряд присяжных, тех, кто посреди ночи прочёсывал улицы Эксетера. Все они рассказали одну и ту же историю, подтвержденную Осриком и его коллегой-стражником, когда настал их черёд давать показания.

Как и в случае с расследованием дела Аарона, Джон не видел необходимости в упоминании надписи на лбу и странных обстоятельств, так что говорить больше было не о чем. Присяжные должны были осмотреть труп, поэтому их провели в кладовую, где Гвин показала им чулок, который был обмотан вокруг шеи Джоанны, затем указал на след от удушения на шее и кровавую рану на затылке.

Снаружи , как и было с делом Аорона, де Вулф быстро подвёл итог разбирательства в короткие сроки.

- Мёртвая женщина - Джоанна, шлюха из Лондона, о чем свидетельствует её полосатый капюшон. Она поселилась в «Сарацине», но там ничего не знают о ее передвижениях прошлой ночью. Поскольку она женщина, нет необходимости доказывать английское происхождение, что было бы невозможно, во всяком случае, потому что никто ничего не знает о её родителях. Причина смерти понятна. Её ударили по голове, чтобы лишить сознания, нанесённый удар сломал ей череп и от него она бы умерла в течение нескольких часов. Но перед смертью её задушили одним из её собственных чулок - запасным, так как на ней было два, но он совпадает с некоторыми, которые были найдены с её вещами в «Сарацине». Монахиня Мэдж из обители в Полслое ранее этим утром осмотрела девушку от моего имени и обнаружила некоторые травмы развратного характера, которые не считаю возможным описывать вам подробно. Вполне вероятно, что они были нанесены сразу после смерти.

Он сделал паузу, чтобы разглядеть стоящих полукругом присяжных.

- Так что, я уверен, что ваш вердикт определит, что её смерть была убийством против мира короля одним человеком или несколькими лицами, которые в настоящий момент неизвестны.

Никто из присяжных не стал возражать против предложенного де Вулфом вердикта, и через несколько минут они пошли к воротам и далее направились в сторону «Ветки плюща», чтобы утолить жажду и в непринуждённой обстановке обсудить происшествие и дознание.

Всего в нескольких ярдах от монастыря располагалась ещё одна из множества церквей Эксетера. Теперь же присяжные на обратном пути к «Ветке плюща» должны были пройти мимо церкви Святого Олафа, хотя немногим из них, кто случайно заметил в тот момент стоящего у её дверей священника, не приходило в голову желание восхвалить Господа.

Джулиана Фулка охватило некоторое любопытство, когда группа людей вышла из переулка, но его беспокоили совсем другие вещи. Он хронически переживал за своё будущее и потому он был постоянно зол. Его гнев никогда не оставлял его и всё более разгорался. Хотя на первый взгляд, он был сама любезность. Для своих прихожан, в том числе и и для Матильды, он был вежливым, услужливым священником, полным благодати, которая привлекала многих жён наиболее выдающихся горожан и чиновников, таких как сэр Джон де Вулф. Они приходили в эту церковь, даже если сами жили в другом конце города.

Хотя формально в Эксетере только собирались оформить границы церковных приходов, большинство людей предпочитали посещать ближайшую из около двадцати семи городских церквей, которая иногда находились всего в нескольких шагах от входных дверей их дома. Но Джулиан Фулк умел привлечь тех, кто, как и он сам, хотел повысить своё социальное положение. У него было много общего с Адамом из Ступеней Святой Марии, которого он не знал лично, но который также хотел стать каноником и был сильно зол на то, что церковные власти не считали его достойным кандидатом на повышение.

Когда люди прошли Переднюю улицу и скрылись из виду, Фулк отвернулся и вошёл в свою маленькую церковь. Помещение этой церкви было самым чистым из всех городских приходов. Хотя в нём не было никаких украшений, на его полу были разбросаны свежие опилки, а ставни на высоких окнах были недавно покрашены. Алтарный стол был покрыт льняной тканью с кружевными краями - работа жены одного из мастеров гильдии. Крест, покрытый филигранным серебром, был подарен другой гильдией, а перед ним стоял горшок со свежими цветами - необычное зрелище для городской церкви.

Но всё это только раздражало отца Джулиана, хотя никто из его уважаемых прихожанок не догадывался об этом. Он сел на стоящий сбоку от алтаря стул епископа, чтобы его грузное тело, по форме напоминавшее бочку, покрывавшееся потом при малейшем усилии, немного отдохнуло. Его луноподобное лицо имело почти тот же розовый цвет, что и его почти лысая голова - на ней у него остались лишь жалкие волосики на затылке, от уха до уха. Волнение заставило его жевать дряблую нижнюю губу, в ожидании, пока несколько верующих придут на утреннюю мессу.

Встречая женщин, он улыбался и качал головой, а мужчины в будний день приходили редко. При этом Джулиан Фулк казался самим радушием, особенно для тех, чьи мужья, по его мнению, имели влияние на церковную иерархию. Фулк знал, как сплетни, высказанные на банкете в ратуше и в домах влиятельных членов гильдий, создавали или разрушали репутацию.

Размышляя об этом возле алтаря, он в очередной раз проклял тот факт, что храм Святого Олафа, в отличие от всех других городских церквей, принадлежал монастырю святого Николая, а его жизнь контролировалась аббатом из далёкого Суссекса. Ему даже никогда не довелось побывать в аббатстве и встретиться с аббатом, а ведь его желание стать каноником зависело не только от епископа и архидиакона, которые не отвечали за его работу в церкви святого Олафа. Даже у этого сумасшедшего в Ступенях-Святой-Марии было больше шансов на повышение - по крайней мере, его начальство находилось здесь же, в Эксетере.

Джулиан Фулк получил свой приход почти случайно и с тех пор горько сожалел об этом. Он был сыном каноника Винчестера и получил образование в тамошней школе на несколько лет раньше, чем Томас де Пейн. После он был в соборе викарием хора, когда Томас уже преподавал. Внезапно его отец умер и вместе с ним умерли все шансы на повышение, учитывая сильную конкуренцию в Винчестере между большим количеством старших викариев. Однажды на ужине в епископском дворце Фулк случайно сел рядом с монахом, который был из суссекского аббатства Баттл, который, поняв его разочарование в Винчестере, предложил служить в церкви святого Олафа. Не разобравшись в том, что собой представляет церквушка Святого Олафа, и не зная про серьёзный недостаток нахождения вне рамок влияния епископа Эксетера, он согласился, и с тех самых пор отец Джулиан молча страдал. Тупик превратился в незаживающую рану, разъедавшую его душу и подчинявшую все его мысли, но, в отличие от Адама Дола, он тщательно скрывал своё негодование притворно добрым лицом. И всё же он чувствовал, что бушевавшее внутри него всё возрастающее давление, подобно кипящему кипятку в кастрюле, может сорвать крышку и вырваться наружу.

После казней де Вулф намеревался подняться в Ружмон, чтобы сообщить шерифу о втором убийстве, но от этого его избавил сам де Ревелль, так как решил сам увидеть как повесят осуждённых преступников.

Вернее, его так интересовала казнь одного человека, что он выкроил для этого время из своего плотного графика, заполненного подготовкой к приезду королевских судей. Времени у него было действительно в обрез, так как требовалось скрыть все ошибки в учётных записях, но он не мог отказать себе в удовольствии увидеть, как в это утро на верёвке будет качаться Гоциус де Вадо, ставший причиной многих неприятностей шерифа.

Гоциус был свободным человеком, жившим возле усадьбы де Ревелля в Тивертоне и успешно противостоявший в суде попыткам шерифа лишить его земли путём искажения земельного кадастра. Де Вадо даже ходатайствовал перед королем по своему делу и добился благоприятного решения Хьюберта Уолтера. Де Ревелль не мог с этим смириться и поклялся отомстить, и, с помощью провокатора и нескольких подкупленных лжесвидетелей его враг был осужден в его же собственном суде графства за получение похищенного имущества на сумму в десять марок, что намного превышало определённый законом минимум в двенадцать пенсов, и, следовательно, приговор мог быть только один - смертная казнь. Де Вулф не занимался этим делом, поскольку оно не было связано ни со смертью, ни с грабежом, ни с насилием, но, услышав сплетни по этому делу, сильно подозревал, что его шурин совершил какой-то подлог.

В эту пятницу коронер в сопровождении помощника и писаря вышел из Южных ворот и проследовал на улицу Магдалины пешком - не стоило седлать трёх лошадей ради того, чтобы преодолеть полмили. Улица эта, несмотря на то, что её так называли, скорее являлась просёлочной дорогой ведущей от городских стен к висилице. Вдоль неё кое-где попадались хижины и ветхие жилища бедноты, но это была не деревня, вроде Сент-Сидвелла за Восточными воротами, где жил Гвин, а разросшийся город. Эксетер быстро расширялся, и старые стены уже не могли вместить всех, кто в нём работал.

Казни осуждённых являлись всеобщим развлечением горожан, и потому вместе с коронером шло много людей, среди них были родственники и знакомые приговорённых, но основная часть шли просто чтобы поглазеть. Основную часть толпы составляли старики, уже не способные работать, и матери маленьких детей, также здесь крутились лоточники с пирогами и пирожками, безделушками и талисманами. Хватало здесь разного рода попрошаек и был даже прокажённый в капюшоне, которому было запрещено входить в город из больницы за Восточными воротами, но он надеялся получить несколько монет в свою деревянную миску от тех, кто не побоится подойти, услышав его деревянную погремушку.

Улица Магдалины, где недавно на крошечном еврейском кладбище похоронили Аорона, была королевской дорогой в Хонитон, а оттуда далее в Солсбери, Саутгемптон, Винчестер и даже в Лондон. Но сегодня четверым мужчинам не суждено было проехать по этому маршруту больше полумили, поскольку их путешествие по жизни должно было внезапно закончиться у виселицы на обочине дороги.

Повешение было общепринятой частью повседневной жизни города. Многие злодеи считали такой вид казни куда более предпочтительным, чем увечья, ослепление или кастрация, которые практиковал Вильгейм Бастард после захвата Англии. Завоеватель использовал эти методы, потому что искалеченные жертвы оставались в обществе в качестве мрачного примера для других потенциальных преступников. Но осуждение за тяжкое преступление обычно заканчивалось повешением, и вся земля казнённого человека и его имущество переходили королю. При этом выгоду извлекала не только Корона, ведь продажа конфискованных земель и имущества осуществлялась местными судами и лордами и причастные лица скупали за бесценнок земли и дома. Для Англии это было мрачное время, когда в стране было повешено больше своих жителей, чем в любой другой стране христианского мира.

Джона де Вулфа не возмущало такое положение вещей - фактически, он никогда не задумывался об этом. Он был поборником справедливости, но если мужчина или женщина были приговорены к смертной казни в законном суде, то, как и почти любой другой житель королевства, он признавал казнь надлежащим средством правовой защиты. Сегодня его мысли были заняты собственными проблемами: он прикидывал, как справиться с деликатными отношениями с Нестой и гневом Матильды, когда она узнает об этих отношениях. Ещё ему не давали покоя два последних убийства и то, что в городе объявился сумасшедший убийца, и потому ему это не до осуждённых.

Внезапно Гвин прервал ход мыслей коронера.

- Что там происходит?

Де Вулф поднял голову и увидел на краю дороги у виселицы группу людей вокруг всадника. Даже на расстоянии были видно, что всадник энергично жестикулирует и едва владеет собой.

- Это шериф, Ральф Морин и Габриэль, - воскликнул проницательный корнуоллец. - Кажется, они спорят об осуждённых.

Рядом с группой, в которой находилось несколько сопровождающих солдат, стоял открытый фургон с большими колёсами, запряжённый волом. Внутри, опустив головы, стояли, привязанные к поручням осуждённые - двое мужчин и женщина.

- Сегодня должно было быть четыре, - проблеял Томас, который почти бежал, чтобы не отставать от своих спутников.

Когда они прошли последние сто шагов, де Вулф посмотрел налево на виселицу. Она представляла собой массивную балку, установленную в двенадцати футах над землей, и поддерживаемую с обоих концов крепкими столбами, утопленными в земле. Сегодня на ней действительно висели четыре верёвочных петли.

- Вы ответите за это! Вы - недотёпы, - возмущался раскрасневшийся де Ревелль, объектами его ярости были стражник Осрик и ещё один человек, в котором Джон узнал одного из тюремщиков городской тюрьмы, расположенной в башне Южных ворот.

- Спокойно, Ричард, а то тебя сейчас хватит удар, - посоветовал он, подходя к большому чёрному коню шерифа. Джон посмотрел на Ральфа Морина и Габриэля - сержанта замковой стражи, но получил только невозмутимый взгляд от последнего и скрытое подмигивание от Морина.

- В чём проблема?

Шериф с красным лицом начал повторять тираду.

- Один из преступников сбежал, тот самый, которого я хотел увидеть повешенным! Дураки - или, скорее, подкупленные жулики - в Южных воротах позволили ему прошлой ночью скрыться.

- Это ради де Вадо ты так вырядился? - С невозмутимым видом спросил Джон.

Лицо де Ревелля ещё больше побагровело, когда он бросил взгляд на лица присутствующих, которые с трудом сдерживали улыбки.

- Конечно, это был де Вадо, да! Человек, у которого в доме нашли Бог знает сколько украденной добычи!

- Заключённые все время исчезают, - резонно заметил де Вулф.- Город не может их содержать по несколько месяцев, даже если в этой вонючей башне есть место. - Он хотел добавить, что никогда раньше Ричард не проявлял интереса к беглецам, но подумал, что сейчас не самое подходящее время, чтобы дразнить шерифа. Многие заключенные, особенно в городской тюрьме, никогда не дожидались суда или казни, почти всегда их родственники или друзья подкупали тюремщиков, чтобы те позволили им бежать и найти убежище в ближайшей церкви или раствориться в лесах и присоединиться к шайкам грабителей. Некоторые просто направлялись в другую часть Англии или даже за границу, пока не могли незаметно вернуться в свои дома.

Лишь огорчение шерифа, вызванное тем, что Гоциус де Вадо не исполнит танец смерти этим утром, вызвало его возмущение нарушениями тюремных порядков. Он попытался обвинить своих замковых людей, но с Ральфом Морином это не прошло.

- Это не имеет к нам никакого отношения, шериф, - отрезал он. - Городская тюрьма принадлежит совету и гильдиям. Я отвечаю только за Ружмон. Хотя нам всем известно, что Стиганд не прочь забыть запереть дверь, если ему предложат подходящую цену!

Разочарованный де Ревелль, скрипя зубами от злости, развернул коня ... Он собирался пустить своего жеребца рысью, чтобы вернуться в город, когда Джон подхватил поводья.

- Подожди минутку, Ричард. Я должен поговорить с тобой.

- У меня нет настроения сплетничать, Джон. Легион чёртовых писарей требует моего внимания перед этим проклятым судом.

- Так ты послушай, ведь судьи этим безусловно заинтересуются.

Упоминание о королевских посетителях привлекло внимание шерифа. Его острое лицо склонилось вниз, клиновидная бородка ощетинилась нетерпением.

- Что теперь? Ещё один мёртвый ростовщик?

- Нет, мёртвая шлюха - но убитая той же рукой священника.

Де Ревелля наморщил лоб.

- Откуда ты это знаешь? А кем она была?

Де Вулф быстро объяснил обстоятельства, зная, что трудно удержать внимание шерифа, если у него есть более неотложные дела, особенно те, которые могут повлиять на его кошелёк. Но на этот раз шериф был заинтригован.

- Джоанна из Лондона, говоришь? Красивая блудница в полосатой одежде?

- И с волосами цвета пламени.

- Ну, не все её волосы окрашены в цвет пламени! - Ричард не смог сдержаться с ввернул циничную шутку. Джон удивлялся, откуда он так много знает о завсегдатаях таверны, хотя, зная о ночных развлечениях шерифа, он мог догадаться.

- Мы должны что-то с этим сделать - и быстро, - сказал он. - Судьи, особенно Вальтер де Ралег, - проницательные люди, и они узнают о последних скандалах в городе, прежде чем снимают сапоги. Им нужны некоторые объяснения, в основном от тебя.

На этот раз де Ревелль согласился с мужем своей сестры.

- Что ты предлагаешь? Если это проклятый священнослужитель, тогда Церковь должна быть вовлечена. Твой закадычный друг, архидиакон, отвечает за приходских священников, почему бы не спросить его?

- Я увижу его сегодня, но мы должны собрать еще несколько мудрых руководителей, чтобы посмотреть, сможем ли составить список возможных безумцев.

Де Ревелль вырвал поводья из пальцев Джона, и, отъезжая, показал большим пальцем на Томаса де Пейна, который ставил свою ручку и чернила на ближайший пень.

- Вот один из первых пунктов твоего списка, - бросил он через плечо.